Джек лондон мартин иден описание

Настоящий мужчина – некий идеальный образ, которого чаще всего и в природе не существует. Однако у большинства он связан с представлением о человеке, который силен не только телом, но и духом, который будет отстаивать свои взгляды, защищать любимую женщину, не сдаваться в трудную минуту. И сейчас это описание может показаться слишком банальным, однако в начале 20 века это было не так. Хотя и сейчас этот образ вызывает уважение. Роман «Мартин Иден» считается одним из самых необычных произведений Джека Лондона. Он изменил сознание молодых людей разных стран в то время, когда был выпущен.

Во время чтения романа появляется ощущение биографичности повествования, настолько точно и красочно переданы эмоции главного героя. И это ощущение будет верным, ведь если обратиться к биографии писателя, то можно заметить много схожего. Однако политические и философские убеждения писателя отличались от убеждений главного героя, поэтому имеет место лишь сходство событий и романтических переживаний.

Главным героем романа является Мартин Иден – молодой человек из низшего сословия. Он случайно познакомился девушкой из богатой семьи и влюбился в нее с первого взгляда. Он понимает, что недостаточно образован и интеллигентен для нее, а потому решает заняться самообразованием. Мартин преследует цель во что бы то ни стало добиться сердца Руфи. Молодой человек уверен в том, что сможет стать хорошим писателем и поэтом. Руфь поддерживает его стремление к образованию. Однако на пути у Мартина появляется немало препятствий, и самое главное – в его переосмыслении жизненных ценностей.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Мартин Иден" Джек Лондон бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

В просторный холл входят два человека. Первый в изысканной обстановке, среди дорогих декоративных вещей чувствует себя естественно; второй передвигается неуклюже и то и дело смущается. Загорелое лицо и раскачивающаяся походка выдаёт в госте моряка. Ведущий его Артур Морза забирает у друга кепку и просит не бояться своего семейства, представляющего собой «обыкновенных людей». Пока хозяин читает письмо, гость осматривается: он жадно впитывает в себя окружающую красоту, с наслаждением читает лежащие на столе книги.

Артур знакомит «мистера Идена» с сестрой – прелестной золотоволосой девушкой по имени Руфь. Она приглашает его сесть и начинает светскую беседу. Во время разговора о литературе молодые люди чувствуют смущение и тягу друг к другу. Закончивший шесть классов Мартин Иден восхищается учащейся в университете девушкой. Он с огромным трудом выдерживает семейный обед, в котором принимают участие мать Артура и Руфи, а также их брат – Норман. Мартин Иден то старается подстроиться под новых знакомых, то быть самим собой, только более культурным. Общение с семьёй спасённого им от пьяных хулиганов Артура укрепляет героя в желании освоить новые знания, чтобы стать достойным Руфи. Девушка, напротив, к концу обеда приходит к мысли, что Мартин не столько привлекателен, сколько опасен, но, увидев его одухотворённую музыкой душу, она даёт ему на прощание две книги и спрашивает Артура, сколько лет их гостью. Брат говорит, что почти двадцать один. Руфь думает о том, что она на три года старше.

Возвращаясь домой под дождём, Мартин Иден впервые задумывается о бессмертии души, которую он увидел в глазах Руфи. Встреченный полицейский спрашивает у говорящего вслух героя, где он набрался? В трамвае, по пути в Беркли Мартин решает всерьёз заняться своим образованием.

Муж сестры Идена (Гертруды) – специализирующийся на розничной торговле Хиггинботем говорит жене, что не намерен держать в своём доме пьяницу. Ночью молодой моряк грезит в каморке о Руфи. Он пытается оценить собственную внешность и ещё больше укрепляется в мысли стать достойным прелестной девушки.

Утром Мартин сравнивает замученную семейной жизнью Гертруду с Руфью, завтракает овсяной кашей вместе со вторым квартирантом зятя – Джимом, после чего отправляется в Оклендскую библиотеку. Мощь книг подавляет героя. Из библиотеки он выходит только под вечер.

Мартин Иден выписывает четыре абонемента (на себя, сестёр – Гертруду и Мэриан и Джима) в Оклендской и Берклийской библиотеках. Он приобретает толковый словарь, начинает следить за своей внешностью, бросает пить и периодически наблюдает за домом семейства Морз. Один раз он идёт в театр, где издалека любуется Руфь.

По совету библиотекаря Мартин звонит девушке и договаривается о встрече. В начале они говорят с Руфь о поэзии, затем герой просит у любимой совета, как ему стать лучше. Девушка предлагает начать с грамматики. В последующие недели Мартин шесть раз встречается с Руфь у неё дома. Молодые люди занимаются грамматикой и математикой, беседуют о литературе, спорят о жизни. Девушка влюбляется в Мартина, но не отдаёт себе в этом отчёта.

Восемь месяцев Мартин проводит в море, зарабатывая деньги на жизнь. Всё это время он усиленно занимается грамматикой. Решив описать для Руфь красоту Океании, герой задумывается о том, почему бы не сделать это для многих людей. Вернувшись, он создаёт очерк про охотников за сокровищами для «Сан-францисского наблюдателя» и повесть о приключениях двух мальчишек для «Спутника юношества». Руфь не одобряет идею Мартина стать писателем и советует ему для начала поступить в среднюю школу.

Мистер и миссис Морз решают привечать Мартина для того, чтобы пробудить интерес дочери к мужчинам. Молодой человек тратит свой месячный заработок на покупку велосипеда для воскресного катания с Руфь и её братьями. Он проваливает экзамены в среднюю школу по всем предметам, кроме английского, но не расстраивается и, вопреки желанию Руфь, решает заниматься самостоятельно.

Мартин много пишет и учится, пробует сочинять стихи, спит по пять часов в день. Рукописи, разосланные им в редакции американских газет и журналов, возвращаются назад. Он перепечатывает их на машинке, решив, что проблема в этом, но и напечатанные рассказы никто не хочет издавать. Мартин читает свои тексты Гертруде. Сестра не всегда понимает, о чём говорится в рассказах, и просит сделать концы счастливыми.

Как-то раз Мартин идёт вместе с Руфь на лекцию. Со временем он начинает увлекаться социально-философскими спорами рабочих, собирающихся в Муниципальном парке. Молодой человек с упоением читает «Основные начала» Герберта Спенсера, после чего начинает замечать взаимосвязь причин и явлений. Родственники называют его сумасшедшим.

Чем больше Мартин постигает мир, тем яснее видит, насколько неудачны были его первые литературные опыты. В какой-то момент он решает отказаться от специального образования и перестаёт заниматься точными науками, полагая, что всегда сможет обратиться к услугам специалистов, если на то будет нужда. Руфь не одобряет его решения, а противостоящий ей Олни всецело поддерживает Мартина.

Руфь заканчивает университет. Мартин отправляется с ней на велосипедную прогулку. Он читает вслух свои рассказы, и они кажутся девушки то дилетантскими, то «грязными». Последнее произведение вызывает в Руфь мысли о телесной близости с мужчиной, и она перестаёт трезво оценивать творения Мартина.

Когда заканчиваются заработанные в последнем плавании деньги, Мартин без сил ложится на стол. Он вспоминает, как всё детство сражался с мальчиком по кличке Чурбан и смог победить его только в семнадцатилетнем возрасте.

Мартин устраивается на работу в прачечную гостиницы в Горячих ключах, под начало Джо Доусона. Новый вид деятельности оказывается настолько изматывающим, что у молодого человека не остаётся времени ни на чтение, ни на мысли. Временами он даже забывает о том, что любит Руфь. В конце третьей недели Мартин напивается вместе с Джо.

Несколько месяцев Мартин проводит воскресенья то в велосипедных поездках до Окленда, то в пьянках. Поняв, что такая жизнь превращает его в скотину, молодой человек берёт расчёт.

Руфь разговаривает с матерью о Мартине. Она признаётся в том, что молодой человек разбудил её чувственность, но о любви не говорит ни слова. На прогулке под парусом Руфь прислоняется к Мартину, но по-прежнему убеждает в себя, что не испытывает к нему ничего, кроме дружеской привязанности.

Осенью, читая на природе, Руфь незаметно для себя оказывается в объятиях Мартина. Между молодыми людьми происходит объяснение в любви. Вернувшись домой Руфь рассказывает матери о случившемся. Родители решают признать помолвку дочери, но не объявлять о ней публично и выждать, в надежде, что Руфь со временем разочаруется в своём женихе.

Мартин снимает маленькую комнатку в Северном Окленде. Он планирует оставить на время серьёзную литературу и заняться подёнщиной. Руфь не одобряет его планов. Молодой человек упорно работает, но его рукописи по-прежнему не принимают. Мартин влезает в долги, начинает жить впроголодь, закладывает вещи. Первый, опубликованный в «Трансконтинентальном ежемесячнике» рассказ «Колокольный звон» приносит ему пять долларов вместо ожидаемых ста. Отчаяние повергает Мартина в болезнь. Три дня он валяется в постели с гриппом, после чего получает предложение от «Белой мыши» выкупить рассказ «Водоворот» за сорок долларов.

Руфь навещает Мартина и приходит в ужас от увиденной нищеты. После её приезда молодому человеку начинают приходить письма с предложениями приобрести ту или иную рукопись. Выкупив костюм, Мартин отправляется в гости к Руфь, где застаёт общество интеллигентных молодых людей и девушек. Он с интересом общается с профессором Колдуэлом, который признаёт широту ума Мартина, и со скукой – с банковским кассиром.

Начинающему писателю удаётся продать несколько мелких вещей. Некоторые опубликованные произведения остаются без оплаты. Лучше всего у Мартина берут шаблонные любовные рассказы, но в какой-то момент на рынке наступает переизбыток, и молодой человек вновь остаётся без средств к существованию.

Чем больше Мартин узнаёт мир, тем сильнее он разочаровывается в людях из высшего общества. Между тем Руфь открыто заявляет жениху, что ему нужно поступить на службу в контору её отца, чтобы они могли пожениться. Встреченная на улице Гертруда даёт брату пять долларов, зовёт обедать и советует образумиться.

В доме Морзов Мартин знакомится с больным (чахоткой) аристократом Бриссенденом. Между молодыми людьми завязывается дружба. Бриссенден не понимает, что Мартин нашёл в «бледной немочи» Руфь.

Когда деньги подходят к концу, Мартин отправляется в редакцию «Трансконтинентального ежемесячника». Он силой забирает у сотрудников свои пять долларов. В «Осе» этот опыт не удаётся – местные редакторы оказываются сильнее Мартина.

Пять долларов уходят на оплату штрафа Марии – женщины, у которой живёт Мартин. У начинающегося писателя не получается выкупить свой костюм, и он говорит Руфь, что не придёт к ней на День благодарения.

Хиггенботем рассылает по редакциям анонимные письма, в которых чернит Мартина, называя его вором. Не появлявшийся долгое время Бриссенден делится с другом великолепной поэмой под названием «Эфемерида». Прощаясь, он даёт ему сто долларов, на которые Мартин выкупает свои вещи и делает рождественские подарки близким. Встреча в кондитерской с Руфь приводит к новым разногласиям между молодыми людьми: девушка стыдится возлюбленного, угощающего сладостями многочисленных оборвышей Марии.

В январе Брисседен знакомит Мартин с «настоящими людьми» - умными, интеллигентными, видящими жизнь такой, какая она есть представителями высшего класса, живущими в рабочем районе. На следующий день писатель отправляет в журналы свой «Позор солнца» и «Эфемериду» и начинает работу над морской повестью «Запоздавший».

На обеде в доме Морзов Мартин отстаивает свои реакционные индивидуалистические взгляды перед отцом Руфь и судьёй Блаунтом. Разговор с последним заканчивается взаимными оскорблениями. Мартин принимает решение больше никогда не обедать у Руфь.

Бриссенден ведёт Мартина на социалистическое собрание. Присутствующий на нём репортёр принимает писателя за «вождя оклендских социалистов». Наутро он приходит к Мартину, чтобы взять интервью. Писатель с подачи Бриссендена порет его по заднице за клевету. На следующей день в газете появляется ещё более пакостная статья, посвящённая революционной деятельности Мартина.

Руфь разрывает помолвку через письмо. Мартин теряет интерес к работе. Через несколько недель он встречает бывшую невесту на улице, и она ещё раз, в лицо говорит ему о разрыве отношений. Вернувшись домой, Мартин пять дней работает над «Запоздавшим». За это время Бриссенден успевает совершить самоубийство, а его «Эфемериду» высоко оценивает «Парфенон» и предлагает за неё триста пятьдесят долларов.

По окончании работы над «Запоздавшим» Мартин лишается пишущей машинки. Он получает несколько чеков от издательств, что позволяет ему вести спокойное, но безрадостное существование – без книг и работы. Критики, писатели и читатели на составные части разбирают «Эфемериду». «Золотой век» покупает у Мартина «Приключение», платя ему триста долларов. Другие журналы и издательства постепенно начинают принимать остальные произведения писателя. У Мартина появляется счёт в банке. Он возвращает все свои долги.

Мартин мечтает приобрести бухту в Южных морях и навсегда забыть о литературе. Как-то раз он отправляется в Шелл-Маунд-парк на гулянья каменщиков, где встречает старых друзей, дерётся за Лиззи Конноли и, узнав о её любви к нему, предлагает облегчить ей жизнь, дав денег на учёбу или бакалейную лавку для родителей. Жениться Мартин не может, хоть и понимает, что это было бы правильно в отношении Лиззи.

Глава 1

Он отпер дверь своим ключом и вошел, а следом, в смущении сдернув кепку, шагнул молодой парень. Что-то в его грубой одежде сразу же выдавало моряка, и в просторном холле, где они оказались, он был явно не к месту. Он не знал, куда девать кепку, стал было засовывать ее в карман пиджака, но тот, другой, отобрал ее. Отобрал спокойно, естественно, и парень, которому тут, видно, было не по себе, в душе поблагодарил его. «Понимает, – подумал он. – Поможет, все обойдется».
Парень враскачку шел за тем, другим, невольно расставляя ноги, словно этот ровный пол то, кренясь, взмывал на волне, то ухал вниз. Шел вперевалку, и большие комнаты становились тесными, и страх его брал, как бы не задеть широкими плечами дверной косяк, не скинуть какую-нибудь дорогую вещицу с низкой каминной полки. Он шарахался то вправо, то влево и лишь умножал опасности, что мерещились ему на каждом шагу. Между роялем и столом посреди комнаты, на котором громоздились книги, могли бы пройти шестеро в ряд, он же пробирался с опаской. Могучие ручищи болтались по бокам. Он не знал, куда их девать, вдруг в страхе отпрянул, точно испуганная лошадь, – вообразил, будто сейчас свалит груду книг на столе, и едва не наскочил на вращающийся табурет перед роялем. Он приметил, какая непринужденная походка у того, впереди, и впервые осознал, что сам ходит совсем не как все прочие люди. И на миг устыдился своей неуклюжести. На лбу выступили капельки пота, он остановился, отер загорелое лицо платком.
– Обождите, Артур, дружище, – сказал он, пытаясь прикрыть тревогу шутливым тоном. – У меня аж голова кругом пошла. Надо ж мне набраться храбрости. Сами знаете, не желал я идти, да и вашему семейству, смекаю, не больно я нужен.
– Ничего-ничего, – ободряюще сказал Артур. – Незачем нас бояться. Мы самые обыкновенные люди. Э, да мне письмо!
Он отошел к столу, вскрыл конверт и принялся читать, давая гостю опомниться. И гость понял и в душе поблагодарил хозяина. Был у него дар понимания, проникновения; и хотя чувствовалось, что ему сейчас отчаянно не по себе, дар этот ни на минуту не изменил ему. Он опять вытер лоб, осмотрелся, и теперь лицо уже было спокойно, только взгляд настороженный, словно у дикого зверя, когда он чует ловушку. Оказавшись в незнакомом окружении, со страхом думая, что же будет дальше, он не понимал как себя здесь вести, ощущал, что ходит и держится неуклюже, боялся, что каждое его движение, и сама его сила отдает все той же неуклюжестью. Был он на редкость чуток, безмерно застенчив, и затаенная усмешка во взгляде Артура, брошенном поверх письма резанула его как ножом. Он заметил этот взгляд, но виду не подал, ибо в ту науку, которую он превзошел, входило и умение владеть собой. Взгляд, этот ранил его гордость. Он клял себя за то, что пришел и, однако, решил, что, уж раз пришел, будь что будет, отступать он не намерен. Лицо стало жестче, глаза сверкнули воинственно. Все примечая, он спокойнее огляделся по сторонам, и в мозгу отпечаталась каждая мелочь красивого убранства этой комнаты. Ничто не ускользнуло от его зоркого взгляда, широко раскрытые глаза вбирали окружающую красоту, и воинственный блеск в них уступал место теплому сиянию. Он всегда чутко отзывался на красоту, а тут было на что отозваться.
Его внимание приковала картина, писанная маслом. Могучий прибой с грохотом разбивается о выступ скалы, мрачные грозовые тучи затянули небо, а вдали, за линией прибоя, на фоне грозового закатного неба – лоцманский бот в крутом повороте, он накренился, так что видна каждая мелочь на палубе. Была здесь красота, и она влекла неодолимо. Парень позабыл о своей неуклюжей походке, подошел ближе, совсем близко. И красота исчезла. На лице его выразилось замешательство. Он смотрел во все глаза на эту, как ему теперь казалось, неряшливую мазню, потом отступил на шаг. И полотно вновь ослепило красотой. «Картина с фокусом», – подумал он разочарованно, однако среди множества захлестнувших его впечатлений кольнула досада: такую красоту принесли в жертву фокусу. Живопись была ему неведома. Прежде он только и видел олеографии да литографии, а они всегда четки и определенны, стоишь ли рядом или смотришь издали. Правда, в витринах магазинов он видел и картины, писанные маслом, но стекло не давало всмотреться в них поближе.
Он оглянулся на приятеля, читающего письмо, и увидел на столе книги. В глазах тотчас вспыхнула тоскливая зависть и жадность, точно у голодного при виде пищи. Враскачку он двинулся к столу и вот уже любовно перебирает книги. Скользит глазами по названиям, по именам авторов, выхватывает обрывки текста, – ласкает том за томом и руками и взглядом, – но лишь одну книгу он когда-то читал. Остальные книги и писатели незнакомы. Ему попался том Суинберна, и он начал читать подряд, стихотворение за стихотворением, и забыл, где он, и щеки у него разгорелись. Дважды он закрывал книгу и, придерживая страницу пальцем, еще раз смотрел имя автора. Свинберн! Надо запомнить. У этого малого глаза на месте, он все видел как надо – и цвет и сверкающий свет. Кто же такой этот Свинберн? Давным-давно помер, как почти все поэты? Или еще живой, пишет? Он поглядел на титульный лист. Да, у Свинберна есть и другие книги. Что ж, утром первым делом надо сходить в библиотеку, разжиться его книжицами. Парень опять погрузился в чтение и забыл обо всем на свете. Он не заметил, что в комнату вошла молодая женщина. Опомнился, лишь услыхав слова Артура:
– Руфь, это мистер Иден.
Он закрыл книгу, заложил указательным пальцем и, еще прежде чем обернуться, ощутил радостное волнение – не от знакомства с девушкой, но от слов ее бpата. В этом мускулистом парне таилась безмерно ранимая чуткость. Стоило внешнему миру задеть какую-то струну в его сознаний – и все мысли, представления, чувства тотчас вспыхнут, запляшут, точно трепетное пламя. Был он на редкость восприимчив и отзывчив, а живое воображение не знало покоя в беспрестанном поиске подобий и различий. «Мистер Иден» – вот что радостно поразило его, ведь всю жизнь его звали Иден. Мартин Иден или просто Мартин. И вдруг, «мистер»! Это кое-что да значит, отметил он про себя. Память мигом обратилась в громадную камеру-обскуру, и перед его внутренним взором заскользили нескончаемой вереницей картины пережитого – кочегарки и кубрики, стоянки и причалы, тюрьмы и кабаки, тифозные бараки и трущобы, и одновременно раскручивалась нить, воспоминаний – как называли его при всех этих поворотах судьбы.
А потом он обернулся и увидел девушку. И вихрь призрачных картин растаял. Он увидел бледное воздушное создание с облаком золотистых волос и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз. Он не заметил, что на ней надето, знал только, что одежда была такая же поразительная, как она сама. Хрупкий золотистый цветок на тоненьком стебле. Нет, дух, божество, богиня – земля не могла породить такую возвышенную красоту. Или, выходит, книги не врут, и в высших сферах и впрямь много таких, как она. Ее вполне мог бы воспеть этот малый Свинберн. Видать, когда писал про ту деву, Изольду из книжки со стола, какая-нибудь такая и была у него на уме. Все это он увидел, почувствовал; подумал в одно мгновенье. А меж тем все шло своим чередом. Девушка протянула руку и, прямо глядя ему в глаза, просто, будто мужчина, обменялась с ним рукопожатием. Женщины, каких он до сих пор встречал, жмут руку по-другому. Да по правде сказать, мало кто из них здоровается за руку. Поток воспоминаний, картин – как он знакомился с женщинами – хлынул, грозя его захлестнуть. Но он отмахнулся от них и смотрел на девушку. Отродясь такой не видал. Ему знакомы совсем другие женщины! И тотчас подле Руфи, по обе стороны, выстроились женщины, которых он знал. Бесконечно долгое мгновенье стоял он посреди какой-то портретной галереи, где царила она, а вокруг расположилось множество женщин, и всех надо было окинуть беглым взглядом и оценить, и непреложной мерой была она. Вот вялые нездоровые лица фабричных работниц и бойкие, ухмыляющиеся девчонки из кварталов к югу от Маркетстрит. Скотницы с ферм и смуглые мексиканки с неизменной сигаретой в углу рта. Их вытеснили японки с кукольными личиками, жеманно переступающие ножками в туфельках на деревянной подошве; евразийки с нежными лицами, отмеченными печатью вырождения; пышнотелые, темнокожие, увенчанные цветами женщины Южных морей. А потом всех заслонила нелепая чудовищная толпа – неряхи и распустехи, слоняющиеся на панелях Уайтчепеля, опухшие от джина ведьмы из гнусных притонов и все непристойные, сквернословящие исчадия ада, гарпии в ужасающем женском обличье, которые охотятся на матросов, портовая грязь и нечисть, распоследние отребья и отбросы человечества.
– Присядьте, мистер Иден, – говорила меж тем девушка. – Я давно хотела с вами познакомиться, с тех самых пор, как Артур нам рассказал. Вы поступили так мужественно…
Он протестующе махнул рукой, пробормотал, мол, чего он такого особенного сделал, всяк на его месте поступил бы так же. Она заметила, что рука, которой он махнул, покрыта свежими подживающими ссадинами, взглянула на другую, опущенную руку – то же самое. Кинула и еще быстрый оценивающий взгляд, заметила на щеке шрам, другой виднеется из-под волос на лбу, и еще один уходит под крахмальный воротничок. Она подавила улыбку, заметив красную полосу на бронзовой шее – натерло воротничком. Не привык, видно, к жестким воротничкам. Своим женским глазом увидела она и его костюм – дешевый, неизящный крой, на плечах морщит и на рукавах тоже – выпирают бицепсы.
Отмахиваясь и бормоча, мол, ничего такого он не сделал, он подчинился ей, решил, надо где-то сесть. Успел восхититься непринужденностью, с какой села она, и направился к креслу напротив, подавленный сознанием собственной неуклюжести. Ощущение это было ему внове. Всю жизнь, вплоть до сегодняшнего дня, он и знать не знал ловкий он или неуклюжий. Ни о чем таком он никогда не задумывался. Он опасливо сел на краешек кресла, мучительно гадая, куда девать руки. Как ни положи, все они не на месте. Артур пошел к двери, и Мартин Иден проводил его тоскующими глазами. Один на один в комнате с этим бледным неземным созданием он совсем растерялся. Ни тебе бармена – заказать выпивку, ни какого ни то мальчонки – послать за угол за банкой пива, и таким вот приятным образом свести знакомство.
– У вас шрам на шее, мистер Иден, – заговорила девушка.
– Как это случилось? Наверно, вы пережили какое-нибудь приключение.
– Один мексиканец полоснул, – ответил он, облизнул запекшиеся губы и прокашлялся. – Драка у нас была. Нож-то я у его выдернул, а он чуть не откусил мне нос.
Сказал он скупо, а перед глазами возникло красочное видение – знойная звездная ночь в Салина-Крус, белая полоса песчаного берега, огни грузовых пароходов а гавани, приглушенные расстоянием голоса пьяных матросов, толпятся портовые грузчики, разъяренное лицо мексиканца, звериный блеск глаз при свете звезд, и сталь впивается в шею, фонтан крови. Толпа, крики, два сцепившихся в схватке тела, его и мексиканца, перекатываются опять и опять, взрывают песок, а откуда-то издали томный звон гитары. Все это встало перед глазами, и трепет воспоминания охватил его – интересно, как бы все это получилось у того парня, который нарисовал шхуну там на стене. Белый берег, звезды, огни грузовых пароходов – вот бы здорово, а в середке, на песке, темная гурьба зевак вокруг дерущихся. И чтоб нож как следует виден, блестит в свете звезд. Но всего этого было не угадать по его скупым словам.
– Мексиканец чуть не откусил мне нос, – только и сказал он в заключение.
– О-о! – выдохнула Руфь чуть слышно будто издалека, и на ее чутком личике выразился ужас.
Тут и его опалило жаром, сквозь загар на щеках слегка проступила краска смущения, ему же показалось, будто щеки жжет, как перед открытой топкой в кочегарке. Видать, не положено говорить с порядочной девушкой об эдаких подлостях, о поножовщине. В книгах люди вроде нее про такое не говорят, а может, ничего такого и не знают.
Оба молчали, разговор, едва начавшись, чуть не оборвался. Потом она сделала еще одну попытку, спросила про шрам на щеке. И еще не договорила, а он уже сообразил, что она старается говорить на понятном ему языке, и положил, наоборот, разговаривать на языке, понятном ей.
– Случай такой взошел, – сказал он, потрогав щеку. – Ночью дело было, вдруг заштормило, сорвало гик, потом тали, гик проволочный, хлещет по чему попало, извивается будто змея. Вся вахта старается изловить, я кинулся, ну и схлопотал.
– О-о! – произнесла она на сей раз так, будто все поняла, хотя на самом деле это была для нее китайская грамота, и она представления не имела ни что такое «гик», ни что такое «схлопотал».
– Этот парень, Свинберн, – начал он, желая переменить разговор, как задумал, но коверкая имя.
– Кто?
– Свинберн, – повторил он с той же ошибкой. – Поэт.
– Суинберн, – поправила Руфь.
– Вот-вот, он самый, – пробормотал Мартин, вновь залившись краской. – Он давно умер?
– Да разве он умер? Я не слыхала, – Она посмотрела на него с любопытством. – Где ж вы с ним познакомились?
– В глаза его не видал, – был ответ. – Прочитал вот его стихи из той книжки на столе, перед тем как вам войти. А вам его стихи нравятся?
И она подхватила эту тему, заговорила быстро, непринужденно. Ему полегчало, он сел поудобнее, только сжал ручки кресла, словно оно могло взбрыкнуть и сбросить его на пол. Он сумел направить разговор на то, что ей близко, и она говорила и говорила, а он слушал, старался уловить ход ее мысли и дивился, сколько всякой премудрости уместилось в этой хорошенькой головке, и упивался нежной прелестью ее лица. Что ж, мысль ее он улавливал, только брала досада на незнакомые слова, они так легко слетали с ее губ, и на непонятные критические замечания и рассуждения, зато все это подхлестывало его, давало пищу уму. Вот она умственная жизнь, вот она красота, теплая, удивительная, такое ему и не снилось. Он совсем забылся, жадно пожирал ее глазами. Вот оно, ради чего стоит жить, бороться, победить… эх, да и умереть. Книжки не врут. Есть на свете такие женщины. И она такая. Он воспарил на крыльях воображения, и огромные сияющие полотна раскинулись перед его мысленным взором, и на них возникали смутные гигантские образы – любовь, романтика, героические деяния во имя Женщины – во имя вот этой хрупкой женщины, этого золотого цветка. И сквозь зыбкое трепещущее видение, словно сквозь сказочный мираж, он жадно глядел на женщину во плоти, что сидела перед ним и говорила о литературе, об искусстве. Он и слушал тоже, но глядел жадно, не сознавая, что пожирает ее глазами, что в его неотступном взгляде пылает само его мужское естество. Но она, истая женщина, хоть и совсем мало знающая о мире мужчин, остро ощущала этот обжигающий взгляд. Никогда еще мужчины не смотрели на нее так, и она смутилась. Она запнулась, запуталась в словах. Нить рассуждений ускользнула от нее. Он, пугал ее, и, однако, оказалось до странности приятно, что на тебя так смотрят. Воспитание предостерегало ее об опасности, о дурном, коварном, таинственном соблазне; инстинкты же ее победно звенели, понуждая перескочить через разделяющий их кастовый барьер и завоевать этого путника из иного мира, этого неотесанного парня с ободранными руками и красной полосой на шее от непривычки носить воротнички, а ведь он явно запачкан, запятнан грубой жизнью. Руфь была чиста, и чистота противилась ему; но притом она была женщина и тут-то начала постигать противоречивость женской натуры.
– Да, так вот… да, о чем же я? – она оборвала на полуслове и тотчас весело рассмеялась над своей забывчивостью.
– Вы говорили, этому… Суинберну не удалось стать великим поэтом, потому как… а дальше. не досказали, мисс, – напомнил он, и вдруг внутри засосало вроде как от голода, а едва он услыхал, как она смеется, по спине вверх и вниз поползли восхитительные мурашки. Будто серебро, подумал он, будто серебряные колокольца зазвенели; и вмиг на один лишь миг его перенесло в далекую-далекую землю, под розовое облачко цветущей вишни, он курил сигарету и слушал колокольца островерхой пагоды, зовущие на молитву обутых в соломенные сандалии верующих.
– Да… благодарю вас, – сказала Руфь. – Суинберн потерпел неудачу потому, что ему все же не хватает… тонкости. Многие его стихи не следовало бы читать. У истинно великих поэтов в каждой строке прекрасная. правда и каждая обращена ко всему возвышенному и благородному в человеке. У великих поэтов ни одной строки нельзя опустить, каждая обогащает мир.
– А по мне, здорово это, что я прочел, – неуверенно сказал Мартин, – прочел-то я, правда, немного. Я и не знал какой он… подлюга. Видать, это в других его книжках вылазит.
– И в этой книге, которую вы читали, многие строки вполне можно опустить, – строго, наставительно сказала Руфь.
– Видать, не попались они мне, – объяснил Мартин. – Я чего прочел, стихи что надо. Прямо светится да сверкает, у меня аж все засветилось в нутре, вроде солнце зажглось, не то прожектор. Зацепил он меня, хотя, понятно, я в стихах не больно смыслю, мисс.
Он запнулся, неловко замолчал. Он был смущен, мучительно сознавал, что не умеет высказать свою мысль. В прочитанном он почувствовал огромность жизни, жар ее и свет, но как передать это словами? Не смог он выразить свои чувства – и представился себе матросом, что оказался темной ночью на чужом корабле и никак не разберется ощупью в незнакомом такелаже. Ладно, решил он, все в его руках, надо будет освоиться с этим новым окружением. Не случалось еще такого, чтоб он с чем-то не совладал, была бы охота, а теперь самое время захотеть выучиться говорить про то, что у него внутри, да так, чтоб она поняла. В мыслях его Руфь заслонила полмира.
– А вот Лонгфелло… – говорила она.
– Ага, этого я читал, – перебил он, спеша выставить в лучшем виде свой скромный запас знаний о книгах, желая дать понять, что и он не вовсе темный, – «Псалом жизни», «Эксцельсиор» и… все вроде.
Она кивнула и улыбнулась, и он как-то ощутил, что улыбнулась она снисходительно… жалостливо-снисходительно. Дурак он, чего полез хвастать ученостью. У этого Лонгфелло скорей всего книжек пруд пруди.
– Прошу прощенья, мисс, зря я встрял. Сдается мне, я тут мало чего смыслю. Не по моей это части. А только добьюсь я, будет по моей части.
Прозвучало это угрожающе. В голосе слышалась непреклонность, глаза сверкали, лицо стало жестче. Руфи показалось, у него выпятился подбородок, придавая всему облику что-то неприятно вызывающее. Но при этом ее словно обдало хлынувшей от него волною мужественности.
– Я думаю, вы добьетесь, это будет по… по вашей части, – со смехом закончила она. – Вы такой сильный.
Ее взгляд на миг задержался на его мускулистой шее, бронзовой от загара, с грубыми жилами, прямо бычьей, здоровье и сила переливались в нем через край. И хотя он смущенно краснел и робел, ее снова потянуло к нему. Нескромная мысль внезапно поразила ее. Если коснуться этой шеи руками, можно впитать всю его силу и мощь. Мысль эта возмутила девушку. Будто вдруг обнаружилась неведомая ей дотоле порочность ее натуры. К тому же физическая сила в ее глазах – нечто грубое, вульгарное. Идеалом мужской красоты для нее всегда была изящная стройность. И однако мысль оказалась упорной. Откуда оно, желание обхватить руками загорелую шею гостя, недоумевала она. А суть в том, что сама она была отнюдь не крепкая, и тело ее и душа тянулись к силе. Но она этого не знала. Знала только, что ни разу в жизни ни один мужчина никогда не волновал ее так, как этот, который то и дело возмущал ее своей чудовищно безграмотной речью.
– Верно, я не хилый, – сказал он. – Меня с копыт не сковырнешь, я и гвозди жевать могу. А вот сейчас никак не переварю, чего вы говорите. Не по зубам мне. Не учили меня этому. Книжки я люблю, и стихи тоже, и читаю всякую свободную минутку, а только по-вашему отродясь про них не думал. Потому и толковать про них не умею. Я вроде как штурман – занесло невесть куда, а ни карты, ни компаса нету. Надо мне сориентироваться. Может, укажете, куда держать путь? Вы-то откуда узнали все это, про что рассказывали?
– В школе, вероятно, и вообще училась, – ответила она.
– Несмышленышем и я в школу ходил, – возразил было Мартин.
– Да, но я имею в виду среднюю школу, и лекции, и университет.
– В университете учились? – откровенно изумился он. Теперь она стала еще недосягаемей, ее отнесло по крайней мере еще на миллион миль.
– И сейчас учусь. Слушаю специальный курс английской филологии.
– Что такое «английская филология», он не знал, подумал, и тут он невежда, и принялся спрашивать дальше:
– Стало быть, сколько мне надо учиться, чтоб дойти до университета?
Она улыбнулась, одобряя такую тягу к знаниям.
– Это зависит от того, сколько вы учились до сих пор, – сказала она. – В старшие классы вы не ходили? Нет, конечно. Ну а восемь классов кончили?
– Нет, в седьмой уже не пошел, – ответил он. – Но из класса в класс переходил с отличием.
И тут же обозлился на себя за похвальбу и так яростно вцепился в ручку кресла, даже кончикам пальцев стало больно. И в эту минуту в дверях появилась какая-то женщина. Девушка встала н стремительно пошла ей навстречу. Они поцеловались и, обняв друг друга за талию, направились к нему. Мамаша, видать, подумал он. Была она высокая, светловолосая, стройная, осанистая и лицом красивая. Платье как раз под стать дому. Глаз радуется, такое оно складное да нарядное. И сама и платье – прямо как на сцене. А потом он вспомнил, сколько раз стоял и глазел, как входят в лондонские театры такие вот важные разряженные дамы, и сколько раз полицейские выталкивали его из крытой галереи на моросящий дождь. И сразу же воспоминания перенесли к Гранд-отелю в Иокогаме, там с обочины тротуара он тоже видал таких важных дам. Теперь перед глазами замелькали бесчисленные картины самого города Иокогамы и тамошней гавани. Но угнетенный тем, что ему сейчас предстояло, он постепенно погасил калейдоскоп памяти. Он знал, надо встать, тогда тебя познакомят, и неловко поднялся с кресла, и вот он стоит – брюки на коленях пузырятся, руки нелепо повисли, лицо напряглось в ожидании неизбежной пытки.

Роман «Мартин Иден» Лондона, написанный в 1908 году, повествует о тернистом творческом пути молодого писателя, который благодаря исключительному трудолюбию и настойчивости смог добиться всеобщего признания.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Мартина Идена» по главам, а также пройти тест для проверки полученных знаний.

Главные герои

Мартин Иден – двадцатилетний юноша, который отчаянно стремится к самосовершенствованию.

Руфь Морз – возлюбленная Мартина из буржуазного общества, которая превыше всего ценит внешние приличия и финансовое благополучие.

Рэсс Брисседен – близкий друг Мартина, который понимал его и поддерживал в стремлении посвятить себя литературе.

Другие персонажи

Лиззи Конолли – простая девушка, которая по-настоящему любила Мартина и могла сделать его счастливым.

Гертруда – старшая сестра Мартина, добрая и отзывчивая женщина, утомленная тяжелой работой.

Бернард Хиггинботам – муж Гертруды, лавочник, жадный и лицемерный человек.

Мария Сильва – старая женщина, у которой Мартин снимал комнату в период своих творческих поисков.

Джо – приятель Мартина, разделивший с ним тяжелую работу в прачечной.

Главы 1-2

Молодой крепкий парень, в наружности которого что-то « сразу же выдавало моряка », попадает на обед в аристократическое семейство Морзов. Он с любопытством разглядывает богатое убранство дома, но особое его внимание притягивают книги, при виде которых в его глазах просыпается « тоскливая зависть и жадность, точно у голодного при виде пищи ».

Поводом для приглашения Мартина Идена в дом к знатному семейству послужил тот факт, что он, двадцатилетний моряк, спас от нападения молодого Артура Морза. Юноша знакомит своего спасителя со своей сестрой – Руфь. Увидев « воздушное создание с облаком золотистых волос и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз », Мартин сразу же влюбляется в нее.

Общаясь с девушкой, герой понимает, насколько большая между ними бездна в образовании. Он намерен во что бы то ни стало сократить эту пропасть, а Руфь, впечатленная природной харизмой своего гостя, поддерживает его страстное желание учиться.

Выясняется, что Артур Морз пригласил молодого моряка вовсе не из чувства благодарности. Им двигало подлое желание показать родным во всей неприглядности « необразованного чурбана » и вдоволь повеселиться, наблюдая за его поведением.

Однако планам Артура не суждено было сбыться – Мартин, моментально подключив врожденную наблюдательность и « мгновенную обучаемость », смог достойно преподнести себя и увлечь все семейство рассказами о своих приключениях.

Главы 3-5

После непростого испытания в доме Морзов и знакомства с Руфь, Мартин возвращается домой, словно пьяный. Он живет вместе со своей сестрой Гертрудой и ее мужем – лавочником по имени Бернард Хиггинботам, при виде которого « в Мартине всегда поднималось отвращение ». Это лицемерный, жадный, подлый человек, который тиранит всю семью.

Устроившись на кровати в своей тесной каморке, Мартин принимается мечтать о Руфь. Одна мысль об этой девушке облагораживает и очищает его, побуждает стать лучше. Молодой человек твердо решает уделять больше времени своему образованию, культуре, гигиене, чтобы достигнуть уровня своей возлюбленной.

Главы 6-8

Герой записывается сразу в две библиотеки, открыв в них несколько абонементов – на себя, двух сестер и подмастерье Джима. До поздней ночи он читает книги, но постоянное чтение только « разжигало аппетит, и голод усиливался ».

Кроме того, в сознании юноши происходит « нравственный переворот », и он начинает с особой тщательностью следить за своей гигиеной: регулярно чистить зубы, « скрести руки щеткой для мытья посуды », каждое утро обливаться холодной водой. Мартин перестает выпивать, ведь теперь его постоянно пьянит Руфь, книги, ощущение чистоты.

Мартин отчаянно ищет встречи с Руфь. Он просит совета у библиотекаря, как лучше договориться с ней о встрече, и тот предлагает позвонить девушке.

При встрече Руфь « женским глазом » тотчас замечает небольшие перемены к лучшему в облике моряка. Девушка чувствует к нему « жалость и нежность », и искреннее желание помочь. Она советует Мартину сначала получить среднее образование, а затем и высшее. Однако ни у юноши, ни у его семьи таких денег нет, и единственным шансом восполнить пробелы в знаниях является самообразование.

Руфь берется помочь целеустремленному молодому человеку и незаметно для себя влюбляется в него.

Главы 9-16

Растратив все свои сбережения, Мартин вынужден отправиться в далекое путешествие на Соломоновы острова. За восемь месяцев плавания он не только прилично заработал, но и умудрился « много заниматься и много прочесть ».

По возвращении в Окленд Мартин не спешит к Руфь – он хочет встретить ее только после того, как « напишет очерк про охотников за сокровищами ». Он мечтает написать повесть и опубликовать ее в газете, чтобы предстать перед дамой сердца в наилучшем свете. Однако его честолюбивым планам не суждено сбыться – редакторы возвращают ему рукописи, так и не напечатав их. Мартина постигает еще одно разочарование – он проваливает вступительные экзамены в среднюю школу.

Мартин продолжает заниматься саморазвитием, и настоящим сенсацией для юноши становится Спенсер со своей философией о единстве мира. Ступень за ступенью Мартин восходит « на высоты интеллектуальной жизни », все, что раньше было « недоступно, открывает ему свои тайны ».

Мартин пытается понять, почему его рукописи не печатают. Он жадно перечитывает чужие работы, пытаясь раскрыть секрет их успеха. Юноша отваживается прочесть некоторые из них Руфь, чтоб та указала на их слабые стороны.

Девушка ужасается историям Мартина, поскольку они описывают реалии жизни простого народа. Начинающий писатель уверяет ее, что « жизнь не всегда красива », но нужно описывать ее правдиво.

Руфь видит в юноше зачатки писательского таланта, чувствует дремлющую мощь художественной силы его слова. Ее слова окрыляют Мартина, и он с новыми силами готов к покорению очередных вершин.

Главы 17-19

Чтобы иметь возможность свободно заниматься любимой литературой, Мартину нужны деньги. Он устраивается пособником в отеле, и с утра до ночи занимается стиркой и глажкой. Это « изматывающая работа, час за часом, в бешеном темпе », и она отбирает все силы Мартина. Замкнутый круг, в котором оказывается молодой человек, лишает его и интереса к жизни – « для вселенной, для ее великих загадок в сознании уже нет места ».

Мартина все больше охватывает « оцепенение от безмерно тяжкой работы ». Насобирав необходимое количество денег, он не сразу приходит « в себя после тяжкого испытания ». Лишь спустя некоторое время в нем возрождается былой интерес к литературе.

Мартин сообщает Руфи что, « как только хорошенько отдохнет, вновь отправится в плавание ». Девушка не может скрыть своего разочарования – она влюблена в Мартина, и не хочет с ним расставаться. Между молодыми людьми близость только усиливается – теперь Мартин « мог рассуждать с нею обо всем как равный », и пропасть между ними становится все менее ощутимой.

Тем временем в семействе Морз обсуждают Мартина и его влияние на Руфь. Мать девушки считает, что юноша без положения в обществе, стабильного жалованья, да, к тому же, младше Руфь на четыре года, не может составить ей достойную партию. Чета Морз решает поступить так – дождаться, когда Мартин уйдет в плаванье и отправить дочь на год к тетушке Кларе, жившей на Востоке.

Главы 20-23

Мартин не пишет, а только делает заметки. Он решает устроить себе небольшие каникулы и « посвятить их любви и отдыху ». Однако Мартин по-прежнему не в силах заговорить с Руфь о своих чувствах к ней, поскольку « боялся ее испугать и не был уверен в себе ».

Первой не выдерживает Руфь, и между молодыми людьми происходит объяснение. Мартин понимает, что его возлюбленная – такая же женщина из плоти и крови, как и тысячи других. Это осознание помогает ему понять, что между ними нет никакой пропасти, кроме социальной, но и ее можно преодолеть при большом желании.

Родители Руфь, узнав о помолвке дочери с моряком, делают вид, что не против их союза. Но втайне они надеются на скорый его разрыв, поскольку не сомневаются в меркантильности дочери.

Главы 24-30

У Мартина заканчивается запас денег, он продолжает писать повести, которые по-прежнему не публикуют. Начинается « жизнь в кредит ».

Мартин вынужден продать велосипед, часы, пальто, чтобы обеспечить себе самое скудное питание. Он голодает, и лишь изредка может себе позволить нормальную еду, обедая у Руфь и сестры.

Мартин просит у своей возлюбленной два года, в течение которых он обязательно улучшит свое финансовое положение, и сможет жениться на ней. Однако дни идут за днями, а ситуация никак не меняется – работы начинающего писателя неизменно возвращаются неопубликованными.

Неожиданно журнал «Трансконтинентальный вестник» соглашается напечатать его рассказ, но оплатить готовы только 5 долларов. Мартин морально раздавлен, поскольку ожидал гораздо больший гонорар. Он понимает, что все, « что он читал о высоких денежных вознаграждениях писателям » – неправда. Измученный постоянным голодом, Мартин заболевает.

В этот трудный для юноши момент начинают приходить чеки на небольшие суммы от других журналов. Мартину удается расплатиться с долгами, но самое главное – его признают как писателя.

Чтобы иметь стабильный заработок, Мартин осваивает « искусство сочинять короткие рассказы для газет» . Однако Руфь это не устраивает: она хочет, чтобы возлюбленный забросил свою « писанину » и стал работать в адвокатской конторе ее отца.

Главы 31-37

На одном из вечеров в семействе Морз Мартин знакомится с мистером Рэссом Бриссенденом – большим вольнодумцем, интеллектуалом, который « знает все на свете ». Будучи близким по духу людьми, Рэсс и Мартин быстро становятся друзьями.

Они подолгу разговаривают о литературе, и Мартин, в полной мере доверившись своему другу, знакомит его со своими произведениями. Бриссенден с первого взгляда понимает, почему их неохотно печатают – в них « есть глубина, а журналам это не надо ».

Мартин читает ему свои «Стихи о любви», посвященные Руфь. Бриссенден впечатлен, но он не понимает, как столь прекрасная поэзия может быть написана в честь « бледной немочи » Руфь. Прозорливый Рэсс уверен, что « малодушная неженка, выросшая под колпаком в буржуазной теплице », не в состоянии оценить все величие натуры Мартина. Для счастья ему нужно найти « женщину пылкую, с горячей кровью, чтоб потешалась над жизнью, и насмехалась над смертью, и любила, пока любится ».

Бриссенден знакомит своего друга с умными, образованными людьми из своего круга. Прочитав рукописи Мартина, они советуют показывать их не журналам, а « первоклассным издательствам » – только тогда молодого писателя будет ждать успех.

Получив от Бриссендена стодолларовую купюру по случаю выигрыша на скачках, Мартин делает подарки бедной португалке Марии Сильва, у которой снимает комнатку, и ее семерым детям. Он ведет малышей в кондитерскую, где сталкивается с Руфь и ее матерью. Для девушки это большое оскорбление – увидеть возлюбленного в компании оборвышей. Она горько плачет от стыда, но Мартину и в голову не приходит « стыдиться своих знакомств ».

Главы 38-40

Бриссенден и Мартин отправляются в клуб социалистов. Рэсс подбивает молодого литератора « выступить и задать всем жару ». Мартину вступает в яркую, интересную дискуссию, поднявшую много шума. На его беду в клубе присутствует молодой репортер, который решает написать сенсационную статью. Он сочиняет абсолютно неправдоподобный пасквиль и присваивает ему авторство Мартина.

На следующий день репортер является к Мартину, у которого в гостях находился Бриссенден. Бессовестный юнец хочет взять интервью у Мартина, наивно полагая, что сделает ему отличную рекламу. Бриссенден советует как следует отшлепать наглого мальчишку, и Мартин с удовольствием следует его совету.

В отместку репортер пишет гадкую статью, обличающую Мартина в лени и желании жить за чужой счет. Вскоре молодой человек получает письмо от Руфь, в котором та расторгает помолвку. Она терпеливо ждала, пока Мартин « научится жить, как подобает серьезному и порядочному человеку », но теперь поняла, что они попросту не созданы друг для друга.

Мартин чувствует, что « в жизни его наступил перелом » – родные от него отвернулись, возлюбленная разорвала помолвку, перспектив на литературном поприще не предвидится. В смятении он заканчивает рукопись «Запоздалый».

Главы 41-45

Мартин даже рад, что его друг мертв и не может прочесть ту волну критики, что обрушилась на его детище – « великую поэму использовали для увеселения публики », и каждый пытался сделать себе имя на волне ее успеха. Получив чек на 350 долларов, он передал их стряпчему Бриссендена.

Мартин перестает писать, как сумасшедший – он оказывается во власти полного равнодушия к литературе и своему будущему. И именно в этот момент Фортуна улыбается молодому писателю – начинают приходить чеки за его рукописи, которые публикуют в солидных журналах.

Однако чеки на внушительные суммы уже не радуют Мартина, который будто выгорел изнутри. Потеряв Бриссендена и Руфь, он чувствует себя глубоко несчастным, одиноким человеком, утратившим смысл своего существования.

Вспомнив о том, как Гертруда в свое время спасла его от сильного истощения, отдав последнюю монету в пять долларов, Мартин возвращает ей долг сторицей. Он разменивает пятьсот долларов на сто пятидолларовых монет и передает их сестре « сверкающим золотым потоком ». Мартин настаивает, чтобы на эти деньги Гертруда, измученная ежедневной тяжелой работой, наняла себе прислугу.

Мартин все чаще вспоминает прекрасные острова Южного моря. Он хочет заработать побольше денег, чтобы купить живописную долину в бухте, и жить вдали от цивилизации.

Он встречает Лиззи Конолли – простую девушку, которая давно была в него влюблена. Она готова на все ради Мартина, и тот понимает, что может быть счастлив с ней, но в его разбитом сердце нет места для новой любви.

Опубликована первая книга Мартина – «Позор солнца», однако он остается равнодушным к этому событию. Мартин становится модным писателем, перед ним открываются двери в самые уважаемые дома. Даже мистер Морз признает, что Мартин достоин звания почетного гостя в его доме.

К удивлению Мартина мысли о Руфь перестают вызывать в нем былой трепет и волнение. Он понимает, что « буржуазная мера ценностей для нее дороже » настоящих чувств, и он был влюблен в выдуманный идеал женщины. Настоящая же Руфь была готова погубить его писательский талант только потому, что тот не приносил необходимый доход.

Глава 46

Встретив обнищавшего Джо, с которым на пару трудился в прачечной, Мартин решает устроить ему достойную жизнь и преподносит в дар небольшую прачечную. Мартин ставит лишь одно условие – Джо должен быть честным и справедливым хозяином.

Мартин презирает лицемерие, окутавшее его липкой паутиной после того, как он стал известен и богат. Желая избавиться от пошлости цивилизации, он все чаще задумывается о Маркизских островах.

Поднимаясь на палубу корабля, Мартин подумывает о том, чтобы взять с собой Лиззи Конноли, но « усталая душа громко протестовала ». Во время путешествия Мартин задумывается о своей жизни, которая стала, « как для больного слишком яркий свет, режущий усталые глаза ».

Все чаще им одолевают мысли о самоубийстве. Решившись на роковой шаг, Мартин пролазит через иллюминатор и прыгает в море. « Бессознательный инстинкт жизни » толкает его на поверхность, но после нескольких попыток Мартину дается расслабиться и, не шевелясь, уйти под воду. Какое то время перед его глазами проносятся радужные видения, вспышки света, но вскоре наступает кромешная темнота…

Заключение

В книге Джека Лондона раскрыто немало важных тем, во всей своей неприглядности показаны пороки высшего общества, ставшие причиной гибели истинного литературного самородка, не пожелавшего принять правила игры окружающего социума.

Краткий пересказ «Мартина Идена» будет особенно полезен для читательского дневника. После его ознакомления рекомендуем прочесть роман Лондона в полной версии.

Тест по роману

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.3 . Всего получено оценок: 49.

Однажды на пароме Мартин Иден, моряк, двадцати лет от роду, защитил от шайки хулиганов Артура Морза, Артур примерно тех же лет, что и Мартин, но принадлежит к людям обеспеченным и образованным. В знак благодарности — и в то же время желая позабавить семью эксцентрическим знакомством — Артур приглашает Мартина на обед. Атмосфера дома — картины на стенах, множество книг, игра на рояле — восхищает и очаровывает Мартина. Особое впечатление производит на него Руфь, сестра Артура. Она кажется ему воплощением чистоты, духовности, возможно, даже божественности. Мартин решает стать достойным этой девушки. Он отправляется в библиотеку, дабы приобщиться к премудрости, доступной Руфи, Артуру и им подобным (и Руфь, и её брат учатся в университете).

Мартин — натура одарённая и глубокая. Он с воодушевлением погружается в изучение литературы, языка, правил стихосложения. Он часто общается с Руфью, она помогает ему в занятиях. Руфь, девушка с консервативными и достаточно узкими взглядами, пытается перекроить Мартина по образцу людей своего круга, но это не сильно ей удаётся. Истратив все заработанные в последнем плавании деньги, Мартин вновь уходит в море, нанявшись матросом. За долгие восемь месяцев плавания Мартин «обогатил свой словарь и свой умственный багаж и лучше узнал самого себя». Он чувствует в себе огромные силы и вдруг осознает, что хочет стать писателем, — прежде всего, чтобы Руфь могла любоваться вместе с ним красотой мира. Вернувшись в Окленд, он пишет очерк об искателях сокровищ и отправляет рукопись в «Обозреватель Сан-Франциско». Затем садится за повесть для юношества о китобоях. Встретившись с Руфью, он делится с ней своими планами, но, к сожалению, девушка не разделяет его пылких надежд, хотя её радуют происходящие с ним перемены — Мартин стал гораздо правильнее выражать свои мысли, лучше одеваться и т. п. Руфь влюблена в Мартина, но собственные её понятия о жизни не дают ей возможности осознать это. Руфь считает, что Мартину необходимо учиться, и он сдаёт экзамены в среднюю школу, но с треском проваливается по всем предметам, кроме грамматики. Мартина неудача не сильно обескураживает, но Руфь огорчена. Ни одно из разосланных в журналы и газеты произведений Мартина не опубликовано, все возвращаются по почте без всяких объяснений. Мартин решает: дело в том, что они написаны от руки. Он берет напрокат пишущую машинку и учится печатать. Мартин работает все время, даже не считая это за труд. «Просто он обрёл дар речи, и все мечты, все мысли о прекрасном, которые долгие годы жили в нем, хлынули наружу неудержимым, мощным, звенящим потоком».

Мартин открывает для себя книги Герберта Спенсера, и это даёт ему возможность по-новому увидеть мир. Руфь не разделяет его увлечения Спенсером. Мартин читает ей свои рассказы, и она легко замечает их формальные недостатки, но не в состоянии увидеть мощь и талант, с которыми они написаны. Мартин никак не укладывается в рамки буржуазной культуры, привычной и родной для Руфи. Заработанные в плавании деньги кончаются, и Мартин нанимается в прачечную гладить белье. Напряжённая, адская работа выматывает его. Он перестаёт читать и однажды в выходной напивается, как в прежние времена. Поняв, что такой труд не только изнуряет, но и оглупляет его, Мартин уходит из прачечной.

До очередного плавания остаются считанные недели, и Мартин посвящает эти каникулы любви. Он часто видится с Руфью, они вместе читают, ездят на прогулки на велосипедах, и в один прекрасный день Руфь оказывается в объятиях Мартина. Они объясняются. Руфь не знает ничего о физической стороне любви, но ощущает притягательность Мартина. Мартин боится оскорбить ee чистоту. У родителей Руфи известие о ee помолвке с Иденом не вызывает восторга.

Мартин решает писать для заработка. Он снимает крохотную комнатку у португалки Марии Сильвы. Могучее здоровье позволяет ему спать по пять часов в сутки. Все остальное время он работает: пишет, учит незнакомые слова, анализирует литературные приёмы различных писателей, ищет «принципы, лежащие в основе явления». Его не слишком смущает, что до сих пор не напечатана ни одна его строчка. «Писание было для него заключительным звеном сложного умственного процесса, последним узлом, которым связывались отдельные разрозненные мысли, подытоживанием накопившихся фактов и положений».

Но полоса невезения все продолжается, деньги Мартина иссякают, он закладывает пальто, затем часы, затем велосипед. Он голодает, питаясь одной картошкой да изредка обедая у сестры или у Руфи. Вдруг — почти неожиданно — Мартину приходит письмо из одного толстого журнала. Журнал хочет опубликовать его рукопись, но собирается заплатить пять долларов, хотя, по самым скромным подсчётам, должен был бы заплатить сто. От огорчения ослабевший Мартин заболевает тяжёлым гриппом. И тут колесо фортуны поворачивается — один за другим начинают приходить чеки из журналов.

Спустя какое-то время везение прекращается. Редакции наперебой стараются обжулить Мартина. Добыть у них деньги за публикации оказывается нелёгким делом. Руфь настаивает на том, чтобы Мартин устроился на работу к её отцу, она не верит в то, что он станет писателем. Случайно у Морзов Мартин знакомится с Рэссом Бриссенденом и близко сходится с ним. Бриссенден болен чахоткой, он не боится смерти, но страстно любит жизнь во всех её проявлениях. Бриссенден знакомит Мартина с «настоящими людьми», одержимыми литературой и философией. Со своим новым товарищем Мартин посещает митинг социалистов, где спорит с оратором, но благодаря расторопному и нещепетильному репортёру попадает на страницы газет в качестве социалиста и ниспровергателя существующего строя. Газетная публикация приводит к печальным последствиям — Руфь присылает Мартину письмо, извещающее о разрыве помолвки. Мартин продолжает жить по инерции, и его даже не радуют поступающие от журналов чеки — почти все, написанное Мартином, теперь публикуется. Бриссенден кончает жизнь самоубийством, а его поэма «Эфемерида», которую опубликовал Мартин, вызывает бурю пошлейшей критики и заставляет Мартина радоваться, что его друг не видит этого.

Мартин Иден становится наконец знаменитым, но все это глубоко ему безразлично. Он получает приглашения от тех людей, которые раньше высмеивали его и считали бездельником, и иногда даже принимает их. Его утешает мысль поехать на Маркизские острова и жить там в тростниковой хижине. Он щедро раздаёт деньги своим родным и людям, с которыми связала его судьба, но уже ничто не может тронуть его. Ни искренняя горячая любовь молоденькой работницы Лиззи Конолли, ни неожиданный приход к нему Руфи, теперь готовой пренебречь гласом молвы и остаться у Мартина. Мартин отплывает на острова на «Марипозе», и ко времени отъезда Тихий океан кажется ему ничуть не лучше всего остального. Он понимает, что для него нет выхода. И после нескольких дней плавания он выскальзывает в море через иллюминатор. Чтобы обмануть волю к жизни, он набирает в лёгкие воздух и ныряет на большую глубину. Когда кончается весь воздух, он уже не в состоянии подняться на поверхность. Он видит яркий, белый свет и ощущает, что летит в тёмную бездну, и тут сознание навсегда покидает его.

Двадцатилетний моряк Мартин Иден спас на пароме от группы негодяев своего сверстника Морза. Артур происходит из образованной, зажиточной семьи. Желая отблагодарить смелого юношу и позабавить родных таким странным знакомством, он приглашает Мартина к себе домой. Там неискушенный моряк оказался совершенно очарован атмосферой всего дома. И сразу же увлекся девушкой Руфь, которая была сестрой Морза. Ему хочется во всем соответствовать этой чистой и умной девушке. Он, желая стать хоть немного более образованным, посещает библиотеку.

В Окленде он сдает очерк о приключениях искателей сокровищ. Даже отправил рукопись в «Обозреватель Сан-Франциско». Продолжил творчество писателя, но Руфь его не поддержала. Она предлагает юноше поступить в среднюю школу, но почти все экзамены оказались ему не по силам. Да и произведения все вернулись неопубликованными. Тогда начинающий писатель решает творить не от руки, а печатать.

Мартин пробует найти работу на суше. Но в сочетании с творчеством это оказывается настолько изнуряюще, что он даже напивается. Оставшееся время до плавания влюбленный юноша посвятил своей девушке. Руфь и Мартин часто видятся, прогуливаются. Все более и более увлекаясь друг другом, они объясняются в любви. Руфь поставила родителей в известность о грядущей помолвке. Стоит ли говорить, что отношения дочери с человеком, не входящем в их круг общения, не вызвали у них восторга.

Иден вплотную занялся изучением литературы, желая сделать писательство доходным. Но пока у него ничего не получается. Ему приходится голодать, он продает свои вещи. Но тут начинают приходить чеки из издательств. Издатели стараются обмануть начинающего деятеля. Руфь по-прежнему не верит в талант Мартина. Будучи у Морзов, юноша знакомится с Бриссенденом Рэссом, который ввел его в нужный круг людей. Новые приятели побывали на митинге социалистов. С подачи журналистов он вдруг оказался борцом против существующего строя. Руфь разрывает помолвку.

А Мартин Иден находится на пике популярности. Иногда выходит в свет. Но он очень разочарован и в жизни, и в людях. Поэтому, раздав свои гонорары знакомым, планирует поездку на Маркизские острова. Ему безразлично все: любовь наивной девушки Лиззи, внезапный приход Руфь, которая наконец-то разглядела в нем тот самый талант. Причем Руфь уже безразлично мнение окружающих по поводу слухов о Мартине. Только поздно, увы.

Иден отплывает на острова, но по-прежнему ни в чем не видит смысла. Его чувствительная душа в полном смятении. И никаких путей спасения он не видит. Потому он бросается в океан. Он старается нырнуть как можно глубже, чтобы не было возможности возврата. Ему это удается. Наверх подняться нет сил. И сквозь яркий свет он падает в бездну. Сознание покинуло его. Навсегда. Душа нашла покой.