Честное И.Л.

доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории государства и права Санкт- Петербургского юридического института (филиала) Академии генеральной прокуратуры РФ, Заслуженный юрист РФ

Юридическая догматика, будучи совокупностью правовых понятий и конструкций и одновременно учением о них, является важной составной частью юриспруденции.Догма права, по мнению С.С. Алексеева, - это специально-юридическая теория или общая позитивная теория .Как полагает А.М. Михайлов, «юридичесгая догматика (XIX в.) была включена в предмет общей теории права в качестве "теоретической догмы", системы абстракций, возвышающейся над отдельными отраслями права и системами позитивного права (проект аналитической юриспруценции Дж. Остина, учение А. Меркеля), но не составляющей "центральное ядро" позитивной теории права, призванной объяснить природу, закономерности, социальные функции права. Иными словами, континентальная юридическая догматика, дав жизнь общей теории права, была поглощена ею и понижена в интеллектуальном статусе до уровня понятийного аппарата юристов, используемого в качестве "моста" между концептуализацией природы права и отраслевым юридическим знанием» . Ю.Е. Пермяков заявляет: «Для юридической догматики XIX века признаки и отличительные особенности науки были свойственны в очень малой степени, она больше являла собой некое ремесло, введение в делопроизводство, или, выражаясь современным языком, одну из отраслей социальной технологии. Догматика права, помогая юристам правильно понимать друг друга в процессе их профессиональной деятельности, очерчивала круг юридических понятий с предзаданным (и потому - необсуждаемым) содержанием» . Представляется принципиально важным проводить различие между догматикой как «ремеслом» юридической профессии, и научным описанием и объянением этой деятельности. Первое - это практика, которая наукой, конечно, не является, даже при решении «сложных дел» судьями Конституционного Суда РФ (являющимися поголовно докторами юридических наук) или Верховного Суда США, а вот второе вполне может претендовать на статус науки исходя хотя бы из цели и институционализации этой деятельности .

В то же время, если исследователь не является сторонником юридического позитивизма, то теория «среднего уровня, описывающая и объясняющая основные общеюридические институты, совсем не обязательно должна быть формально-догматическая теория права.

По справедливому утверждению Н.Н. Тарасова, именно юридическая догматика формирует юридическое мышление, традиции права, обеспечивая его воспроизводство . Юридическая догматика, по мнению А.М. Михайлова, выполняет пять важнейших функций: «Во-первых, сам факт существования юридической догмы в той или иной правовой системе выступает индикатором завершения процесса отдифференциации права как регулятивной системы от иных нормативных и ненормативных социальных регуляторов (сигнализирующая функция). /.../ Во-вторых, юридическая догма выполняет в правовой системе воспроизводящую функцию. "Кристаллизуя" положения положительного права в строгих интеллектуальных формах (конструкциях, принципах, понятиях), она формирует своего рода «несущую основу» «здания» позитивного права, которая за счет своей укорененности в профессиональном правосознании, определенности формы и содержания обладает в сравнении с наличным позитивно-правовым массивом значительно более высокой способностью оставаться неизменной. /.../

В-третьих, большое значение имеет легитимирующая функция юридической догмы по отношению к системе положительного права. /.../В-четвертых, юридическая догма конституирует профессиональное правосознание юристов, служит его идентификатором, выступает предметом, исключительным «интеллектуальным владельцем» которого выступает сообщество юристов (конституирующая функция). /.../ В-пятых, в процессе правоприменительной деятельности юридическая догма выполняет регулятивную функцию. Элементы юридической догмы позволяют связывать в профессиональном правосознании юристов установления положительного права в целесообразные практическим целям модели, выступающие основанием профессиональной ориентации в той или иной юридически значимой ситуации» .

Юридическая догматика, таким образом, необходима для воспроизводства правовой реальности. В то же время одной догматики недостаточно для того, чтобы правовая система выполняла свое социальное назначение . Это связано с тем, что сегодня классическая юридическая догматика, как и аналитическая тория права, столкнулась с серьезными методологическими трудностями и, на мой взгляд, нуждается в переосмыслении в связи с теми изменениями, которые сегодня происходят в науковедении, философии, мировоззрении.

Во-первых, юридическую догматику невозможно обосновать методами самой юридической догматики. Для этого требуется выход в метасистему, например, концепцию естественного права или социологию права. В любом случае только с позиций соответствующей философии права возможно дать обоснование понятиям и конструкциям, образующим содержание юридической догматики. На мой взгляд наиболее перспективным является социолого-правовой подход к обоснованию юридической догматики.

Во-вторых, главные претензии в адрес классической юридической догматики сегодня звучат со стороны практиков. Действительно, очень многие положения, излагаемые в традиционных учебниках по теории права и даже по отраслевым юридическим дисциплинам, страдают оторванностью от нужд практики и напоминают рассуждения средневековых схоластов. Так, неудовлетворительным представляется значение, даваемое классической юридической догматикой подавляющему большинству юридических понятий, которые реифи- цируются и предстают как некие объективно существующие вне и помимо води людей данности. Например, понятие субъект права превращено в фикцию правового статуса, а действие права трактуется как вступление в силу нормативного правового акта. Категория субъекта права, конечно, предполагает правовой статус, однако существующий только через человека - носителя этого статуса. Действие же права - это согласование поведения человека с информацией, закрепленной в норме права. Таков подход, развиваемый в юридической антропологии, конкретизирующий положения социологии права, гораздо ближе к юридической практике, чем многочисленные фолианты по юридической догматике.

В-третьих, юридическая догматика не в состоянии разрешить парадокс полноты и непротиворечивости или формальной определенности системы права. Право, как и вся социальность, опосредовано знаковыми формами, вне которых социальное (и правовое) бытие в принципе невозможно . Благодаря знакам человеческая активность опредмечивается, объективируется и приобретает собственное, отделенное от своего автора, бытие в ментальных формах - образах и представлениях. Социальные и индивидуальные представления образуются при «прочтении» знака и стимулируют (а через механизм интериоризации и мотивируют) поведение человека. Другими словами, формальная определенность социальности (и права) существует только вместе с ее интерпретацией людьми и образует текстуальность в постструктуралистском смысле. В то же время следует предостеречь читателя от поспешных выводов в том смысле, что текстуальность есть сущность права . Соглашаясь с тем, что право не существует вне языка, замечу, что и все другие социальные феномены имеют языковую природу. Следовательно, знаковая опосредо- ванность права не может быть его сущностным признаком, позволяющим квалифицировать право, а значит различать его от морали, религии и т.п.

Одним из мифов современной догматической теории права («мифом позитивного права», по терминологии Н. Рулана) является вера в полноту и непротиворечивость законодательства (форм нормативности права). Кодификации как вершина формализации законодательства исходят из аксиомы полноты и завершенности. «Кодификаторы, убежденные, что их «дитя» (без психоанализа здесь, пожалуй, не обойтись) является образцом совершенства, волей-неволей рассматривают результат своего творчества как нечто автономное и самодостаточное. Под таким углом зрения кодекс составляет полную и, следовательно, закрытую совокупность норм, исключающую всякое обращение к нормам, находящимся вне кодекса. /.../ Даже если не принимать во внимание разного рода утопии идеи создания кодексов, охватывающих все право в целом, в любом кодексе в той или иной мере заложено стремление к тому, чтобы сделать его исчерпывающим в своей области. Например, составители Кодекса Хаммура- би, стараясь все предусмотреть, рассматривали самые невероятные и фактически неосуществимые ситуации, что выдает желание сконструировать максимально полный, насколько это возможно, закон. Такое намерение еще более явно прослеживается в Прусском общеземском уложении (ALR) 1794 г., чьи разработчики пытались описать приблизительно в 19 000 статей все гражданское право. Метод «абстрактной казуистики» характеризующий немало кодификаций, в частности, в германской традиции прекрасно отражает волю их создателей урегулировать посредством абстрактных положений все потенциальные случаи, которые могут встретиться в жизни, дабы ограничить право судей на слишком широкое усмотрение. Аналогичным образом, когда составители французского Гражданского кодекса, весьма, надо признать, сдержанно относившиеся к роли судебной практики, включили в Кодекс ст. 4, гласящую, что судья не вправе отказать в правосудии под предлогом молчания, неясности или неполноты закона, они просто-напросто исходили из того, что Кодекс представляет собой полную систему, достаточную для того, чтобы охватить весь набор возможных ситуаций, с которыми сталкиваются магистраты» . Автор фундаментальной монографии, посвященной кодификации, оценивая «Эффект кодекса как замкнутой системы», пишет: «Мало сомнений в том, что, зажимая юридическую мысль в тиски толкования единственного корпуса правовых норм, кодификация в определенной мере душит, убивает ее, вызывая необходимость «спасать науку от кодексов», как сказал в свое время Савиньи. Будучи неизбежной в первые годы после принятия любого кодекса, экзегеза связывает по рукам и ногам творческий потенциал доктрины, сводя ее исключительно к описательным комментариям. /.../ Юрист в конечном итоге теряет ощущение того, что справедливо и что несправедливо, что гуманно и что негуманно. Он не оценивает закон; он просто любит его как таковой, видя прелесть прежде всего в симметрии, в архитектонике закона и не замечая того, что в нем иногда жестоко или не совсем разумно. /.../ Рассуждая в более общем плане, кодификации XIX и XX вв. в приступе юридического шовинизма вынудили доктрину замкнуться на национальном праве и предать забвению свои традиционные функции, испокон веков заключавшиеся в том, чтобы способствовать развитию юридической

науки» 1 "

В то же время по прошествии некоторого времени оказалось, что все попытки математически точно, логически непротиворечиво формализовать систему права обречены на провал. А.В. Кашанин и С.В. Третьяков полагают, что для законодательства характерны:

• а) Неполнота закона, или наличие пробелов, обусловленная, в частности, разрывом между абстрактным характером общих норм и конкретностью случая, вынесенного на рассмотрение суда . При этом к числу факторов, определяющих неустранимость данного разрыва, следует отнести как уникальность мышления каждого человека, так и невозможность остановить общественное развитие.
• б) В определенной степени неизбежная противоречивость закона, требующая активности суда по устранению таких противоречий.
• в) Многозначность закона. Знаковая природа любого языка, в том числе и используемого в праве, символический характер человеческих коммуникаций актуализирует для правового дискурса комплекс проблем, связанных со значением и пониманием текста, и соответственно корпус знаний логики, герменевтики и семиотики. В частности, это определяет неизбежную степень неопределенности содержания закона и гибкость в его интерпретации, причем как бессознательную и ненамеренную так и допускаемую сознательно . В этой связи справедливо утверждение Ч. Варги: «...право не является и не может быть идеалистически совершенной, завершенной и замкнутой системой, поскольку именно оно является практическим действием, ответом на конкретные проблемы, то есть образцом, который создается путем нормативного приписывания перспективных целей ретроспективным основам» .

Сегодня очевидно, чтобеспробельность системы норм права (трактуемых как языковые конструкции, по-разному действующие при разных обстоятельствах и посылках, а не императивные предписания, заключающие в себе раскрытие неких объективных идей и принципов) - не более, чем иллюзия . Поэтому достаточно последовательной представляется позиция М. ван Хука по данному вопросу: «Правовые системы, в отличие, например, от математических систем, не являются независимыми от общества, которому они принадлежат и которое организуют. Каждая правовая система представляет собой часть более общей социальной системы. Правовая система - это способ организации общественного, экономического, морального и других типов поведения. Следовательно, правовые системы должны соответствовать обществу. /.../ В то же время встроенные в общество и строго детерминированные им современные правовые системы оказываются относительно автономными. /.../ В самом слабом смысле «автономия» означает только то, что правовая норма или система могут быть идентифицированы как нечто отличное от морали, религии или другой системы правил, и что это не просто повторение свода внеправовых правил./.../ Параллельно существует методологическая автономия, включающая следующие три аспекта а) автономию языка: технический язык права развивается, создавая собственные понятия и наделяя специфическими значениями привычные слова; Ь) автономию стиля: уставы, судебные решения, договоры и т.п. составляются в определенном стиле; с) автономию аргументации: способы аргументации и мышления, используемые в праве, отличаются от принятых в других формах дискурса (например, в экономическом, политическом или религиозном дискурсе)» .

Одновременно оказалось невозможным дать исчерпывающее понятие какому-либо сложному правовому явлению или процессу , найти логические связи между уровнями системы законодательства. Серьезной проблемой является наличие или отсутствие логических связей между элементами теории права «среднего уровня». В этой связи представляется справедливой критика А.Ф. Черданцевым попыток экспликации логической системности теории права, что не в меньшей степени относится и к теориям отраслевых и специальных юридических наук. «Общую теорию права, - пишет известный теоретик права, - сомнительно представлять в виде некой логической системы, где одни понятия вытекают из других, одни суборди- национно подчинены другим. Такой механизм, конечно, существует, но эпизодично, не характеризуя всей системы теоретических знаний» . Если предмет науки и теории права, в частности, конструируется субъектом на основе, прежде всего, господствующих научных традиций, то именно субъект определяет состав и связи между элементами соответствующей теории. Так, к теории права некоторые авторы относят экономические аспекты права (в рамках междисциплинарного направления экономический анализ права), другие - достоинство человека, правовое симулирование, правовые льготы и поощрения, цели и средства, правовую политику, злоупотребление правом, юридический конфликт, третьи - правовую модернизацию, глобализацию и т.д . При этом очевидно, что предмет теории права постоянно (хотя и не очень быстро) видоизменяется, что вряд ли можно обосновать изменением логических оснований юриспруденции.

Одновременно приходится констатировать, что нет исчерпывающе полного механизма реализации норм права в связи с пробле- мой«следования правилу» . Действие права - это всегда практики людей, нагруженные мотивацией. Юридическая догматика действует через толкование, а интерпретация права (догм права) включает личностное измерение права.

Вышеизложенное дает основания для заключения, сделанного в свое время Г. Хартом: «Какой бы механизм, прецедент или законодательство ни выбрать для сообщения образцов поведения, они, как бы гладко ни работали среди огромной массы обычных случаев, окажутся в некоторый момент, когда их применение будет под вопросом, неопределенными: они будут обладать тем, что терминологически выражается как открытая структура» .

Таким образом, сама по себе объективация, как придание соответствующей формы, юридическим понятиям и конструкциям необходима. Без этого невозможна их реализация в юридической практике и трансляция в будущее. Но наука не должна отказываться от генетического метода - анализа того первичного произвола, который лежит в основе конструирования юридических понятий и конструкций . С другой стороны, до сих пор остается не проясненной природа юридических понятий и конструкций. А.М. Михайлов со ссылкой на французского исследователя Э. Мийара, пишет: «...юридические формулировки не описывают, но выполняют иные функции... предписывающие... Язык права есть язык идеологический ; функция юридической формулировки - морально-практическая: внушать

(вносить ценности), заставлять делать (давать указания)...» . Так ли это?

Эту проблему поднимал и предлагал свое решение в сер. XX в. Г. Харт. По его мнению, судебное решение (как образец юридических понятий) представляет собой соединение или смесь фактов и права. /.../ В этих соединениях или смесях есть несколько характеристик правовою элемента, сообща образующих тот способ, каким факты подкрепляют или не подкрепляют юридические выводы либо опровергают или не опровергают их, отличный от некоторых стандартных моделей того, как один вид утверждения обосновывает или опровергает другой...» . «Собственность не является описательным понятием, и различие между предложениями "Это - час земли" или "Смит удерживает часть земли", с одной стороны, и предложениями "Это - чья-то собственность" и "Смит владеет частью собственности", - с другой, нельзя объяснить без обращения к неописательным высказываниям, посредством которых провозглашаются правовые нормы и выносятся решения или, по меньшей мере, без обращения к тем высказываниям, посредством которых признаются права. /.../ ...наше понятие действия, как и наше понятие собственность, есть понятие социальное и логически зависимое от принятых правил поведения. Оно по своей сути не является описательным понятием, но по природе аскриптивно. И оно является отменяемым понятием, подлежащим определению посредством исключений, а не через совокупность необходимых и достаточных условий, физических или психологических» . Соглашаясь с позицией отца-основателя аналитической философии права, замечу, что и без описаний юридические термины и конструкции не могут обойтись, так как само по себе наименование, например, договора или правонарушения уже предполагает описание. Поэтому вслед за А.А. Ивиным можно утверждать, что все юридические (как и моральные и иные деонтические) понятия являются «гибридными» - описательно-предписываю-

Следует заметить, что во второй половине XX в. в аналитической философии произошел очень важный «поворот», который именуется практическим. На основе идей позднего Л. Витгенштейна значение стали трактовать не в синтаксическом ключе, как связь знака с другими знаками, а как практическое его использование. В результат произошло сближение собственно аналитической философии с прагматической философией. В то же время важнейшим мировоззренческим сдвигом в конце XX в. становится акцент на антропологии в гуманитарном знании. Идеи М. Полани и Г. Райла о «личностном» или «неявном» знании сближают аналитическую философию и антропологию. В результате сформировалась постклассическаякартина мира и соответствующая философия. Думаю, что развитие юриспруденции не может не двигаться в общем русле современного мировоззрения и поэтому эвристически ценными представляются попытки использования этой постклассической методологии к анализу догмы права.

Что же можно предложить в качестве постклассической программы переосмысления классической юридической догматики? Во-первых, необходимо признать сконструированность догмы права, а не ее данность. В основе закона лежит «первичный произвол», который в процессе «социальной амнезии» (объективации, ха- битуализации и седиментации) начинает выдаваться за «естественный ход вещей», утверждал Б. Паскаль, а за ним П. Бурдье. Этот «первичный произвол» выражает расстановку политических сил в борьбе за официальную номинацию, за признание определенных ситуаций как правовых или противоправных. Значительную помощь в выявлении такой «борьбы» в юридическом поле может оказать теория критического дискурс-анализа, близкая ему по духу школа критических правовых исследований, а также исследования власти номинации П. Бурдье. Сконструированность правовых институтов позволит не только понять «контекст их открытия», но и задать по отношению к ним критическую установку, а тем самым - возможность их совершенствования.

Во-вторых, догма права должна быть вписана в контекст правовой культуры. Именно правовая культура задает содержание формам права и определяет специфику содержания функционирования правовых институтов. Тем самым осуществляется синтаксическое определение значения правовых институтов - с точки зрения их соотнесения с другими правовыми и неправовыми (экономическими, политическими и т.д.) институтами.

В-третьих, анализ догмы права должен быть проведен с точки зрения конкретных юридических практик. Для этого необходимо провести редукцию соответствующего правового института к практикам конкретных субъектов - людей, носителей соответствующих правовых статусов. Такая редукция отраслевого института права предполагает его конкретизацию в подзаконных формах внешнего выражения права, затем - в методиках, т.е. рекомендациях, разрабатываемых отраслевыми и специальными дисциплинами по применению (а также соблюдению, исполнению и использованию) соответствующего института, далее - в образцах коллективных практик по применению института и методики, и, в конечном счете, - в конкретной деятельности отдельного правоприменителя (или обывателя при соблюдении, исполнении и использовании института или нормы права).

Таким образом, необходимо изучать конкретизацию догмы права - законодательства - в обычаи и традиции, через которые писаное право, собственно говоря, и действует. Ни одна норма права (точнее- статья нормативного правового акта), даже процессуального, не действует «сама по себе» (впрочем, и право не «действует» «само по себе»). В социальном (и правовом) мире действуют только люди, которые вступают в правоотношения, соблюдают, исполняют, используют информацию, закрепленную в норме права, или нет.

Принципиально важно, что человек, конструирующий и воспроизводящий право, соотносит норму со своими интенциональными установками. Этот сложнейший вопрос, относящийся к психологии, также должен стать предметом изучения юриспруденции, иначе невозможно объяснить, почему одни нормативные правовые акты выполняют соответствующую социальную функцию, а другие нет .

Таким образом, практический, антропологический «поворот» в юриспруденции требует пересмотра практически всех юридических понятий, наделение их новым, «практико-человеческим» значением. Право, в этом ракурсе - это социальный конструкт, включающий человека, его правосознание (представленное, прежде всего, образами должного, социально значимого в соотнесении с индивидуальными мотивами), нормы как образцы юридически значимого межличностного поведения, реализуемые в практиках человека, ориентированных на социально значимого Другого.

Постклассический подход не отрицает необходимость юридической догматики, но предполагает необходимым ее включение в социокультурный контекст (признание относительности), знаково-прагматическую опосредованность, сконструированность, прагматическую реализацию практиками. Кроме того, нельзя не признать, что теория «среднего уровня» определяется исходными философско-правовыми допущениями, используемыми в соответствующем исследовании. В этой связи справедливо замечание Н.В. Варламовой, о том, что соответствующая правовая доктрина выдвигает «содержательные требования» к «юридической догматике» 197. Если придерживаться постклассической теории права (несмотря на существование разных ее версий), то юридическую догматику необходимо модифицировать в теории «среднего уровня» через придание ей практико-антропологического содержания. В таком случае к юридической догматике (пусть будет использоваться этот принятый в юриспруденции термин) относятся не «научные юридические конструкции как теоретические модели» 198, а теоретические модели того, как юридические понятия и конструкции конструируются и используются в правотворчестве, систематизации 199 и реализации права, в том числе, в правоприменении людьми - носителями статуса субъекта права. Поэтому теория юридического мышления не может ограничиваться анализом юридических конструкций200. Она должна выявлять «первичный произвол» (по терминологии П. Бурдье), который лежит в основе любого понятия и конструкции, и те типизации, с помощью которых они используются в практической юридической жизнедеятельности.

• См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т.1. М.,1981. С.18.
• Михайлов А.М. Генезис континентальной юридической догматики: монография. М.,2012. С. 30.
• Пермяков Ю.Е. Юриспруденция как строгая наука // Юриспруденция в поискахидентичности: сборник статей, переводов, рефератов / Под ред. С.Н. Касаткина. Самара,2010. С.101-102.
• В этой связи возникает вопрос к ведущему исследователю юридической догматики -А.М. Михайлову: является ли она - юридическая догматика - частью юридической науки?По его мнению, «принципом догматического изучения права выступает отказ от оценкии критики действующего права», а метод догматического анализа включает историкоаналитическую составляющую и конструирование юридических институтов». - МихайловА.М. Генезис континентальной юридической догматики: монография. М., 2012. С. 298-302. В другой работе он утверждает принципиальное различие догматики праваи философии (идеологии) права, а также эмпирического уровня правоведения. - МихайловА.М. Актуальные вопросы теории правовой идеологии и методолоши юриспруденции:монография. М., 2016. С. 79-92. Может ли наука или часть ее не выполнять функциюкритики (в данном случае законодательства)? Если нет - то, полагаю, юридчисекуюдогматику следует квалифицировать как практическое или профессиональное «изучение»исключительно юридических понятий и конструкций, закрепленных в законодателстве,а не науку.
• Юридическую догму, по мнению известного уральского ученого, «оправданно рассматривать как социокультурный феномен и понимать как фундаментальные правовыеустановления и конструкции, средства и методы правового регулирования, формыи правила юридической деятельности, формирующиеся в процессе исторического развития права и воплощающиеся в конкретных правовых системах». - ТарасовН.Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001. С. 83.
• Михайлов А.М. Генезис континентальной юридической догматики. Монография. М..2012. С. 62-67.
• Честное И.Л. Юридическая догматика в контексте постклассической парадигмы //Криминалисты 2014. № 2(15). С. 80-82.
• С.Н. Касаткин, предлагающий переформулировать юридическую догматику на основеанализа словоупотребления, пишет: современная социогуманитаристика «не позволяет(без специальных оговорок и допущений) рассматривать социальный мир (право) каксистему вещей, имеющих самодостаточную объективную сущность, границы, свойства,а язык- как совокупность закрепленных за ними знаков-указателей с фиксированнымзначением. Социальность здесь совместно создаваемое и воспроизводимое людьми «поле» смыслов, ценностей, норм, конструируемых и манифестируемых посредством языка,«языковых игр», которые «встроены» в институты и практики сообщества и выступают«ключами» к их «обостренному восприятию». /.. ./Язык есть не столько внешняя дескрипция, сколько фундаментальная и неразрывная часть социальных миров/полей. Отсюда,говорить об описании здесь можно только условно: социальность непонятнаи невозможна вне своего описания (означивания, номинации), она существует как производство и воспроизводство описаний, их принятие и вменение, конкуренция, борьба заних; давая описания мы в определенном смысле соучаствуем в создании, продлении, изменении социального. /.../ В этом плане само право - постольку, поскольку мы носим его к миру социального - невозможно и непонятно вне языка, вне некоего смыслового поля, герменевтической перспективы, оно само есть определенный смысловой конструкт, лингвистическая единица,
• Так поступает, например, один из интереснейших теоретиков (именно теоретиков «сбольшой буквы») уголовного процесса А.С. Александров, который утверждает: право -это «не действующий закон с раз и навсегда установленным смыслом, а дискурс, текст, т.е. совокупность самопроизводных, сменяющих друг друга, конкурирующих друг с другомречевых практик, опосредующих, легитимизирующих применение насилия в обществе»,-Алексаидров А.С. Введение в судебную лингвистику. Н.-Новгород, 2003. С. 5. И далее:«Мы привыкли объяснять природу права социально-экономическими причинами, упускаяиз вида то, что имеем дело, прежде всего, со словами. Правовая наука умертвила свойязык, лишив его самодостаточности, когда сделала его носителем извне (т е. не из самойязыковой структуры) навязываемых смыслов. На практике правовые понятия формируются в угоду власти. А между тем, только слова творят правовое бытие. Право голосав условиях свободы конкуренции мнений составляет важнейшее условие существованияправа, как смысла, рожденного в борьбе интерпретаций текста закона. Язык, Текст, Речь (судебная) - вот образы правовой реальности. Это так, потому что юридическая наука права имеет дело с продуктами духа человека, культурными феноменами./.../ Право - продукт духа человека. В свою очередь, этот «дух» есть не что иное, как опытчеловека, пропитанный вербализмом. Не будет преувеличением сказать, что он сам естьпродукт языка. Поэтому право не может не иметь языковой природы. Что есть уголовнопроцессуальный закон - как не совокупность текстов - следов языка, меток дискурса? Чтоесть правовое сознание, правовая идеология - как не язык, только в ином проявлении?Сам позитивный уголовный процесс, понимаемый как речедеятельность, есть судоговорение (в суде) и речедеятельность (устная и письменная) во время досудебной подготовкиматериалов уголовного дела. Таким образом, все элементы права, включая поступок, подкоторым понимается результат реализации правовых предписаний в виде деяния и/илиправопорядка в целом, есть продукты языка; опосредованы им и неразрывно с ним связа
• Кабрияк Р. Кодификации. М., 2007. С. 167-169.
• Там же. С. 176-177.
• «Тот факт, что нормативная система является (нормативно) полной в том смысле, чтоона разрешает любой возможный случай (как родовой, так и индивидный), не исключаетвозможности пробелов в распознавании (пробелы в знании устраняются в рамках судебной практики благодаря презумпциям). Всегда существует возможность того, что возникнет индивидный случай, который будет невозможно однозначно классифицировать. Ноэто не значит, что такой случай не будет разрешен системой; нам может быть известно,что случай разрешен без знания того, как он разрешен». - Альчуррон К.Э., БулыгинЕ.В. Нормативные системы // Российский ежегодник теории права. Вып. 3. 2010. СПб.,2011. С.336. «Пробельность, - пишет М.В. Антонов, - это неотъемлемая черта права, которая объясняется тем, что не все жизненные случаи можно охватить с помощью правовых норм». -Антонов М.В. Право в аспекте нормативных систем // Российский ежегодник теории права. Вып. 3. 2010. СПб., 2011. С. 305.
• Правоприменение: теория и практика / Отв. ред. Ю.А. Тихомиров. М„ 2008. С. 43^14.
• Зарга Ч. Загадка права и правового мышления / Пер. с англ, и венгр.; сост. и науч. ред.М.В. Антонова. - СПб., 2015. С. 49.
• Так понимается норма права К.Э. Альчурроном и Е.В. Булыгиным. - АнтоновМ.В. Право в аспекте нормативных систем // Российский ежегодник теории права. Вып. 3.С. 301.
• «Так называемый постулат герметической (или необходимой) полноты права - а онпредставляет собой юридическую версию того же самого логического постулата - необоснован в утверждении о том, что любая правовая система является полной. /.../ Изтого, что правовые системы являются гипотетическими, следует, что ни одна правоваясистема не может быть абсолютно замкнутой /.../О полноте как свойстве нормативнойсистемы можно говорить только применительно к контексту множества обстоятельств илислучаев и множеству деонтически квалифицированных действий /.. ./Поэтому нормативная полнота - не более, чем идеал, к которому нормативные системы должны стремиться,идеальное правило». - Альчуррон К.Э., Булыгин Е.В. Указ. Соч. С. 314, 424, 402, 444.
• Ван Хук М. Право как коммуникация // Российский ежегодник теории права. Вып. 1.С. 409, 412-413.
• Уже И. Бентам признал, что общий (классический) метод определения юридическихтерминов несостоятелен. «Среди подобных абстрактных терминов мы вскоре приходимк таким, для которых отсутствует более общая родовая категория. Определениеpemgenusetdiffementiam в случае его применения к указанным терминам не может обеспечить никакого продвижения вперед... Его также недостаточно для того, чтобы определить предлог или союз... "через" - это... "потому что” - это... и так далее» (Bentham.AFragmnentonGovernment. Ch. V. Note 6. - Цит. по: Касаткин С.Н. Как определять социальные понятия? Концепция аскриптивизма и отменяемое™ юридического языка Герберта Харта:монография. Самара, 2014. С. 382-383.
• П. Бурдье завещал нам, что «...только генетическое исследование может напомнитьнам, что государство и все, что из него вытекает, - это историческое изобретение, исторический артефакт и что сами мы - тоже изобретение государства. Генетическое исследование, а не «генеалогия» в духе Фуко» - вот единственное реальное противоядие от того,что я называю «забвением истоков», присущим любой успешной институционализации,любому институту, которому удается себя навязать, чем подразумевается забвение егогенезиса». - Бурде П. О государстве: курс лекций в Коллеж де Франс (19891992) / ред,-сост. П. Шампань,Р. Ленуар, пер. с фр. Д. Кралечкина, И. Кушнаревой; предисл.А. Бикбова. М„ 2016. С. 238.
• Михайлов А.М. Актуальные вопросы... С. 7.
По мнению А.Э. Жалинского, современное уголовное право неудовлетворительнов этом аспекте. В то же время значительный интерес в этой связи могут представлятьисследования критического дискурс-анализа, экономического анализа права, а также исследования в области социологии права. См.: Право и правоприменение в России: междисциплинарные исследования / Под ред. В.В. Волкова. М., 2011. Тарасов Н.Н. Указ. Соч. С. 259.

Философия права Алексеев Сергей Сергеевич

Догма права (продолжение).

Догма права (продолжение).

Догма права в только что указанном значении является предметом исконной юриди­ческой науки - аналитической или догматической юриспруденции (юридического позитивизма). Исконной - потому, что в соответствии с требованиями юридической практики и практики обучения юристов-профессионалов научное рас­смотрение правовой действительности ограничивается в основном формально-логической (аналитической) проработ­кой правового материала, и это необходимо с юридико-профессиональной точки зрения для решения практических задач, для лучшего понимания и применения правового материала при рассмотрении и решении юридических дел, а также для обучения юристов-практиков. Такая проработ­ка состоит главным образом в том, чтобы классифициро­вать правовые явления, определить их природу через ряд более простых понятий, очертить их признаки и юридиче­ские особенности.

Так как аналитическая проработка правового материала в принципе, по своей основе, не идет дальше формально­логических операций, то она сама по себе - обратим вни­мание на этот момент - не включает какого-либо фило­софского осмысления явлений правовой действительности. По сути вещей, здесь более всего уместна постановка во­проса о философских предпосылках аналитической прора­ботки материала, и прежде всего о ближайшей из таких предпосылок - представлениях о "форме" и "содержании" и о возможности самостоятельного, самодостаточного, неза­висимого от "содержания" аналитического изучения явлений, относящихся к "форме" (к их числу и принадлежат явления, охватываемые понятием "догма права"). Только Последнее время в науке отмечено тем, что в область юри­дического позитивизма проникают достижения смыслового, семантического анализа, осуществляемого одним из ответвлений современной философии - герменевтикой (прежде всего герменевтикой в области этики и политики).

Известная отдаленность догмы права от философии, ничуть не умаляет значения классической (аналитической догматической) юриспруденции. По своему содержанию и значимости в жизни общества она представляет собой один из существенных элементов человеческой культуры.

Это важно отметить еще и потому, что отмеченные ранее свойства права (прежде всего его всеобщая нормативность, а также определенность по содержанию, государственная гарантированность) на практике существуют в догме права, в реальной правовой материи. Из этого помимо всего проче­го следует, что характерная для позитивного права форма­лизация критериев, мер, "измерителей" индивидуальной свободы, когда обретение субъектами индивидуальной сво­боды происходит при помощи всеобщего и формализован­ного масштаба, имеет определяющее значение для объек­тивизации права, формирования его "тела" - того, что об­разует правовую материю.

Аналитическая юриспруденция достигла весьма высо­кого уровня развития в Древнем Риме и предстала на дол­гие века перед всем миром в виде классических клас­сификаций, формул, сентенций и соответствующей им лек­сики, глубоко и всесторонне повлиявших на последующий правовой прогресс.

Хотелось бы при этом обратить внимание на то, что вовсе не случайно достижения древнеримской юриспруден­ции были позже охарактеризованы знатоками римского права как явления "писаного разума". Действительно, луч­шие образцы древнеримской юриспруденции были не столько продуктом согласований и коллективной технико-юридиче­ской отработки текстов документов (что присуще законода­тельным установлениям, когда во имя общего согласия сглаживается или вовсе теряется оригинальная и сильная мысль), сколько результатом индивидуального творчества великих римских юристов: преторов, судей, знатоков юрис­пруденции - носителей особого права - jus respondendi.

Того творчества, в котором только и раскрывается величие и тайна Разума высшего творения Вселенной.

Отмеченные особенности римского права необходимо должным образом учитывать при выработке общих представлений о праве, его оценке. В этой связи есть основание вернуться к одному из рассмотренных ранее положений. Недостаточное внимание к многогранности права, в том числе – к тому что даже те его грани, которые относятся к юридиче­ской догме, имеют основополагающую юридическую ценность, приводит не только к однобоким трактовкам этого сложного социального явления, но и к суждениям, трудно согласую­щимся с данными правовой культуры. Так, Э.Ю. Соловьев, один из тех видных российских философов, который сформу­лировал поразительно точные положения о сущности права в его гуманистическом понимании, заявил, отправляясь от глав­ных идей такого понимания, что для тезиса о том, что римское право "еще не право", "есть самые серьезные основания" и что "римское имущественное право - это протоправовой фе­номен, хотя и величественный, включающий в себя огромный объем юридической компетентности".

Между тем значительно больше оснований утверждать, что римское частное право - поразительный всемирно-исто­рический шедевр, достижение общечеловеческой культуры, своего рода загадка истории, когда при отсутствии необходи­мых исторических предпосылок, в частности, сложившихся гуманистических (персоноцентристских) идей, важнейшие компоненты правовой материи, согласующиеся с этими идея­ми, все-таки сформировались, хоть и в неадекватной среде, и, пожалуй, можно утверждать, более чем на тысячелетие шаг­нули вперед в своем историческом развитии.

Весьма своеобразной вершиной в развитии догматической (аналитической) юриспруденции стало в XIX-XX веках правоведение Германии. Опираясь на достижения древнеримского права и разработки специалистов в средневековых университетах (глоссаторов и постглоссаторов) оно достигло в трудах ведущих правоведов такой ювелирной утонченности в анализе правового материала, юриди­ческих норм и правоотношений, что тот нередко приобретал абстрактно-математический, а порой - увы - и схоласти­ческий характер. Это обстоятельство оказалось роковым: немецкая догматическая юриспруденция получила недоб­рую славу оторванной от жизни дисциплины чуть ли не спекулятивного профиля. Тому же обстоятельству отчасти обязан своим происхождением и негативный оттенок, при­обретенный в политико-этическом обиходе термином "дог­матика".

В наше время в связи с развертыванием философских и социологических правовых исследований получило извест­ное распространение мнение об ограниченности, историче­ской обреченности и даже ущербности юридического пози­тивизма - догматической юриспруденции.

Такое мнение представляется глубоко ошибочным.

И не только потому, что догма права - основа анали­тической юриспруденции, которая совершенно необходима для юридического обучения и юридической практики; здесь в отношении обучения и практики аналитическому право­ведению нет альтернативы. И не только - надо добавить - потому, что юридическая догматика сама по себе значи­тельная культурная ценность. Нужно принять во внимание также то, что догматическая юриспруденция дает исход­ный, причем ничем не заменимый, фактический материал для всех других направлений юридической науки, в том числе для социологических и философских разработок.

Ранее уже отмечалось, что догма права в связи с ха­рактеристикой свойств права, его формализованностью, все­общностью, имеет существенное значение для понимания ряда сложных юридических проблем.

Но здесь, думается, уместно высказать и соображения более общего характера. Именно догма права во многом делает юридическую науку действительно наукой, причем такой которая в принципе находится на той же плоскости, что и естественные, технические науки, да плюс к тому наукой имеющей преимущества и достоинства гуманитарных отраслей знаний. Ибо именно догма права (т. е., напомню, единственные внешне объективированные реалии, факти­чески наличествующие в правовой сфере, - юридические нормы, юридические факты и т.п., выраженные в законах, тугих юридических актах, раскрывающие свойства права) создает единственно прочную, твердую основу для дейст­вительной, притом гуманитарной науки, однопорядковой в то же время по своей математической стройности и логиче­скому оперированию с реальными фактами, с естественны­ми и техническими науками. Один из самых крупных русских правоведов дореволюционного времени Б.А. Кистяковский, поддерживая мысль о том, что гуманитарные науки, этика должны быть ориентированы на правовую науку, и имен­но - на догматическую юриспруденцию, пояснял: "Ибо толь­ко догматическая юриспруденция создает полноту разра­ботки понятий, точность и устойчивость их".

Как только, например, Э.Ю.Соловьев при характери­стике кантовского категорического императива использовал модально-логические подходы и выделенные на их основе в догматической юриспруденции три способа правового регу­лирования (запреты, связывания, дозволения), предельно абстрактные, казалось бы, формулы кантовского категори­ческого императива сразу же раскрылись всеми своими содержательными определениями ("запрети себе все то, что ты склонен запретить другим", "требуй с себя и прежде все­го себя все то, что ты считаешь возможным требовать с дру­гих", "разреши другим все то, что ты разрешаешь себе").

В то же время не следует абсолютизировать в юриди­ческой сфере догму права. Ведь она лишь первая, ближай­шая, необходимая, но все же только одна из граней правовой материи. В многосложном явлении под именем "право" не менее существенны и значимы другие, притом более глубо­кие слои права: правовое содержание, правовые идеи данной юридической системы.

И другое важное обстоятельство. Официальная, дейст­вующая юридическая система - это только позитивное право - нормативный регулятивный инструмент, созданный людьми и несущий в себе толику разума и власти. А наряду с позитивным правом в обществе, как мы видели существует и в определенные периоды развития общественной жизни оказывает на нее (в том числе и на действующую юридическую систему) значительное влияние право рожденное самим человеческим бытием, самими его осно­вами, - естественное право. Оно, естественное право,- исторически первое, выраженное в правовых требованиях и в прообразах норм (и то благодаря правосознанию), само по себе не имеет достаточных форм внешнего выражения, объективизации. Отчасти поэтому наиболее полное и после­довательное осуществление естественно-правовые требова­ния находят как раз в позитивном праве, на высокой ступени его развития.

Из книги Диалектика мифа автора Лосев Алексей Федорович

3. Продолжение Далее, в той же гл. IX я привел I. антиномию субъекта и объекта. Оказалось, вопреки субъективистам, что субъект есть тоже объект, а объект, вопреки объективистам, есть тоже субъект. Если мы не заткнем диалектику в самом же начале, а дадим ей развиться до конца, то

Из книги Библия Раджниша. Том 2. Книга 1 автора Раджниш Бхагван Шри

Из книги Этика свободы автора Ротбард Мюррей Ньютон

Из книги Философский камень гомеопатии автора Симеонова Наталья Константиновна

Христианская догма о падении Адама Адам в раю был совершенным человеком, созданным по образу и подобию Божьему. Он жил в полной гармонии с окружающим миром, и он сам дал названия всякой земной твари. Духовное восприятие у него было очень развито. Все сияло в эдемском саду,

Из книги Комментарии к жизни. Книга первая автора Джидду Кришнамурти

Продолжение Человек, сидящий напротив, начал с представления себя, так как он хотел задать несколько вопросов. Он сказал, что читал практически каждую серьезную книгу о смерти и будущей жизни, прочел книги древних времен, также современные. Он был чоОбщества, посетил

Из книги Философия права автора Гегель Георг Вильгельм Фридрих

Понятие философии права, воли, свободы и права § 1{23}Философская наука о праве имеет своим предметом идею права – понятие права и его осуществление.Примечание. Философия занимается идеями; она поэтому не занимается тем, что обычно характеризуется как представляющее собою

Из книги Философия автора Спиркин Александр Георгиевич

1. Идея права: право власти и власть права Правопорядок как власть закона. Учение о праве является частью социальной философии, рассматривающей эту проблему под своим особым углом зрения, разумеется, с опорой на конкретные исследования юридической науки. Идея права

Из книги Анархия и Порядок автора Бакунин Михаил Александрович

Патриотизм (продолжение) Я сказал, что патриотизм, поскольку он инстинктивен или естествен, имел все свои корни в животной жизни, не представляет ничего другого, кроме особой комбинации коллективных привычек: материальных, интеллектуальных и моральных. Экономических,

Из книги Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм» автора Зиновьев Александр Александрович

Патриотизм (продолжение) Присуждены ли люди самой своей природой к пожиранию друг друга, чтобы жить, подобно тому, как это делают животные других пород?Увы! В колыбели человеческой цивилизации мы находим людоедство; в то же время и впоследствии все-уничтожающие войны,

Из книги Философский словарь автора Конт-Спонвиль Андре

В.С. Нерсесянц (академик РАН, руководитель Центра теории и истории права и государства Института государства и права РАН) <Род. – 02.10.1938 (Нагорный Карабах), МГУ – 1961, к.ю.н. – 1965 (Марксова критика гегелевской философии права в период перехода К. Маркса к материализму и

Из книги Философия права автора Алексеев Сергей Сергеевич

Догма (Dogme) Истина, в непогрешимость которой мы верим и пытаемся навязать эту веру окружающим. Догма отличается от очевидности (в которую не надо верить) и критичности (предполагающей сомнение). Тем самым догма дважды уязвима, вернее, дважды отрицательна. Любая догма –

Из книги Постклассическая теория права. Монография. автора Честнов Илья Львович

Новая жизнь естественного права (продолжение; ис­токи второй "революции в праве"). Теория естественного права, "философски" обосновав Правомерность смены фео­дальной тирании демократической государственностью, ка­залось, в XIX веке исчерпала себя и порой, особенно в

Из книги Філософія права: підруч. для студ. юрид. вищ. навч. закл. автора Колектив авторів

2.6. Преемственность права как аспект генезиса права Проблема преемственности права чрезвычайно актуальна как для историко-правовой науки, так и для политики права, которые очевидным образом взаимообусловливают друг друга. Особую актуальность этот вопрос приобретает

Из книги автора

4.2. Субъект права как первичный элемент (аспект) системы права Проблема субъекта права - одна из актуальнейших в современной юридической науке. Ее особая актуальность, как представляется, связана, прежде всего, с изменением представления о человеке в современном

Из книги автора

§ 3. Форми буття права: ідея права, закон, правове життя Аналіз правової реальності дає змогу виділити в ній такі форми буття права, що у сукупності виражають динаміку правової реальності:а) світ ідей: ідея права;б) світ знакових форм: правові норми і закони;в) світ взаємодій

Из книги автора

Тема 12 Інституціинии вимір права. Філософські проблеми права і влади у посттоталітарному суспільстві Однією з найважливіших функцій права є регулятивна, яка здійснюється внаслідок формалізації поведінки індивідів, тобто поміщення цієї поведінки у певні форми чи рамки,

Общая характеристика догматической юриспруденции

Юридическая наука и само законодательство являются крайне сложной сферой человеческого знания, отличающейся множественностью структурных элементов, признаков и особенностей. При этом следует подчеркнуть, что соответствующее положение является не недостатком юриспруденции, а ее особенностью предопределенной теми общественными отношениями, существующими и возникающими вновь в самых разнообразных сферах общественной жизни.

При этом одним из направлений юридической науки выступает догматическая юриспруденция. Как правило, учебники по общей теории права не содержат характеристику рассматриваемой сферы, однако анализ ее содержания позволяет сделать вывод о его схожести с классическим юридическим позитивизмом. Для подтверждения данной точки зрения проанализируем основные понятия, используемые в юридической догматике:

Определение 1

Догма права – общепринятое и общепризнанное в юридической науке исходное начало, отражающее специфику содержания, функционирования, социальной роли и предназначения правовой нормы.

Определение 2

Догматическая юриспруденция – это одновременно особая сфера юридических знаний и социальной действительности, выраженная в совокупности установленных и действующих в государстве юридических норм и их объединений (нормативных правовых актов), судебных прецедентов, правовых обычаев.

Иными словами, признаваемое в юридической науке определение догматической юриспруденции позволяет сделать вывод о том, что в качестве нее можно понимать целостную совокупность общеобязательных правил поведения, установленных и закрепленных в самых разнообразных формах – источниках права, регулятивное воздействие которых призвано урегулировать складывающиеся в обществе отношения, а также разрешать возникающие спорные ситуации (в том числе в результате деятельности юрисдикционных органов).

Структура догматической юриспруденции

Замечание 1

Как сама правовая наука, догматическая юриспруденция как одно из ее направлений характеризуется сложностью внутренней организации и наличием разнообразных структурных элементов – в целом это видно уже из содержания самого определения догматической юриспруденции, приведенного выше.

В этой связи, проводя характеристику рассматриваемой сферы правового регулирования и научного знания, представляется целесообразным рассмотреть уровни, составляющие структуру догматической юриспруденции:

1. Первый уровень догматической юриспруденции (именуемый также внешним или официально-регулятивным уровнем) содержит в себе принимаемые в установленном порядке органами государственной власти и их должностными лицами нормами и источниками права, а также выносимыми в предусмотренных законом случаях и порядке индивидуально-властными предписаниями. Значение данного уровня догматической юриспруденции исходя из содержания и особенностей названных элементов, состоит в утверждении общеобязательности и установлении определенности позитивного права.
2. Второй уровень догматической юриспруденции представлен отраслевыми и межотраслевыми понятиями, конструкциями, в содержании которых отражаются особенности более устойчивых и широких по своему содержанию компонентов правовой системы любого государства – юридических отраслей, подотраслей, институтов. Значение данного уровня догматической юриспруденции состоит в том, что его анализ позволяет уяснить особенности и процедуры правового регулирования общественных отношений, отличающихся определенной общностью и схожестью, поскольку именно по этому критерию соответствующие отношения объединяются в отраслевые предметы правового регулирования. Однако следует также обратить внимание на то, что анализ содержания второго уровня догматической юриспруденции не возможен без учета рассмотренных выше элементов первого уровня, а равно без использования достижений общей теории права.
3. Третий уровень догматической юриспруденции связывается исследователями с общетеоретической юридической догмой. Здесь происходит анализ и изучение принципов построения наиболее крупных массивов правового регулирования – национальных правовых систем. Иными словами происходит выявление и установление принципы связи, взаимодействия элементов правовой системы между собой, и, что немаловажно – вовне. В этой связи, отмечается, что именно достижения третьего уровня догматической юриспруденции делают возможными сравнительно-правовые исследования, столь важные в современных условиях глобализации и расширения каналов наднационального взаимодействия, и ценные для совершенствования национальных правовых систем, путем учета и заимствования уже существующих в других странах юридически-значимых решений в определенных областях.

Таким образом, рассмотрев структуру догматической юриспруденции, следует отметить, что своим содержанием она охватывает самые разнообразные начала и элементы правового регулирования, способствуя в этой связи, не только действительному уяснению их содержания, но и совершенствованию сложившихся правовых систем.

Функции догматической юриспруденции

Догматическая юриспруденция, как часть юридической науки, и система, охватывающая действующую правовую систему, выполняет ряд значимых функций, в числе которых могут быть названы:

1. Индикативная функция – существование догматической юриспруденции в рассматриваемом виде свидетельствует о завершении процесса формирования обособленной правовой системы, и отделении ее элементов от иных неюридических социальных регуляторов;
2. Воспроизводящая функция – проводимый в рамках юридической догматики анализ принципов формирования элементов правовой системы, а также внутренних и внешних связей ее элементов создает основу для развития существующих и формирования новых компонентов правового регулирования;
3. Легитимирующая функция – очень важное направление догматической юриспруденции, связанное с тем, что соответствующее направление в правовой науке позволяет рассматривать упомянутые выше компоненты правовой системы, как взятые воедино так и рассматриваемые по отдельности, как обособленные, целостные элементы правовой действительности. Иными словами, догматическая юриспруденция способствует рационализации позитивных правовых предписаний, и их «освобождению» от культурных, философских, исторических, идеологических и иных оснований.

Одно из направлений юридической науки. Заключается в изучении, комментировании, систематизации и толковании норм действующего права … Большой Энциклопедический словарь

Одно из направлений юридической науки. Заключается в изучении, комментировании, систематизации и толковании норм действующего права. Политическая наука: Словарь справочник. сост. проф пол наук Санжаревский И.И.. 2010 … Политология. Словарь.

Догма права Энциклопедия права

Одно из направлений юридической науки. Заключается в изучении, комментировании, систематизации и толковании норм действующего права. * * * ДОГМА ПРАВА ДОГМА ПРАВА, одно из направлений юридической науки. Заключается в изучении, комментировании,… … Энциклопедический словарь

Условное наименование одной из сфер деятельности юридической науки, которая состоит в комментировании и систематизации норм действующего права, их логическом толковании, определении основных правовых понятий, т. е. в формально логической… … Большая советская энциклопедия

Догма права - (от гр. dogma мнение, учение; англ. dogma of law) нормы действующего права, рассматриваемые изолированно, как нечто, не подлежащее критике, как непреложная истина; выражается в формально логическом истолковании правовых норм. См. также Догматизм… … Большой юридический словарь

См. Право … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Догма права - наиболее стабильное, неизменяемое положение (часть) юридической науки … Теория государства и права в схемах и определениях

Догма права (специально-юридическая теория, или аналитическая юриспруденция) - часть общей теории права, изучающая право с позиции специально юридических свойств и проявлений. Это имеющая характер логической системы теория, связанная с атомистической проработкой фрагментов правовой действительности, осуществляемая путем… … Элементарные начала общей теории права

Догма: Догма основное положение какого либо учения, в переносном смысле положение, принимаемое за истину на веру, некритически. Догма в религии (см. догмат) положение вероучения, объявляемое непреложной истиной, не подлежащей критике. Догма … Википедия

Книги

• Догма римского права. Особенная часть. , Ефимов В.В.. Книга представляет собой репринтное издание 1894 года. Несмотря на то, что была проведена серьезная работа по восстановлению первоначального качества издания, на некоторых страницах могут…
• Догма римского права. Общая часть. , Ефимов В.В.. Книга представляет собой репринтное издание 1893 года. Несмотря на то, что была проведена серьезная работа по восстановлению первоначального качества издания, на некоторых страницах могут…

Теория и методология права

Л.И. Глухарева

ДОГМА ПРАВА И ДОГМАТИЧНОСТЬ ЮРИДИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ

В статье раскрываются понятия догматизма и догматичности юридического мышления, высказывается суждение о путях модернизации догмы права.

Ключевые слова: юридическое мышление, догматизм мышления, догматичность юридического мышления, догма права.

Юридическое мышление1 упрекают порой в догматизме, причиной чему служат его свойства - нормативность, системность, аналитичность, дедуктивность, повышенная связанность текста, точность, терминологичность, конвенциональность, ценностный и логико-формальный характер и др.2 Догматизм в рассуждениях отдельных авторов-юристов действительно может иметь место, как, впрочем, он может иметь место и у исследователей других областей знания. Однако нужно заметить и отдельно подчеркнуть, что юридическому мышлению как специфическому и профессиональному сознанию присущи качества именно «догматичности»3, а не «догматизма». Догматизм и догматичность - разные характеристики текста, догматизм сегодня считается методологически неприемлемым, догматичность воспринимается как свидетельство приобщенности к профессиональному юридическому сообществу.

Догматизм и догматичность мышления возникли на общей основе - догме (догмате). Исторически догма была призвана выразить определение твердого и публичного решения, она явилась «консервантом, специфически хранящим важнейшие выводы», стала схемой, фиксирующей «сухой остаток жарких и, как пра-

© Глухарева Л.И., 2013

вило, многовековых дебатов»4. Поскольку схема (схематизация) заключается в сворачивании знания, она не чувствительна к полутонам (что, кстати, наилучшим образом отвечает потребностям юриспруденции). Догма - это наиболее точная формулировка многообразного поля смыслов, четкий ответ, даваемый «здесь и сейчас». Догма - единица мышления, следовательно, нет нужды дробить выражаемый ею смысл. Она не является неизменной, однако имеет высокий уровень стабильности, благодаря чему может выступать стимулом для институционализации. Тем не менее догма не может избежать антиномичности, необходимость пересмотра ее содержания указывает на социокультурную ограниченность момента ее формулирования. «Мыслительный процесс, - образно и совершенно справедливо подмечает С.Н. Гра-дировский, - заключается не в том, чтобы бубнить безупречные догматические формулировки, а в том, чтобы оживить схематизм догмата, развернуть запакованную в него мысль, разбудить дремлющие смыслы, раскрыть здесь-и-сейчас его потенциал менять, преображать и приводить к должному»5.

Однако далее своей общей основы догматизм и догматичность расходятся в смыслах и значениях. Под догматизмом понимается окостеневшее мышление, основанное на слепой вере в авторитеты, убежденности в непогрешимости определенных взглядов, суждений, выводов. Он защищает устаревшие положения, исключает всякую критику и сомнения. Гносеологически догматизм однозначно относится к истине, признает в ней лишь абсолютный момент, игнорирует относительность. Догматизированное мышление всегда придерживается односторонней дедукции. Его непременным признаком является отрыв теории от сложной, многообразной и динамичной практики, что предопределяет отказ от изменений и совершенствования. Частными проявлениями догматизма являются формализм и фанатизм, а его противоположностями - скептицизм и критицизм6.

Догматичность юридического мышления раскрывается иначе7:

Формирование догматичности мышления в рамках континентальной системы права обязано средневековым профессорам -глоссаторам и постглоссаторам, которые творчески переработали практику римских юристов и фактически создали догму права; схоластичность их мышления, при которой абстракции казались более действительными, чем конкретно-эмпирические явления, прочно закрепилась в юридической догме8;

Юридическая догма разрабатывается доктриной права и зависит от типа правопонимания, в своей философской основе она имеет

элементы представлений из позитивизма, естественной, исторической и социологической школ, отсюда и различия между разными догмами права, каждая из которых имеет в виду прежде всего трактуемую в ней свою систему позитивного права;

Наибольший вклад в развитие юридической догматики внесла доктрина юридического позитивизма (в связи с чем догма сориентирована на точку зрения официального права), поэтому чаще всего с этой доктриной отождествляется юридическая догма, и на нее переносятся все недостатки теории и практики позитивизма;

Догма права напрямую зависит от правовой системы и правовой культуры страны, в которой она создана и действует, поэтому в разных правовых семьях она воспринимается по-разному (например, в романо-германском и англосаксонском праве), что ставит под сомнение универсальный характер догмы;

Догма права - не данность бытия, она сконструирована на основе представлений об образе юридической реальности, понимания должного в общественных отношениях и возможного в поступках людей;

Формы выражения юридической догмы немногочисленны, это понятия, принципы и конструкции, а также способы, средства и приемы трактовки позитивного права; данные формы создают категориальный аппарат, параметры юридического анализа, алгоритмы построения отраслевых юридических наук и т. п.; поэтому мыслить юридически - значит мыслить понятиями, уметь образовывать и преобразовывать их, соотносить друг с другом и т. п.;

Догмы формируют язык, на котором говорят юристы и который делает возможным их деятельность, они обусловливают объяснение социального мира и направляют к квалификации юридические ситуации;

С помощью догм упорядочивается хаотичный эмпирический материал действующего права, поэтому догмы - инструменты и технологии юристов, именуемые юридическим ремеслом, а иногда и профессиональным искусством;

Догма является интеллектуальной собственностью юридического сообщества, она превратилась в корпоративную традицию, которая лежит в основании профессиональной культуры юристов и выступает предметом их профессионального мышления; именно догма остается одним из основных способов мыслимости права юристами;

Юридическая догма вместе с философией права и социологией права составляет сегодня общую теорию права, которой без догмы трудно что-либо противопоставить идеологизированным и

политизированным мнениям (подтверждающим примером чему является недавняя полемика о «суверенной демократии»).

Однако сегодня догма права и вытекающая из нее догматичность юридического мышления подвергаются небезосновательной критике, выдвигаются даже предложения о необходимости создания «новой догмы». Конечно, логическая стройность и строгость основных понятий и конструкций догмы существенно снижают процесс адаптации позитивного права, в рамках которого и существует догма, к постоянно изменяющимся социальным условиям, усиливается разрыв между логически завершенной системой положительного права и правом в действии. В исследованиях специалистов постоянно выявляются недостатки разных сторон и свойств юридической догмы. Так, например, С.С. Алексеев полагал, что нормативно-регулятивное видение права далеко не все объясняет в его функционировании, строении, месте и назначении в жизни общества, поэтому следует выходить за рамки догмы права9. И.Л. Честнов считает, что «претензии классической догматической юриспруденции на завершенность, полноту и непротиворечивость коррелируют со статичностью, бессубъектностью и некритичностью правоведения по отношению к существующим формам пра-ва»10. В.С. Нерсесянц видел необходимость переработки догмы права из-за появления существенных изменений в самом позитивном праве, связанных прежде всего с конституционным признанием прав человека и приоритетом общепризнанных принципов и норм международного права11. Об оторванности юридических категорий и конструкций от практических нужд, о несоответствии догм и доктрин практике говорится в работах многих других юристов12.

Все эти высказывания свидетельствуют о том, что назрела необходимость переосмысления и модернизации юридической догмы, ряда ее понятий и конструкций с теоретико-методологической, идеологической и практически ориентированной точек зрения. Под модернизацией в данном случае понимается повышение рациональности догмы и тем самым ее регулирующей функциональности.

1. С теоретико-методологической позиции уточнение (переформулирование) содержания понятий и конструкций догмы возможно осуществить путем их включения в более широкий контекст естественно-правовой, социологической и психологической парадигм, а также обратившись к неюридическим дискурсам и интегративности. При этом речь идет не об отказе от понятий, определений и конструкций как таковых в их субстанциональном существовании, т. е. не об исключении их из категориальной системы юриспруденции. Ставится вопрос о преодолении не-

достатков содержания, являющихся следствием отставания положений доктрины позитивизма (которая, как уже отмечалось, была и остается основным источником развития юридической догмы) от достижений и трансформаций современной науки и практики. Достаточно сложно, если не невозможно, искоренить из сознания юристов, особенно практикующих юристов, укоренившиеся понятия, создавшие юридический мир и ставшие традицией. Юридические догмы имеют свои сложившиеся смыслы и значения, их уничтожение может привести к «расползанию» юридической мысли, которая цепко скрепляет одну конструкцию с другой. Если «кружево» юридических конструкций будет разорвано, то не «расползется» ли вообще вся юридическая материя? А вот корректировка содержания догм, «погружение» в более широкие социально-культурные и научные контексты понятий и конструкций при сохранении их собственно юридических особенностей (нормативности, определенности, официальной принудительности и др.) поможет обогатить и осовременить их. Примеры этому есть, в частности появление понятия позитивной юридической ответственности, судебного решения как формального источника права и др. Поэтому мы не поддерживаем высказывания некоторых авторов, отказывающих якобы «отсталым» догмам в праве на существование. Например, предложение о замене понятия «система права» понятием «правопорядок» на том основании, что первое не в полной мере соответствует современным философским и методологическим знаниям о системности. Или предложение заменить понятие «отрасли права» понятием «отрасли законодательства» из-за его абстрактности. Однако понимая, что включение юридической догмы в иные дискурсивные системы чревато разрушением ее профессиональной специфики, утратой ею своеобразной логики и языка (о чем предупреждают и ряд специалистов13), полагаем, что все-таки преодолеть изъяны догмы на современном этапе возможно путем расширения правового и неправового пространств их бытия.

2. Огромный потенциал для модернизации догмы права заключен в идеологическом моменте: в переформулировании всех понятий, определений и конструкций положительного права в соответствии с двумя основными ценностями современности - правами человека и общепризнанными принципами и нормами международного права. Гуманизация положительного права и правовая интеграция - мощные стимулы для новации юридических догм. Трудный вопрос, ставящий препоны для осуществления этой почти технической работы - выявление несоответствий и создание меха-

низмов корреляции российской социокультурной модели прав человека известным международным стандартам.

3. Понятия и конструкции догмы права должны быть целесообразны юридической практике. Для этого с большей интенсивностью следует развивать юридическую инженерию - юридические инструменты и юридические технологии. Основная нагрузка здесь ложится на отраслевую юриспруденцию, которая должна не только вникать в тонкости конкретных правореализационных и правоприменительных акций, но и с большей внимательностью относиться к общетеоретическим новеллам, творчески использовать в своих прикладных разработках междициплинарность.

Ратуя за модернизацию юридических догм, тем не менее остаются сомнения в возможности достижения кардинальных успехов, по крайней мере в возможности быстрого (относительно быстрого) решения поставленной задачи. Один из известных разработчиков континентальной догматики А.М. Михайлов, изучая вопросы генезиса последней, к сожалению, пришел к неутешительному выводу о том, что «произвести существенные изменения догмы очень сложно...», поскольку «исследователи сталкиваются с традицией и необходимостью ценностной легитимации изменений. Гуманисты XVI в., рационалисты XVIII в., социологи конца XIX в., Л.И. Пе-тражицкий на рубеже XIX-XX вв., американские и скандинавские реалисты XX в. общетеоретическую догму континентального права изменить не смогли, хотя их аргументы подчас имели основания и в значимых философских концепциях, и научных парадигмах»14. Возможно, в наше время юристам, вооруженным новыми методологическими достижениями, повезет больше.

Примечания

Под юридическим мышлением в данном контексте понимаются «обусловленные спецификой юридической деятельности способы, средства и правила оперирования со специально-юридическими идеальными объектами - понятиями, конструкциями, принципами» (см.: Михайлов А.М. Юридическая догматика и юридическое мышление (размышления) [Электронный ресурс] // Право. URL: http://blog.pravo.ru/blog/theory/1588.html (дата обращения: 29.05.2013). А.Ю. Мордовцев предлагает видеть в юридическом (правовом) мышлении «особый вид интеллектуально-познавательной и практически-преобразу-ющей деятельности индивидов и их групп, ядро которой образуют базовые когнитивные готовности, обусловливающие понимание того, что такое право, правопознание, закон, власть, и определяющие специфику анализа и оценки

различных видов правового поведения (противоправного и правомерного), характер аналитических средств и инструментария юридической логики, понимание юридической истины (лжи), а также правила (каноны), по которым в определенной социально-правовой системе принято формировать и развивать правовой язык, строить суждения, рассуждения и теории, фиксировать, хранить и передавать любую юридически значимую информацию» (Мордовцев АЮ. Юридическое мышление в контексте сравнительного правоведения: Культуронтологические проблемы // Правоведение. 2003. № 2 (247). С. 39). В.М. Розин придерживается более широкого понимания юридического мышления и включает в его состав: 1) способы рассуждения с идеальными объектами; 2) правила и нормы мышления; 3) социально-психологические обоснования деятельности юриста; 4) основные этапы генезиса юридического мышления; 5) социокультурный контекст юридической деятельности (Розин В.М. Генезис и современные проблемы права. Методологический и культурологический анализ. М., 2001 [Электронный ресурс] // Некоммерческий научный фонд «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого». URL: www.fondgp.ru/lib/ mmk/31/URN.doc (дата обращения: 15.06.2013).

2 Розин В.М. Юридическое мышление. Алматы, 2000.

3 Догматичность (а не догматизм) фигурирует в качестве важнейшей характеристики юриспруденции в работах досоветских и постсоветских юристов. См., например: Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 339; Графский В.Г. О некоторых неадекватных истолкованиях юридического позитивизма // Юридический позитивизм и конкуренция теорий права: история и современность (к 100-летию со дня смерти Г.Ф. Шершеневича): Мат-лы VI ежегодной междунар. науч.-практич. конф. Иваново, 5-8 октября 2012: В 3 ч. / Отв. ред. О.В. Кузьмина, Е.Л. Поцелуев. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2012. Ч. 1. С. 4; Честное ИЛ. Практическая, человекоцентристская юриспруденция -выход из тупика догматизации права // Энциклопедия права или интегральная юриспруденция? Проблемы изучения и преподавания: Мат-лы Седьмых философско-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Отв. ред. В.Г. Графский. М.: Норма, 2013. С. 48.

4 Градировский С.Н. Восстановление оснований догматического мышления как условие формирования мышления 3.0 [Электронный ресурс] // Русский архипелаг. URL: http://www.archipelag.ru/agenda/gospel_povestka/konferens_r_ vs_r_2012/text12/ (дата обращения: 15.06.2013).

6 См.: Философский энциклопедический словарь / Ред. кол.: С.С. Аверинцев и др. М., 1989. С. 179; Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+»; РООИ «Реабилитация», 2009. С. 208-209; Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М.: Академ. проспект, 2008. С. 609-610; Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. М.: Полит. лит-ра, 1975. С. 74.

См., например: Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М.: Норма, 2002. С. 44; Иеринг Р. Юридическая техника. М., 2008. С. 22-23; Касаткин С.Н. Значимость правовой теории: интегративность, догматика, вызовы контекста // Энциклопедия права или интегральная юриспруденция? Проблемы изучения и преподавания С. 106; Мальцев Г.В. Социальные основания права. М.: Норма, 2007. С. 325; Михайлов А.М. Генезис континентальной юридической догматики. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 6, 60, 333, 439; Он же. Юридический позитивизм: pro et contra // Юридический позитивизм и конкуренция теорий права: история и современность. С. 35; Муромцев Г.И. Юридическая техника: некоторые теоретические аспекты // Правоведение.

2000. № 1. С. 5-14; Муромцев С.А. Что такое догма права? // Юриспруденция в поисках идентичности: Сборник статей, переводов, рефератов / Под общ. ред. С.Н. Касаткина. Самара: Самар. гум. акад., 2010. С. 160-185; Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства: Учебник. М.: Норма: ИНФРА-М, 1999. С. 384-385; Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. СПб., 2001. С. 339; Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург,

2001. С. 17, 84-85, 97; Честнов И.Л. Указ. соч. С. 54.

В этой связи нельзя не разделить мнение Ю.Е. Пермякова, который заметил весьма тонко: «Юрист, не способный к схоластическому мышлению, обречен быть лишь исполнительным делопроизводителем» (Пермяков Ю.Е. Классическая литература как союзник права // Энциклопедия права или интегральная юриспруденция? Проблемы изучения и преподавания. С. 121). Алексеев С.С. Указ. соч. С. 59. Честнов И.Л. Указ. соч. С. 54. Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 386.

См., например: Ежегодник либертарно-юридической теории. 2009. Вып. 2. С. 6, 216; Правоприменение: теория и практика / Отв. ред. Ю.А. Тихомиров. М., 2008. С. 8; Честнов ИЛ. Указ. соч. С. 46-48.

Касаткин С.Н. Указ. соч. С. 107; Алексеев С.С. Указ. соч. С. 75; Тарасов Н.Н. Юридическая наука и юридическое исследование (попытка методологической характеристики) // Вестник Гуманитарного ун-та. 2000. № 1 (2). Серия «Право». С. 11.

Михайлов А.М. Генезис континентальной юридической догматики. С. 68.