Принудительное лицензирование – мера противодействия злоупотреблениям со стороны тех производителей, которые занимают доминирующее положение на рынке. Случаев выдачи принудительных лицензий на фармпрепараты во все мире насчитывается единицы, однако каждый раз они вызывают широкий резонанс. Чего больше – плюсов или минусов – в выдаче принудительных лицензий?

В качестве пролога – небольшой экскурс в историю. Общеизвестно, что открытие антибиотиков стало одним из величайших достижений в истории медицины. Как это было? В 1928 году английский микробиолог Александр Флеминг обратил внимание, что в забытом на рабочем столе опытном препарате – чашке со стафилококковой культурой, растет плесень грибка Penicillium notatum , а бактерии стафилококка погибли. Флеминг в 1929 году публикует статью, посвященную антибактериальному действию Penicillium notatum, однако ученый не смог получить устойчивый экстракт плесени, ставшей прообразом современных антибиотиков. Это смог сделать биохимик Э. Чейн спустя 6 лет. Роберт Флори 25 мая 1940 года испытывает новый препарат на животных, и видит мощный антибактериальный эффект. Новое изобретение Роберт Флори не патентует, так как считает это неэтичным. В поисках финансовой помощи для промышленного производства нового лекарства, способного спасти тысячи жизней, в 1941 году Роберт Флори едет с пузырьком пенициллина в США. Фармацевтические компании Америки тут же развернули крупномасштабное производство пенициллина. И... запатентовали лекарство как собственное изобретение! Отныне производить антибиотики легальным образом имели право только владельцы патентов.

Патент – это инструмент рыночной экономики, и, как любой инструмент, он может использоваться как добросовестно, так и наоборот. Именно в случае недобросовестного использования монопольного права и должны включаться механизмы борьбы с недобросовестной конкуренцией и злоупотреблением.

Производители оригинальных препаратов и производители дженериков по отношению к вопросу длительности патентной охраны находятся по различные стороны баррикад. И если оригинаторы, то есть изобретатели нового лекарственного средства, заинтересованы в том, чтобы патентная защита сохранялась как можно дольше, то дженериковые компании с нетерпением ждут окончания срока патента, и заранее готовятся к производству заменителя оригинального препарата. Такая подготовка начинается задолго до окончания срока патента оригинального лекарственного препарата и включает в себя доклинические и клинические исследования, проведение которых требует значительного времени, а также разработка технологических регламентов и сбор необходимой документации, чтобы сразу, как только завершится срок патентной защиты, начать производство аналогового лекарственного препарата.

Компании-производители оригинальных лекарственных препаратов, наоборот, заинтересованы в максимальной отсрочке того момента, когда их лекарственное средство уже не будет единственным на фармрынке. Ведь именно в годы патентной защиты производитель оригинального лекарственного препарата может рассчитывать на наибольшую выручку, которая не только покроет немалые затраты его на разработку и выведение на рынок, но и принесет прибыль. Проблема окончания срока патента иногда оказывается решаемой – или обнаруживаются новые, «неожиданные» эффекты лекарственного препарата с той же молекулой, или вносятся изменения в технологию производства, или немного меняют молекулу действующего вещества (был, например, гидрохлорид, а стал гидрокарбонат) вследствие чего меняется терапевтический эффект. Все это – юридическое основание для получения оригинатором нового патента (по сути, на то же лекарственное средство) и зеленый свет для «снятия сливок» ещё на несколько лет.

Хорошо или плохо такое продление патента оригинального препарата? Дженериковые компании категорически несогласны с подобными ситуациями, и подают в суд для того, чтобы иметь возможность выпускать аналогичный препарат. Например, В начале 2015 года американская компания Genentech, «дочка» швейцарского фармгиганта Hoffmann-La Roche, запатентовала еще один способ применения оригинального противоракового препарата ритуксимаб (лечение ревматоидного артрита) – уже после того, как истек срок патентной защиты на молекулу препарата. Российская биотехнологическая компания «Биокад» выиграла суд, касающийся патента на производство биоаналога ритуксимаба, и победила в тендере на госзакупку данного препарата, так как предложила цену гораздо ниже цены оригинального препарата.

В общем, ситуация из разряда «ничего личного, только бизнес». И никакого альтруизма, пример которого демонстрировали выдающиеся учёные прошлого века.
Задача государства – обеспечить баланс интересов всех участников правоотношений, связанных с патентной монополией – патентообладателей, их конкурентов, а также потребителей, которые заинтересованы в получении качественного, эффективного и доступного лечения.

В Российской Федерации, также как и во многих странах мира, существует инструмент ограничения монопольного права – принудительная лицензия, которая предусматривает предоставление в судебном порядке заинтересованному лицу право использования результата интеллектуальной деятельности, исключительное право на который принадлежит другому лицу.
Принудительная лицензия может быть потребована по причине неиспользования или недостаточного использования изобретения до истечения срока в четыре года от даты подачи заявки на патент или трех лет от даты выдачи патента, в зависимости от того, какой срок истекает позднее.

Практические примеры выдачи принудительной лицензии во всем мире встречаются – в Индии, Китае, Бразилии, Руанде, и последствия их самые разные.

Опыт принудительного лицензирования демонстрируют не только развивающиеся страны. В Канаде, например, в 2001 году была выдана принудительная лицензия на антибактериальное лекарственное средство «Ципро» (Bayer). Препарат поставлялся в страну по высокой цене, и в небольших количествах. Правительство приняло решение о выдаче принудительной лицензии под предлогом угрозы национальной безопасности Канады, связанной с возможными террористическими атаками с применением биологического оружия, в частности возбудителя сибирской язвы. Выпустить свой, канадский, аналог оказалось значительно дешевле, чем тратить бюджет на закупку большого количества дорогого лекарства.

Отрицательный опыт принудительного лицензирования продемонстрировала Бразилия. Бразилия выдала принудительную лицензию на инновационный препарат для лечения ВИЧ, однако этого оказалось совсем недостаточно для выпуска эффективного и безопасного лекарства. Технология производства дженерика оказалась несовершенной. В результате воспроизведенное лекарственное средство действительно было дешевле оригинального, но вызвало много побочных эффектов. В итоге вместо экономии бюджета государство получило расходы на дополнительное лечение пациентов, которые применяли данное средство.

Сложно оценить опыт Египта, где в 2002 году выдали принудительную лицензию на производимый Pfizer лекарственный препарат через три месяца после его выхода на рынок. Это была Виагра, и в данном конкретном случае принудительная лицензия вряд ли выдавалась ради спасения жизней египтян.

В любом случае, механизм принудительного лицензирования должен использоваться крайне осторожно, чтобы у пациентов сохранялась возможность получить качественное лечение. Бесспорно, цена вопроса имеет значение. Однако удешевление стоимости терапии не должно сказываться отрицательно на ее эффективности и безопасности.

Вы думате, что вы русский? Родились в СССР и думаете, что вы русский, украинец, белорус? Нет. Это не так.

Вы на самом деле русский, украинец или белорус. Но думате вы, что вы еврей.

Дичь? Неправильное слово. Правильное слово “импринтинг”.

Новорожденный ассоциирует себя с теми чертами лица, которые наблюдает сразу после рождения. Этот природный механизм свойственен большинству живых существ, обладающих зрением.

Новорожденные в СССР несколько первых дней видели мать минимум времени кормления, а большую часть времени видели лица персонала роддома. По странному стечению обстоятельств они были (и остаются до сих пор) по большей части еврейскими. Прием дикий по своей сути и эффективности.

Все детство вы недоумевали, почему живете в окружении неродных людей. Редкие евреи на вашем пути могли делать с вами все что угодно, ведь вы к ним тянулись, а других отталкивали. Да и сейчас могут.

Исправить это вы не сможете – импринтинг одноразовый и на всю жизнь. Понять это сложно, инстинкт оформился, когда вам было еще очень далеко до способности формулировать. С того момента не сохранилось ни слов, ни подробностей. Остались только черты лиц в глубине памяти. Те черты, которые вы считаете своими родными.

3 комментария

Система и наблюдатель

Определим систему, как объект, существование которого не вызывает сомнений.

Наблюдатель системы - объект не являющийся частью наблюдаемой им системы, то есть определяющий свое существование в том числе и через независящие от системы факторы.

Наблюдатель с точки зрения системы является источником хаоса - как управляющих воздействий, так и последствий наблюдательных измерений, не имеющих причинно-следственной связи с системой.

Внутренний наблюдатель - потенциально достижимый для системы объект в отношении которого возможна инверсия каналов наблюдения и управляющего воздействия.

Внешний наблюдатель - даже потенциально недостижимый для системы объект, находящийся за горизонтом событий системы (пространственным и временным).

Гипотеза №1. Всевидящее око

Предположим, что наша вселенная является системой и у нее есть внешний наблюдатель. Тогда наблюдательные измерения могут происходить например с помощью «гравитационного излучения» пронизывающего вселенную со всех сторон извне. Сечение захвата «гравитационного излучения» пропорционально массе объекта, и проекция «тени» от этого захвата на другой объект воспринимается как сила притяжения. Она будет пропорциональна произведению масс объектов и обратно пропорциональна расстоянию между ними, определяющим плотность «тени».

Захват «гравитационного излучения» объектом увеличивает его хаотичность и воспринимается нами как течение времени. Объект непрозрачный для «гравитационного излучения», сечение захвата которого больше геометрического размера, внутри вселенной выглядит как черная дыра.

Гипотеза №2. Внутренний наблюдатель

Возможно, что наша вселенная наблюдает за собой сама. Например с помощью пар квантово запутанных частиц разнесенных в пространстве в качестве эталонов. Тогда пространство между ними насыщено вероятностью существования породившего эти частицы процесса, достигающей максимальной плотности на пересечении траекторий этих частиц. Существование этих частиц также означает отсутствие на траекториях объектов достаточно великого сечения захвата, способного поглотить эти частицы. Остальные предположения остаются такими же как и для первой гипотезы, кроме:

Течение времени

Стороннее наблюдение объекта, приближающегося к горизонту событий черной дыры, если определяющим фактором времени во вселенной является «внешний наблюдатель», будет замедляться ровно в два раза - тень от черной дыры перекроет ровно половину возможных траекторий «гравитационного излучения». Если же определяющим фактором является «внутренний наблюдатель», то тень перекроет всю траекторию взаимодействия и течение времени у падающего в черную дыру объекта полностью остановится для взгляда со стороны.

Также не исключена возможность комбинации этих гипотез в той или иной пропорции.

Патентная охрана инноваций является критичной для фарминдустрии, поскольку в отличие от других отраслей конкуренты могут с легкостью скопировать инновационное лекарство с небольшими затратами и в короткие сроки. Патент обеспечивает правообладателю возможность окупить огромные временные и финансовые затраты на разработку лекарств.

Средняя стоимость разработки и выведения на рынок нового лекарства, по данным некоторых зарубежных исследователей, составляет 2,6 миллиарда долларов США, в то время как затраты на обратный инжиниринг и создание дженерика (копии инновационного лекарства) составляют всего 2-3 миллиона долларов США.

Инновационные фармкомпании окупают свои вложения в разработку лекарств в странах с крупными рынками и высоким или средним доходом на душу населения, в число которых входит и Россия. Учитывая, что средний размер роялти за принудительное использование патента составляет от 1 до 5 процентов прибыли от реализации продукта, принудительные лицензии лишают патентообладателей возможности окупить свои вложения. Отсутствие надлежащей патентной охраны ставит под угрозу саму возможность существования инновационных лекарств, а в долгосрочной перспективе приводит также и к деградации дженериковой промышленности.

В ответ на принудительное лицензирование лекарств фармацевтические компании могут сократить или прекратить прямые иностранные инвестиции в экономику страны, а также отказаться от трансфера технологий в страну, использующую принудительные лицензии. Но принудительное лицензирование наносит вред не только разработчикам новых лекарств. Еще больше оно вредит потребителям, поскольку приводит к задержкам к выходу препарата на рынок, создает риск производства недоброкачественных лекарств.

Возможность выдачи принудительных лицензий закреплена в законодательствах многих государств, но используются они чаще всего наименее развитыми странами, в которых отсутствуют собственные производственные мощности.

Отсутствие надлежащей охраны патентов может привести к недоступности инновационных лекарств

Исходя из международного опыта, можно утверждать, что использование принудительных лицензий препятствует развитию инноваций в области фармацевтики и не решает декларируемой задачи по повышению доступности лекарств для населения. Во-первых, лекарства, произведенные на основании принудительных лицензий, могут уступать в качестве оригинальным препаратам и тем самым создавать риски для здоровья пациентов. Так, в Таиланде дженериковая версия препарата для лечения ВИЧ вызвала резистентность у 39,6-58 процентов пациентов, принимавших препарат.

Во-вторых, существует риск того, что выдача принудительной лицензии заставит компанию-разработчика отозвать другие препараты с рынка этой страны и отказаться от вывода на него новых лекарств. Ответом одного из крупнейших фармпроизводителей в мире на принудительное лицензирование стал отзыв с тайского рынка нескольких препаратов, включая специально приспособленных к тайскому климату.

В-третьих, принудительное лицензирование не всегда приводит к существенному снижению цены на препарат. В том же Таиланде после выдачи принудительной лицензии правительство не выполнило свое обещание снизить цену на лекарство до 20 процентов от цены на оригинальный препарат. Вместо этого дженерики продавались с наценкой, которая в некоторых случаях достигала 1000 процентов от себестоимости.

Наконец, выдача принудительной лицензии не гарантирует быстрой доступности лекарства для пациентов. В Бразилии в мае 2007 года государственному предприятию была выдана принудительная лицензия на препарат против ВИЧ/СПИД в пользу местного предприятия, подконтрольного государству. Однако лекарство попало на внутренний рынок только через два года, после того как местный производитель завершил собственные исследования безопасности, эффективности и качества дженерика. К тому же выдача принудительных лицензий неизбежно влечет за собой снижение прямых иностранных инвестиций в экономику государства. Так, после выдачи принудительной лицензии лишь на один препарат в Египте инновационные фармкомпании решили не инвестировать в фарминдустрию этой страны 300 миллионов долларов, которые были до этого запланированы.

Повышение доступности инновационных лекарств для населения достигается иными методами. В их числе благотворительные программы международных организаций, например, Глобального фонда по борьбе с ВИЧ/СПИД, туберкулезом и малярией, субсидирование закупок лекарственных средств государством, снижение налогов и сборов на ввозимые из-за рубежа препараты. К примеру, для поддержки программ в нуждающихся странах Глобальный фонд ежегодно инвестирует около 4 миллиардов долларов США.

Разработчикам нужна уверенность, что риска использования их прав на интеллектуальную собственность нет

Добровольное сотрудничество производителей лекарств и властей - гораздо более эффективный способ повышения доступности лекарственных средств через снижение цен, чем принудительное лицензирование. Производители лекарств заинтересованы в установлении устойчивых взаимоотношений с министерствами здравоохранения тех стран, где они реализуют свои лекарства, и часто готовы пойти на уступки.

В России важным шагом в этом направлении стало учреждение Межведомственной комиссии по подготовке и проведению прямых переговоров с производителями лекарственных препаратов в 2016 году. Этот координационный орган создан для проведения прямых переговоров с производителями запатентованных лекарственных препаратов для обеспечения локализации производства, определения взаимовыгодных условий закупки лекарств для обеспечения государственных и муниципальных нужд, в том числе в рамках специальных инвестиционных контрактов.

Действующее российское законодательство предусматривает судебный порядок выдачи принудительных лицензий. Для того чтобы такая лицензия была выдана, необходимо доказать, что патентообладатель не использует или недостаточно использует свое изобретение, что приводит к недостаточному предложению товаров на рынке. В качестве обоснования для принудительного лицензирования приводится гипотетическая возможность того, что международные фармкомпании откажутся поставлять в Россию жизненно необходимые препараты. Но на практике такого никогда не происходило.

Особую активность в области ограничения патентной охраны лекарственных средств проявляет Федеральная антимонопольная служба. В ноябре 2016 года на официальном портале проектов нормативных правовых актов появилась инициатива ФАС по расширению оснований для принудительного лицензирования. В частности, ФАС предложила предоставить правительству возможность выдавать принудительные лицензии во внесудебном порядке "в интересах защиты жизни и здоровья граждан". Однако эта инициатива получила отрицательный отклик со стороны делового сообщества, Роспатента и Минэкономразвития России. В своем заключении министерство, среди прочего, отметило, что вывод на рынок лекарств на основании принудительной лицензии является длительным в связи с необходимостью проводить дополнительные исследования качества, безопасности и эффективности таких препаратов. А это, в свою очередь, не позволит пациентам получить быстрый доступ к лекарству.

Принудительные лицензии могут показаться простым средством для повышения доступности лекарств, однако международный опыт показывает, что принудительное лицензирование является препятствием для развития национальной фармпромышленности, поскольку инновации в этой области зависят от патентной охраны в большей степени, чем инновации в иных отраслях производства. Принудительная лицензия является шоковой терапией для всей фармацевтической отрасли и должна применяться только в исключительных случаях и в соответствии с требованиями ТРИПС.

Использование ограничений и исключений из патентного права подает негативные сигналы фармкомпаниям и венчурным инвесторам

Россия является крупным фармрынком и потому потенциально привлекательна для иностранных инвесторов. Одним из условий для создания благоприятного инвестиционного климата является надлежащая охрана и защита интеллектуальной собственности. Активное использование ограничений или исключений из патентного права подает негативные сигналы фармкомпаниям и венчурным инвесторам, которые потенциально заинтересованы в инвестициях в Россию.

В рамках реализации программы "Фарма-2020" международные фармкомпании приложили значительные усилия по локализации производства своих препаратов в России. Помимо притока прямых иностранных инвестиций, преимуществом локализации является предоставление доступа к уникальным технологиям производства. Необходимым условием для трансфера технологий является их надлежащая патентная охрана. Разработчики должны быть уверены, что их права на интеллектуальную собственность защищены, и риск ее использования без разрешения отсутствует. В случае появления прецедента принудительного лицензирования в России разработчики будут опасаться передавать свои технологии, и усилия по локализации могут быть подорваны.

Мнения

Жером Гаве, управляющий директор компании "Сервье" в России и странах ЕАЭС:

Сегодня в здравоохранении все острее встает вопрос о разной степени доступности медицинских технологий в зависимости от финансовых возможностей человека. Эта новая форма социального неравенства несет риски социального напряжения, и сегодня перед обществом встает задача не допустить реализации этого риска. В первую очередь это, конечно, задача для государственной регуляторики. Но и фармкомпании могут сыграть здесь значимую роль.

Как социально ответственная компания мы постоянно работаем над оптимизацией стоимости нашей продукции, и прежде всего, инновационной. Мы считаем, что это вполне достижимо. В нашем арсенале, например, использование компьютерного моделирования, которое способно значительно сократить сроки вывода новых лекарств на рынок, снизить затраты на разработку новых препаратов и, как результат, снизить их стоимость. Другое направление - это создание оригинальных мультитаргетных препаратов, направленных на комплексное и эффективное лечение при оптимальных затратах.

Оксана Монж, генеральный менеджер рецептурного бизнес-подразделения компании "Санофи" в России и Белоруссии:

Принудительное лицензирование - далеко не столь распространенная в мире практика. Как правило, применяется оно в странах с тяжелой экономической ситуацией, в которых защита прав на интеллектуальную собственность не находится на должном уровне. И конечно, это отрицательный сигнал для компаний-инвесторов, который всегда негативно влияет на их решение по выводу инновационных препаратов на рынок. Для них введение принудительного лицензирования означает, что они не будут вкладывать деньги в R&D, а финансовые возможности по выводу на рынок новых препаратов будут сокращаться. Фактически те, кто способствует введению принудительного лицензирования, препятствуют развитию инноваций.

Если говорить о нереализованных возможностях в лекарственном обеспечении, то на первый план выходит вопрос с риск-шерингом. Этот инновационный инструмент, экономически обоснованный и реально способный помочь государству более эффективно расходовать средства, в нашей стране не работает. По сути, он утонул в бюрократических процедурах - уже почти три года идут межведомственные согласования.

Один из наших препаратов был выбран для участия в пилотном проекте по риск-шерингу, и мы готовы представить дополнительные экономические преимущества, но государство в условиях нехватки бюджета отказывается от этих возможностей. Мы очень сожалеем, потому что это упущенные возможности - прежде всего для пациентов и, конечно, для государства.

Принудительная лицензия

Под принудительной лицензией понимается предоставление лицу права использования результата интеллектуальной деятельности, исключительное право на который принадлежит другому лицу, на основании решения суда и на указанных в решении суда условиях. Такое решение может быть принято судом только в случаях, прямо предусмотренных ГК РФ (ст. 1239 ГК РФ).

Решение о предоставлении принудительной лицензии принимается судом в порядке искового производства. Ответчиком по иску является патентообладатель.

Внимание

Во всех случаях принудительная лицензия может быть только простой (неисключительной). Она может быть предоставлена только по решению суда по основаниям и в порядке, предусмотренным ст.ст. 1362 и ГК РФ.

Условия предоставления принудительной лицензии указываются в резолютивной части судебного акта. В частности, суд устанавливает суммарный размер платежей за такую лицензию, который не должен быть ниже цены лицензии, определяемой при сравнимых обстоятельствах (п. 1 ст. 1362 , п. 1 ст. 1423 ГК РФ, п. 18 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26.03.2009 N 5/29). На основании решения суда уполномоченный федеральный орган исполнительной власти (Роспатент, Минсельхоз России) регистрирует предоставление лицензиату права использования изобретения, полезной модели, промышленного образца, селекционного достижения на условиях принудительной простой (неисключительной) лицензии (п. 3 ст. 1362 , п. 2 ст. 1423 ГК РФ в редакции Федерального закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ, вступившего в силу с 01.10.2014).

Действие принудительной лицензии может быть прекращено в судебном порядке по иску патентообладателя при наличии определенных оснований.

Для лицензии на изобретение, полезную модель или промышленный образец, предоставленной в соответствии с п. 1 ст. 1362 ГК РФ, таким основанием является прекращение существования обстоятельств, которые обусловили предоставление такой лицензии, если их возникновение вновь маловероятно.

Для принудительной лицензии на селекционное достижение основанием может быть нарушение обладателем такой лицензии условий, на основании которых она была предоставлена, либо изменение обстоятельств, обусловивших предоставление такой лицензии, настолько, что, если бы эти обстоятельства существовали на момент предоставления лицензии, она вообще не была бы предоставлена или была бы предоставлена на значительно отличающихся условиях (п. 1 ст. 1362 , п. 4 ст. 1423 ГК РФ).

Односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим (п. 18 постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26.03.2009 N 5/29).

• Энциклопедия судебной практики. Принудительная лицензия (Ст. 1239 ГК)
• 1. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются правила о заключении договора в обязательном порядке
• 2. Предполагаемые условия предоставления принудительной лицензии должны быть приведены в исковом требовании
• 3. Суд, установив право требовать предоставления принудительной лицензии, рассматривает имеющиеся разногласия сторон по отдельным условиям этой лицензии
• 4. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются общие основания изменения и расторжения договора, однако односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим

Энциклопедия судебной практики
Принудительная лицензия
(Ст. 1239 ГК)

1. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются правила о заключении договора в обязательном порядке

2. Предполагаемые условия предоставления принудительной лицензии должны быть приведены в исковом требовании

При этом, принимая решение о предоставлении лицу права использования результата интеллектуальной деятельности, суд должен в резолютивной части решения указать условия лицензионного договора о предоставлении простой (неисключительной) лицензии. С учетом этого предполагаемые условия предоставления такой лицензии должны быть приведены в исковом требовании (пункт 1 статьи 1362 и пункт 1 статьи 1423 Кодекса). Суд же, установив право требовать предоставления принудительной лицензии, рассматривает имеющиеся разногласия сторон по отдельным условиям этой лицензии.

4. К отношениям о предоставлении принудительной лицензии применяются общие основания изменения и расторжения договора, однако односторонний отказ от принудительной лицензии недопустим

Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.