Шопенгауэр мир воля и представление читать. Артур шопенгауэр - мир как воля и представление
Артур Шопенгауэр (1788-1860) - немецкий философ, один из первых представителей иррационализма.
Его главная работа "Мир как воля и представление" была опубликована в 1818 г.
Шопенгауэр испытал воздействие Канта, Платона, Шеллинга, особенно Канта, которого очень высоко ценил.
Его философия - своего рода реакция на философию Гегеля.
По мнению Шопенгауэра, сущность личности составляет воля, которая независима от разума. Эта воля есть слепое хотение, которое неотделимо от телесного существа, а именно человека. Она представляет собой проявление некой космической силы, мировой воли, составляющей истинное содержание всего сущего.
Особенность его учения - волюнтаризм. Шопенгауэр следует Канту в различении "вещи-в-себе" и явления. Для Шопенгауэра вещь в себе познаваема, она и представляет собой волю. "Воля" - это начало любого бытия, она порождает явления, или "представления". Одновременно порождаются и "объект" и субъект, которые не могут существовать друг без друга.
Завершение развития высших форм органической жизни - человек. Человеческое познание возникает как вспомогательное орудие действия. "Мир как представление" возникает вместе с сознанием. Ему присущи все формы:
субъект и объект, пространство и время, множество отдельных вещей, причинная связь.
Воля, представляя собой "вещь в себе", открывается субъекту познания, но условием этого выступает наше тело, представляющее собой проявление воли, в силу чего человек и имеет индивидуальность. В то же время Шопенгауэр отвергал солипсизм как философию сумасшед- ших.
Познание существует, согласно Шопенгауэру, в двух формах: непосредственное, интуитивное (познание рассудка) и отвлеченное, рефлексивное (познание разума).
Интуитивное познание Шопенгауэр считал главным, на нем покоится рефлексивное познание.
Наука, для Шопенгауэра, представляет собой деятельность, которая служит воле. Интересы воли – это практические интересы, в удовлетворении этих интересов и состоит цель науки. Лишь созерцание выступает совершенным познанием, которое свободно от интересов воли и не имеет отношения к практике.
Областью созерцания является не наука, а различные виды искусства, опирающегося на интуицию. Интуиции мир открывается как "воля", как неустанное стремление, в котором происходят борьба и раздвоение. Истинное познание как интуиция, как искусство доступно только гению.
Искусство основывается на незаинтересованном созерцании.
Высшее из искусств - это музыка, которая направлена не на отражение идей, а на непосредственное выражение самой воли.
Все высказанное позволяет Шопенгауэру сформулировать свое учение о свободе и необходимости.
Воля, являясь "вещью-в-себе", свободна, в то время как мир явлений обусловлен необходимостью и подчиняется закону достаточного основания. Человек как одно из явлений тоже подчиняется закономерностям эмпирического мира. Поэтому характер человека должен реагировать на мотивы, побуждающие его к действиям, человек - это раб своего характера. Однако Шопенгауэр отвергает фаталистические выводы из этих рассужде- ний, так как событие предопределено не само по себе, а цепью причин, которые предшествуют данному явлению.
Жизнь человека Шопенгауэр рассматривает в категориях желания и удовлетворения. По своей природе желание - это страдание, и так как удовлетворение желания скоро насыщает человека, то он уже не стремится
удовлетворить свое желание и, если достигает его, то это не дает ему возможности насладиться достижением своей цели.
Таким образом, удовлетворение потребности приводит к пресыщению и скуке, возникает отчаяние. Счастье - это не блаженное состояние, а только избавление от страдания, но это избавление сопровождается новым страданием, скукой.
Страдание - это постоянная форма проявления жизни, человек может избавляться от страдания лишь в конкретном его выражении. Таким образом, в мире господствует мировое зло, которое неискоренимо, счастье иллюзорно, а страдание неотвратимо, оно коренится в самой "воле к жизни". Поэтому для Шопенгауэра оптимизм - это просто насмешка над страданиями человека. В свое время Лейбниц называл существующий мир наилучшим из возможных миров, сформулировав теорию оптимизма. Шопенгауэр, наоборот называл существующий мир "наихудшим из возможных".
Путь избавления от зла Шопенгауэр видит в аскетизме, который наступает, когда человек приходит к тому, что наряду с жизнью уничтожается и мировая воля, так как тело является проявлением воли. Раз уничтожается воля, то уничтожается и весь остальной мир, так как субъекта без объекта не существует. Шопенгауэр был сторонником полицейского государства, применяющего насилие. Он полагал, что государственные акции направлены против вредных следствий, которые проистекают из многих эгоистически действующих людей.
По мнению Шопенгауэра, мы постигаем существование и природу вещи в себе алогистическим, интуитивным, непосредственным, мистическим путем.
Для нашего интеллекта дан лишь мир-представление, но непосредственное
чувство, сопровождающее “неясное разграничение субъекта и объекта”,
внутренним путем вводит нас в сущность всякого бытия, в волю. Наше тело знакомит нас и с физическими, и с психическими переменами: в движениях его нам нередко дана причинность в форме пребывания, и мотивации. Вот тут-то в актах, совершаемых нами одновременно по
механической причинности и по мотивам нам непосредственно становится
очевидным, что общим корнем и физического, и психического является
мировая воля. Очевидность эта есть самоочевидность – она не нуждается в логическом обосновании, тем не менее бесчисленное множество фактов, вся структура мира-представления убедительно говорит нашему чувству, что это так. Какими же чертами характеризуется мировая воля?
1) Она алогистична: ей чужды наши законы достаточного основания:
пространство, время, причинность и подчиненность законам мысли. Ее
независимость от законов мысли делает понятным, почему противоре- чивость этого понятия (воли –вещи в себе)не должна нас смущать.
2) Она бессознательна: раз сознание есть условие существования мира-
представления, воля, как потусторонняя сущность мира, должна быть чем-то лежащим вне условий сознания, чем-то бессознательным.
3) Она едина: раз принципы индивидуальности (пространство и время)
неприложимы к сущности явлений, последняя должна быть единой.
4) К ней, строго говоря, неприложимы и понятия и духовного, и материального – она представляет нечто возвышающееся над этими противоположностями, не поддающийся логически точному определению в области понятий: слепой стихийный побуд, движение и в то же время стремление к жизни, к бытию в индивидуальных чувственных формах.
Титаническая борьба сил в неорганической природе, вечное зарождение новой жизни, жадное, непрерывное, безмерно-изобильное в природе (гибель бесчисленного множества зародышей) – все это свидетельствует о непрестанном распадении ил воплощении единой воли в множестве индивидуальностей. Хотя мировая воля едина, но мире-представлении ее воплощения образуют ряд ступеней объективации. Низшей ступенью объективации является костная материя: тяжесть, толчок, движение и т.д. представляют аналог влечениям – в основе их, как внут- реннее ядро так называемых материальных явлений, лежит воля, единая сущность мира. Органические формы растительные и животные возникли из низших видов материи, но их происхождение не сводимо к физико-
химическим процессам: вся природа образует устойчивую иерархию сущностей; этим ступеням воплощения воли соответствует мир неподвиж- ных образцов для воплощения воли, мир Идей в платоновском смысле слова.
Этот мир Идей является как бы третьею промежуточной областью между единою мировою волею и миром-представлением. Шопенгауэр был трансформистом, т.е. предполагал происхождение высших животных форм из низших, а последних из костной материи. Сознание появилось в мире только с появлением животных, Его нет у минералов, у растений есть лишь квази-сознание, лишенное познания. Как объяснить существование досознательного бытия? Шопенгауэр дает следующий ответ: “Предшествовавшие всякой жизни на земле геологические перевороты не существовали ни в чьем сознании, ни в собственном, которого у них нет, ни в чужом, ибо его тогда не было”. Так же он говорит: “Оно (объективное существование) в сущности гипотетично, т.е. если бы в то первоисконное время существовало сознание, то в нем изображались бы такие процессы. К этому приводит казуальный регресс явлений, следовательно в вещи в себе заключалась необходимость изображаться в таких процессах”.Значит, вся эволюция досознательного мира обладает эмпирической реальность. В человеческих индивидуумах воля находит себе окончательное и полное
воплощение:не человечеству, как роду, но каждому человеку соответствует
особая идея или потенция в мировой воле; следовательно в человеке воля
индивидуализируется во множественности единичных “умопостигаемых характеров”.
Самое первичное, исконное, коренное в человеке – то, чем характеризуется
его сущность, это – воля (чувствования и страсти Шопенгауэр включает в
понятие воли, в противоположность познавательным процессам). Интеллект – другая основная психическая способность – играет по отношению к воле служебную роль. Нами постоянно руководит воля – она всячески влияет на интеллект, когда он расходится с ее стремлениями. Господство воли над интеллектом и ее вечная неудовлетворенность являются источником того, что жизнь человека есть непрерывный ряд страданий. Важнейшие его доводы сводятся к указанию на непрочность, мимолетность наслаждений и на их иллюзорный характер. Как только желание достигнуто нами, снова возникает неудовлетворенность, и мы вечно переходим от страдания к скуке и обратно через кратковременные промежутки неполного удовлетворения. К этому следует добавить всю ту массу зла, которую вносит в мир несчастный случай, человеческие эгоизм, глупость и злоба. Единственными оазисами в земном существовании служат философия наука и искусство а так же сострадание другим живым существам. Шопенгауэр в значительной степени смягчает свой пессимизм указанием на моральное значение мира. По Шопенгауэру, распадение воли на множественность индивидуальных существований – утверждение воли к жизни есть вина, и искупление ее должно заключаться в обратном процессе – в отрицании воли к жизни. В связи с этим у Шопенгауэра своеобразное воззрение на половую
любовь. В этом явлении прослеживается метафизическая основа жизни Любовь есть неудержимый инстинкт, могучее стихийное влечение к продол- жению рода.
Влюбленный не имеет себе равного по безумию в идеализации любимого существа, а между тем все это “военная хитрость” гения рода, в руках которого любящий является слепым орудием, игрушкою. Такой взгляд на любовь между полами делает женщину главной виновницей зла в мире, ибо через нее происходит постоянное новое и новое утверждение воли к жизни. “ Узкоплечий, широкобедрый, низкорослый пол” лишен всякой истинной оригинальности духа, женщины не создали ничего истинно великого, они легкомысленны и безнравственны. Благодаря их мотовству и стремлению к роскоши, происходит 9/10 экономических бедствий человечества. В конце концов Шопенгауэр смог сказать вместе с Пшибышевским, что женщина – это та веревка, на которой
черти тащат души грешников в ад. Итак, подтверждение воли к жизни ведет человечество лишь к бедствиям, и только обратный процесс отрицания воли к жизни ведет к облегчению. Кроме философского познания, есть три стороны в жизни человека, смягчающие тягостность существования и содействующие облегчению благодатного процесса искупления,- это эстетическое созерцание,
мораль сострадания и аскетический “квиетив воли”.
Шопенгауэр исходит из мысли о том, что идеализм и материализм неправомерны, уязвимы, ошибочны, так как мир объясняется на основе других вещей.
Представление - исходная точка распадения на объект и субъект. Представление берется в развитом виде. Развитие форм представлений происходит на уровне живой природы. Представление возникает на ответ движения организмов в поисках пищи.
Вторая составляющая мира - воля, некая иррациональная сила. Воля - порыв к жизни. Шопенгауэр различает стадии активизации воли. Волевые начала: 1. притяжение, 2. магнетизм, 3. химизм (неорганические). На живом уровне высшая стадия – 4. мотивированная воля (у человека). Мотивы могут вступать в борьбу.
В своей эстетике Шопенгауэр ограничивается преимущественно указанием метафизического содержания искусства, сравнительно меньше он останавли- вается на формальных условиях красоты.
Этика Шопенгауэра. Кроме художественного прозрения в сущность мира, есть еще другой путь к освобождению себя от страданий, это – углубление в моральный смысл бытия. Моральную проблему Шопенгауэр тесно связывает с вопросом о свободе воли. Воля едина, но, как сказано, она включает в себя мистическим образом множественность потенций объективации в виде Идей и некоторую множественность “умопостигаемых характеров” , численно равную числу
человеческих индивидуумов в опыте. Характер каждого человека в опыте
строго подчинен законам достаточного основания, строго детерминирован.
Ему свойственны следующие черты:
1) он прирожден, мы появляемся на свет, наследуя строго определенный характер от отца и умственные способности от матери.
2) он эмпиричен, т.е. по мере нашего развития мы постепенно узнаем его и иногда против собственного ожидания открываем в себе известные присущие нам черты характера.
3) он постоянен. В своих существенных чертах характер неизменно сопровождает человека от колыбели до могилы.
Поэтому нравственное воспитание, с точки зрения Шопенгауэра, невозможно.
Воля человека, как эмпирической личности, строго детерминирована. Но та сторона воли, которая кроется в “умопостигаемом характере” человека и принадлежит воле как вещи в себе, внепричинна и свободна. Шопенгауэр пишет: “Свобода - это такая мысль, которая, хотя, мы ее и высказываем и отводим ей известное место, на самом деле не может быть нами отчетливо мыслима. Следовательно, учение о свободе мистично”.
Человеческой деятельностью руководят три главных мотива: злоба, эгоизм и сострадание. Из них только последний есть мотив моральный. Признание сострадания единственным мотивом моральной деятельности Шопенгауэр обосновывает психологически и метафизически. Раз счастье – химера, то и эгоизм, как стремление к призрачному благу не может быть моральным двигателем. Раз мир лежит во зле и человеческая жизнь преисполнена страданий, остается лишь стремиться к облегчению этих страданий путем сострадания. Но и с метафизической точки зрения сострадание есть единственный моральный мотив поведения. В акте сострадания мы мистическим образом прозреваем в единую сущность мира, в одну волю, лежащую в основе призрачной множественности сознаний. С указанием на сострадание, как на путь к отрицанию воли к жизни, Шопенгауэр соединяет проповедь аскезы. Аскеза, т.е. пренебрежение всем, привязывающим нас к плотскому, земному, приводит человека к святости.
Пессимистическая философия Шопенгауэра при его жизни не пользовалась успехом. Когда Шопенгауэр назначил свою лекцию на то время, в которое читал лекцию Гегель, то к нему никто не пришел. Воззрения Шопенгауэра получили распространение только во второй половине XIX в., явившись источником формирования философии жизни. В это время своего рода философской модой становятся пессимизм и скепти- цизм. И Шопенгауэр превращается во властителя дум.
Предисловие к первому изданию.
Три, предъявляемые к читателю этой книги требования, состоят в следующем:
1. прочесть книгу дважды, дабы яснее уловить главную идею и взаимосвязь всех частей.
До ознакомления с книгой прочесть введение к ней, написанное пятью годами ранее, “О четверояком корне достаточного основания”, дабы осознать, что этот закон есть основная форма, в которой всюду познаётся всегда обусловленный субъектом объект.
3. быть знакомым с главными произведениями Канта, служащими для этой книги исходным пунктом.
Предисловие ко второму изданию.
Следует обратиться к кантовским истокам и отвлечься от пустословной гегельянщины, которая заразила умы большинства профессоров философии.
Предисловие к третьему изданию.
Были сделаны добавления, общим числом 136 страниц.
Книга первая. МИР КАК ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.
Первое размышление. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, ПОДЧИНЁННОЕ ЗАКОНУ ОСНОВАНИЯ: ОБЪЕКТ ОПЫТА И НАУКИ. §§1-16
“Мир - моё представление”; - такова истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа, хотя только человек может привести её в рефлективное, абстрактное сознание, тогда у него возникает философское мышление. Окружающий человека мир существует только как представление, то есть по отношению к другому, представляющему, который есть он сам. Эта априорная истина есть выражение всякого возможного и мыслимого опыта.
То, что всё познаёт и никем не познаётся есть субъект. Он есть общее, всегда предпосылаемое условие всего являющегося, всякого объекта, ибо только для субъекта есть всё, что есть. Таким субъектом каждый находит самого себя, поскольку он познаёт. Его тело - уже объект, хотя и первичный, непосредственный. Субъект никогда не пребывает в формах познания, во времени и пространстве, благодаря которым существует множественность, мы никогда его не познаем.
Итак, мир как представление имеет две существенные, неотделимые половины: объект (его форма - пространство и время, а посредством них - множественность) и субъект. Эти половины нераздельны для мысли, каждая из них обладает значением и бытием лишь посредством другой. Они непосредственно ограничивают друг друга, там где кончается объект, начинается субъект и наоборот.
Все наши представления делятся на интуитивные и абстрактные. Абстрактные представления - понятия, способность к их образованию - разум. Интуитивные представления образуются благодаря созерцанию, его формы - пространство, время и причинность. В отношении причинности могут находиться только объекты, но между субъектом и объектом не может существовать отношения причины к действию. Между субъектом и объектом нет вообще никакого отношения, они уже предшествуют в качестве первых условий всякому познанию. Поэтому спор о оеальности внешнего мира, спор между догматизмом и идеализмом, оказывается нелепым.
В этой первой книге мы рассматриваем всё лишь как представление, как объект для субъекта. Тело для нас - непосредственный объект, то представление, которое служит субъекту исходной точкой познания, доставляет ему первые данные. Но только рассудок делает возможным созерцание, ибо только для рассудка существует закон причинности, только он познаёт переход от действия к причине и от причины к действию. Рассудок имеет только одну функцию - непосредственное познание отношения причины к действию и созерцание, таким образом, действительного мира. Деятельность рассудка не рефлективна, он склонен обманываться видимостью (напр. палка, погружённая в воду, кажется согнутой), тогда на помощь ему приходит разум, который не созерцает, но знает. От непосредственного созерцания рассудка мы переходим к абстрактным дискурсивным понятиям разума, которые получают всё своё содержание только от созерцательного познания и в сооотнесении с ним. Способность к образованию абстрактных понятий, способность к рефлексии - единственное, что отличает человека от животных. Разум, как и рассудок, имеет одну функцию - образование понятия. Понятия можно только мыслить, но не созерцать, они не могут быть предметом опыта. Но они всё же находятся в необходимом отношении к созерцаниям, без которых они были бы ничем, это отношение составляет всю их сущность и бытие. Понятия поэтому уместно назвать представлениями представлений. Понятия могут быть абстрактными и конкретными в зависимости от непосредственности их отношения к созерцаниям. Абстрактные: добродетель, исследование, начало; конкретные: лошадь, камень, человек. (далее речь долго идёт о соотношении понятий с использованием кругов Эйлера).
Как же достигается достоверность, как обосновываются суждения? Совершенно чистое познание разума существует только в четырёх законах: тождества, противоречия, исключённого третьего и достаточного основания. Логика может считаться наукой чистого разума, во всех остальных науках разум получает содержание из созерцательных представлений. Знание - абстрактное сознание, фиксирование в понятиях разума того, что познано иным образом. Содержание наук - это отношение явлений мира друг к другу по закону основания. Выявление этого отношения называется объяснением. Именно то, что науки кладут в основу своих объяснений, составляет подлинную проблему философии, которая начинается там, где кончаются науки. Философия есть самое общее знание и её положения не могут быть выведены из другого, более общего знания. Философия должна быть абстрактным выражением сущности всего мира как в целом, так и во всех его частях.
Разум основывается на данных рассудка и имеет воспроизводящую и сохраняющую, а не самопорождающую природу, поэтому практический разум, в зависимости от воспринятой максимы, может соединяться как с добром, так и со злом. (страдание всегда возникает из несоответствия того, что мы требуем, и того, что нам даётся).
Книга вторая. МИР КАК ВОЛЯ.
Первое размышление. ОБЪЕКТИВАЦИЯ ВОЛИ. §§17-29.
Теперь нам особенно важно прояснить содержание созерцательного представления, без которого, как уже было выяснено, невозможно ни одно абстрактное понятие. Действительно ли мир есть не что иное как представление, не является ли он тогда призрачным миражом, недостойным нашего внимания, или же он ещё нечто другое помимо этого? Этот искомый смысл мира никогда не был бы достигнут, если бы исследователь был только познающим субъектом, но ведь он и сам коренится в этом мире в качестве индивида, то есть его познание полностью опосредовано его телом. Субъекту познания его тело дано двумя совершенно разными способами: прежде всего как представление в созерцании рассудка, как объект среди объектов, подчинённый их законам; но вместе с тем и иным образом - как воля. Каждый истинный акт его воли есть неминуемо и движение его тела - акт воли и действие тела - не два различных состояния, связанных отношением причины и действия, они одно и то же, только данное двумя различными способами: в созерцании для рассудка и непосредственным. Действие тела есть объективированный, то есть вступивший в созерцание, акт воли. Воление и действие различны только в рефлексии, в действительности они составляют одно. Знание, которое у меня есть о моей воле, неотделимо от знания о моём теле. Я познаю мою волю не как единство, а только в отдельных актах, действиях моего тела. Без тела я не могу представить себе мою волю. Знание о сущности и действиях нашего собственного тела является для нас ключом к пониманию сущности каждого явления в природе, поэтому мы признаём, что они также суть представления и, по своей внутренней сущности, воля. Никакой другой вид бытия или реальности мы не можем приписать телесному миру, ибо кроме воли и представления мы ничего не знаем.
Акты воли, проявляющиеся в действиях тела, имеют своё основание вне себя, в мотивах. Но эти мотивы определяют только то, что я хочу в это время, на этом месте, при этих обстоятельствах, но не то что я вообще хочу, то есть не определяют максиму воли. Поэтому воление не может быть объяснено из мотивов, они служат лишь поводом, по которому воля себя обнаруживает, сама же воля находится вне законов мотивации. Воля проявляется не только в продуманных действиях человека, в инстинктах живых существ, но и в слепой силе неживой природы, в космических законах; различие при этом заключается лишь в степени проявления и не касается самого проявляющегося. Вещь в себе - только воля, объектностью которой служит всякое представление. Воля не может стать объектом для субъекта, она совершенно свободна от своего явления, а соответственно и от пространства, времени и причинности. Воля безосновна, и этому не противоречит тот факт, что действия человека не свободны, ведь индивид есть не воля, а лишь явление воли и в качестве такового уже детерминирован. Воля не знает множества, она едина, поэтому множество вещей в пространстве и времени, которые в своей совокупности составляют объектность воли, её саму не затрагивает, она остаётся неделимой. Не может быть меньшая часть воли в камне и большая в человеке, так как отношение части и целого принадлежит исключительно пространству и теряет свой смысл как только мы отказываемся от этой формы созерцания.
Низшие ступени объективации воли - наиболее общие силы природы, являющие себя в материи, это твёрдость, текучесть, электричество, магнетизм и. т. п. На высших ступенях объективации воли мы обнаруживаем значительные проявления индивидуальности человеческих характеров. Мотивы определяют не характер человека, а лишь проявление его характера, действия, внешний облик его жизни, а не её внутреннее значение и содержание. (Почему один человек зол, а другой добр, не зависит от мотивов и внешнего воздействия и необъяснимо, но проявляет ли злой человек свою злобу в мелочных проделках или в угнетении целых народов - это зависит от обстоятельств).
Все проявления воли постоянно борются друг с другом, мы это можем обнаружить в материи как силу отталкивания и притяжения, в растительном и животном мире как постоянную борьбу между видами и отдельными особями, в человеческом сообществе как соперничество во всех его формах. Эта борьба не касается самой единой воли, а служит только способом объективации.
Познание, созерцательное и разумное, также относится к высшим ступеням объективации воли, выступает средством для сохранения индивида и рода. Воля там, где её озаряет познание, всегда знает, чего она хочет теперь, здесь, но никогда не знает, чего она хочет вообще; каждый отдельный акт имеет цель, но общее воление её не имеет. Единственное самопознание воли в целом - это представление в целом, весь созерцаемый мир.
Книга третья. О МИРЕ КАК ПРЕДСТАВЛЕНИИ.
Второе размышление. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, НЕЗАВИСИМОЕ ОТ ЗАКОНА ОСНОВАНИЯ: ПЛАТОНОВСКАЯ ИДЕЯ: ОБЪЕКТ ИСКУССТВА.
§§30-52.
Кантовская вещь в себе и платоновская идея оказываются ни чем иным как волей, что показывает предыдущее рассмотрение. Время, пространство и причинность - такие свойства нашего интеллекта, в силу которых единое представляется нам множеством однородных, постоянно вновь возникающих и гибнущих существ в бесконечной последовательности. Поскольку мы в качестве индивидов не имеем другого познания, кроме подчинённого закону основания, а эта форма познания исключает познание идей, то к этой форме познания можно подняться лишь благодаря происходящему в субъекте изменению - субъект, познавая идею, уже не индивид. Этот переход от обычного познания отдельных вещей к познанию идеи возможен лишь в виде исключения, когда субъект перестаёт следить, согласно закону основания, за отношениями, а растворяется в устойчивом созерцании предстоящего объекта вне его связи с другими объектами. Когда мы отдаёмся всей мощью нашего духа созерцанию, то мы полностью теряемся в предмете созерцания, будь то пейзаж, дерево, скала, мы уже не можем отделить созерцающего от созерцания, они сливаются в единое целое. Познаётся уже не отдельная вещь как таковая, а идея, вечная форма, непосредственная объектность воли на данной ступени, а познающий уже не индивид, а чистый субъект познания. Это познание - искусство, творение гения. Оно воспроизводит постигнутые чистым созерцанием вечные идеи, существенное и постоянное во всех явлениях мира, в зависимости от материала, в котором оно это воспроизводит это избразительное искусство, поэзия или музыка. Искусство - способ созерцания вещей независимо от закона основания. Способность познавать независимо от закноа основания должна быть присуща всем обычным людям в различной степени, иначе мы не могли бы наслаждаться произведениями искусства, созданными избранными гениями. Преимущество гения состоит только в более высокой степени и большей длительности такого способа познания, что позволяет ему сохранить познанное в своём творении. Для подобного созерцания необходимо преобладание познания над волением, следует забыть о страдании, о неудовлетворённости, из которого только и происходит воление как стремление избавиться от страдания, и полностью раствориться в созерцании. Поэтому крайне значительна та доля, которая принадлежит в эстетическом наслаждении освобождению познания от служения воле, забвению своего Я как индивида и возвышению сознания до чистого и независимого субъекта познания. Подобное созерцание можно назвать возвышенным, противоположность ему - прелестное, наслаждение прекрасным как развлечением, удовлетворение стремления своей воли. (Напр. , натюрморты нидерландских художников, возбуждающие аппетит своим обманчивым сходством с настоящими фруктами).
Зодчество. Материя как таковая не может быть выражением идеи. Зодчество доводит до ясной созерцаемости некоторые из тех идей, которые представляют собой самые низкие ступени объектности воли, именно тяжесть, сцепление, косность, твёрдость и. т. п.
Живопись. Живопись изображает в своей созерцательности идею, в которой воля достигает высшей степени своей объективации. Степень созерцаемой идеи зависит от тематики живописи: изображение растений, животных и, наконец, человека, историческая живопись. Нельзя одобрить искусство, которое намеренно предназначено для выражения некоего понятия - аллегорию, ибо идея в искусстве должна непосредственно выражать себя, не нуждаясь в иных посредниках.
Поэзия. И её цель - открывать созерцание идей, хотя слова и передают лишь абстрактные понятия, тем не менее очевидно намерение заставить слушателя созерцать в этих словах идеи жизни, что возможно только при помощи его собственной фантазии. Совершенно особое вспомогательное свойство поэзии - ритм и рифма.
Музыка. Точка соприкосновения музыки с миром, который она изображает, таится очень глубоко. Музыка - такая же непосредственная объективация и отражение всей воли, как и сам мир, как идеи, явление которых во множественности составляет мир отдельных вещей. Музыка, в отличие от других искусств не отражение идей, а отражение самой воли, поэтому действие музыки значительно сильнее действия других искусств, они говорят только о тени, она же - о существе. Низкие тона гармони, бас, - низшие ступени объективации воли, неорганическая природа. Голоса, близкие к басу - растительное и животное царства. Верхний, ведущий мелодию голос - высшая ступень объективации воли - осмысленная жизнь человека.
Книга четвёртая. О МИРЕ КАК ВОЛЕ.
Второе размышление. ПРИ ДОСТИГНУТОМ САМОПОЗНАНИИ УТВЕРЖДЕНИЕ И ОТРИЦАНИЕ ВОЛИ К ЖИЗНИ. §§53-71.
В последней части нашего исследования речь пойдёт о человеческих поступках. Мы не будем говорить о безусловном долженствовании и о законе свободы, поскольку это явное противоречие - называть волю свободной и в то же время предписывать ей законы, по которым она должна желать. Мы стремимся лишь к тому, чтобы истолковать и объяснить чел. деятельность как раньше мы стремились истолковать другие явления мира.
В мире как представлении перед волей возникло зеркало, в котором она узнаёт себя со всё возрастающей степенью отчётливости и полноты, высшая из которых есть человек, но завершённое своё выражение его сущность получает лишь в связном ряде его действий, сознательное единение которых делает возможным разум. Жизнь есть объектность воли, неотделимая от неё, пока есть воля, будет и жизнь, и мир. Правда индивид возникает и гибнет, но индивид - только явление, подчинённое закону основания, жизнь же продолжается. Жизнь есть не что иное, как постоянное изменение материи прри прочной устойчивости формы: именно это и есть преходящесть индивидов при неизменности рода. Смерть - это сон, в котором индивидуальность забывается; всё остальное вновь пробуждается, вернее, остальное и не впадало в сон.
Форма проявления воли - лишь настоящее, но не будущее и прошлое, которые находятся только в познании. Каждый человек преходящ только как явление, а как вещь в себе, воля, безвременен, бесконечен. В смерти мы боимся не страданий, ибо они стоят по сю сторону смерти, а уничтожения индивидуальности.
Воля свободна; это понятие свободы негативно, ибо оно означает только отрицание необходимости. Здесь проявляется истинная диалектика: каждая вещь как объект, представление, несомненно необходима, но как воля она свободна. Как каждая вещь в природе имеет свои силы и качества, человек имеет свой характер, в соответствии с которым мотивы с необходимостью вызывают его поступки. Личность никогда не свободна, поскольку она имеет форму объекта и подчиняется закону основания. Решение собственной воли не детерминировано лишь для её зрителя, то есть для собственного интеллекта, для субъекта познания, само же по себе и объективно решение при каждом выборе детерминировано и необходимо. Поэтому познающему интеллекту лишь кажется, что при данном выборе возможны два противоположных решения; при данном характере и данных мотивах возможно лишь одно необходимое решение. При одинаковых обстоятельствах человек не может действовать так или иначе, ибо для этого должна измениться его воля.
Жизнь по существу всегда есть страдание. Существование человека есть вечное низвержение настоящего в мёртвое прошедшее, вечное умирание, жизнь нашего тела есть постоянно задерживаемая смерть, деятельность наешго духа есть постоянно отодвигаемая скука. Жизнь большинства людей - только постоянная борьба за существование, сопровождаемая уверенностью в том, что она в конце концов будет потеряна. Желание есть по своей природе страдание, достижение скоро порождает пресыщение, желание скоро принимает новую форму. Беспрестанные усилия устранить страдание приводят лишь к тому, что оно меняет свой облик. Счастье всегда негативно, а не позитивно по своей природе - оно есть временное устранение страдания, поскольку сущность человека - воля - есть стремление без цели и без конца.
Первое простое утверждение воли к жизни есть утверждение собственного тела вплоть до отрицания той же воли, проявляющейся в другом индивиде. Индивид уничтодает или увечит чужое тело, или заставляет силы чужого тела служить своей воле. Это спокон века ясно сознавалось и обозначалось словом не-право, которое совершается либо насилием, либо хитростью. (Временное, светское, правосудие направлено лишь на настоящее и уступает в силе правосудию вечному.)
Следует определить такие понятия как добро и зло, хорошее и плохое. Хорошее обозначает соответствие объекта какому-либо определённому стремлению воли. Хорошим мы называем всё, что именно таково, как мы желаем. Поэтому всякое добро относительно, ибо его сущность только в отношении к жаждущей воле. Таким образом, абсолютное благо - противоречие, так как конечное удовлетворение воли немыслимо. Поэтому посредством морали и абстрактного познания не может быть создана истинная добродетель, она должна возникнуть из интуитивного познания, которое видит в чужом существе то же существо, что находится в нём самом, то есть волю. Добродетельный человек - человек, сознающий, что все индивиды, как и он сам, есть проявление одной и той же воли; таковое сознание необходимо умаляет в нём эгоизм, и осуществление своих и чужих желаний становится для него одинаково равноправным. Из этого же источника возникает и отрицание воли к жизни. Тот, кто прозревает волю как целое, объемлющее всех индивидов, видит себя сразу во всех местах, его воля изменяется, она уже не утверждает больше свою, отражющуюся в явлении, сущность, она отрицает её. Человек перестаёт что-либо хотеть, остерегается привязывать свою волю к чему-нибудь, стремится утвердить в себе величайшее равнодушие ко всем вещам. Примеры этому: буддийские и христианские аскеты. Они заняты постоянной борьбой на пути сокрушения воли посредством отказа от приятного и стремления к неприятному, добровольного покаяния и самоистязания. Этого можно достичь двумя путями: теоретическим познанием страдания и непосредственным испытыванием страдания. (Самоубийство, напротив, есть не отрицание воли к жизни, а её решительное утверждение: самоубийца любит жизнь, он недоволен только условиями, при которых она ему дана, поэтому он отказывается не от воли к жизни, а от самой жизни, уничтожая её единичное проявление.)
Вместе с этим свободным отрицанием, отказом от воли, упраздняются и все её явления, все ступени объектности, простанство и время, субъект и объект. Нет воли, нет представления, нет мира. Перед нами остаётся только ничто. Для тех немногих, чья воля пришла к отрицанию себя, этот наш столь реальный мир - ничто.
Шопенгауэр: мир как воля и представление
Введение
Мир как представление
Мир как воля
Заключение
Список использованной литературы
Введение
У Шопенгауэра основой и животворящим началом всего оказывается не познавательная способность и активность человека, а воля как слепая, бессознательная жизненная сила. Тем самым в человеке разумном разум перестал считаться его родовой сущностью, ею становилась неразумная воля, а разум начинал играть второстепенную, служебную роль. Жизнь, жизненная сила, волевое напряжение - вот что вышло на авансцену, оттеснив интеллект, рацио на задний план.
Однако в системе Шопенгауэра, изложенной в четырех книгах его основного труда Мир как воля и представление, которое я избрал темой своего реферата, понятие о воле, хотя и упоминается в первой книге, все же разрабатывается лишь в последующих книгах. Первая же посвящена миру как представлению. Шопенгауэр идет таким образом от внешней эмпирической действительности к тому, что он считает ее сущностной основой.
В данном реферате я ограничусь рассмотрением первых двух книг его основного труда Мир как воля и представление.
1. Мир как представление
Мир, который человек видит, как только он открывает глаза, мир, наполненный красками, звуками, запахами, осязательными ощущениями, объявляется представлением, и только представлением. Конечно, Шопенгауэр опирается здесь на взгляды Канта, а в конечном счете и на философию Беркли, о чем он и сам говорит. Он не считает нужным хоть как-то обосновать этот свой взгляд. Он его просто провозглашает. В первом параграфе первой книги Шопенгауэр объявляет: «Нет истины более несомненной, более независимой от всех других, менее нуждающейся в доказательстве, чем та, что все существующее для познания, т.е. весь этот мир, является только объектом по отношению к субъекту, воззрением для взирающего-короче говоря, представлением... Все, что принадлежит и может принадлежать миру, неизбежно обречено обусловленности субъектом и существует только для субъекта. Мир - представление».
Таким образом, мир, согласно Шопенгауэру, представляет собой взаимосвязь субъекта и объекта. Сам субъект есть «носитель мира, общее и всегда предлагаемое условие всех явлений, всякого объекта: ибо только для субъекта существует все, что существует». Таким субъектом каждый находит самого себя, но лишь поскольку он познает, а не поскольку он - объект познания. Однако тело его является таким объектом и существует оно в формах всякого познания, какими являются время, пространство и причинность. Эти формы могут познаваться a priori, исходя из одного лишь субъекта. При этом причинность выступает у Шопенгауэра как форма закона достаточного основания, реализуемая в пространстве и времени, также представляющих собой формы этого закона, которому подчинены все объекты мира, поскольку они являются представлениями.
Субъект же лежит вне пространства и времени и познанию не подлежит. Тем не менее субъект и объект взаимно дополняют друг друга, и если бы исчез субъект, то и мир перестал бы существовать.
У Шопенгауэра нет ясности в вопросе о том, имеется ли в мире только один познающий субъект или множество субъектов, поскольку множественность обусловлена существованием в пространстве и времени, которые, как формы воззрения, относятся только к объектам-представлениям. В то же время он отнюдь не склонен к солипсизму, утверждая, что солипсисты могут встретиться только в сумасшедшем доме. Здесь-то и проявляется непоследовательность любого философа, вставшего на позиции субъективного идеализма или феноменализма. Видимо, все дело здесь в абсолютизации Шопенгауэром взаимодействия субъекта и объекта.
В процессе познания необходимо имеется соотношение познаваемого объекта с познающим субъектом. В нем не может быть объекта без субъекта, ибо тогда не будет и познавательного акта. Точно так же в процессе физического воздействия на физический объект должны быть в наличии как воздействующий субъект, так и объект, на который совершается воздействие.
Если в том и в другом случае мы будем исходить только из субъекта, считая лишь его существование непосредственно известным и абсолютно достоверным, то объект как познания, так и воздействия неизбежно окажется привязанным к субъекту и о его независимом существовании нельзя будет говорить. Эта позиция ведет к вопиющим нелепостям и к противоречию всему опыту жизни и практики науки.
Тем не менее, многим философам-идеалистам этот подход представляется настолько соблазнительным и эффективным в их полемике с материализмом, что они охотно идут на все противоречия, на которые он их обрекает. Это происходит и с Шопенгауэром.
Шопенгауэр утверждает, что распадение на субъект и объект имеет место только в представлении и является по отношению к нему чем-то вторичным. Все имеет относительное бытие, т.е. существует только для рассудка и через него. Понятия материи Шопенгауэр не отвергает, но определяет ее «с одной стороны, как воспринимаемость времени н пространства, а с другой - как объективированную причинность».
Он говорит также, что «причина и действие - в этом вся сущность материи: ее бытие - ее действие, все ее бытие и существо состоят, таким образом, только в закономерном изменении, которое одна часть ее производит в другой...». Предвосхищая точку зрения прагматизма, Шопенгауэр заключает из этого, что «познание способа действия какого-либо интуитивного воспринятого объекта исчерпывает уже и сам этот объект... так как сверх того в нем для познания ничего больше не остается». Пространство и время предполагаются материей, и, собственно говоря, она и есть соединение того и другого. И конечно же, с точки зрения Шопенгауэра, «всякая причинность, следовательно, всякая материя, а с нею и вся действительность существует только для рассудка и через рассудок».
Что касается субъекта и объекта, то между ними невозможно отношение причинности или закона достаточного основания, потому что объективное всегда предполагает субъективное и между ними не может быть отношения причины к следствию. Поэтому всякий спор о реальности внешнего мира Шопенгауэр считает нелепостью.
В то же время он настаивает на том, что сам-то внешний мир существует только как представление, он во веки веков обусловлен субъектом и имеет трансцендентальную реальность. А если так, полагает Шопенгауэр, то очень трудно провести резкую грань между жизнью и сном. Он говорит, что «жизнь и сновидения - это страницы одной и той же книги». При этом он ссылается на Веды и Пураны, которые рассматривали действительный мир как покрывало Майи и сравнивали его со сном, а также на некоторых других идеалистов, ибо сравнение жизни со сном встречается достаточно часто. Шопенгауэр хорошо понимал принципиальную разницу между «трансцендентальным идеализмом» и натурализмом, крайний случай которого представляет собой, по его мнению, материализм. Основной недостаток материализма он видит в следующем: материалист думает, что мыслит материю, в то время как на самом деле он мыслит субъекта, представляющего себе материю. Ошибка его в том, что он принимает объективное за исходное, хотя, согласно Шопенгауэру, оно обусловлено познающим субъектом и формами его сознания. Материализм, по Шопенгауэру, это - попытка объяснить непосредственно данное из данного лишь косвенно.
Шопенгауэр с огорчением признает, что в своей основе «цель и идеал всякого естествознания - это вполне проведенный материализм». Но он не задумывается над тем, почему так велика тяга естествознания к материализму и не придает значения этому важнейшему факту. Он полагает, что опровергнуть материализм не составляет труда. Для этого достаточно стать на позицию идеализма: «Нет объекта без субъекта» - вот положение, которое навсегда делает невозможным всякий материализм. Солнце и планеты без глаза, который их видит, и рассудка, который их познает, можно назвать словами; но эти слова для представления - кимвал звенящий».
Казалось бы, все ясно и вопрос можно считать исчерпанным. Но Шопенгауэр не столь наивен и односторонен. Он прекрасно понимает и признает, что закон причинности и основанные на нем исследования природы «неизбежно приводят нас к достоверной гипотезе, что каждое высокоорганизованное состояние материи следовало во времени лишь за более грубым, что животные были раньше людей, рыбы - раньше животных суши, растения - раньше последних, неорганическое существовало раньше всего органического; что, следовательно, первоначальная масса должна была пройти длинный ряд изменений, прежде чем мог раскрыться первый глаз. И все же от этого первого раскрывшегося глаза, хотя бы он принадлежал насекомому, зависит бытие всего мира, как от необходимого посредника знания, - знания, для которого и в котором мир только и существует и без которого его нельзя даже мыслить, ибо он всецело представление и в качестве такого нуждается в познающем субъекте, как носителе своего бытия. Даже самый этот долгий период времени... даже самое это время мыслимо лишь в тождестве такого сознания, чей ряд представлений, чья форма познания оно, время, есть и вне которого оно теряет всякое значение, обращается в ничто».
«...Мы видим, что, с одной стороны, бытие всего мира необходимо зависит от первого познающего существа, как бы несовершенно оно ни было; а с другой-это первое познающее существо также необходимо и всецело зависит от данной предшествовавшей ему цепи причин и действий, в которую оно само входит как маленькое звено. Эти два противоречивых взгляда, к которым мы, действительно, приходим с одинаковой неизбежностью, можно, разумеется, назвать... антиномией нашего познания...».
Основные идеи Шопенгауэра, изложенные выше, служат ему для построения и некоторой систематизации его взглядов на познание. Влияние Канта чувствуется и здесь. Все представления Шопенгауэр разделяет на интуитивные, т. е. чувственные, и абстрактные, или понятия, создаваемые разумом. Понятия вторичны и могут быть названы «представлениями о представлениях». «Понятие,-говорит Шопенгауэр,- служит представлением представления, т. е. вся его сущность заключается только в его отношении к другому представлению».
Понятие, естественно, требует слова, и, таким образом, язык есть первое и необходимое создание и одно из величайших достижений человеческого разума. «Не случайно, - замечает Шопенгауэр, - по-гречески и по-итальянски язык и разум обозначается одним и тем же словом: о Xorog, il discorso». Шопенгауэр подчеркивает ту существеннейшую особенность слова, языка, что мы непосредственно воспринимаем смысл речи во всей его точности и определенности - обыкновенно без вмешательства образов фантазии. И, конечно же, Шопенгауэр, еще не так далеко ушедший от «века разума», возносит разуму хвалу за его многие другие деяния, создавшие собственно человеческую цивилизованную жизнь и поднявшие человека на неизмеримую высоту над животным миром. Время открытой критики разума еще не пришло, но его приближение можно заметить хотя бы в том, что к неизбежным созданиям разума Шопенгауэр причисляет не только заблуждения, но и догматы, и предрассудки, и «причудливейшие мнения философов разных школ, и самые странные, иногда жестокие обряды жрецов различных религий». Более того, Шопенгауэр негодует по поводу того, что многие философы «исходят... из противоположности между разумом и откровением, - совершенно чуждой философии и только утверждающей путаницу». И конечно же, он заявляет, что «логика никогда не может иметь практической пользы, а может представлять только теоретический интерес для философии».
Второе преимущество, которое разум после языка, согласно Шопенгауэру, дает человеку, состоит в возможности обдуманного действия. В трудные моменты жизни, замечает он, когда нужны быстрые решения и смелые поступки, скорая и верная сообразительность, разум, конечно, необходим. Но переоценивать его значение все же не следует, так как, если он получит преобладание и своими сомнениями задержит интуитивный выбор, он может принести вред.
Наконец, согласно Шопенгауэру, разум воплощается в науке. Он настаивает, однако, на том, что поскольку речь идет о содержании, то разум ничего не может создать, ибо «разум обладает природой женщины: он может рожать, только восприняв». Во всех науках, кроме логики, «разум получает свое содержание из наглядных представлений». Разум, таким образом, закрепляет в понятиях, создавая возможность сохранения и передачи того, что уже познано иным путем. «Он, собственно, не расширяет нашего знания, а только придает ему другую форму. Именно то, что было получено интуитивно, in concrete, благодаря ему познается отвлеченно и обще,-а это несравненно важнее...».
Таким образом, рассуждения Шопенгауэра о роли разума в науке лет на сто определили взгляды раннего Л. Витгенштейна и логических позитивистов о логической природе научного знания, взгляды, которые, несмотря на претензии дополнить эмпиризм новейшей логикой, в принципе не так уж далеко ушли от основоположника новейшего иррационализма.
Наука как таковая, полагает Шопенгауэр, необходимо предполагает умозаключения, и должна быть построена как более или менее стройная система. Наука тем совершеннее, чем последовательнее в ней проведен принцип выведения.
«Совершенство науки как таковой, то есть применительно к ее форме, состоит в том, чтобы в ее положениях было как можно больше субординации и как можно меньше координации... научность,.. состоит не в достоверности, а в систематической форме познания, основанной на постепенном переходе от общего к частному».
Таким образом, суть науки состоит в формальной строгости связи ее положений. Отсюда вытекает важное следствие: Шопенгауэр отказывает истории в праве называться наукой. Он говорит, что в истории события находятся друг с другом лишь в хронологической связи, общее заключается в ней лишь в обзоре главных периодов, из которых, однако, нельзя вывести отдельных событий. В ней господствует координация, а не субординация. «Вот почему история, строго говоря, - знание, а не наука».
Но, согласно Шопенгауэру, абсолютная достоверность науке вообще не присуща и «всецело доказательной не может быть никакая наука». Каждое доказательство нуждается в недоказуемой истине, полученной путем интуитивного воззрения. Шопенгауэр считает, что «воззрение-априорно ли чистое, как его знает математика, апостериорно ли эмпирическое, каким оно является во всех других науках,-.вот источник всякой истины и основа всякой науки». (Исключение составляет только сама логика.)
«Не доказанные суждения, не их доказательства, а суждения, непосредственно почерпнутые из интуиции и на ней вместо всякого доказательства основанные,- вот что в науке является тем, чем солнце в мироздании: ибо от них исходит всякий свет, озаренные которым светятся и другие».
Что же касается доказательств, то Шопенгауэр о них невысокого мнения. Он говорит, что «доказательства вообще менее служат для тех, кто хочет учиться, чем для тех, кто хочет спорить».
Если логические доказательства идут от основания к следствию и поэтому сами по себе, т. е. по своей форме, непогрешимы, то всякое учение о природе заключает по действиям о причине и поэтому зиждется на гипотезах, которые часто бывают ложны и лишь постепенно уступают место правильным.
Относительно содержания наук вообще Шопенгауэр говорит, что оно всегда есть взаимное отношение мировых явлений по закону основания и всегда должно отвечать на вопрос «почему?». Указание на такое отношение он и называет объяснением. При этом всякое естественнонаучное объяснение в конечном счете должно приводить к указанию на некоторую первичную силу природы, например силу тяжести; иными словами, оно «должно останавливаться на чем-то совершенно темном, и потому оно оставляет одинаково необъясненными и внутреннюю сущность камня, и внутреннюю сущность человека». Иными словами, каждое объяснение всегда оставляет необъясненным нечто такое, что уже заранее предполагает. Таковы, например, в математике пространство и время, в механике, физике и химии - материя, свойства, первичные силы, законы природы, в ботанике и зоологии - различия видов и род человеческий со всеми особенностями его мышления и воли; и во всех - закон основания в той форме, которая присуща каждому из его случаев.
Таким образом, Шопенгауэру чужда позитивистская идея замены вопроса «почему?» вопросом «как?». Вместе с тем он склонен абсолютизировать окончательность и непознанность тех сил природы, на которых останавливается наука на каждом данном этапе своего развития, не допуская мысли о принципиальной способности научного познания двигаться дальше любых временных границ.
Что же касается философии, то, согласно Шопенгауэру, она начинается там, где кончаются науки, ибо как раз то, что науки принимают в качестве предпосылки и основы своих объяснений, составляет подлинную задачу философии. В отличие от частных наук философия ничего не предполагает известным. Доказательства не могут быть ее фундаментом, так как они из известных принципов выводят неизвестные: «...для нее же все одинаково неизвестно и чуждо». Кроме того, философия - это самое общее знание, и его главные принципы не могут быть поэтому выводами из какого-либо другого знания, еще более общего. Так как закон основания объясняет связь явлений, а не самые явления, философия не может ставить вопроса о какой-либо причине всего мира. «Настоящая философия допытывается вовсе не того, откуда или для чего существует мир, а только того, что такое мир». Вопрос «почему?» подчиняется здесь вопросу «что?», поэтому философия должна быть абстрактным выражением сущности всего мира, понимаемого, разумеется, как представление. Она «является совершенным повторением, как бы отражением мира в отвлеченных понятиях».
«Способность к философии заключается в том, в чем полагал ее Платон - в познании единого во многом и многого в едином».
Таково вкратце основное содержание первой книги, а вместе с тем и первой части системы Шопенгауэра, описанием которой я и ограничусь в рамках данного реферата. Иррационалистическая тенденция ее здесь уже отчетливо обнаружилась, но специфический характер его философствования выявится в последующих книгах.
Мир как воля
Как мы уже видели, Шопенгауэр настойчиво проводит ту мысль, что естественнонаучное познание природы рано или поздно наталкивается на такие явления или, как он предпочитает говорить, на такие силы, перед которыми всякое объяснение должно остановиться, которые должны быть просто приняты и признаны в качестве далее необъяснимых. Существо подобных явлений называется «силой природы», а «неизменность в наступлении обнаружения подобной силы, раз даны известные этиологии условия (Этиологией Шопенгауэр называет объяснение изменений в природе в отличие от морфологии как описания ее форм) для этого, называется законом природы». Сама же сила, проявляющаяся здесь или внутреннее существо явлений, наступающих по этим законам, остается для науки вечной тайной. Например, для механики, согласно Шопенгауэру, такими необъяснимыми силами являются материя, тяжесть, непроницаемость, передача движения толчком и т. д.
Все эти явления остаются для нас чуждыми как представления, смысл которых нам непонятен. Ибо, полагает Шопенгауэр, «извне, в существо вещей проникнуть совершенно невозможно: как бы далеко мы ни заходили в своем исследовании, в результате окажутся только образы и имена».
Таким образом, кажется, что возникла тупиковая ситуация. Но Шопенгауэр предлагает выход из нее. Смысл мира, говорит он, был бы навеки скрыт от нас, если бы сам исследователь был лишь чисто познающим субъектом, окрыленной головой ангела без тела. Но ведь он сам имеет корни в этом мире, он чувствует себя в нем как индивидуум, т. е. его познание, которое является обусловливающим носителем целого мира как представления, опосредствуется телом, состояния которого служат рассудку исходной точкой для познания мира. Тело же его не является для него только представлением, объектом наряду с другими объектами, но имеет и совершенно иной смысл. «Субъекту познания, выступающему как индивидуум, слово разгадки дано: и это слово - воля. Оно и только оно дает ему ключ к его собственному явлению, открывает ему смысл, показывает ему внутренний механизм его существа, его деятельности, его движений».
Дело в том, что, согласно Шопенгауэру, субъекту познания его тело дано не только как представление, но и как воля. Ибо каждый истинный акт его воли является в то же время движением его тела. Волевой акт и действие тела, говорит Шопенгауэр, - это одно и то же, но данное двумя различными способами. Действие тела - не что иное, как объективированный, т. е. вступивший в поле зрения акт воли, да и «все тело не что иное, как объективированная, т. е. ставшая представлением, воля». Тело в этом смысле может быть названо «объектностью воли».
Шопенгауэр подчеркивает, что «тождество воли и тела... может быть только указано... оно никогда не может быть доказано, т. е. выведено в качестве косвенного познания из другого, непосредственного». Познание этого тождества особого рода. Истина его, в отличие от логической, эмпирической, метафизической и металогической истин, должна быть названа «философской истиной».
Таким образом, отношение познающего субъекта к своему телу совершенно отлично от его отношения ко всем другим представлениям. Именно в силу уникальности этого отношения познающий субъект является индивидуумом, а тело человека-единственное проявление воли и единственный непосредственный объект субъекта. Что же дальше? Дальше оказывается, что, как и следовало ожидать, это двоякое познание существа и деятельности собственного тела «мы будем дальше употреблять в качестве ключа к сущности всякого явления в природе; мы будем все объекты, которые не есть наше собственное тело и потому даны нашему сознанию не двояко, а лишь как представления, - мы будем рассматривать их по аналогии с телом». Это значит, что все явления Шопенгауэр будет рассматривать, с одной стороны, как представления, а с другой стороны, как волю или ее объективацию. Ведь, говорит Шопенгауэр, «кроме представления и воли ничто больше нам не известно и для нас не мыслимо». Поэтому и о любом другом явлении мы можем сказать, что «этим вся его реальность исчерпывается. Таким образом, мы нигде не можем найти для физического мира другой реальности».
Если представление или каждый представляемый объект есть не более, как явление, то волю Шопенгауэр считает возможным обозначить кантовским термином «вещь в себе». «Вещь в себе», таким образом, это не что-то абсолютно неведомое и непознаваемое, а воля как внутренняя сущность всякой реальности. «Вещь в себе»-это только воля... она то, чего проявлением, видимостью, объективностью служит всякое представление, всякий объект. Она-самая сердцевина, самое зерно всего частного, как и целого; она проявляется в каждой слепо действующей силе природы, но она же проявляется и в обдуманной деятельности человека: великое различие между первой и последней касается только степени проявления, но не сущности того, что проявляется».
Таким образом, ясно, что взгляд Шопенгауэра на мир пронизан антропоморфизмом. Считая, что собственное тело познающего субъекта, поскольку его движения подчиняются малейшему волевому импульсу, представляет собой воплощенную или объективированную волю, Шопенгауэр считает правомерным по аналогии распространить эту ситуацию и на всю реальность вне человека. «До сих пор понятие воли подводили под понятие силы; я же поступаю как раз наоборот и каждую силу в природе хочу понять как волю». Шопенгауэр говорит, что понятие силы абстрагировано из той сферы наглядного представления, где царят причина и действие, из того пункта, где наличность причины не поддается дальнейшему этиологическому объяснению, а сама служит предпосылкой всякого этиологического объяснения. Таким образом, понятие воли, которое, как считалось, требовало объяснения, объяснялось каким-то другим неизвестным (силой).
Напротив, согласно Шопенгауэру, понятие воли «единственное, которое имеет свой источник не в явлении, а «исходит изнутри», вытекает из непосредственнейшего сознания каждого сознания, в котором каждый познает собственную индивидуальность в ее существе непосредственно, даже вне формы субъекта и объекта и которым он в то же время является сам, ибо здесь «познающее и познаваемое совпадают». Поэтому, полагает он, сводя понятия силы к понятию воли, мы сводим менее известное к бесконечно более известному, даже к тому, что одно только в действительности нам непосредственно и совершенно известно, - и тем очень расширяем свое познание.
Итак, понятие воли, которое субъект непосредственно находит в себе, он, согласно Шопенгауэру, распространяет на весь окружающий мир как его сущность. Шопенгауэра не смущает то обстоятельство, что понятие воли далеко не так просто и непосредственно, как он это пытается представить, что история философии полна споров по вопросу о воле, ее свободе и ее роли как в жизни человека, так и в процессе познания. Понятие Шопенгауэр освобождает от связи познания и разума и придает ему характер слепого, неразумного, по сути дела, животного стремления. «...Что воля действует и там, где ею не руководит познание, это лучше всего показывают инстинкт и художественные порывы животных».
Согласно Шопенгауэру, воля как вещь в себе лежит вне сферы действия закона основания, хотя каждое ее проявление подчинено этому закону. Она также свободна от всякой множественности, хотя все ее проявления во времени и пространстве бесчисленны. Безоснованность воли Шопенгауэр, очевидно, выводит из получившей широкое признание свободы воли человека, экстраполируя ее на мировую волю. В то же время он полагает, что, хотя каждый индивидуум считает себя совершенно свободным, на самом деле, будучи лишь проявлением воли, он вовсе не свободен, а подчинен необходимости своего собственного, иногда даже неодобряемого им самим характера.
Низшей ступенью объективации воли, по Шопенгауэру, являются самые общие силы природы, обнаруживающиеся в каждой материи. Это - прежде всего тяжесть, непроницаемость, затем твердость, текучесть, упругость, электричество, магнетизм, химические свойства и т.д. Как и деятельность человека, они первичны и безосновны и являются условиями всех причин и всех действий.
На высших ступенях объективности воли обнаруживаются проявления индивидуальности, которая у человека приобретает характер личности. На ступени неорганической природы индивидуумы отсутствуют, но все ее явления суть обнаружения всеобщих сил природы. Здесь господствуют законы природы, непогрешимость которых вызывает в нас своего рода трепет. Понимаются же законы природы как отношение идеи к форме ее проявления.
Шопенгауэр обращает особое внимание на то, что все вещи имеют причину своего существования здесь и теперь. «Но ни одна вещь в мире не имеет причины своего бытия безусловно и вообще». Следовательно, всякая причина-случайная причина. Поскольку у Шопенгауэра человек и мир тесно связаны, сходную мысль он высказывает и относительно человека. Оказывается, что «мотивы определяют не характер человека, а только проявления его характера, то есть действия, внешний облик его жизненного поприща, а не внутренний смысл и содержание его: последние вытекают из характера, который служит непосредственным проявлением воли, то есть безосновен. Почему один человек зол, а другой добр - это не зависит от мотивов, внешних влияний... и в этом смысле совершенно необъяснимо».
Таким образом, Шопенгауэр отвергает идущее от Локка и французских материалистов мнение, согласно которому человек есть продукт среды, результат воспитания, теоретического или эстетического обучения. Характер каждого человека врожден, как врождены присущие ему добродетели и пороки. Сущность каждого отдельного человека, полагает он, задана изначала и представляет собой нечто иррациональное, необъяснимое, вытекающее из воли, проявлением которой служит тот или иной человек. Этот взгляд, будучи реакцией на понимание человека классической философией как в основном существа рационального, порывает в то же время и с мистической традицией, поскольку в нем отсутствует религиозный элемент. Он закладывает основу новой, постклассической иррационалистической традиции, которая будет в значительной мере определять философское понимание человека в XIX и XX вв.
Что касается природы и воли, воплощенной в ее явлениях, то, хотя Шопенгауэру чужда идея развития, один элемент диалектики он все же воспринял: идею распада всего существующего на полярные противоположности и их борьбы. «Полярность,-говорит Шопенгауэр,-составляет основной тип почти всех явлений природы, от магнита и кристалла до человека».
Поскольку взгляд Шопенгауэра на природу является не механическим, но органическим, идея раздвоения сущего и борьба противоположностей приобретает у него вполне реалистическое выражение. Прежде всего, он видит в природе борьбу высших форм объективации воли против низших. «Так, видим мы повсюду в природе соперничество, борьбу, изменчивость победы, и...в этом заключается свойственное воле раздвоение в себе самой. Каждая ступень объективации воли оспаривает у другой материю, пространство, время...» Это соперничество можно проследить через всю природу, и даже только благодаря ему она существует: «Если бы не было в вещах борьбы, все они были бы одно, как говорит Эмпедокл... Ведь самое соперничество - лишь проявление свойственного воле раздвоения в самой себе...».
В органической природе воля приобретает характер воли к жизни, а борьба происходит в ней вплоть до человеческого общества: «Род человеческий в своей победе над всеми другими видит в природе фабрикат для своего потребления: но и этот род... с ужасающей ясностью проявляет в самом себе ту же борьбу, то же самораздвоение воли, и становится homo homini lupus».
Если на низшей ступени воля проявляется как «слепое влечение, как темный глухой порыв», то на более высоких ступенях объективности воли возникающие индивидуумы нуждаются для реализации своих жизненных устремлений (воли к жизни) в познании, позволяющем осуществлять целесообразный выбор. Так возникает познание «в качестве вспомогательного средства для поддержания индивидуума и продолжения рода». Этой цели прежде всего и служит мозг.
Но вместе с этим вспомогательным средством сразу возникает и мир как представление со всеми своими формами, объектом и субъектом, временем, пространством, множественностью и причинностью. «Мир показывает теперь свою вторую сторону. До сих пор он был только волей, теперь он становится и представлением, объектом познающего субъекта».
Одновременно меняется характер воли и ее деятельность. Раньше воля действовала слепо, но безошибочно. Теперь ее непогрешимой уверенности приходит конец, «Животные подвержены уже призраку и обману». На высшей ступени объективации воли в человеке появляется уже и рефлексия или «разум как способность отвлеченных понятий». Здесь непогрешимый в своей области инстинкт отступает на задний план, появляется обдуманность, размышление, сознание решений собственной воли как таковых. Уверенность и безошибочность обнаружений воли почти совершенно исчезает, размышление создает неуверенность и колебания, становится возможным заблуждение, которое во многих случаях мешает адекватной объективации воли в действиях.
Таким образом, основная идея Шопенгауэра состоит в том, что познание, несмотря на допускаемые им время от времени ошибки, по своей природе предназначено для служения воле, для осуществления ее целей. Так обстоит дело у всех животных и у большинства людей. Однако, забегая вперед, Шопенгауэр замечает, что «в отдельных людях познание может освобождаться от этой служебной роли, сбрасывать свое ярмо и, свободное от всяких целей хотения, довлеть себе как светлое зеркало мира, - откуда возникает искусство».
Особо выделив и подчеркнув инструментальный, служебный аспект познания, Шопенгауэр обозначил тот путь, на который вступила философия более чем полвека спустя.
В заключении второй книги Шопенгауэр делает еще несколько дополнительных штрихов для характеристики воли как метафизической сущности мира или его «вещи в себе». Он выражает одну из идей XVII-XVIII вв. о наличии лестницы в природе, понимая под нею всеобщую необходимую зависимость высших объективаций воли от низших: человек нуждается в животных, животные - в растениях, растения - в почве, воде, химических соединениях и даже в планете, солнце и т. д. «В сущности, - замечает Шопенгауэр, - это происходит оттого, что воля должна пожирать самое себя, ибо кроме нее нет ничего и она-голодная воля. Отсюда - поиски, тоска и страдание».
Шопенгауэр говорит далее об удивительной аналогии всех созданий природы, о том семейном сходстве, которое заставляет видеть в них вариации на одну и ту же тему, смысл которой выражается в неоспоримой целесообразности всех органических созданий природы.
Во всем этом он видит свидетельство единства воли, «ибо во всем мире объективируется одна и та же воля... Все части природы сходятся между собой, ибо во всех них проявляется единая воля». Таким образом, единство мира Шопенгауэр видит не в его материальности, а в пронизывающей его воле. Шопенгауэр добавляет, что все творчество природы похоже на руководимое сознательной целью, и все же ее не имеет. То, что мы вынуждены мыслить как средство и цель, это лишь потребность нашего познания в разделившемся в пространстве и времени видеть проявление единства дотоле равной самой себе единой воли.
В то же время «взаимное приспособление и подчинение явлений не могут подавить того внутреннего соперничества, которое присуще воле и обнаруживается во всеобщей борьбе природы. Гармония простирается лишь настолько, чтобы сделать возможным устойчивость мира и его существ, которые без нее давно бы погибли. Поэтому она простирается только на сохранение видов и общих условий жизни, а не на сохранение индивидуумов».
Шопенгауэр пытается найти метафизический (в XX веке сказали бы - онтологический) источник раздора, царящего среди людей (тот самый, который христианская религия видит в первородном грехе), но в рамках своей философии он мог сослаться только на раздвоение самой воли.
Другую, также чисто человеческую черту - постоянную неудовлетворенность достигнутым и стремление вперед, к чему-то иному, новому - Шопенгауэр опять-таки относит на счет природы самой воли. Он говорит, что каждая конкретная воля - это воля к чему-нибудь, она имеет объект, цель своего хотения, а «всякий волевой акт... непременно зиждется на мотиве, и без последнего данный акт никогда бы не произошел». Но спрашивать, почему человек вообще хочет именно так, как он хочет, совершенно бессмысленно и свидетельствует о непонимании того, что человек как воля, как вещь в себе вообще безосновен и находится вне сферы закона основания. Он просто таков, каков есть, каким его сделала воля. «Он сам не что иное, как воля волений, которое вообще понятно само собой и в ближайшем определении по мотивам нуждается только для своих отдельных актов, в каждом моменте времени. И действительно, отсутствие всякой цели, всяких границ относится к существу воли в себе, так как она - бесконечное стремление». Шопенгауэр добавляет, что только «вечное становление, бесконечный поток свойствен раскрытию сущности воли». Воля там, где ее озаряет познание, всегда знает, чего она хочет здесь и теперь; но никогда не знает, чего она хочет вообще; каждый отдельный ее акт имеет цель, общее хотение не имеет цели.
Таким образом, Шопенгауэр приходит к выводу о том, что «единственное самопознание воли в целом - это представление в целом, весь наглядный мир. Он - ее объектность, ее откровение, ее зеркало».
Как мы видим, одно из важнейших определений воли по Шопенгауэру - это ее ненасытность, вечная неудовлетворенность достигнутым и слепое бесконечное стремление. В сущности говоря, такова характеристика Шопенгауэром самого человека, представляющего, согласно его учению, высшую объектность воли. Вечное стремление, развертывающееся к тому же в разладах, конфликтах и борьбе, является источником постоянных страданий человека, избавление от которых невозможно, потому что источник их-это не случайные препятствия или трудности, а сама природа человека, в которой воплощена неутолимая метафизическая воля к жизни вообще. В этом смысле человек обречен на страдание.
Однако Шопенгауэр все же видит два выхода из этой неизбывной ситуации, которые открывает человеку познание. Один из них может дать временное, частичное избавление. Оно достигается путем искусства. Второе, окончательное, требует отрицания самой воли к жизни.
Заключение
философия шопенгауэр мир воля
Таковы концепции шопенгауэровских идей, высказанных в его двух книгах Мир как воля и Мир как представление. С его взглядами можно не соглашаться, можно их критиковать, можно ими восхищаться, однако бесспорно то, что данный философ был гениальным человеком, продвинувшим далеко вперед науку философии и в то же время поставивший множество новых вопросов, которые пришлось решать последующим поколениям.
Шопенгауэр далеко продвинулся в развитии идеи волюнтаристического идеализма. Недаром долгие годы он считался врагом коммунистической партии, так как научному миропониманию противопоставлял метафизический идеализм.
В учении Шопенгауэра слились или были использованы идеи и мотивы, заимствованные у многих философов: у Платона, Канта, Фихте, Шеллинга, у немецких романтиков, у индийских и буддистских мыслителей, поэтому его философия представляет для нас огромный интерес.
Его учение составляет собой сплав, элементы которого хотя и могут быть различены, все же соединены в единую, по-своему последовательную, целостную систему, не исключающую все же некоторых противоречий.
Список использованной литературы:
1. Асмус В.Ф. Маркс и буржуазный историзм. Гл.Х // Асмус В.Ф. Избранные философские труды. М., 1971. Т.II
Быховский Б.Э. Шопенгауэр. М., 1975
Кузьмина Т.А. Проблема субъекта в современной буржуазной философии. М., 1979
Нарский И.С. Западно-европейская философия XIX века. М., 1976. Гл. VII
Чанышев А.А. Этика Шопенгауэра: теоретический и мировоззренческий аспекты // Вопросы философии. - 1988. - №2
Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. СПб., 1891-1895
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1900
Шопенгауэр А. Об основе морали // Полное собр. соч. М., 1910. Т. IV
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Мир как воля и представление Артур Шопенгауэр
(Пока оценок нет)
Название: Мир как воля и представление
Автор: Артур Шопенгауэр
Год: 2016
Жанр: Зарубежная классика, Зарубежная образовательная литература, Зарубежная публицистика, Публицистика: прочее, Философия
О книге «Мир как воля и представление» Артур Шопенгауэр
Арту́р Шопенга́уэр – известнейший немецкий философ-пессимист, мизантроп, мыслитель иррационализма. Он был увлечен мистикой, высоко ценил работы Канта. Являлся поклонником немецкого романтизма и неутомимым критиком Фихте и Гегеля. Ему удалось произвести метафизический анализ воли. Именно им впервые был употреблен термин — человеческая мотивация. Выходец из образованнейшей семьи, он не мыслил свою жизнь без чтения книг. Это подтверждают и его слова: «Не будь на свете книг, я давно пришёл бы в отчаяние…». Его библиотека насчитывала 1375 книг. Обладая медицинским и философским образованием, черпая знания из источников, он всегда придерживался правила, что читая надо думать. Был ярым приверженцем самостоятельного мышления. Арту́р Шопенга́уэр — великий человек с великим идеями и великим результатом.
«Мир как воля и представление» — это его главное детище и основной философский труд, комментированием и популяризацией которого, он занимался всю свою жизнь. Автор для повествования, использует необычный афористичный стиль письма, который в свое время оказал влияние на его именитых последователей. Впервые на русский язык она была переведена в 1903 году Юлием Исаевичем Айхенвальдом – известным литературным критиком того времени. В своей книге Шопенга́уэр полностью излагает свое учение и видение устройства мира. По его мнению, жизнь человека не несет в себе ценностей. Да и наш с Вами мир – самое худшее, что вообще есть. В книге он предлагает свою версию человечеству, которая принимается далеко не всеми. Он утверждает, что человеком движут ЖЕЛАНИЯ и ВОЛЯ. Они взаимо-дополняют друг друга, провоцируя человека к продолжению жизни. И этот цикл непрерывен и бесконечен, потому что человек не может никогда насытиться своими желаниями.
«Мир как воля и представление» Арту́р Шопенга́уэр – это необычные философские идеи, которые в последствии нашли свое применение в психоанализе, изучение структуры языка, теории эволюции и многочисленных философских направлениях. Познакомившись с ней, Вы сможете открыть для себя много нового, необычного и интересного, понять мышление великих людей и согласиться или не согласиться с идеями философа. Ведь философия – это размышления. Так попробуйте быть философом сегодня, чтобы понять философов из прошлого.
На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Мир как воля и представление» Артур Шопенгауэр в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Цитаты из книги «Мир как воля и представление» Артур Шопенгауэр
Индивидуум ничего не мог бы узнать о сущности мира, данного ему лишь как представление, если бы ему не было свойственно познавание, с помощью которого он узнает, что Вселенная, бесконечно малую часть коей он сам составляет, одинакова по качеству с этой малой частью, близко известной ему как его внутренний мир. Таким образом, его собственное я дает ему ключ к разгадке мира.
Люди подобны заведенным часовым механизмам, которые идут, сами не зная для чего; всякий раз, когда зачат и рожден новый человек, опять заводятся часы человеческой жизни, чтобы нота в ноту и такт за тактом, с незначительными вариациями, повторить шарманочную пьесу, уже игравшуюся бесчисленное число раз. Каждый индивид, каждый человеческий лик и жизненный путь - лишь еще одно быстротечное сновидение бесконечного духа природы, вечной воли к жизни, лишь еще один мимолетный образ, который дух, играя, рисует на своем бесконечном свитке - пространстве и времени, сохраняя его нетронутым на исчезающе малый миг, а затем стирая, чтобы дать место новым образам. Тем не менее - и в этом заключается страшная сторона жизни - за каждый из этих мимолетных образов, за каждую из этих нелепых причуд вся воля к жизни, во всей своей напряженности, должна платить многочисленными, глубокими страданиями и напоследок горькой смертью, долго грозившей и наконец пришедшей. Вот почему вид трупа внезапно делает нас серьезными.
11. «Мир как воля и представление» (Шопенгауэр).
Мир явлений для Шопенгауэра – это лишь представляемый мир и он вводит нас в заблуждение, если мы его принимаем за сущность. Познать сущность мира или "вещь в себе" посредством науки или научных методов невозможно. Более того, внутреннюю сущность мира надо искать в стороне, совершенно отличной от представления. Объективному, рациональному познанию он противопоставляет интуитивное познание. Метафизическое познание сущности мира может быть обретено не посредством мышления, а лишь путем непосредственного постижения сущности вещей.Сознание (познание) предполагает познающего и познаваемое. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы усмотреть в самосознании нечто, что не предстает перед нами в качестве познающего субъекта и что, по сути, находится в основе всякого представления и явления. И Шопенгауэр усматривает, что это есть хотение или воля. Из этой интуиции Шопенгауэр и выводит, что метафизическое исследование должно считать волю той всеобщей "вещью в себе", которая лежит в основе всего без исключения. "Кроме представления и воли, мы не знаем и не можем более помыслить ничего.»Все силы и влечения, представленные в явлениях, таким образом, есть лишь обнаружения единой и бесконечной воли, которую внутренняя интуиция позволяет нам постичь, как нашу сущность. При этом только бессознательную волю следует отождествлять с силой и влечением. Таким образом, Шопенгауэр отделяет волю от сознания (познания). Воля первична, независима от познания, а познание (сознание) вторично и зависимо от воли. Сознание (разум, познание) лишь средство для воли. Мир как представление, с которым имеет дело познание, и мир как воля разнородны и несоизмеримы. Мир как воля есть мир в себе. Воля – это та искомая метафизическая сущность и она становится у Шопенгауэра творческой мировой силой, порождающей мир.Воля как "вещь в себе", направлена исключительно на саму себя, почему она и является абсолютно неразумной волей. Сознание со всеми его разумными формами есть лишь явление. Вследствие этого учение Шопенгауэра и можно определить через понятие иррационализм.Натурфилософия Шопенгауэра показывает три главные ступени "объективации" воли: механическая причина, органическое раздражение и мотив, сознательно определяющий действия. Таким образом, природа представляет собой последовательный ряд ступеней обнаружения воли, в котором обнаруживается постепенный переход от чисто внешней к внутренней форме причинности. Весь процесс в природе сводится к тому, что воля из бессознательной превращается в сознательную форму явлений. Множество вещей в природе, в том числе и индивиды, есть лишь проявления воли. Эта множественность вещей, как и множественность субъектов, обладающих сознанием, обусловлена лишь представлением. Ведь множественность единичного предполагается пространством и временем, которые есть лишь функции представления и не присущи вещам в себе. И хотя мировая воля всюду является во множестве, это множество не касается ее, как "вещи в себе", самой по себе, но относится только к явлениям.
Шопенгауэр однозначно выступает противником свободы воли, заявляя, что воля на ее сознательной ступени действует согласно принципу мотивации. Воля не подчиняется разуму, но имеет свою собственную необходимость.Характер лежит в основе всех актов, вызываемых мотивацией, причем, он действует так же, как и силы природы. Именно характер придает необходимость человеческой воле, лишая ее свободы. Каждый действует сообразно тому, каков его характер.
То к чему только и стремится воля – это воля к жизни. Неудержимое, непрестанное стремление к благу, к наслаждениям, к радости, неустанная погоня за счастьем – это воля к жизни. Таким образом, воля к жизни с необходимостью влечет за собой эгоизм, который и служит, как правило, источником всех поступков человека. Эгоизм глубоко коренится в индивидуальных свойствах отдельных личностей.Если неудовлетворенность, лишение неустранимы, то страдание усугубляется. А если они преодолены, то воля неизбежно порождает все новые и новые желания, а тем самым новые лишения и нескончаемую неудовлетворенность. Хотеть и стремиться составляют само существо воли, в силу чего вся жизнь человека становится "несносным бременем". Таким образом, хотение, желание наслаждений жизни, владеющее человеком, становится источником его страданий. Чем сильнее воля, тем сильнее страдание. Именно потому, что наша жизнь насыщена волей к жизни, она полна страданий, она есть страдание. Мир – юдоль скорби и страдания – таков лейтмотив всей философии Шопенгауэра.Путем резигнации человек, по мнению Шопенгауэра, достигает истинного спокойствия и полного безжелания. Любой мотив теперь сменяется квиетивом, отрешением от всякого желания. А это дается нелегко, путем неустанной борьбы с вожделениями. Кроме того, если эгоизм и добродетель никогда не подадут друг другу руки, то квиетив, раскрепощая нас, освобождая от эгоизма, выступает родным братом добродетели. И, по сути, здесь у Шопенгауэра осуществляется переход от жизнеутверждения к жизнеотрицанию. Подавляя волю к жизни, этика Шопенгауэра утверждает аскетизм и самоотречение.
12. Основные положения экзистенциалистской концепции бытия.В философии экзистенциализма яркое выражение находят противонаучные тенденции. Экзистенциализм стремится выделить внутреннее состояние человеческого существования, которое не дается измеряющей и вычисляющей науке.
Единственно адекватное и самое глубокое знание человека – осознание своей смертности и несовершенства, причем таким знанием обладает каждый, даже самый непросвещенный человек. Большинство представителей экзистенциализма не предлагают человеку никакой потусторонней перспективы и полагают, что человек не должен убегать от осознания своей смертности. Ведь лишь в одном никто не может заменить другого – в смерти. Смерть – это единственный индивидуальный поступок.Хайдеггер. Экзистировать значит выходить за пределы своего упорядоченного сознания, эмпирического повседневного кругозора. Если человеку удается ощутить то единое, что проявляется в его потоке настроений и переживаний, то он придет к осознанию своей фундаментальной настроенности. Это и есть человек как он есть, а не то, что он думает о себе или думают о нем другие. Экзистенция – это судьба-призвание, которой человек должен следовать. Человек отличается от всех видов сущего и от животного в частности. Животное всегда есть то, что оно есть. А человеку доступна экзистенция, он есть всегда нечто большее, чем он есть в данный момент, его бытие проектирует само себя. Если человеку не открывается его экзистенция, он начинает усиленные поиски и часто находит опору в стандартном анонимном конформном безличном общественном сознании, которое Хайдеггер обозначает словом “Ман”. Человек как «Дазайн» (вот бытие или здесь бытие) всегда находит и осознает себя в мире. Если в большинстве повседневных взаимосвязей с другими человек может быть легко заменен любым другим Дазайн, то подлинным в таком бытии оказывается «Любой». Любой является общей основой для всех Дазайн, общим единым Некто. В существовании Дазайн на уровне Любого выделяются три черты: изолированность, усредненность и одинаковость. В мире с Любым Дазайн не может прийти к самому себе. Такое существование Хайдеггер считает неаутентичным, т.е. неподлинным. Подлинным бытием является лишь индивидуальное бытие Дазайн. Чтобы его обрести, прийти к самому себе, надо затратить немалые усилия. Ясперс. Экзистенция не может быть познана и определена, но лишь выявлена в ходе экзистенциального “прояснения”. Экзистенция – это свобода. А свобода и все, что с ней связано – всегда нечто непознаваемое, непредметное и ускользающее от всякой исследовательской деятельности. Человеку, желающему утвердиться в своей судьбе, не утратить себя, своих сил явно недостаточно, поэтому ему необходима поддержка Бога или трансценденции. Экзистенция просто выводит нас к трансценденции и здесь не может быть никаких научных доказательств или опровержений, ибо “доказанный Бог уже не Бог”. Наше бытие во времени есть не что иное, как встреча экзистенции и трансценденции. Свобода – это дар из трансценденции или из Бога. Хайдеггер и Ясперс подчеркивают, что человек всегда и непременно включен в мировую историю. Он заброшен в ситуацию, не будучи в состоянии вырваться из своей современности. Человек заброшен в историю, но не определяется историческими обстоятельствами, хотя и зависит от них. Сартр и Камю. Человек творит себя сам, а не является познающим субъектом или акт мышления. Существование, а не мышление, есть то основное, что определяет человека. Единственно подлинной реальностью является переживаемая реальность, а не познаваемая. Человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Достоверно лишь то, что переживает отдельный индивид. Бытие человека постоянно ускользает от него, ибо человек – всегда проект самого себя, это существо, проецирующее себя в будущее. Более того, само “я” оказывается для человека неуловимым. Существование – это переход от возможности к действительности, т.е. становление. Существование предшествует сущности и, значит, сущность подчинена существованию. Это означает, что человек не детерминирован своей сущностью, ибо она лишь возможность, становящаяся действительностью в процессе существования. И т.к. человек проявляет себя лишь после того, как начинает существовать, то он есть лишь то, что сам из себя делает. Сартр утверждает два начала: “бытия-в-себе” и “бытия-для-себя”. “Бытие-в-себе” – это независимый от человеческой реальности мир, он непроницаем для самого себя и идентичен самому себе, т.е. он есть то, что он есть и не может быть ничем иным. “Бытие-для-себя” является творческим, активным, образующим началом (сознанием). Сущность “бытия-для-себя” заключается в том, что оно постоянно само себя создает, непрерывно себя утверждая и отрицая. Противостояние “бытия-в-себе” и “бытия-для-себя” порождает столкновение сознания с миром и порождает отчуждение. Мир – это нечто чуждое и враждебное, в этом мире человек совершенно одинок, он заброшен в этот мир и заброшен в этом мире. Абсурдно все, ибо единственное, что можно сказать о мире – это то, что он неразумен. Отчуждение непреодолимо, абсурд несокрушим. Каков же выход? Бунт, заявляет Камю, но бунт метафизический. “Метафизический бунт – это восстание человека против своего удела и против всего мироздания. Но в этом бунте нет никакой позитивной программы и никакого намека на возможность изменить что-либо. Возможен и другой выход из абсурда – это самоубийство, но Камю отвергает его. Самоубийство лишено смысла, ибо оно не в силах преодолеть абсурд, а жизнь все же стоит того, чтобы быть прожитой, заявляет Камю.