Прочие штрафы
Взаимодействие светских и религиозных сми. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Церковь и светские средства массовой информации. Общие проблемы православной журналистики

Взаимодействие светских и религиозных сми. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Церковь и светские средства массовой информации. Общие проблемы православной журналистики

ЦЕРКОВЬ И СВЕТСКИЕ СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

XV.1. Средства массовой информации играют в современном мире все возрастающую роль. Церковь с уважением относится к труду журналистов, призванных снабжать широкие слои общества своевременной информацией о происходящем в мире, ориентируя людей в нынешней сложной реальности. При этом важно помнить, что информирование зрителя, слушателя и читателя должно основываться не только на твердой приверженности правде, но и на заботе о нравственном состоянии личности и общества , что включает в себя раскрытие положительных идеалов, а также борьбу с распространением зла, греха и порока. Недопустимыми являются пропаганда насилия, вражды и ненависти, национальной, социальной и религиозной розни, а также греховная эксплуатация человеческих инстинктов, в том числе в коммерческих целях. СМИ, обладающие огромным влиянием на аудиторию, несут величайшую ответственность за воспитание людей, особенно подрастающего поколения. Журналисты и руководители средств массовой информации обязаны помнить об этой ответственности.

XV.2. Просветительная, учительная и общественно-миротворческая миссия Церкви побуждает ее к сотрудничеству со светскими средствами массовой информации , способными нести ее послание в самые различные слои общества. Святой апостол Петр призывает христиан: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3. 15). Любой священнослужитель или мирянин призваны с должным вниманием относиться к контактам со светскими СМИ в целях осуществления пастырского и просветительского делания, а также для пробуждения интереса светского общества к различным сторонам церковной жизни и христианской культуры. При этом необходимо проявлять мудрость, ответственность и осмотрительность, имея в виду позицию конкретного СМИ по отношению к вере и Церкви, нравственную направленность СМИ, состояние взаимоотношений церковного Священноначалия с тем или иным органом информации. Православные миряне могут непосредственно работать в светских СМИ, и в своей деятельности они призваны быть проповедниками и осуществителями христианских нравственных идеалов. Журналисты, публикующие материалы, ведущие к растлению человеческих душ, должны подвергаться каноническим прещениям в случае их принадлежности к Православной Церкви.

В рамках каждого из видов СМИ (печатных, радиоэлектронных, компьютерных), которые имеют свою специфику, Церковь - как через официальные учреждения, так и через частные инициативы священнослужителей и мирян - располагает собственными информационными средствами, имеющими благословение Священноначалия. Одновременно Церковь через свои учреждения и уполномоченных лиц взаимодействует со светскими СМИ. Такое взаимодействие осуществляется как путем создания в светских СМИ особых форм церковного присутствия (специальные приложения к газетам и журналам, специальные полосы, серии теле- и радиопрограмм, рубрики), так и вне такового (отдельные статьи, радио- и телесюжеты, интервью, участие в различных формах публичных диалогов и дискуссий, консультативная помощь журналистам, распространение среди них специально подготовленной информации, предоставление материалов справочного характера и возможностей получения аудио- и видеоматериалов [съемка, запись, репродуцирование]).

Взаимодействие Церкви и светских средств массовой информации предполагает взаимную ответственность. Информация, предоставляемая журналисту и передаваемая им аудитории, должна быть достоверной. Мнения священнослужителей или иных представителей Церкви, распространяемые через СМИ, должны соответствовать ее учению и позиции по общественным вопросам. В случае выражения сугубо частного мнения об этом должно быть заявлено недвусмысленно – как самим лицом, выступающим в СМИ, так и лицами, ответственными за донесение такого мнения до аудитории. Взаимодействие священнослужителей и церковных учреждений со светскими СМИ должно происходить под водительством церковного Священноначалия – при освещении общецерковной деятельности - и епархиальных властей – при взаимодействии со СМИ на региональном уровне, что прежде всего связано с освещением жизни епархии.

XV.3. В ходе взаимоотношений Церкви и светских средств массовой информации могут возникать осложнения и даже серьезные конфликты. Проблемы, в частности, бывают порождены неточной или искаженной информацией о церковной жизни, помещением ее в ненадлежащий контекст, смешением личной позиции автора или цитируемого лица с общецерковной позицией. Взаимоотношения Церкви и светских СМИ подчас также омрачаются по вине самих священнослужителей и мирян, например, в случаях неоправданного отказа журналистам в доступе к информации, болезненной реакции на правильную и корректную критику. Подобные вопросы должны разрешаться в духе мирного диалога с целью устранения недоумений и продолжения сотрудничества.

В то же время возникают и более глубокие, принципиальные конфликты между Церковью и светскими СМИ. Это происходит в случае хуления имени Божия, иных проявлений кощунства, систематического сознательного искажения информации о церковной жизни, заведомой клеветы на Церковь и ее служителей. В случае возникновения таких конфликтов высшая церковная власть (по отношению к центральным СМИ) или епархиальный Преосвященный (по отношению к региональным и местным СМИ) могут, по соответствующем предупреждении и после как минимум одной попытки вступить в переговоры, предпринять следующие действия: прекратить взаимоотношения с соответствующим СМИ или журналистом; призвать верующих бойкотировать данное СМИ; обратиться к органам государственной власти для разрешения конфликта; предать каноническим прещениям виновных в греховных деяниях, если они являются православными христианами. Вышеперечисленные действия должны быть документально зафиксированы, о них следует извещать паству и общество в целом.

Ваши Высокопреосвященства, всечестные отцы, уважаемые коллеги!

Искренне рад приветствовать участников Первого международного фестиваля православных средств массовой информации «Вера и слово». Сегодня в этом зале собрались работники печатных изданий, радио, телевидения и интернет-изданий из епархий Русской Православной Церкви, журналисты светских центральных СМИ, церковные журналисты из братских Поместных Церквей. Впервые в работе такого представительного форума участвуют и сотрудники изданий Русской Православной Церкви за рубежом - это радостное свидетельство нашего единения, к которому мы шли многие годы.

Напомню, что на Архиерейском Соборе 2004 года в выступлении Патриарха Алексия было высказано намерение создать рабочую группу по формированию единой информационной политики Церкви. Думаю, что плодотворные дискуссии, которые состоятся на секционных заседаниях нашего фестиваля, станут подспорьем для деятельности этой рабочей группы, которая вскоре будет сформирована.

Русская Православная Церковь получила свободу в тот исторический момент, когда в России начался процесс создания рыночной экономики и «большого скачка» России в направлении современного информационного общества. Хотя Церковь и является организмом со своим собственным хозяйственным укладом и со своей специфической системой коммуникаций, которые укорены в каноническом праве, традиции и, в конечном счете, в Священном Писании, тем не менее, рыночная экономика и колоссальное влияние средств коммуникации - это две новых глобальных реальности, которые ставят перед Церковью - в ее социальном бытии - многочисленные проблемы. Они требуют богословского осмысления, на основе которого и возможна практическая деятельность Церкви в сфере СМИ.

Патриарх Алексий неоднократно подробно высказывался по проблеме «Церковь и СМИ». Тема СМИ затрагивается в «Основах социального учения», принятых на Архиерейском Соборе 2000 года. Напомню, что

1-й пункт главы 15 призывает журналистов к нравственной ответственности. Пункт 2-й описывает условия сотрудничества мирян и клириков Русской Православной Церкви со светскими СМИ (могут ли миряне работать в светских СМИ и могут ли подвергаться каноническим прещениям в этой связи, кто уполномочен выражать точку зрения Церкви, и т.д.). Пункт 3-й посвящен возможным конфликтам между Церковью и СМИ по конкретным публикациям и описывает действия, которые может предпринимать иерархияна синодальном и епархиальном уровне: бойкот, обращение к гражданским властям, канонические прещения в отношения журналистов-христиан и т.д.). Безусловно, что эта глава «Основ социального учения Русской Православной Церкви» содержит лишь первое приближение к теме «Церковь и СМИ» и требует творческого развития.

Не беру на себя смелость предложить вашему вниманию исчерпывающий анализ этой проблематики - такая работа по силам лишь коллективу, объединяющему церковных ученых многих специальностей. Намечу несколько важных пунктов.

На раннем этапе своего развития, два-три столетия назад, СМИ информировали читающую публику о важнейших событиях, о решениях властей, а также служили площадкой для дискуссий, благодаря чему, как пишут историки, во многом и сформировалась общественность. В те времена пресса безусловно служила свободному обмену мнениями. Понятие «свободы слова» имело вполне определенный смысл: газеты и журналы позволяли обществу без оглядки на государственную цензуру высказывать взгляды граждан по актуальным проблемам. Но к концу ХХ века сложилась гораздо более сложная картина: первоначальные общественные функции СМИ стали существенно меняться под давлением коммерциализации. СМИ превратились в крупный бизнес. А бизнес диктует свои правила. Владельцы СМИ смотрят на читателя и зрителя как на потребителя. При этом духовные потребности человека отодвигаются далеко на задний план, а на первый выдвигаются и поощряются сиюминутные желания, развлечения. СМИ, как говорят сегодня многие теоретики, не просто предлагают человеку те или иные вещи и взгляды на жизнь, они сегодня формируют человека как потребителя этих вещей, навязывают определенный стиль жизнь и способ понимать мир. Современные СМИ все меньше места уделяют «предельным вопросам», тем вопросам, ответ на которые дает только вера. Этот неотвратимый процесс все большей коммерциализации СМИ ставит сразу несколько вопросов.

Ответственность издателей. Ощущают ли представители бизнеса - владельцы СМИ - социальную и моральную ответственность за то влияние, которое они оказывают на общество и человека? Думаю, что Церковь должна напоминать этим состоятельным людям, что не все исчерпывается прибылью, что в конечном счете придется держать ответ перед Господом.

Возможности просветительской миссии Церкви в современных СМИ существенно ограничены диктатом рынка. Религиозные программы и публикации не представляют интереса для рекламодателей, в отличие от криминальных репортажей, развлекательных передач, ток-шоу и т.д. У Церкви нет средств на то, чтобы покупать эфирное время на тех же условиях, что и производители зубной пасты или бензина. Вот уже не первый год мы говорим о том, что у Русской Православной Церкви должен быть свой федеральный телеканал и своя радиостанция с большим диапазоном вещания. Однако и это требует колоссальных средств. Очевидно, что этот вопрос не может быть решен без сотрудничества Церкви, государства и представителей крупного бизнеса. И это один из приоритетов нашей информационной политики.

Позиция журналиста

Церковь не может ставить себе цели изменить социальные процессы, она обращается к каждой душе, молится о ее спасении и указывает путь. У нас нет политических рецептов, и мы хорошо понимаем, что далеко не все решается в сфере законодательства, хотя многие законодательные ограничения Церковь приветствует - это касается и насилия на телеэкране, и безудержной рекламы алкоголя.

И все-таки главное наше упование связано с тем, что в жизненной позиции всякого руководителя СМИ, журналиста, редактора произойдет спасительный поворот. В конечном счете глобальной тенденции коммерциализации СМИ противостоит только пробужденный голос совести, только деятельное сознание ответственности - «горе тому, через кого соблазн придет в мир».

Повышение качества церковной периодики

В условиях, когда рынок диктует свои условия массовым изданиям, у нас остается возможность обращаться к читателям со страниц церковных СМИ.

Целенаправленное повышение качества наших изданий - один из приоритетов информационной политики Русской Православной Церкви.

Какие именно меры помогут существенно улучшить состояние православной периодики?

Нам необходимо создание факультета церковной журналистики, подготовка учебных пособий по истории церковной журналистики и по современной практике, в том числе и с учетом опыта Поместных Церквей.

Журналистский форум, который мы сегодня открываем, очень важное начинание. Мы думаем, что он должен быть в дальнейшем дополнен ежегодной летней школой церковной журналистики и другими формами тренингов и семинаров, которые должны сложиться в систему повышения квалификации редакторов и авторов церковных изданий.

Существенным является вопрос финансирования церковной периодики. Есть проверенный способ поддержки лучших изданий - система грантов и дотаций. Она успешно действует для светских СМИ. Такая система должна сложиться и в сфере церковной периодики. Лучшие издания, вокруг которых сложился деятельный, энергичный коллектив, должны получать поддержку. Сегодня назрел вопрос создания фонда поддержки православных СМИ. В руководство этого фонда должны войти представители синодальных отделов, Московской духовной академии, а также представители крупного и среднего бизнеса. Особый вопрос: может ли государство дотировать церковные СМИ? На мой взгляд, может. В первую очередь, это касается изданий, которые носят общественно-значимый характер и обращены не только к церковной аудитории. У нас таких изданий немало. Это и историко-церковный журнал «Альфа и омега», и «Богословские труды», и «Церковь и время», а также издания по церковному искусству, по социальной работе, молодежные газеты и журналы. Могут возразить: Церковь отделена от государства, и поэтому дотации невозможны. Но ведь в течение многих лет светские СМИ, зачастую даже занимающие враждебную позицию по отношению к властям, получали дотации от Министерства печати. Система грантов Министерства печати сохранилась и после недавней административной реформы.

Приоритеты информационной политики

Православные издания - и епархиальные, и издаваемые отдельными приходами и группами мирян - по мере сил служат просвещению. Но когда мы говорим об «информационной политике», мы имеем в виду особое направление журналистской работы. В первую очередь, речь идет о разъяснении решений, принимаемых священноначалием.

В октябре 2004 года состоялся Архиерейский Собор, на котором поднимались острые вопросы. Были приняты определения, которые касаются каждого прихода, каждой епархии. Сегодня в Церкви необходима «информационная вертикаль», и церковные журналисты - особенно, редакторы изданий - должны творчески подходить к разъяснению решений Собора. Недостаточно просто перепечатывать протоколы.

Напомню, что на Архиерейском Соборе были приняты важнейшие решения о восстановлении института церковного суда, даны поручения по разработке позиции Церкви по вопросу о глобализации, была дана подробная оценка деятельности сторонников канонизации Ивана Грозного и Григория Распутина. В выступлении Святейшего Патриарха с большой тревогой говорилось о состоянии воскресных школ и кризисе православных гимназий. Эти и другие темы должны стать предметом постоянных публикаций, разъяснений. Каждый церковный журналист и издатель - и священник, и мирянин - призываются к общецерковной работе по этим направлениям.

Хочу подчеркнуть: если мыне научимся со страниц церковной печати аргументировано, на доступном языке объяснять нашу позицию по актуальным вопросам, мы не сможем рассчитывать и на то, что будем правильно поняты государственными органами, обществом.

Опыт прошлого убеждает нас в том, что голос Церкви может быть услышан и в условиях «свободы слова», в условиях демократического общества. Напомню лишь один пример из дореволюционного прошлого: публицистика священномученика протоиерея Философа Орнатского - публицистика большой социальной значимости, имела большой резонанс в дореволюционной России уже после конституционной реформы 1905 года, когда в прессе могли выступать и социал-демократы, и монархисты, и левые, и правые. Его слово было доходчивым, оно убедительно звучало не только для петербургской интеллигенции, но и для сотен тысяч простых людей. Журналистика отца Философа Орнатского и многих других замечательных пастырей и мирян остается для нас вдохновляющим примером.

1. Средства массовой информации играют в современном мире все возрастающую роль. Церковь с уважением относится к труду журналистов, призванных снабжать широкие слои общества своевременной информацией о происходящем в мире, ориентируя людей в нынешней сложной реальности. При этом важно помнить, что информирование зрителя, слушателя и читателя должно основываться не только на твердой приверженности правде, но и на заботе о нравственном состоянии личности и общества , что включает в себя раскрытие положительных идеалов, а также борьбу с распространением зла, греха и порока. Недопустимыми являются пропаганда насилия, вражды и ненависти, национальной, социальной и религиозной розни, а также греховная эксплуатация человеческих инстинктов, в том числе в коммерческих целях. СМИ, обладающие огромным влиянием на аудиторию, несут величайшую ответственность за воспитание людей, особенно подрастающего поколения. Журналисты и руководители средств массовой информации обязаны помнить об этой ответственности.

2. Просветительная, учительная и общественно-миротворческая миссия Церкви побуждает ее к сотрудничеству со светскими средствами массовой информации , способными нести ее послание в самые различные слои общества. Святой апостол Петр призывает христиан: "Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением" (1 Пет. 3. 15). Любой священнослужитель или мирянин призваны с должным вниманием относиться к контактам со светскими СМИ в целях осуществления пастырского и просветительского делания, а также для пробуждения интереса светского общества к различным сторонам церковной жизни и христианской культуры. При этом необходимо проявлять мудрость, ответственность и осмотрительность, имея в виду позицию конкретного СМИ по отношению к вере и Церкви, нравственную направленность СМИ, состояние взаимоотношений церковного Священноначалия с тем или иным органом информации. Православные миряне могут непосредственно работать в светских СМИ, и в своей деятельности они призваны быть проповедниками и осуществителями христианских нравственных идеалов. Журналисты, публикующие материалы, ведущие к растлению человеческих душ, должны подвергаться каноническим прещениям в случае их принадлежности к Православной Церкви.

Взаимодействие Церкви и светских средств массовой информации предполагает взаимную ответственность. Информация, предоставляемая журналисту и передаваемая им аудитории, должна быть достоверной. Мнения священнослужителей или иных представителей Церкви, распространяемые через СМИ, должны соответствовать ее учению и позиции по общественным вопросам. В случае выражения сугубо частного мнения об этом должно быть заявлено недвусмысленно - как самим лицом, выступающим в СМИ, так и лицами, ответственными за донесение такого мнения до аудитории. Взаимодействие священнослужителей и церковных учреждений со светскими СМИ должно происходить под водительством церковного Священноначалия - при освещении общецерковной деятельности - и епархиальных властей - при взаимодействии со СМИ на региональном уровне, что прежде всего связано с освещением жизни епархии.

3. В ходе взаимоотношений Церкви и светских средств массовой информации могут возникать осложнения и даже серьезные конфликты. Проблемы, в частности, бывают порождены неточной или искаженной информацией о церковной жизни, помещением ее в ненадлежащий контекст, смешением личной позиции автора или цитируемого лица с общецерковной позицией. Взаимоотношения Церкви и светских СМИ подчас также омрачаются по вине самих священнослужителей и мирян, например, в случаях неоправданного отказа журналистам в доступе к информации, болезненной реакции на правильную и корректную критику. Подобные вопросы должны разрешаться в духе мирного диалога с целью устранения недоумений и продолжения сотрудничества.

беседа на радиостанции Град Петров

Здравствуйте, дорогие братья и сестры, у микрофона протоиерей Александр Степанов. Сегодня у нас в гостях один из авторов наших постоянных программ по мировой литературе «Человек и Бог в мировой литературе», участник многих наших круглых столов, бесед Марина Михайлова. Здравствуйте, Марина.

М.М. Здравствуйте.

А.С. Сегодня мы собрались поговорить об образе Церкви в современных СМИ, об образе не только Православной Церкви, но об образе вообще христианства. Как его сегодня доносят до нас средства массовой информации? Я думаю, что многих не устраивает то, что они видят в этом отношении по телевидению, слышат по радио, читают в газетах. Мы собрались сегодня для того, чтобы немножко конкретизировать впечатления, и, может быть, высказать что-то конструктивное, надеемся, этим кто-то сможет воспользоваться.

Я мало, Марина, смотрю телевизор. Телевизор – это, наверное, главное средство массовой информации, который большая часть людей, конечно, смотрят, и создает себе образ того или иного явления именно через видео образ, как говорит отец Георгий Митрофанов. Вы, наверное, все-таки, больше смотрите телевизор, какое у вас впечатление?

М.М. Батюшка, к сожалению, а может быть, к счастью, телевизор смотрю очень не много, хотя мне по статусу, как преподавателю Университета Кино и Телевидения, было бы вежливо смотреть телевизор почаще. Но, во-первых, я не могу себе позволить этого, а во- вторых, если честно, большая часть того, что сейчас предлагается мне не очень интересна, ну а в третьих есть такое соображение, что видео технологии – это такая альтернативная жизнь и в этом смысле форма смерти. Потому что, то время, которое мы провели за просмотром телевизора, либо за компьютерной игрой, тем более, – это время, которое вычеркнуто из нашей жизни, потому что не работают ни эмоции, ни интеллект, ни тело уж тем более, то есть – ничего. Я однажды слыхала, как знаменитый режиссер Эмир Кустурица сказал, что если вы смотрите американское кино, то знайте, что на такое время вы сокращаете свою жизнь, то есть столько времени вы не жили, вы умирали.

А.С. Это касается на ваш взгляд любого кино или нет?

М.М. Нет, конечно. Я как раз хотела отметить, что это категоричное утверждение, но в этом что-то есть. Потому что, зная любовь нашу к сериалам, священники даже на исповеди задают вопрос на эту тему, и запрещают их смотреть. Можно, конечно, по разному к этому относиться, может быть, если бы я была батюшкой, я бы шла по этому пути. Потому что это, действительно, какая-то форма заполнения пустоты чужими искусственными эмоциями, ситуациями, мне кажется, что подглядывать за соседями, как это раньше бабушки делали, это и то лучше и живее. То есть, конечно, есть всякие фильмы и всякие передачи, я не хочу сказать, что все, что связано с телевидением – это зло. Но, тем не менее, в этом есть большая опасность и чем больше ответственность людей, которые делают телевидение – режиссеров, журналистов, редакторов программ, все-таки, так получилось, что они на сегодняшний день являются инженерами человеческих душ. Если раньше, как говорит Маяковский, поэты – инженеры человеческих душ, то сейчас те, кто делают телевидение, они делают нас, или пытаются нас делать, поэтому здесь есть масса нравственных и эстетических, экзистенциальных проблем, о которых нужно думать и говорить, как мне кажется.

А.С. Я думаю, что всякое произведение искусства можно разделить на два типа, на два класса. Один тип – это то, что отвлекает от жизни, и это, действительно, вычеркнутое из жизни время, и другой – такие произведения, которые обращают наше внимание на что-то очень важное, даже экзистенциальное. Это может быть умный, хороший разговор, это могут быть новости, это может быть дискуссия, это может быть даже и фильм, но фильм, который заставляет нас думать о собственной жизни, он пробуждает в нас что-то, что спало, но не должно было спать.

Но, действительно, очень часто то, что мы видим по телевизору, даже канал «Культура», который в целом выгодно отличается от всего того, что делается, на нем тоже бывают слабые программы. Я вчера уткнулся в программу «Культурная революция» нашего бывшего министра культуры. Обсуждался вопрос о том, нужны ли России богатые. Я редко вижу эту программу, примерно год назад видел ее, может быть, я не до конца знаю принцип, может быть, так нужно. Там два собеседника и большая аудитория, которая задает им вопросы. Мне абсолютно непонятно, почему были выбраны эти два человека, не буду называть их фамилии, это был режиссер и молодая женщина-юрист, так меня неприятно удивил их уровень ответов, уровень дискуссии, один был «за», другой – «против», что России не нужны богатые. Вообще, по-моему, не умно поставленный вопрос, но еще более странно звучали их ответы, притом, что в зале как раз было много людей известных и совсем не глупых, которые показывали, что странно звучат ваши ответы. Как будто эти люди не чувствовали, ведущий совершенно не реагировал, веселился. Пусто невероятно!

М.М. Да, к сожалению, этот жанр ток-шоу – это просто фантасмагория. Но это еще ладно, «Культурная революция», тут еще приличные люди обсуждают приличные вопросы. А вот если бы вы увидели бы какое-нибудь шоу «Окна», то тогда вам стало бы еще страшней, потому что там просто происходит решение мелких, грязных, неприглядных «домашних» проблем. Кто кому там изменил с кем, кто чего нашел в кармане. Все это происходит с таким смаком… Или «Большая стирка», ведь всегда было непристойно стирать белье на людях, но теперь мы устраиваем большую стирку, то есть все, что есть в сознании человека, все о чем непристойно было говорить в обществе, теперь не просто в обществе обсуждается, но это навязывается нам, ведь это тоже вопрос очень серьезный.

А.С. Конечно, ведь само понятие пристойности, оно может, не вполне подходит, потому что сегодня пристойно одно, завтра – другое, а это просто вредно! Если какие-то вещи выносятся на всеобщее обсуждение, нечистота внутренняя человеческая предъявляется как норма, а телевидение обладает колоссальной силой делать из чего угодно норму. Когда вопрос стал предметом того, что показывается по телевидению, это становится нормой.

М.М. Безусловно.

А.С. Если обсуждается в СМИ вопрос однополых браков, это значит, что для молодежи уже не о чем говорить.

М.М. Была очень хорошая работа у одной немецкой исследовательницы Элизабет Ноэль Нойман. Она рассматривала механизмы действия средств массовой информации на сознание человека, ее, правда, интересовали совершенно конкретные предвыборные технологии. Она говорит, что ТВ способствует закручиванию спирали молчания. Например, есть некий лидер абсолютно не популярный в народе и очень многие люди против, и голосовать собираются против. Но если в телевизоре не говорят об этом, а напротив, говорят как он хорош, то у всякого человека возникает ощущение, что он один думает так, или он и его друзья какие-то белые вороны, и в конце концов, получается так, что кампания выиграна. Почему? Потому что проплачено несколько телевизионных каналов, как следует проплачено, вот и все. То есть это очень сложный механизм, он не только грубо сферы политической жизни касается, он касается еще и нашего самоощущения, потому что, действительно, телевидение обладает такой мощной нормоустанавливающей функцией.

То, о чем говорят по телевизору, это существует, это актуально и это нормально. Так воспринимает всякий средний человек. Людей не подверженных магии этого ящика не так много. Речь идет о системе ценностей и образе мира, речь не идет о мелких частностях. Речь идет о том, что ТВ создает образ мира, и в определенный момент, мы перестаем видеть жизнь, как она есть, и видим ее такой, какую нам предлагают СМИ.

Там были верующие люди, которые обиделись, и, между прочим, имели на это какое-то право. Они пришли с тем, чтобы пикетировать эту выставку. Как демонстрируют этих людей тележурналисты, мы видим, что галерейщик – приличный человек, который снят в своем кабинете с ампирной мебелью, на фоне книг с золотыми корешками и он так мило, интеллигентно, и очень спокойно говорит. Пикетчики представлены либо сумасшедшими бабушками, беззубыми, нервными, либо дяденьками с окладистыми бородами в стиле Святой Руси, и, конечно, всякий человек, который на это смотрит, понимает, что галерейщик вменяемый, а эти люди какие-то странные. При этом ни у кого не возникает вопроса о том, что эти люди, может быть, несколько резко и неадекватно выражают свои чувства, но они пришли сюда, потому что есть проблема.

В нашей стране все-таки людей, которые считают себя православными, я думаю, больше половины. Поэтому когда человек говорит, что работа оскорбляет чувства верующих, он претендует на то, чтобы оскорбить половину своего народа. На это можно отреагировать, правда же? И поэтому мне очень грустно и обидно, потому что если на экране появляется христианин, то как правило, это сумасшедший. Но почему это так, ведь множество людей, которые занимаются самым разным трудом, которые занимают самые разные в нашем обществе позиции, являются христианами, почему наши журналисты не хотят представить их. Вы нас спросите, мы обыкновенные люди, мы не экстремалы, почему вы не хотите с нами поговорить? Почему вы предъявляете крайне искаженный образ человека, это во-первых.
А во-вторых, мне очень грустно из-за того, что речь заходит о Церкви, всегда проявляется агрессивность деятелей нашего телевидения. Та самая передача, о которой я рассказываю, была снабжена неким комментарием телеведущего, который сказал о том, что на освободившийся телевизионный канал претендует Русская Православная , а ведь это, по его словам, так ужасно, потому что сюда вложены деньги налогоплательщиков и не все они православные. Это не хорошо, потому что это игра в одни ворота. Когда телеканалы наполняются страшной пошлостью, посредственностью, плохими фильмами и просто передачами, пропагандирующими насилие и разврат, то у нас как у налогоплательщиков, никто не спрашивает согласны ли мы на это. Нам просто все это дело грузят блоками по всем программам. И вечером человеку просто не на что взглянуть, если он устал, потому что везде какие-то детективы, безумная чушь. Но если возьмет один из этих каналов и начнет говорить что-то вменяемое, это же так будет ужасно для наших налогоплательщиков! То есть тенденция совершенно очевидна: отсечь Церковь и систему христианских ценностей от того образа мира, который насаждается нашими средствами массовой информации. Это очень грустно и об этом нам всем вместе надо задуматься.

А.С. Да, конечно, я совершенно согласен с этим. Пока что единственный путь, который Церковь себе обозначила – это создание альтернативных средств массовой информации. Пробиться на государственные или на частные телеканалы, или на другие средства массовой информации, даже в газетах разместить статью церковного содержания невероятно трудно.

Отчасти мы сами, может быть, виноваты, что не активно действуем. По-хорошему любое церковное событие должно быть отражено в СМИ, и есть стандартные ходы, которые не всегда закрыты для нас, не всегда невозможно это сделать. Во-первых, часто происходит какое-то событие, если оно происходит в Церкви, то Церковь должна озаботиться, чтобы во все СМИ: в газеты, на телевидение, на радио подать пресс-релиз.

Действительно, СМИ часто ищут информацию, часто ищут новости, не всегда это легко, не всегда новости церковной жизни могут не влезть. В большинстве случаев их оставят за бортом. Но если дырка осталась не заполненной в газете, они возьмут и вставят этот сюжетик. Поэтому это зависит от настойчивости. Затем – это приглашать те же группы, которые снимают новостные сюжеты короткие и далеко не всегда они отказывают, часто приезжают. А второе – это создать свои средства массовой информации, это очень дорогое удовольствие, тут путь – искать спонсоров, которые, как правило, стремятся подчинить эти СМИ каким-то своим интересам. Поэтому в создании адекватного образа Церкви в СМИ ситуация довольно сложная. К сожалению, те люди, все, в конечном счете, зависит от конкретных людей, в руках которых находятся возможности общественного мнения, общественного сознания, относятся совершенно определенным образом к Церкви, как скорее к тому, что нежелательно на общественной сцене.

М.М. Слушая вас, я о двух вещах подумала. Во-первых, встает проблема языка, Церковь обращена, конечно же, к человечеству, она открыта миру. Способны ли мы сейчас ответить на эту жажду, на это желание, которое есть в людях, потому что я совершенно уверена, что любой человек, так или иначе, ставит перед собой вопросы.

Например, о посмертном странствии его души, о судьбе его близких, которые умерли, о том, что такое добро и зло, о том, что такое грех, кто такой Бог? Ведь многие люди продолжают интересоваться, не смотря ни на что всеми этими вопросами. И тут, конечно, от нас, христиан, требуется готовность говорить с людьми не на архаическом языке благочестивых книг 19 века, как иногда бывает, и тогда у людей всякий интерес пропадает, потому что люди видят, что мы снова запели свою ту самую песню, которую они слыхали, но не поняли и поэтому ушли в другом направлении. Поэтому, как Церкви раскрыться и повернуться по направлению к миру? Мне кажется, что если Церковь найдет в себе какие-то возможности создать язык, на котором можно обсуждать всю христианскую проблематику, которая в основных своих вопросах совпадает с общечеловеческой, потому что ведь это проблемы любви и смерти, отношений в браке и воспитании детей, то мы окажемся более востребованными. То есть отчасти мы сами несем ответственность за эту ситуацию.

А.С. Конечно, Церковь до некоторой степени, продолжает существовать в культурном гетто.

М.М. И она сама себе его отчасти, выстраивает.

А.С. К сожалению, мы часто видим, например, наша епархиальная выставка проходит, замечательно, мы в ней тоже участвуем. Но почему-то считается необходимым, чтобы участники выставки были в народных костюмах. Я ничего не имею против фольклера, но надо ясно понимать, что фольклер и Церковь – разные вещи. Так ходили христиане в Мариинском театре, в начале 19 века. Мы сами себя во многом, действительно, загоняем в рамки. Если создается православная гимназия, то очень часто мальчики должны быть одеты в гимнастерки дореволюционного образца, подпоясаны кушачками. Опять-таки, не само себе плохо, но создается образ чего-то крайне несовременного. Для большинства людей это не привлекательно, это образ, который скорее оттолкнет.

М.М. Ретро стиль.

А.С. Да, ретро. Но надо ли всю жизнь строить на взгляде назад?

М.М. И потом, мы можем позволить себе разнообразие. Потому что в сохранении такого историко-культурного взгляда назад, в нем есть свой аромат и своя правда. Потому что Санкт-Петербург, действительно, большой город и пусть в нем будут православные гимназии, где мальчики и девочки одеты как их прадеды в конце 19 века, это очень хорошо. Но это не должно быть единственным способом переживать свою жизнь как христианский путь. Пусть православные будут разными, пусть они ходят в джинсах, если это им удобно.

И вопрос языка – это вопрос, который мы можем обратить к самим себе. Я помню, как отец Александр Мень говорил, что мы сидим в подполье и нам кажется, что, дескать, дайте же нам развернуться, и, тут мы скажем… А есть ли у нас что сказать, батюшка был очень трезвый человек и в этом смысле он понимал прекрасно, что нам самим еще нужно работать, искать этих путей к миру, которые необходимы, иначе Церковь становится своего рода клубом по интересам: вот, мы сами себя всячески ублажаем, радуемся, окучиваем друг друга. Но тогда задача проповеди никак не решается.

Второй вопрос, который тоже меня беспокоит, это создание образа русского человека, россиянина, как сейчас принято говорить, в наших СМИ, потому что здесь как раз ошибаются люди, которые не хотят сотрудничества с Православной Церковью. Потому что Церковь не только православная, но и все христианство помогло бы выстроить новую концепцию национального самосознания и самоощущения. Потому что посмотрите, что происходит, вот реклама – показатель очень острый, потому что реклама – всегда обращена к глубинным пружинам человеческого существа, потому что реклама должна нас заставить купить – а тут уж надо идти до конца. Если мы посмотрим рекламу, то увидим, что обязательно создается образ человека молодого, обязательно благополучного, обязательно богатого. И это есть та жизнь, которая рекомендована.

Если человек по каким-то причинам уже не молод, еще не богат и не вполне благополучен в чем-то, то он как будто вообще не человек. Для него нет места в этом мире, который конструируется нашим телевидением. И в этом смысле у большинства населения должно возникнуть ощущение глубокой тоски. Даже если может быть он не стар и очень богат, тогда он по габаритам может не соответствовать телегерою, который весь из себя высокий и стройный, так и то ведь будет огорчаться и расстраиваться. И поэтому, не кажется ли нам всем, что вот этот образ должного, ему вообще никто не может соответствовать, во-вторых, образ отношений человеческих, который создается нашими СМИ – это либо торговля, либо стрельба. Ну а нельзя сделать так, чтобы люди еще чем-то занялись на экране, может это будет интересно нашему современнику кроме детективов и каких-то там шоу, где зарабатывают деньги ответами на вопросы. Покажите на еще что-нибудь хорошее!

Должна быть создана, как мне кажется, некая концепция, новая концепция национального характера, не с позиции православия, самодержавия и народности, а с позиции общих гуманистических ценностей, конструктивных, таких, которые помогут каждому человеку полюбить себя, поверить в себя, ощутить себя в мире не одиноким, и тут, конечно, кто мог бы помочь как не христиане. А от этого эффект очевидный: может быть, этот народ станет менее способным идти туда, куда его ведут, но зато этот народ станет более красивым, здоровым, свободным. Тут страна-то расцветет, а значит, нашим финансовым магнатам будет легче.

А.С. Трудно очень понять какие цели ставятся, как они сознаются. Очевидно одно: что если какие-то цели и ставятся, я не имею в виду какие-то злонамеренные цели, то они крайне краткосрочны. Вот это бросается в глаза, что ни о какой перспективе мало-мальски далекой, похоже, не думают. Если не заниматься воспитанием, не заниматься тем, о чем мы говорим: созданием позитивного образа человека, его жизни.

М.М. Безусловно, потому что есть такое свойство идентификации с изображением, потому что когда мы смотрим кино, читаем любую хорошую книжку, телевизор смотрим в конце концов, мы в это дело включаемся эмоционально и сущностно даже. Поэтому чем больше трезво-позитивного, не розового и такого украшательского, а взвешенно-мудро-оптимистического будет в наших СМИ, тем лучше будет состояние народа, его способность к труду, к подвигу, к обычной семейной жизни.

А.С. Что является и самым большим подвигом, в конечном счете. Вроде бы такое естественное дело, но как сейчас мало людей способно на это. Именно потому, что они переживают свою семейную жизнь как какой-то невероятный подвиг, как усилие, Они не приучены, опять-таки потому что образа нет. Есть образ легкой жизни, но по определению семейная жизнь не легкая. Как нелегка вообще жизнь – это не скольжение по катку. А когда насаждается такое мнение, возникает такая мысль: я живу не легко, моя семейная жизнь не легка, не такая как в рекламе, где мебель из ИКЕИ, продукты из пакетиков высыпаются, дети розовощекие, а если когда и болеют, то им тут же вливают детский КОЛДРЕКС. Все расцветает… Все так легко…Это разрушает семейную жизнь.

М.М. Потому что у человека возникает ощущение собственной неполноценности на фоне вот этого лакированного образа человека, который нам предлагается и возникает ощущение подавленности на фоне бесконечной стрельбы, детективов, преступлений. Ведь какой бешеной популярностью пользуются у маленьких детей передача «Дорожный патруль», я это однажды заметила и была в ужасе. Это передача, где журналисты посещают места совершения преступлений, и вот, они чуть ли не в режиме реального времени рассказывают, как кто кого убил, кто кого застрелил. Для ребят это просто школа жизни. И чего тогда мы хотим? Они и будут видеть общество, где царят законы силы.

Ведь всякое телевидение – это отбор, оно отражает жизнь не такой, какая она есть, никто вообще не знает, какая есть жизнь, потому что мы судим о жизни только в рамках собственного опыта.

Но создается некоторый образ мира, который, как мне кажется, ведет в тупик наше общество и каждого из нас как отдельную личность. Потому что, глядя в телевизор, я вижу, что в этой стране жить нельзя. А потом я прихожу на работу, смотрю – да нет, можно. Приятные люди какие-то попадаются, все не совсем страшно. А потом, если включить телевизор – нет, нельзя. Ну так и как же? Мы хотим в этой стране все-таки жить и растить детей и видеть свое будущее, да? Или просто сказать, что там все черно? Например, подрались, предположим, наши любимые избранники в Думе, но почему это надо показать по всем каналам 25 раз? Да, мы цену своим избранникам уже давно поняли, но зачем еще и еще это воспроизводить? Получается, что власть сама себя дискредитирует, в чем нет абсолютно никакой логики. Но проблема-то еще и вот в чем, что журналистская профессия провоцирует человека на то, чтобы выбрать яркий факт. Потому что журналисты работают с такой энергичной и динамичной реальностью, в ее экстремальном проявлении, в режиме фото-вспышки.

Но печально-то то, что самое лучшее в мире, самое интересное, является самым незаметным. Лучшая передача, которую я видела по телевидению, это было несколько лет назад поздно вечером, кончился какой-то фильм, и вдруг, мне кажется, это был канал НТВ, они показали как течет вода. Они показывали эту текущую воду, омывающую камушки, переливающуюся через край стеклянных сосудов на протяжении 3 минут. Это был восторг! От этого было не оторваться! Я подумала, что если бы вместо фильма они показывали бы эту текущую воду, ведь это можно очень красиво сделать, я была бы не против. К чему я это говорю, к тому, что самые важные вещи на белом свете они не соответствуют критериям журналистски востребованного факта. Может быть, поэтому мы находимся в среде «дурного экстрима», когда включаем телевизор.

А может быть, можно было создать программу позитивного взгляда, посмотреть на то, что не слишком бросается в глаза, но что составляет основную ткань нашей жизни. Об этом, между прочим, говорил великий русский поэт Александр Пушкин, потому что в финале своих размышлений о том, как жить и на что опираться, он пришел к выводу, что самой высокой ценностью является частная жизнь для человека. Маленькие радости природы, искусства, семейных отношений – это и есть то, что важно. К сожалению, сейчас это мало кого интересует, наши средства массовой информации строят наше сознание таким образом, что все это никому не нужные мелочи. В цене успех, карьера, экстремальные чувствования в плане многочисленных любовных связей, почему-то считается, что это хорошо. Но, кстати говоря, даже Дон Жуан считал, что это очень утомительно, он искал одну-единственную любовь, с этим связано его странствование. А нам уже не говорится, что одна-единственная любовь – это ценность, нам говорится, что можно попробовать все. Мне кажется, что пересмотр концепции мог бы состояться на редакторском уровне, потому что те люди, которые определяют политику канала, могут понять насколько конструктивно или разрушительно то, что сейчас происходит.

А.С. Интересно задаться вопросом, почему происходит именно так, как происходит.

М.М. Это тайна.

А.С. Например, если исходить просто из того, что канал – это коммерческое предприятие. Почему они так похожи друг на друга, особенно это заметно на радио, в FM-диапазоне. Возьмем эти музыкальные шкатулки, конечно, они отличаются по тому, что они вещают: одни – советскую музыку, другие – музыку из «зоны», третьи – западную. На самом деле наборов очень не много. Четыре или пять могло бы быть вариантов концепций, но их 30 в нашем городе.

Что это? Отсутствие изобретательности, отсутствие творческого начала у людей, которые этим занимаются. Потому что, в конечном счете, если тебе удалось придумать что-то, чего нет ни у кого, ты на гребне волны. Тебя начинают слушать, тебе дают рекламу, ты начинаешь зарабатывать деньги. Говорят, что рынок все определяет, на это есть спрос. Это миф, абсолютный миф! Просто едят то, что дают. Есть еда, и есть «это». Но если дают только «это», то получается, что все, конечно, едят «это».

М.М. Я очень много об этом думала, потому что с одной стороны едят что дают, а с другой стороны в человеческой природе есть высокие свойства, которые трудны. К примеру, придешь в электричку: там каждый второй разгадывает , потому что это очень приятно заполнить все клеточки и чувствовать себя умным. Но при этом, напряжение интеллекта не слишком велико. Но никто не читает хороших книг. С одной стороны, средства массовой информации сами формируют человека, а с другой стороны человек, действительно рынок определяет это. Поэтому что курица и что яйцо? Мы никогда не найдем адекватный ответ на вопрос. Поэтому если мы разумные люди, нам следовало самим начать формировать рынок сверху, а как иначе?

А.С. Потому что это единственно нормальный путь. Людей надо воспитывать, это звучит совершенно еретически для большинства наших граждан, но я могу уверить наших слушателей в том, что нормальные государства ставят это как основную задачу – воспитание своего населения, поддержание определенного уровня не только образования, но и воспитания населения. Это определяет во многом политику СМИ в большинстве успешных стран.

М.М. Но там тоже есть свои проблемы.

А.С. Конечно, есть. Но там не просматриваются такие тупики. Но все-таки, хотелось бы не на такой пессимистической ноте закончить нашу программу. В конечном счете, и наша радиостанция отчетливо ставит себе цель, мы делаем программы не только на религиозные темы, но делаем и программы о жизни, об обществе, о человеке.

М.М. Да, я слышала по телевизору мнение одного из депутатов Государственной Думы, который принял участие в создании канала у себя в Екатеринбурге. И он сказал справедливо и мудро: «Христианский телеканал – это не обязательно эфирное время, заполненное целиком батюшками, катехизациями, а это канал, который подает любую информацию о мире и с христианской точки зрения. Там может быть все что угодно, но в рамках этого жизнеспособного христианского самосознания». И если бы это состоялось в масштабах нашей страны, то я думаю, это был бы очень серьезный шаг на пути преодоления кризиса, который для всех абсолютно очевиден и который страшно глубок.

Андрей Зайцев, обозреватель портала «Религия и СМИ» специально для РИА-Новостей.

На прошедшем 22 сентября в Москве круглом столе РИА - Новостей "Церковь и СМИ. Где источник противоречий?", в котором приняли участие журналисты Андрей Золотов, Александр Щипков, Сергей Чапнин, Максим Шевченко, а также протоиерей Всеволод Чаплин и диакон Андрей Кураев, было сделано несколько принципиальных заявлений, о путях развития отношений между Церковью и СМИ.

За этим внешне протокольным сообщением скрывается важная встреча, открывающая новые перспективы сотрудничества светских СМИ и религиозных организаций. Тем более, что проблема, как и что писать о религии вообще и Русской Православной церкви в частности, необычайно актуальна в наше время: достаточно вспомнить реакцию в мусульманском мире на высказывания Папы Римского Бенедикта XVI во время лекции в Регенсбургском университете и предстоящий судебный процесс между обозревателем «Московского комсомольца» Сергеем Бычковым и заместителем председателя ОВЦС МП протоиереем Всеволодом Чаплиным. Последнее событие и стало формальным поводом для круглого стола.

Какие же проблемы есть во взаимоотношении журналистов и религиозных организаций? Ответы на этот вопрос достаточно очевидны - откройте практически любую публикацию на религиозную тему, и вы увидите традиционный набор тем: религиозные праздники, скандалы, взаимоотношения верующих и неверующих. Подобный список можно продолжать до бесконечности, но как заметил телеведущий, руководитель Центра стратегических исследований религии и политики современного мира Максим Шевченко: «Многим людям хотелось бы, чтобы Церковь была странным сообществом странных людей, мысленно находящихся в Средневековье ». К сожалению, такой подход отчасти проник и в журналистские материалы, что свидетельствует о кризисе восприятия Церкви, с одной стороны как социального института и, с другой стороны, как сакрального пространства, в котором нет места критике. Подобное напряжение в диалоге связано с тем, что современная традиция журналистики восходит своими корнями к эпохе Возрождения (об этом говорил ответственный редактор газеты «Церковный вестник» Сергей Чапнин), а некоторые представители Церкви подсознательно рассматривают светские издания и конкретных журналистов как свою паству (это подметил главный редактор интернет-портала «Религия и СМИ», председатель Гильдии религиозной журналистки Александр Щипков). Из этой сложной попытки понимания и взаимного узнавания светского общества и религиозных организаций и проистекает та напряженность, которая характеризует отношения Церкви и СМИ. Религиозные организации вообще трудный партнер для СМИ не только нашей страны, но и для мирового медиасообщества. В России же эта ситуация сложна еще и тем, что власть, общество и Церковь еще до конца не разобрались в том, как им воспринимать друг друга (об этом, в частности, говорил главный редактор журнала Russia Profile, лауреат европейской премии Джона Темплтона в области религиозной журналистики Андрей Золотов).

Отношение общества к Церкви достаточно противоречиво: вроде бы РПЦ по всем социологическим опросам представляет собой социальный институт, пользующийся наибольшим доверием у россиян, но те же самые россияне с удовольствием обсуждают, сколько денег у того или иного церковного иерарха, есть ли внутри РПЦ люди с нестандартной сексуальной ориентацией, а уровень вопросов к священнику большинства людей, не исключая и журналистов, часто ограничивается сакраментальным: «Можно ли на Пасху ходить на кладбище?» Об этой особенности восприятия Церкви постсоветским обществом еще в 1992 году написал академик Сергей Аверинцев: «Наши новые православные, околоправославные, сочувствующие, то есть «широкая публика», кажутся мне уж слишком похожими на детей. Позавчера они вовсе не думали на церковные темы; вчера каждый осанистый архиерей казался им ангелом или святым, только что сошедшим с иконы; сегодня они зачитываются газетными разоблачениями про Священный Синод как филиал КГБ... Так подросток, узнавший нехорошую подробность о своем обожаемом кумире, торопится зачислить его в изверги рода человеческого. Но на то он и подросток. Не будем спрашивать, что хуже - умильное легковерие или школьнический пыл разоблачительства; одно стоит другого, ибо то и другое чуждо чувству ответственности». «Широкая публика» журналистов претерпевала те же изменения в своем отношении к РПЦ, и существующая картина примерно такова.

Всех журналистов, пишущих о религии можно условно разделить на две группы: работающие в светских и конфессиональных изданиях. Светские пишут материалы на религиозную тематику либо регулярно (таких достаточно мало, и они практически все были на круглом столе), либо эпизодически в преддверии большого религиозного праздника или тех случаев, когда религиозная тематика становится ведущей. Конфессиональные журналисты в основном рассматривают внутренние проблемы Церкви, а также различные протокольные мероприятия, связанные с архиерейским служением и другими официальными церемониями. Конфессиональных и околоцерковных изданий довольно много, но они имеют ограниченную аудиторию и практически неизвестны широкой публике. В последнее время и светские издания более активно стали присматриваться к Церкви. Медиасообщество и власти постепенно осознают важность религиозного фактора в жизни общества. Появляются более вдумчивые и подробные материалы в СМИ. Эту тенденцию отметил Александр Щипков, сказавший о том, что «положительную роль сыграли созданные в конце 90-х годов Гильдия религиозной журналистики и Методический совет по освещению религиозной тематики в СМИ, работе которого уделяли огромное внимание Михаил Сеславинский и Андрей Романченко ». Вместе с тем, для части светских изданий, религия по-прежнему остается второстепенной темой, писать о которой может любой человек.

В результате возникает ситуация, при которой религиозная тематика в СМИ практически обречена быть в определенном смысле маргинальной . Религиозные события обычно плохо вписываются в медийный формат, поскольку очень сложно найти адекватную форму выражения тенденций, происходящих даже в традиционных религиях. Как однажды заметил заместитель декана факультета журналистики МГИМО, главный редактор журнала «Фома» Владимир Легойда, журналист, пишущий на тему Церкви, должен понимать, что есть вещи очевидные и важные для верующего человека, но принципиально непереводимые на язык СМИ. Журналист не может проповедовать или разъяснять читателю догматическое учение Церкви, но он может адекватно отразить жизнь религиозных институтов, если будет внимателен, корректен, профессионально подготовлен.

За последними «тюризмами» скрывается очень важная проблема современных СМИ, которая широко обсуждалась на круглом столе. Должны ли светские журналисты, пишущие о религии, принимать особый «кодекс чести» или подвергать свои материалы более жесткой цензуре, чем авторы текстов, например, о недвижимости? С одной стороны очевидно, что никакой дополнительный «комитет», «свод цеховых правил» не может быть выработан просто потому, что Церковь - это такой же объект описания для журналиста, как и остальные. Очевидно, что хамство по отношению к священнослужителям и оскорбление религиозной символики недопустимо, но также понятно, что хамство и оскорбление запрещено по отношению ко всем людям и ко всем более или менее значимым символам и явлениям, что уже отражено в Законе о СМИ и в Административном Кодексе. С другой стороны, неизбежно возникает вопрос о том, что же можно писать о религии вообще и Церкви в частности? Нужно ли вообще выводить религиозных деятелей из зоны критики, превращая их в «королей», о которых можно говорить «либо хорошо, либо ничего»? И здесь очень важна позиция Церкви ее готовность к диалогу со СМИ.

Важность подобного диалога подчеркнул протоиерей Всеволод Чаплин, высказавшийся против введения цензуры, и поблагодаривший журналистов за вдумчивые, аналитические и критические материалы о церковных проблемах, по результатам которых сама РПЦ смогла разрешить те или иные спорные ситуации. О. Всеволод подчеркнул, что религиозные организации должны быть открыты к диалогу со СМИ, поскольку это один из видов христианского служения Церкви. К сожалению, подобная позиция разделяется далеко не всеми представителями религиозных объединений.

Понятно, что в последние годы диалог между РПЦ и СМИ достаточно активизировался, и на телеэкранах и в печати часто появляются религиозные лидеры и наиболее активные представители духовенства: патриарх Алексий II, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, протоиерей Всеволод Чаплин, дьякон Андрей Кураев и еще несколько имен. Эти люди достаточно активно высказываются о современных проблемах, они открыты и достаточно доступны для журналистского сообщества. Но проблема состоит как раз в том, что за исключением одного-двух десятков представителей всех традиционных религий России, ни большая часть журналистов, ни общество не может назвать ни одного имени, а потому религиозная жизнь за пределами нескольких городов остается своеобразной terra incognita. Незнание рождает слухи и мифы, транслируемые со страниц газет и электронных СМИ, которые более или менее активно подхватываются гражданами нашей страны. При этом далеко не все сплетни безобидны, поскольку бездоказательно порочат верующих и священство. Спрос рождает предложение, и читатели вынуждены судить о религиозных организациях по тем сведениям, которые им предлагают журналисты. Насколько это опасно, показала ситуация с Бенедиктом XVI, который процитировал слова византийского императора Мануила Палеолога об исламе. Некоторые издания рассказали об этом читателям, «забыв» указать на то, что это цитата, которую Папа Римский совсем не разделяет. В результате исламский мир прореагировал достаточно жестко, и последствия этого инцидента еще далеко не ясны.