Отныне и присно, и во веки веков…. Сокращенные обозначения молитв, принятые в молитвословах

Главная -> Энциклопедия ->

Что означает слово "Присно"? Слова "Ныне" и "Во веки веков" в фразе "И ныне, и присно, и во веки веков" мне понятны. А вот значение

Объясняет словарь В. И. Даля ПРИСНО----церк. (присущий) истый, истинный, или | всегдашний, вечный,
сущий. Присно нареч. всегда. Сложные слова с сим наречием понятны по
себе. Присноблагодатную ублажаем Богородицу. Мати еси, Дево
присноблагословенная, присноблаженная, вечно. Солнце бо родила еси
правды, Приснодево! Утроба приснодевственая. Источник присноживотного
пития. Жезл Аарона, прозябый цвет неувядающий, присноживый.
Присножизненые обители. Богу тя величающа, яко присномученака, Мин. авг.
22. Приснопамятный, незабвенный. -поминаемый благодетель,
приснохвалимый, -возносимый и пр. Чтущие приснорадостную память твою.
Присносла(о)вити, славить непрестанно. Видима суть, присносущая сила его
и Божество. Присносущие, присносуществие, безначальное и бесконечное
бытие. Преуведав же свою временную кончину и скорое отхождение, и
небесное присносущие, из града исшед. Источник приснотекущия реки.
Радуйся, граде присноцарствующий! Сад присноцветущ, добродетелей плоды
приносяй явился еси. Восхвалите Мартиниа приночестного!

И ныне, и присно, и во веки веков

"Рождественские истории 2015 года «Городское фэнтези» (Городские легенды, сказки и страшилки.)

Привет всем! Я рада, что вы будете с нами. Теплая компания долгими зимними вечерами согревает... "

Мелким черным шрифтом по нежно-голубой странице вырванный с середины кусок форумного текста.

Закрыл, не дочитав. Открыл следующее:

"Формула счастья

Какой мерой мерите, такой вам и отмерено будет. Хочешь быть счастливым? Будь им! Здоровье, любовь и мир в семье, материальное благополучие и другие составляющие формулы счастья зависят от нас самих".

Следующее:

"Сайт предоставляет широкие возможности для публикаций текстов, размещения фотографий, иллюстраций, личного общения, продвижения собственного творчества. Теперь проводить время в социальных сетях можно с пользой".

И опять:

"Маленькие хитрости интернета и компа" расскажут и ответят на многие вопросы новичков, ведь мы делимся тем, что знаем и умеем сами, без лишних "заумных" слов и насмешек над "чайниками"!

История интересов в непрочитанном спаме почтового ящика. Их можно было удалить, не задумываясь, не тратя драгоценного времени на скрупулезное пролистывание в поисках хоть какой-то полезной информации. Он все понимал, но закрыть вкладку ее почтового ящика не мог. Не находил сил. День, неделю, месяц, год, второй... Закрыть вкладку – перерезать последнюю ниточку, связывающую их, оборвать пуповину, отправляясь в свободное плаванье в океане бытия без нее. Вот только младенчик из него выродится недоношенным, нежизнеспособным, "некликабельным".

"Только 3 автомобиля CLA-Класс «Особая серия» Вы можете приобрести по особой цене 1 385 000* рублей. Спешите стать одним из трех покупателей!"

И следующее:

"Помоги мне..."

И опять:

"Неожиданный взгляд на бизнес с точки зрения философии, человеческой мудрости и личного опыта, цитаты из книг, поучительные, наглядные истории других. Круг общения достойных собеседников".

Он принимал эти входящие непрочитанные письма как лекарство – по десять пилюль в течение дня. При острой боли – одно-два старых, датированных ноябрем 2013 года, с первого взгляда выучив их наизусть. Отправленных не было, и корзина тоже была пуста. Она не любила оставлять что-то после себя. Кроме него, но он не в счет. Он взрослый, сильный, са-мо-сто-я-тель-ный.

Восемь:

Девять:

56*19"06"44*0"04"

Десять:

"Тета-хилинг (ThetaHealing) – универсальная технология физического и духовного исцеления. Она очень проста в освоении и доступна абсолютно любому человеку. А главное – она дает мгновенные результаты: именно поэтому тета-хилинг еще называют технологией мгновенных исцелений".

Свернул окно, снова углубился в договора, дополнительные соглашения, спецификации. Работа ладилась. Больная точка в подреберье не отвлекала. В его кабинете открытые жалюзи, за чистыми стеклами падают с вечернего неба пушистые белые хлопья. В приемной секретарь угощает кофе дежурного курьера, отвлекается на телефон, уточняя завтрашнее расписание. Внизу попискивает шлагбаум парковки – сотрудники потихоньку разъезжаются по домам, не поощряя друг в друге стремления к трудоголизму. Он сам уедет не последним. Не будет тревожить ночную охрану горящим в окнах светом, не заставит выходить на декабрьский мороз парковщика, не будет ползти по пустым, занесенным снегом дорогам до квартиры, мечтая лишь преклонить голову к подушке, чтобы через несколько часов заново пересчитывать дубовые панели отделки стены напротив рабочего стола. Выключит компьютер, достанет из встроенного в стену шкафа пальто, выпьет на дорожку бренди и отправится на тренировку в клуб, немало не волнуясь о том, как сочетается алкоголь с водительским местом и тяжелыми физическими нагрузками. Он давно не садился за руль трезвым, даже с утра употребляя крепкие спиртные напитки так же, как иные пьют чай: пару глотков ячменного виски с бутербродом на завтрак, пару стопок холодной водки на обед, благородные коньяк или бренди в любое время дня. Привычка не являлась снотворным, успокоительным, никак не влияла на его здравомыслие, скорость реакции и работоспособность. Никто и никогда не видел его пьяным, а автоинспекция не останавливала машину с его номерами. Так было нужно.

Серый зимний день, машина по стекла в дорожной грязи, сыплющаяся с неба ледяная крупа, осточертевший номер паркетника впереди. Стандартный рингтон на все входящие, кроме номера жены, но она сегодня не звонила.

– Слушаю.

– Здравствуй. Ты за рулем?

– Да, если это можно так назвать.

– Можешь остановиться?

– Я в пробке на кольцевой, ползу со скоростью улитки, а это все равно, что стою.

– Остановись, пожалуйста, включи аварийку.

– Зачем? Что-то случилось?

– Да.

– Что?

– Ты остановился?

Он переключил передачу, поставив рычаг на "нейтральную скорость", но только потому, что поток в очередной раз замер. "Сегодня Государственная Дума приняла в третьем чтении закон о..." сменил радиоволну на незатейливую песенку из советского мультфильма "Кабы не было зимы, в этом нет секрета, от жары б увяли мы, надоело б лето... ", соврал:

– Да.

Тишина, будто собеседник собирается прыгать в холодную воду. Жена сегодня не звонила. Кажется, он уже тогда понял, что произошло.

– Она разбилась утром на Кутузовской. Мне очень жаль. Нам всем очень жаль.

"...лёд на речке не замёрз, кабы, кабы, кабы..." Новый год всего через пять дней. В городах засильеелок, одна другой наряднее. Под влажным мокрым снегом, на черной голой земле разукрашенные деревья выглядят жалко. Но дети рады. В крупных городах дети не знают, что этот праздник бывает белым, сугробистым. Он переключил передачу, проехал пять метров, не позволив перестроиться особенно "торопливому" Бентли. Остановился. Спросил:

– Как?

– Авария. У маршрутного такси лопнуло колесо.

– Она ехала в маршрутке?

– Нет. У такси лопнуло колесо. Его понесло на остановку. Ты же знаешь, там с утра всегда полно народа. Я не представляю, зачем она это сделала...

– Она была на остановке, и ее сбило маршрутное такси?

– Да нет же, черт... Она была за рулем и зачем-то бросила машину под маршрутку. Сам бы не поверил, но камера – на этом проклятом перекрестке всюду одни камеры! – записала, как ее машина из второго ряда с ускорением устремляется прямо под такси, в зазор между ним и остановкой. Удар со стороны водителя и... все. Слушай, давай я тебе при встрече все расскажу и покажу. Ты когда прилетаешь?

– Завтра после обеда. Тело в морге?

– Да. При ней были все документы, обошлись без опознания. Тебе перерегистрировать рейс?

– Нет. У меня вечером встреча. Скажи, чтобы распорядились насчет кремации. Еще кто-нибудь пострадал?

– Нет. Нет, вроде бы. Слушай, какая встреча?!

– Важная. Завтра буду.

Он не попрощался. Нажал отбой. За стеклом серый день неспешно набирался темноты. Впереди, перекрыв соседнюю полосу, дорожники укладывали асфальт прямо в жидкую грязь.

Светофор мигал желтым. Люди все еще переходили дорогу, семенили, срываясь в короткие перебежки. Дорога широкая, а светофор горит совсем недолго, если замешкаешься на старте, то можешь стать добычей какого-нибудь ретивого табуна под уздой железного капота. Впереди Кутузовский Перекресток. Именно так, с почтительной заглавной буквы "П". Это там за последние два года ни одной аварии, даже в День Жестянщика, традиционно «отмечаемого» по первому холодку, дорога не украшена битым пластиком фар. А здесь можешь и угодить кому-нибудь на бампер, подлететь сломанной куклой, небо с асфальтом перемешав. На Перекресте тоже бились. Много бились, что ни день, то авария, что ни авария, то покойник. Но как два года назад, аккурат под Новый Год, батюшка молитвой отчитал, святой водицей окропил, кадилом дымным из стороны в сторону помахал, так даже автобусы вовремя приходить стали, чего с ними отродясь не случалось и ни на каких других остановках до сих пор замечено не было.

Он покивал, что слышал о чудесах Кутузовской, слышал и впечатлен. Включил поворотник, закладывая вираж к гипермаркету, остановился, высаживая подобранную на заснеженной обочине бабку, вспомнил, что в холодильнике за выходные значительно опустело, вышел сам, разрешая порывистому холодному ветру играться с полами незастегнутого пальто, пряча руки и карманы от бабкиных материальных благодарностей, с тоской разглядывая бесконечные магазинные площади. Покупать продукты там ему не хотелось. От этих законсервированных в стерильности залов беспричинно веяло мертвечиной.

Похоронная суета прошла мимо него. Из-за погодных условий рейс задержали, и в последнюю дорогу благоверную собирали совершенно чужие люди. Он увидел ееуже в зале прощаний. Увидел чье-то постороннее восковое лицо в обрамлении слишком живых цветов, скверно заретушированный кровоподтек под кромкой платка, плотно сомкнутые синеватые губы. Ему не хотелось ее в них целовать. Пришлось. Ему не хотелось слушать все то благостное, что каждый имел сказать, будто пытаясь перещеголять предыдущего оратора в слащавости словоизвержения. Пришлось. Ему не хотелось принимать все эти бессмысленные соболезнования, выставляться напоказ для всеобщей жалости. Пришлось. Он смотрел на небольшой гроб своей супруги, смотрел, как затягивает его в открытую дверь печи, и все ждал, когда у него наступит это разрекламированное психотерапевтами шоковое состояние. Когда болезненно ёкнет сердце, когда станет невозможно дышать от невыносимого чувства потери? Ведь черным дымом в трубу уходила единственная женщина, которую он когда-либо любил, которая была для него больше чем женой и товарищем – она была смыслом его жизни, буквально. Но у него даже пятка не чесалась. В голове вертелись статьи Кодекса, пункты и подпункты нормативных соглашений. Ощутил облегчение, получив на руки плоскую лакированную коробку траурных цветов, собрался уходить, но дальше следовал обязательный поминальный обед, где после праха покойной он был вторым по важности виновником торжества. Уйти было никак нельзя, а обозначать присутствие и показательно скорбеть для него невозможно. Пришлось пить и поить окружающих, чтобы задушевные речи сменились столь же задушевными песнями. В итоге все закончилось обновлением вдовьих простыней с какой-то официанткой. Коробка с пеплом осталась в прихожей на консоли для ключей под украшенными праздничной мишурой сосновыми ветками. Нет, это была не официантка. Это была лучшая подруга покойной.

Пища на кассе стейком и пучком салата сам себе сознался, что до образцового вдовца ему так же далеко, как до образцового мужа. И поздно говорить "Прости" за все пропущенные годовщины, отмененные культурные походы и отпуска, полуночные возвращения и ленивые выходные. За всех женщин, что вертелись рядом, которых он не замечал – но поди это докажи, когда находились "доброжелатели", доносящие на то, чего и не было. И на то, что было мимолетным. За все подарки, которые он не сделал, за все цветы, что не преподнес. За все его брюзжание, за капризы, за раздражение, которое невольно сбрасывал на нее... Поздно говорить, да и незачем. Она же его не бросила, уйдя со скандалом к другому. Она просто... умерла.

Впервые ее почту он вскрыл на сорок дней. В офисе кто-то неосторожно вспомнил об отосланных ей фотографиях с последнего юбилея фирмы. Вспомнил, а он находился достаточно близко, чтобы говорившему стало неловко. В те дни они все его оберегали, проявляли какую-то неуместную, навязчивую заботу, а он никак не мог понять отчего. Утром, бреясь, подолгу всматривался в свое отражение, пытаясь найти эти изменения, что сигнальными маячками сообщали каждому встречному: "У меня горе. Нуждаюсь в жалости". Не находил. Ни небрежности в одежде, ни изможденности в лице, ни потери сна, ни аппетита, ни тусклого больного блеска глаз – кто-нибудь, объясните, как это вообще выглядит?! Но чем обычнее он был, тем трепетнее к нему относились люди: "Ах, как он держится! Как скрывает свою боль! Ведь он же ее любил? Любил! Надышаться не мог своим сокровищем! Наверное, до сих пор не осознал утрату, бедненький..." Осознал. Четче чем кто-либо – она мертва, отпета и сожжена. А ему? Ему не больно, не грустно, не одиноко. Только в межреберье засел злой уголек. Тогда он перестал скрывать сколько пьет, перестал заказывать у секретаря кофе и выливать его под пальму, используя чашку для бренди, стал держать бутылку в ящике стола, а не в вечно запертом сейфе. "Спивается!" – слезливо вздохнули окружающие и оставили его в покое.

Контрольный вопрос: "Как ты назовешь меня?"

Единственно возможный ответ: "******"

У вас тридцать восемь новых писем.

На сорок дней, в первых числах февраля он нашел свою иглу и приступил к путешествию по собственным венам. Тогда же он получил первую мольбу "Помоги мне" и две точки координат, не отправленные с незнакомого почтового ящика, а будто возникшие в папке "Входящие". Без адреса, без отправителя, без времени. Здравомыслящий человек сразу же заподозрил бы неладное. Здравомыслящий человек решил бы, что в его близком окружении завелся враг, желающий раскачать и без того уязвленную психику, довести его до срыва. Здравомыслящий расчетливый делец нашел бы независимого программиста, который сказал бы кто и когда взламывал его компьютер, засел бы в засаду, выставив свое потрясение приманкой, и стал бы ждать, когда на нее клюнет заинтересованная рыбка. Здравомыслящий присмотрелся бы к своему окружению " "Is fecit cui prodest"*, но он ничего этого делать не стал. Сошел с ума? Поверил? Нет. Он точно знал, что в его самом ближайшем окружении всем давно и хорошо известно: его психика примет все, а играть на временном помрачении опасно и бессмысленно. У него не голова – у него беспристрастный суперкомпьютер. Получив первую мольбу, он вытащил из архивов милиции материалы по тому ДТП: фотографии, отчеты, протоколы осмотра места, опроса свидетелей и пострадавших, видеозапись – копии, разумеется.

– Ты ничего не найдешь. Водитель нормальный мужик, двадцать лет стажа. В случившемся никто не виноват, кроме нее. Юридически она нарушила несколько правил дорожного движения. Фактически... покойников было бы больше.

– Я никого не ищу. Мне просто надо... посмотреть.

– Зачем бередить?

Пленку он не тронул. Не имел к ней интереса. Протоколы отложил. Нужны были только подшитые к делу четкие цветные фотографии, и то не все. Выдавленный на обочину покореженный автомобиль, смятый металл передней стойки, срезанная дверца, безжизненно обвисшая женская рука в черной кожаной перчатке – зрение стало совсем туннельным, – бордовые росплески по грязному снегу.

– Кровь пролилась.

На место аварии он отправился только три недели спустя.

От гипермаркета домой на Белинского дорога была только одна – через Кутузовскую. Он долго искал по карманам ключи от машины, долго грел еще теплый мотор, настраивал радиоволну "...первые сведения о праздновании христианами Рождества относятся к 4 в. Вопрос о реальной дате рождения Иисуса Христа является спорным и неоднозначно решенным среди церковных авторов. Возможно, выбор 25 декабря связан с приходившимся на этот день языческим солярным праздником..." – бодро вещала диктор.

– Все у них спорно, – проворчал, выруливая со стоянки. – Сейчас они спорят, был ли Иисус вообще.

Диктор дала повод: завтра Рождество, а там и Новый Год рядышком, а у него в доме никакой праздничной атрибутики – ни украшений, ни гирлянд, ни живых сосновых лап. И черти бы с ними, с украшениями, но вот лапы – лапы должны быть обязательно. Стоять в глиняном кувшине на консоли для ключей. От католического до православного Рождества, а может и дольше, пока не начнут ронять выцветшие зеленые иглы. Не им порядок заведен, не ему его менять...

Лесополоса за городом простиралась вдоль объездной, в совершенно противоположной от Кутузовского Перекрестка стороне.

У его секретаря появилось новое увлечение. Умная, исполнительная женщина имела один несущественный недостаток – склонность к мистицизму. И случившееся закономерно подтолкнуло ее искать разгадку в паранормальном. Теперь она собирала все слухи, все небылицы, что каким-либо образом касались Кутузовского Перекрестка или других подобных "несчастливых" мест на казалось бы ровных дорогах, скрупулезно подшивала их в архив и... нет, не делилась с ним соображениями, а деликатно оставляла их на видном месте. Он столь же деликатно их не замечал, "случайно" погребая под бумажными завалами, но когда одна и та же нелепица попалась ему на глаза в шестой раз, все же не выдержал:

– На Кутузовской никогда не было кладбища. Ни старого, ни нового, ни русского, ни татаро-монгольского. Капище было, кладбища не было.

– Вы интересовались этой темой? – нейтрально-вежливый тон, а в умело подкрашенных глазах плохо скрытое торжество "Тебе не все равно!" – А чье капище, вы знаете?

– Постольку поскольку. По одному из образований я историк-славяновед. Немного увлекался краеведением. А капище... скверного бога, Черного. В фольклоре фигурирует под именем Кощея. Ему приносили кровавые жертвы, иногда человеческие.

– Возможно, поэтому там столько бьются! Ой, простите, я не хотела...

– Возможно и потому. Но это было очень давно.

Ровная снежная целина искрилась в дальнем свете фар. Он не стал глушить двигатель, не намереваясь забредать по глубокому снегу так далеко в ночной лес. Но поваленных сосновых ветвей вблизи от дороги не встречалось, а он все шел и шел, теряя цивилизацию из вида. Полы пальто мели слежавшийся наст, будто и не было среди деревьев никакого ветра, будто не заглядывала сюда хозяйка-метелица, что осаждала город вот уже третий день. Сосновые ветки нужны ему были обязательно промороженные, с хрусткими кристалликами льда на длинных иглах.

Зима не сдавала позиций, косо хлестала по ногам острой сечей, выводила жалейную ледяной поземкой. Он приехал на перекресток среди ночи, гарантировав себе одиночество в этих координатах.

Она сидела на остановке. Спрятав руки в рукава пушистой шубки, утонув в капюшоне, зябко притоптывала сапожками. Он проехал на пять метров дальше, включил аварийные огни. Вышел. На нее не смотрел, но видел, как она встрепенулась, вскочила, сделала шаг вперед и как-то бессильно, опустошенно привалилась плечиком к опорной стойке. Он на нее не смотрел. Разгребал носком ботинка слежавшийся сугроб в полуметре от обочины, будто в нем, уже раз таявшем , все еще можно было отыскать бордовые капли. Засунув руки в карманы, гнул в пальцах монетку, лишь бы не обращать внимание на то, что с нее слетел серебристый мех головного убора, что ветер играет прядями, что длинные ресницы чрезмерно черны для слишком бледных щек и глаза от этого кажутся двумя провалами в Ничто, что обметанные растрескавшиеся губы безмолвно шепчут его имя. Что она сторожко, кругами подобралась настолько близко, что вот-вот он ощутит прикосновение ее замерзшей ладошки к своей гладко выскобленной щеке. Что он не видел ее шестьдесят шесть дней, тысячу шестьсот часов не обнимал. Что рядом с ней морозной ночью он давится душным ароматом белых лилий. Что модельная обувка ее на свежевыпавшем покрове не оставляет следов. Что ни она сама, ни вонзенный в сиденье скамьи тяжелый боевой серп не дают тени. Нет, он не смотрел на нее не оттого, что его внутренности кислотой выедала обида. Он не смотрел на нее потому, что если они встретятся взглядами, то она уйдет с ним. Прямо сейчас.

Он повернулся к ней. Она рассматривала его машину. Заиндевевшая ветка липы пронзала ее насквозь.

У его маленькой жены всегда было много дел. Почему смерть должна что-то изменить?

Руль лип к ладоням. Рычаг автоматической коробки передач лип к ладоням. На ладонях змеились прилипшие черные шерстинки. Зато в салоне остро пахло горькой сосновой смолой. Он знал, что скоро приедет домой, поставит их без воды в кувшин, небрежно украсит ювелирными безделушками из ее шкатулки с драгоценностями и поздравит себя с тем, что протянул еще один год. Второй. Два года в пустоте – это мало или много?

"Помоги мне".

Достаточно.

Он зло ударил по тормозам. На обледенелой трассе тяжелый внедорожник закрутило как брошенный елочный шарик.

Год и четыре месяца выгрызали ему печень, разлагали легкие, иссушали сердце, но нельзя было сказать будто в течение этого года, четырех месяцев и двух дней он успевал скучать. Работал обыденно, как вол, вел насыщенную культурно-развлекательную жизнь, пропадал в командировках, летал в отпуска, знакомился с людьми, встречался с женщинами и не слишком чурался матримониальных хищниц, пил и читал ее почту. Вот только через Кутузовскую с того единственного раза больше не проезжал.

Внезапный ливень разогнал прохожих, вынудил автомобилистов двигаться медленной, взаимно вежливой, железной гусеницей. Уперевшись взглядом в стоп-сигналы впереди идущего, переплывая моря луж, как синхронист, со скоростью потока, он думал о той глупости, что сейчас совершает. Что не надо было ему из аэропорта ехать через город, не надо было ехать домой. Что хоть на Перекрестке и бродят стадами неприкаянные души усопших, он все равно увидит только одну. Единственную. Ту, что сбросила на скамейку остановки и шубку, и платье, и сапожки. Ту, что в одном нижнем белье копается среди клумбы, то ли сажая что-то пестрое в пестром, то ли пропалывая, то ли перекапывая какие ценности. Ту, что вопреки трусливой надежде, заметит появление его слабости и приветливо махнет выпачканной землей рукой и, запамятовавшись, смахнет со лба налипшие мокрые пряди. Ту, что рассмеется чумазо и довольно запрокинет к небу лицо. Ту, что раскинет руки и закружится, затанцует легконого, совершенно забыв про мимо ползущего него, стиснувши зубы повторяющего "Вот как? Вот так! Так, так, так..." Ту, чье размытое в дожде отражение он будет долго провожать взглядом в зеркало заднего вида.

Руль давит в грудь, лобовое стекло пошло сеточкой трещин. Зарывшись носом в снег кювета, внедорожник дымит покореженным капотом. Он хрипло откашливается, чувствуя, как булькают легкие, вытирает тыльной стороной губы, отмечая отсутствие предательской крови, и лезет на волю в торжественную звездность лесной ночи. Экипируется самым необходимым, оглядывается, стирая снежком с лица сомнения, и, проваливаясь по колено в сугробы, устремляется в лес. До второй координатной точки километров сорок пять по пересеченной местности.

Он не любил бывать на Кутузовской, даже когда они были вместе. Обязан был, оттого и не любил. Всякий раз, когда обстоятельства заносили его на этот перекресток, на него накатывала тяжелая душная злоба – по сути, естественное его состояние. Естественное, но не значит, что желанное. Он слишком много видел. Слишком много и слишком многих.

На Кутузовской всегда была толпа. Серая обезличенная масса. Корм. Треба. Подношение этого города забытому местечку в пяти метрах от остановки, в полуметре от обочины, под самыми корнями старой липы, что вопреки всем стараниям главного архитектора продолжала расти и цвести. И собирать под корнями гнилостно-бурый, притягательно горячий пульсирующий сгусток самой чистой в мире боли – посмертной. Самой вкусной, жаждоутоляющей. Зимой особенно заметной.

Он проезжал мимо. Боль копилась.

На Кутузовской всегда была толпа мертвых. Серая обезличенная масса невинно убиенных душ, возложенных городом на выкорчеванный алтарь забытого заброшенного капища давно не существующего бога. Нельзя было здесь рубить лес, строить город, пролагать дорог. Есть места, которые по праву зовут проклятыми. На них нельзя жить. И ходить через них опасно. На таких местах несут самые смирные кони, переворачивая возки с пассажирами, выходит из строя надежная техника, сходит со своего чрезмерно сложного ума электроника. На таких местах души зовут новые души, насильно извлекая их из еще живых тел.

Он проезжал мимо, волей своей пресекая зов, стараясь не замечать, что мертвых становится слишком много, что не стоят они одиноко посреди асфальтных полос, что прибывают подобно половодью по весне, грозя выхлестнуться за пределы намоленной земли. Старался не замечать, как всякий раз сидящая рядом жена хохлится, как большая хищная птица, бессознательно пробует холодными пальчиками остроту заточки несуществующего серпа.

Так старался не замечать, что упустил момент, в который она решила вмешаться.

Никакой мистики. Банальный недосмотр. Он отвернулся, покинул город, она воспользовалась случаем и тут же умерла.

Назло ему на том самом алтаре. Кровью своей показательно окропив.

Когда-то здесь были заповедные пущи. Люди говорили про них тихо, недобро, и ходить вглубь, что поодиночке, что гурьбой остерегались. Умные были люди. Еще верили предкам и чтили данные ими заветы. Сказано нельзя, значит нельзя, и каким бы ни был свежим воздух, сладким мед, шелковой трава, непуганым зверь или крупной ягода – шагу в запретное место не делалось. Вот только вымерли, как это с ними часто случается, умные, и остались после них деловитые, да неверующие. Наложили руки загребущие в заповедное, прельстились бесхозным богатством, лес порубили, зверье распугали, землю камнями засорили, застроили. То усадьбу кому поставят, то переделают в пионерский лагерь, а то и вовсе секретный объект для опытов селекционных возведут. Да только сложно удержаться на земле, коль хозяйке ее не по нраву придетесь. Скинет. Порушит. Буреломом развалины прикроет, снегами тропинки к ним запорошит, а под снегами теми не вода мерзлая хрустеть станет, а косточки мелким крошевом распадаться будут. Косточки жадных, глупых, деловитых, да невинных, но любопытных.

Он вторгнется в эти пущи-пустоши бестрепетно, прохрустит этими костьми равнодушно, вывалится распаренный в развалины к вечеру сочельника, растеряв по дороге большую часть одежды, экипировки и не важной уже человечности. То ли удар тому станет виной, то ли принятое вопреки гордыне решение, то ли долгий и сказочно коварный путь по бездорожью, но впервые за два прошедших года в межреберье не ворохнется злой колючий уголек. Жаром стечет в ладони, что второпях станут разгребать снежные наносы до наступления новой, в какой-то части яви Рождественской, ночи, откапывая приваренную, проржавелую крышку подвального люка, что распахнется перед ним сама, будто ворота терема перед долгожданным другом, открывая затхлую манящую глубину. Открывая дорогу в навь. Куда он ринется без толики сомнений.

Она встретит его там.

Шесть толстых кос стекают по спине, плечам, груди, по белой, вышитой серебром, убранной мягким совиным пухом поневе до самых пят. Она идет к нему из дальней стороны подвала, плывет, величаво сияющая в кромешной мгле, давая время надышаться, насмотреться на себя. Не шелохнется битый камушек, не преломится тонкая крысиная косточка, лишь позванивают тяжелые височные кольца в строгих каплях граната, да перешептываются с нездешним ветром вплетенные в косы перья неясыти.

Пояском узорчатым, из травленной красками человечьей кожи, плетеным подвешен к стану тонкому тяжелый серп с лезвием грехами темным.

Остановится: руку протяни – заскользят пальцы по рубахе мелким жемчугом речным обсыпанной, но четкой границы лунного света из открытого люка не переступит. Так и останется во мраке звездой холодной.

– Как это некрасиво, так редко посещать свой алтарь, – скажет она, и голос тихий ядовитым туманом вползет в его уши. А через сетчатку прямо в мозг вопьется ликующее "Ты не бросил! "

– Зачем ты умерла там? – не разомкнет он безмолвных уст, но его голос прогремит, роняя бетонную крошку с потолка, а где-то за ее спиной загрохочут горные обвалы, заскрипят стволы древесные с корнями из земли выворачиваемые: "Зачем? Зачем? Зачем... там?"

– Там было много "потеряшек". Не ты, так я, – удушливым запахом лилий возникнет "Важно ли то, что люди развели наши капища, как спальни опостылевших супругов? Важно ли, что ты пьешь хмельное, а не гему? Важно ли, что мы вновь и вновь проживаем мотылиный человечий век, рождаясь, старея и умирая? Ты все также тянешь жизнь из этого города, собирая будущему силу. Я все также провожаю усопших в новое рождение. Не я, так ты".

Когда-то в этих землях жили боги. Когда-то в этом мире жило множество богов. Не плохих и не хороших, не добрых и не злых, не справедливых и не вероломных, не великих и не ничтожных – со всех сторон обыкновенных создателей, рядовых и во всем могуществом уникальных. Жили, творили, мечтали, любили, ссорились, ненавидели, прощали, разрушали, созидали – были согласны с Законом Единым и над всем сущим Предстоящим. И когда из сущего по воле Закона вышли люди, во всем слабые, кроме веры своей неуемной, боги приняли их так же, как принимали все Законом данное. Только вот люди Закона не знали, ничего о нем не ведали и в неведении своем, стремясь сущее безвестное к порядку призвать, Закон богами подменили, на них опираться в суждениях стали, им верой своей безграничной образы кроить принялись. И кому-то по нраву пришлись те личины, сели на плечи подобно одежде по меркам снятой. Возомнили могущественные по воле верящих себя Законом, каждый своим и каждый над всем властвующим. Принялись, ослепшие, терзать сущее по воле своей да в меру разумения своего переворачивать. Но вот только Закон, как был испокон Единым, таким и остался, ни на чьи «хотения» не разменявшись. И не стало богов, на веру нестойких. А иные и по сей день здравствуют. В людском обличии.

Его, гипермаркеты не любящего, с девяти до семи юристом работающего, старушек на автобус опоздавших по обочинам бескорыстно подбирающего, по командировкам многочисленным разъезжающего, в заслуженный отпуск на курортах обретающегося, в выходные ленящегося, материальные блага считающего, по жене любимой тоскующего и на нее же, зловредную, обижающегося, порой капризного, порой несносного, ревнивого, неверного, щедрого, разгульного, веселого, удержу в своих причудах не знающего – его такого понятного и обыкновенного и ныне во многих религиях считают воплощением всего зла присного, сущего да грядущего. Вот только он в себя верующим не верит, слушать их не желает и власти ими надуманной не алчет. Он есть тот, кто есть, кем был всегда – Пахарь Битв, дорогу в Навь стерегущий. И жена его та, кем всегда была и во веки будет – Жница, Явь иссекающая, сущее к сущему возвращающая. А до того, что думают другие, дела им нет и не будет. Закон с ними, с другими.

– Из яви в навь, – он закатает рукав рубахи, зубами вопьется в предплечье, перегрызая рудную жилу, – Из нави в явь.

В лодочку горсти побежит горячая темная кровь. Она шагнет навстречу на границу тьмы и света, в серебре зимней ночи прозрачная, бестелесная, встанет перед ним на колени, обнимет руками ладонь его, как самую драгоценную чашу – вздохнут укоризненно гранаты височных колец «Зачем, жестокий? Мне хватит и капли».

Она сцеловывает сочащуюся сквозь пальцы багряную капель, припадает к соленому животворящему вину, с каждым глотком плотью живой наливаясь. Она ни на миг не разорвет тесное сплетение их взглядов.

Он не знал ласки откровеннее.

Ей действительно хватило бы капли.

Он хотел бы отдать ей все.

В темной горячей крови привкусом жирной сажи праха человеческого растворялось одиночество двух последних лет.

– Как ты назовешь меня? – спросит, с колен поднимаясь, руку его одаряющую к сердцу своему молчаливому прижимая.

– Морана, – ответит и ощутит ладонью первый упругий толчок, – Супруга моя.

– Как я назову тебя? – вздохнет умиротворенно, после двух лет наново воздухом живым грудь наполняя.

Промолчит он, привлечет к себе на плат серебряный света зимнего, света здешнего, границу тьмы мертвой переступить вынуждая, руки ее теплеющие на плечи себе закинет, обнимет крепко, пух птичий сминая. Погладит по косам шелковым, в губы желанные поцелует и все-таки промолчит, ибо нечего женщине любопытной знать пароль от его почты.

В Рождественскую ночь в мир приходит бог. Так исповедуют люди. Пусть не все, но и тех, кто есть, хватает, чтобы лунная дорожка в навь выдержала легкие шаги пары босых холодных ног. В этом году в мир явилась Смерть олицетворенная. Добрая и злая, жестокая и милосердная, великая и ничтожная, ждущая и провожающая всякого.

Явилась кому-то на счастье.

* Is fecit cui prodest – Сделал тот, кому выгодно (лат).

МОЛИТВЫ

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Молитва Святому Духу

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняли, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

Трисвятое

Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. (Трижды)

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и прис-но и во веки веков. Аминь.

Молитва ко Пресвятой Троице

Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.

Господи, помилуй. (Трижды)

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и прис-но и во веки веков. Аминь.

Молитва Господня

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твоё, да приидет Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы остав-ляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

Перед началом всякого дела помолись мысленно:

Господи, благослови!

По окончании же:

Слава Тебе, Господи!

Символ веры

Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во еди-наго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пи-лате, и страдавша, И погребенна. И воскресшаго в тре-тий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящего, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшего пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мерт-вых, и жизни будущего века. Аминь.

Песнь Пресвятой Богородице

Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Гос-подь с Тобою; благословена Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших. Достойно есть яко воистинну блажити Тя Богоро-дицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без нетления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.

МОЛИТВЫ УТРЕННИЕ

Востав от сна, прежде всякого другого дела, стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом, и, совершая крестное знамение, произнеси:

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Затем немного подожди, пока все чувства твои не при-дут в тишину и мысли твои не оставят всё земное, и тогда произноси следующие молитвы, без поспешности и со вниманием сердечным:

Молитва мытаря

(Ееангелие от Луки, глава 18, стих 13)

Боже, милостив буди мне грешному. (Поклон)

Молитва предначинательная

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоей Матере и всех святых, помилуй нас. Аминь.

Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.

Молитва Святому Духу

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

Трисвятое

Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас. (Читается трижды, с крестным знамением и поясным поклоном.)

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва ко Пресвятой Троице

Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти гре-хи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.

Господи, помилуй. (Трижды) Слава, и ныне.

Молитва Господня

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

Тропари Троичные

Воставше от сна, припадаем Ти, Блаже, и ангельскую песнь вопием Ти, Сильне: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас.

Слава: От одра и сна воздвигл мя еси, Господи, ум мои просвети и сердце, и устне мой отверзи, во еже пети Тя, Святая Троице: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богоро-дицею помилуй нас.

И ныне: Внезапно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся, но страхом зовем в полунощи: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас.

Господи, помилуй. (12 раз)

Молитва ко Пресвятой Троице

От сна востав, благодарю Тя, Святая Троице, яко многия ради Твоей благости и долготерпения не прогневался еси на мя, лениваго и грешнаго, ниже погубил мя еси со беззаконьми моими; но человеколюбствовал еси обычно и в нечаянии лежащего воздвигл мя еси, во еже утреневати и славословити державу Твою. И ныне просвети мои рчи мысленныя, отверзи моя уста поучатися словесем Твоим, и разумети заповеди Твоя, и творити волю Твою, и пети Тя во исповедании сердечием, и воспевати всесвятое имя Твое, Отца и Сына и Святагоо Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу. (Поклон)

Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу. (Поклон)

Приидйте, поклонимся и припадём Самому Христу, Цареви и Богу нашему. (Поклон)

Псалом 50

Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. Наи-паче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очи-сти мя; яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих за-чат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоей явил ми еси. Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренныя. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя. Научу беззаконныя путём Твоим, и нечестивии к Тебе обратятся. Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего; воз-радуется язык мой правде Твоей. Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу дух сокрушен; сердце со-крушенно и смиренно Бог не уничижит. Ублажи, Гос-поди, благоволением Твоим Сиона, и да созйждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожегаемая; тогда возложат на, олтарь Твои тельцы.

Символ веры

Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца нёбу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождённа, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пи-лате, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящего, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мерт-вых, и жизни будущаго века. Аминь.

Молитва 1-я, святого Макария Великого

Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою; но избави мя от лукаваго, и да бу-дет во мне воля Твоя, да неосужденно отверзу уста мои недостойная и восхвалю имя Твоё святое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва 2-я, того же святого

От сна востав, полунощную песнь приношу Ти, Спасе, и припадая вопию Ти: не даждь ми уснути во греховней смерти, но ущедри мя, распныйся волею, и лежащего мя в лености ускорив возстави, и спаси мя в предстоянии и молитве, и по сне нощнем возсияй ми день безгрешен, Христе Боже, и спаси мя.

Молитва 3-я, того же святого

К Тебе, Владыко Человеколюбце, от сна востав прибе-гаю, и на дела Твоя подвизаюся милосердием Твоим, и молюся Тебе: помози ми на всякое время, во всякой ве-щи, и избави мя от всякия мирския злыя вещи и диавольскаго поспешения, и спаси мя, и введи в Царство Твое вечное. Ты бо еси мой Сотворитель и всякому благу Промысленник и Податель, о Тебе же все упование мое, и Тебе славу возсылаю, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва 4-я, того же святого

Господи, Иже многою Твоею благостию и великими щедротами Твоими дал еси мне, рабу Твоему, мимошедшее время нощи сея без напасти преити от всякаго зла противна; Ты Сам, Владыко, всяческих Творче, сподоби мя истинным Твоим светом и просвещенным сердцем творити волю Твою, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва 5-я, св. Василия Великого

Господи Вседержителю, Боже сил и всякия плоти, в вышних живый и на смиренныя призираяй, сердца, же и утробы испытуяй и сокровенная человеков яве предведый, Безначальный и Присносущный Свете, у Него же несть пременение, или преложения осенение; Сам, Безсмертный Царю, приими моления наша, яже в настоя-щее время, на множество Твоих щедрот дерзающе, от скверных к Тебе устен творим, и остави нам прегрешения наша, яже делом, и словом, и мыслию, ведением, или неведением согрешенная нами; и очисти ны от всякия скверны плоти и духа. И даруй нам бодренным сердцем и трезвенною мыслию всю настоящего жития нощь преи-ти, ожидающим пришествия светлаго и явленнаго дне Единороднаго Твоего Сына, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в оньже со славою Судия всех приидет, комуждо отдати по делом его; да не падше и обленившеся, но бодрствующее и воздвижении в делание обрящемся готови, в радость и Божественный чертог славы Его совнидем, идеже празднующих глас непре-станный, и неизреченная сладость зрящих Твоего лица доброту неизреченную. Ты бо еси истинный Свет, просвещаяй и освящаяй всяческая, и Тя поёт вся тварь во век и веков. Аминь.

Молитва 6-я, того же святого

Тя благословим, вышний Боже и Господи милости, творящаго присно с нами великая же и неизследованная, славная же и ужасная, ихже несть числа, подавшего нам сон во упокоение немощи нашея, и ослабление трудов многотрудныя плоти. Благодарим Тя, яко не погубил еси нас со беззаконьми нашими, но человеколюбствовал еси обычно, и в нечаянии лежащия ны воздвигл еси, во еже славослбвити державу Твою. Темже молим безмерную Твою благость, просвети наша мысли, очеси, и ум наш от тяжкаго сна лености возстави: отверзи наша уста, и исполни я Твоего хваления, яко да возможем непоколеблемо пети же и исповедатися Тебе, во в сех, и от всех славимому Богу, Безначальному Отцу, со Единородным Твоим Сыном, и Всесвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Молитва 7-я, ко Пресвятой Богородице

Воспеваю благодать Твою, Владычице, молю Тя, ум мой облагодати. Ступати право мя настави, путем Хри-стовых заповедей. Бдети к песни укрепи, уныния сон отгоняющи. Связана пленицами грехопадений, мольбами Твоими разреши, Богоневесто. В нощи мя и во дни сохра-няй, борющих враг избавляющи мя. Жизнодателя Бога рождшая, умерщвлена мя страстьми оживи. Яже Свет невечерний рождшая, душу мою ослепшую просвети. О, дивная Владычня палато, дом Духа Божественна мене сотвори. Врача рождшая, уврачуй души моей многолет ныя страсти. Волнующася житейскою бурею, ко стези мя покаяния направи. Избави мя огня вечнующаго, и червия же злаго, и тартара. Да мя не явиши бесом радование, иже многим грехом повинника. Нова сотвори мя, обетшавшаго нечувственными, Пренепорбчная, согрешении. Странна муки всякия покажи мя, и всех Владыку умоли. Небесная ми улучити веселия, со всеми святыми, сподоби. Пресвятая Дево, услыши глас непотребнаго раба Твоего. Струю давай мне слезам, Пречистая, души моей скверну очищающи. Стенания от сердца приношу Ти не-престанно, усердствуй, Владычице. Молебную службу мою приими, и Богу благоутробному принеси. Превышая Ангел, мирскаго мя превышша слития сотвори. Светоносная Сене небесная, духовную благодать во мне на-прави. Руце воздею и устне к похвалению, осквернены скверною, Всенепорочная. Душетленных мя пакостей избави, Христа прилежно умоляющи; Емуже честь и по-клонение подобает, ныне и присно, и во веки веков, аминь.

Молитва 8-я, Господу нашему Иисусу Христу

Многомилостиве и Всемилостиве Боже мой, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. И паки, Спасе, спаси мя по благодати, молю Тя; аще бо от дел спасеши мя, несть се благодать и дар, но долг паче. Ей, многий в щедротах и неизреченный в милости! Веруяй бо в Мя, рекл еси, о Христе мой, жив будет и не узрит смерти во веки. Аще убо вера, яже в Тя, спасает отчаянныя, се верую, спаси мя, яко Бог мой еси Ты и Создатель. Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя. Но та вера моя да довлеет вме-сто всех, та да отвещает, та да оправдит мя, та да пока-жет мя причастника славы Твоей вечныя. Да не убо по-хитит мя сатана, и похвалится, Слове, еже отторгнути мя от Твоея руки и ограды; но или хощу, спаси мя, или не хощу, Христе Спасе мой, предвари скоро, скоро, погибох: Ты бо есй Бог мой от чрева матере моея. Сподоби мя, Господи, ныне возлюбити Тя, якоже возлюбих иногда той самый грех; и паки поработати Тебе без лености тбщно, якоже поработах прежде сатане льстивому. Наипаче же поработаю Тебе, Господу и Богу моему Иисусу Христу, во вся дни живота моего, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Молитва 9-я, к Ангелу хранителю

Святый Ангеле, предстояй окаянной моей души и страстной моей жизни, не остави мене грешнаго, ниже отступи от мене за невоздержание мое. Не даждь места лукавому демону обладати мною, насильством смертнаго сего телесе; укрепи бедствующую и худую мою руку и настави мя на путь спасения. Ей, снятый Ангеле Божий, хранителю и покровителю окаянныя моей души и тела, вся мне прости, еликими тя оскорбих во вся дни живота моего, и аще что согреших в прешедшую нощь сию, покрый мя в настоящий день, и сохрани мя от всякаго иску-шения противнаго, да ни в коем гресе прогневаю Бога, и молися за мя ко Господу, да утвердит мя в страсе Своем, и достойна покажет мя раба Своей благости. Аминь.

Молитва 10-я, ко Пресвятой Богородице

Пресвятая Владычице моя Богородице, святыми Твоими и всесильными мольбами отжени от мене смиреннаго и окаяннаго раба Твоего уныние, забвение, неразу-мие, нерадение, и вся скверная, лукавая и хульная по-мышления от окаяннаго моего сердца и отпомраченнаго ума моего; и погаси пламень страстей моих, яко нищ есмь и окаянен. И избави мя от многих и лютых воспо-минаний и предприятий, и от всех действ злых свободи мя. Яко благословена еси от всех родов, и славится пречестное имя Твоё во веки веков. Аминь.

Молитвенное призывание святого, имя которого носишь

Моли Бога о мне, святый угодниче Божий (имя), яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому помощнику и мо-литвеннику о душе моей.

Песнь Пресвятой Богородице

Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословена Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших. Спаси, Господи, и помилуй Великаго Господина и Отца нашего Святейшего Патриарха ………, преосвященныя митрополиты, архиепископы и епископы православныя, иереи же и диаконы, и весь причет церковный, яже поставил еси пасти словесное Твое стадо, и молит- вами их помилуй и спаси мя грешнаго. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй отца моего духовнаго (имя его), и святыми его молитвами прости моя согрешения. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй родители моя (имена их), братию и сестры, и сродники моя по плоти, и вся ближния рода моего, и други, и даруй им мирная Твоя и премирная благая. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй старцы и юныя, нищия и сироты и вдовицы, и сущия в болезни и в печалех, бедах же и скбрбех, обстояниих и пленениих, темницах же и заточениих, изряднее же в гонениих, Тебе ради и веры православныя, от язык безбожных, от отступник и от еретиков, сущия рабы Твоя, и помяни я, посети, укрепи, утеши, и вскоре силою Твоею ослабу, свободу и избаву им подаждь. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй посланныя в службу, путешествующия, отцы и братию нашу, и вся православныя христианы. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй ихже аз безумием моим соблазних, и от пути спасительнаго отвратих, к делом злым и неподобным приведох; Божественным Твоим Промыслом к пути спасения паки возврати. (Поклон)

Спаси, Господи, и помилуй ненавидящия и обидящия мя, и творящия ми напасти, и не остави их погибнути мене ради грешнаго. (Поклон)

Отступившия от православныя веры и погибельными ересьми ослепленныя, светом Твоего познания просвети и Святей Твоей Апостольстей Соборней Церкви причти. (Поклон)

О усопших

Помяни, Господи, от жития сего отшедшия святейшия патриархи, преосвященныя митрополиты, архиепис-копы и епископы православныя, во иерейстем же и при-чте церковнем, и монашестем чине Тебе послужившия, и в вечных Твоих селениих со с вятыми упокой. (Поклон)

Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, роди-телей моих (имена их) , и всех сродников по плоти; и прости их вся согрешения вольная и невольная, даруя им Царствие и причастие вечных Твоих благих и Твоей безконечныя и блаженныя жизни наслаждение. (Поклон)

Помяни, Господи, и вся в надежди воскресения и жиз-ни вечныя усопшия, отцы и братию нашу, и сестры, и зде лежащий и повсюду, православныя христианы, и со святыми Твоими, идеже присещает свет лица Твоего, всели, и нас помилуй, яко Благ и Человеколюбец. Аминь. (Поклон)

Подаждь, Господи, оставление грехов всем прежде отшедшим в вере и надежди воскресения, отцем, братиям и сестрам нашим и сотвори им вечную память. (Трижды)

Окончание молитв

Достойно есть яко воистину блажити Тя Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога на-шего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без нетления Бога Слова рождшую, сущую Бо-городицу Тя величаем.

Слава, и ныне: Господи, помилуй. (Трижды)

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоей Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилуй нас. Аминь.

Аминь 3

Знаете, в этой книге, вы найдете то, что скрыто от ваших глаз. То, о чем не говорится вслух, а лишь передается шепотом от одного человека к другому, постепенно обрастая все новыми и новыми подробно-стями, превращаясь в подобие мифа. Во многом, эти истории, рассказанные с леденящими кровь подробно-стями, не имеют ничего общего с жизнью. С той жизнью, молодых людей, именующих себя «скинхедами», «националистами». Кто-то называет их фашистами, «отморозками». Кто-то использует более крепкие слова, для этого. Но, ни те, ни другие, никогда не знают всей правды. Они лишь говорят то, что вкладывает-ся в их головы, зачастую не имея своего мнения. Что же, это мнение, пусть и навязанное, личное дело каждо-го. Я не убеждаю вас в чем-то, а только пытаюсь показать вам этот мир, рассказать о жизни этих людей, потому что о ней, я знаю не понаслышке. Вы взглянете на все это моими глазами, увидите то, что увидел я, переживете то, что пережил я, испытаете то, что довелось испытать мне. Кому-то покажется, что опи-сываемая мною жизнь, не реальна из-за своей жестокости, что всего этого не может быть. А я скажу вам - снимите шоры с глаз и вы увидите, что этот мир, в действительности намного жестче, чем вы думаете. Не бегите от правды, рано или поздно, она настигнет вас и собьет с ног, не дав понять, что происходит.

Я выбрал этот путь, и никто не вправе обвинить меня в чем-то, говорить, что я не прав, потому что это мой выбор…

Теперь уже слишком поздно, что-то менять, ничего не поделаешь, нужно идти вперед, оглядываясь назад, лишь для того, чтобы помнить о своих ошибках и впредь их не совершать. Единственное, что я могу сделать в данный момент, это поблагодарить Господа Бога, за то, что остался жив… 4

Я узнал, что у меня,

есть огромная семья,

И тропинка, и лесок,

в поле каждый колосок,

Речка, небо голубое,

это все мое, родное,

Это Родина моя…

Я помню…

Солнце чуть выглянуло из-за горизонта, показав свой край, а затем медленно, словно нехотя, начало подниматься дальше. Начинало светать, но вокруг еще стояла тишина, мягкая, влажная, словно окутывающая изнутри. Ощущение спокойствия и умиротворенности.

Антон вышел на балкон и огляделся. Все в округе еще спали, даже воробьи, сидевшие нахохлившись, под крышей, угрюмо молчали и не шевелились. Все словно вымерло и не подавало признаков жизни. Но вот солнце, поднявшись над горизонтом, начало согревать землю и вместе с поступившим теплом, начала просы-паться жизнь. Вот сорвались и полетели воробьи, где-то далеко, словно боясь, что опоздал с побудкой, тороп-ливо прокричал петух.

Взглянув вглубь квартиры, Антон посмотрел на стену, где висели часы. Большие, сделанные под ста-рину, они, медленно покачивая маятником, показывали половину шестого утра. Ночь пролетела быстро и не-заметно, хотя Антон не сомкнул глаз. Всю ночь он пытался собраться с мыслями и принять решение. Уже под утро на него, не с того, не с сего, нахлынули воспоминания. Он стал вспоминать, свое знакомство с парнями, которые стали частью его жизни.

С Романом, Антон познакомился в институте, на первом курсе. Первые дни, после того, как закончи-лись вступительные экзамены, и студенты разделились на две группы – поступившие и провалившиеся, Антон обратил внимание на мрачного, замкнутого молодого человека. Но не столько необщительность удивила Ан-тона, сколько внешний вид Романа. Наголо бритый, плотного телосложения, рост под метр девяносто. Стоило присмотреться к нему более внимательно, и нетрудно было догадаться, как он проводит все свое свободное время. Сбитые кулаки, шрамы на руках, небольшие порезы на лице, говорили о том, он, человек жесткий и не дающий спуску даже в мелочах, не прочь влезть в драку и принять в ней активное участие. Именно эти отме-тины, плюс спортивное телосложение, заставляли хорошо подумать, прежде чем с ним, хотя бы просто заго-ворить. Поэтому, Роман в группе был отшельником, с ним никто не контактировал, и его просто напросто об-ходили стороной. Да Роман и сам не шел на контакт, игнорировал встречи одногруппников, не участвовал в мероприятиях проводимых деканатом и институтом. Учился он хорошо, но кроме как на учебных парах, его больше никто, нигде не видел.

Как-то опаздывая на учебу, Антон, запыхавшись, вбежал в аудиторию. Преподаватель кивком головы, разрешила войти и сесть. Обычно Антон сидел почти в самом конце аудитории, где его не было видно и слышно, и в случае чего, можно было поспать. Но в этот раз, места на задних рядах были заняты другими лю-бителями сна и Антон сел, за первую попавшуюся парту. Сняв сумку с плеча, он поставил ее под стол и глу-боко вздохнул, пытаясь восстановить дыхание. Преподаватель рассказывал о правилах сдачи экзамена, кото-рый был уже совсем скоро. Антону было это не интересно, он слышал это уже много раз и поэтому в суть мо-нолога преподавателя вникать не стал. Он огляделся и только сейчас понял, что сидит рядом с тем самым мо-лодым человеком - Романом. Тот сидел и рисовал что-то в тетради.

Здорово! – сказал Антон и смутился. Ведь он никогда до этого момента, с Романом не то, что не раз-говаривал, даже не здоровался.

Роман повернул голову, мрачно посмотрел на Антона, которому стало не по себе, от его взгляда. Серд-це екнуло, а внутри все похолодело.

Ну, здорово. – Роман отвернулся и продолжил рисовать, совершенно не обращая внимания на соседа по парте. Антон облегченно вздохнул, поняв, что опасаться нечего.

Как дела? – зачем он это сказал, Антон сам понять не мог. «Кто меня за язык тянет? – Подумал Ан-тон. - Нужен он мне как – будто. Мне же нет никакого дела до того, как у него дела».

Роман оторвался от тетради, повернул голову и посмотрел на Антона, как на умалишенного. Усмех-нувшись, он отвернулся, так ничего и, не ответив. 5

Можешь не говорить, и так видно, что хорошо. – Антон проклинал себя и свой язык, который в на-стоящий момент, мог довести его не только до Киева, но и до ближайшего травмпункта.

Медленно положив ручку, Роман посмотрел перед собой, туда, где перед доской вышагивал препода-ватель. Антон с интересом смотрел на него. Сейчас ему в действительности захотелось понять, что собой представляет этот человек. Было в нем, что-то такое, что притягивало, не смотря на его мрачный и угрюмый вид.

Тебе поговорить больше не с кем? – спросил Роман, не поворачивая головы.

Есть. – Антон барабанил пальцами по столу, подперев другой рукой голову. - Ты разговаривать не хочешь? Ты вообще ни с кем не разговариваешь, вечно сам по себе. О тебе даже никто ничего не знает, ты ни-кому не рассказываешь.

Роман улыбнулся, и было странно видеть улыбку на его лице, она не шла ему. Он повернулся всем корпусом к Антону, продолжая улыбаться.

Вот скажи мне, - Роман наклонился чуть вперед, как перед броском, - я всем должен ходить и докла-дывать о том, кто я и чем занимаюсь? Во-первых, это никому не нужно, даже ты, поинтересовавшись как у меня дела, спросил это только потому, что больше нечего было сказать. Ну, или на худой конец, из элементар-ной вежливости, если таковая у тебя присутствует, в чем я лично, сомневаюсь. Культурный, вежливый чело-век, не станет навязывать общение, если видит, что разговаривать с ним не хотят. Во-вторых, даже если тебе действительно интересно, как у меня дела, то с чего ты взял, что я начну тебе что-то рассказывать? Ты мне кто? Брат? Сват? Я тебя знать не знаю, ты даже заговорил со мной впервые. Вы все возомнили о себе, что вы не такие как все, лучше других, новое поколение… - При этом, он брезгливо сморщился, словно сказал что-то действительно неприятное. - И если человек, не хочет проводить с вами свое свободное время, не хочет идти на контакт, это не значит, что он не такой как вы. Просто ему нет до вас никакого дела…

Сказав это, Роман резко развернулся, оборвав разговор. Взяв ручку, он принялся снова рисовать в тет-ради. «Что это с ним? Психованный что ли? - Подумал Антон. - И, правда, чего я к нему лезу?». Но любо-пытство, взяло верх над ним, он осторожно заглянул через плечо Роману, пытаясь понять, что тот рисует. Ан-тон увидел исписанные листы и в начале, даже не мог понять, что нарисовано и написано на них, с такой час-тотой они были исписаны. Наклонив голову чуть набок, он смог разобрать некоторые надписи и рисунки. Странные символы и закорючки, похожие на те, что в древности рисовали на домашней утвари. Из всех ри-сунков, Антону была знакома лишь свастика, о которой рассказывали еще в школе. Большинство символов были похожи друг на друга и имели лишь, небольшие различия. Каждый символ, дополнялся одной или не-сколькими надписями, в основном расистского содержания. Для чего Роман рисовал и писал это все в тетради, и какое отношение он имел ко всему этому, оставалось лишь догадываться.

Когда прозвучал звонок, извещающий об окончании пары, все сидящие в аудитории, разом зашумели, повскакивали с мест и плотным потоком, пихая друг друга, двинулись к выходу. Роман встал и медленно, не-спеша, начал собирать учебники в сумку. Антон, также неспеша, словно копируя движения, складывал тетра-ди в рюкзак, продолжая поглядывать на странного одногруппника. Теперь для Антона, он вообще стал зага-дочной личностью.

Слушай, может я, чего-то не понимаю или может я тебе не понятно объяснил? - Роман, сложив учеб-ники в сумку, смотрел на Антона. Теперь, когда он стоял рядом, он напоминал своими размерами, небольшую скалу. Антон посмотрел на Романа, оценивая, что он сможет сделать, если ситуация повернется не в лучшую сторону. Надежд на благоприятный исход в случае драки, практически не было.

Да я так, просто, - Антон замялся, пытаясь подобрать слова. – Чем ты занимаешься?

В данный момент, общаюсь с тобой, но как – то не очень у тебя получается диалог поддерживать. – Роман улыбнулся и снова, эта улыбка, вызвала у Антона холодок под сердцем. – Тебе интересно что-то? Так ты возьми или может, боишься чего-то?

Антон подумал, стоит ли ему знать все это. Но, в конце концов, решившись и подобрав слова, он вы-палил:

Что у тебя за рисунки такие в тетради?

Подглядываешь, значит? Ну да ладно, - Роман полез в сумку, достал тетрадь и, положив на стол, от-крыл ее, - тебя какие-то конкретные интересуют или все?

Антон теперь уже спокойно заглянул в тетрадь. На полях пестрели различные надписи, написанные самыми различными шрифтами. Часть из них можно было прочесть легко - «Власть белым!», «Россия для рус-ских!», готическим стилем было написано по-английски «White Pride World Wide». Чтобы прочесть другие, приходилось вглядываться, прежде чем разобрать, что написано. Ну, а были и такие, разобраться в которых нельзя было при всем желании.

А тут что написано? – Антон ткнул пальцем в надпись.

- «Власть белым, на всей земле», вот это «Белая сила», - Роман показал на надпись «White power».

Антон еще какое-то время разглядывал надписи, затем спросил:

А рисунки? Что это за символы?

Роман внимательно посмотрел на Антона, пытаясь понять, действительно ли тот заинтересовался или опять пытается навязаться, от того, что ему нечего делать. Видимо так и не решив, он спросил напрямую: 6

Тебе действительно все это интересно?

Антон кивнул в ответ. Он не знал почему, но его заинтересовало увиденное и хотелось, узнать об этом больше.

Ну, раз действительно интересно, могу рассказать тебе об этом.

Давай. - Антон с готовностью сел на скамью, приготовившись слушать.

Роман громко засмеялся, от чего Антон вздрогнул.

Ты прямо здесь собрался разговаривать? На пару не пойдешь?

Антон огляделся. Аудитория была пуста, все уже давным-давно вышли в коридор, откуда доносился шум, крики и прочие звуки, по совокупности которых, можно было подумать, что в коридоре, как минимум, происходит взятие крепости, как максимум, наступает конец света.

Пойдем на английский, там и поговорим. – Роман подхватил свою сумку и направился к выходу из аудитории. Антон, схватив рюкзак, поспешил за ним. Они вышли в коридор, и сразу же попали в живой водо-ворот из студентов, которые неслись в самых различных направлениях. Те из них, кто никуда не спешил, рас-положились кто как. На подоконниках, у стен, на лестничных пролетах, все они оживленно беседовали, кто-то весело беззаботно, кто-то с серьезным видом, видимо переживая за приближающиеся экзамены и несданные задолженности по предметам.

Роман шел впереди и подобно ледоколу, врезался в людской поток, раскалывая его на две части, кото-рые обтекали его и уже дальше, за спиной, соединившись вновь, неслись дальше. Антон шел за Романом, ста-раясь идти, как можно ближе к нему, чтобы не быть сбитым с ног.

Так они добрались до аудитории английского языка. Роман дернул ручку двери на себя, распахнул ее и вошел. Антон бодрым шагом, не отставая, вошел вслед за ним. В аудитории уже сидела их группа, которая по своему обыкновению в преддверии пары, в спешном порядке делала домашнее задание, списывая друг у дру-га.

Роман и Антон прошли в самый конец аудитории и сели за последнюю парту. Роман достал из сумки учебник английского языка, положил его на стол. Затем достал тетрадь и кинул ее на середину стола. Сунув сумку под стол, он тяжело плюхнулся на сидение, Антон поспешил сесть рядом.

Давай с самого начала, - Роман взял в руки тетрадь, - тебя интересуют конкретно символы или все, что связано с этим?

Расскажи все, что знаешь об этом, с самого начала, - Антон достал из рюкзака учебники и тетради, положил их на стол, создавая видимость старательной учебы. – Тем более мне это интересно.

Ну, если с самого начала… - Роман задумался, видимо соображая с чего начать. – Ты знаешь, что мы живем в России, мы русские и прежде всего мы живем на нашей, русской земле. Земле наших предков, земле на которой проливали кровь наши деды. Но сейчас, то время, когда многим нет до этого никакого дела, к нам приезжают инородцы, черные, желтые, всех цветов радуги, которые сеют здесь хаос и разруху, пытаются раз-рушить наше единство и элементарно, поработить наш народ. Те, кто спокойно смотрит на то, как его народ, его нацию унижают, автоматически переходят на сторону противника, по крайней мере, для нас.

Для вас? – Антон недоуменно уставился на Романа. – Вы, это какая–то организация?

Мы не организация, - покачал головой Роман, - мы не объединение. Мы те, кому не безразлична наша судьба и судьба наших детей. Единственное, что нас объединяет, это идея единой русской нации, без приме-сей, выродков и прочих недочеловеков.

Подожди, подожди, - Антон прервал Романа, - кажется, я слышал о чем-то таком. Вы называете себя скинхедами?

Нас называют скинхедами, - Роман сжал кулаки, - кто-то фашистами, но лично я предпочитаю, назы-вать себя националистом. От слова нация.

Пара пролетела незаметно. Антон узнал для себя много нового, то, о чем раньше не подозревал, то, что видел, но не замечал. Роман рассказал, о некоторых акциях проведенных им и его друзьями.

Может, слышал, года полтора назад, возле ресторана «Баку», чурок избили?

Антон припомнил, что действительно, полтора года назад, все газеты и телевизионные каналы города, гудели о массовом избиении приезжих. СМИ преподносили информацию, не стесняясь откровенно врать, да так, что никто не хотел верить всему тому, что доносилось с газетных листов и экранов телевизора. Тем вече-ром, писали они, четверо представителей армянской диаспоры, ужинали в ресторане «Баку», расположенном, на окраине города. Их трапеза закончилась, около десяти часов вечера, они расплатились, оделись и направи-лись к выходу. Выйдя из ресторана, они закурили и начали спускаться с крыльца, намереваясь направиться в сторону стоянки, к своим машинам. Не успели они сделать и пары шагов, как были сбиты с ног, группой мо-лодых людей, в черных масках. Как потом писали газеты, молодые люди, словно выросли из под земли. Все они были вооружены бейсбольными битами, обрезками арматуры, цепями. Численность достигала двадцати человек, все спортивного телосложения, высокие, в военных ботинках, камуфляжных штанах и черных курт-ках. Но уже через неделю, эти же газеты, писали: «…все они были вооружены огнестрельным оружием, пис-толетами и автоматами. Численность около пятидесяти человек, все огромного роста». Страшно было поду-мать, что бы произошло, если бы газетчиков не остановили правоохранительные органы. По всей вероятности, уже через месяц такой писанины, все молодчики принимавшие участие в избиении, вооружились бы на стра-7

ницах газет и телеэкранах, зенитно-ракетными комплексами и заградительными установками. Численность перевалила бы за несколько сотен, а рост достигал бы трех метров.

Но от Романа, Антон узнал, что же на самом деле, произошло в тот вечер. В том злополучном рестора-не «Баку», работала официанткой, девушка, которая волей случая, оказалась знакома с Романом. Это знаком-ство и сыграло главную роль, в том, что произошло. Девушка обслуживала столик, за которым сидели армяне. Никаких замечаний и нареканий в ее адрес, не было. Работала профессионально, подавая пример остальным девушкам, работавшим вместе с ней. И вот, принеся очередное блюдо и поставив его на стол, она поверну-лась, чтобы отойти, как вдруг почувствовала шлепок по ягодицам. Она развернулась и залепила пощечину, сидящему за ее спиной. Армянин, не ожидавший такого, схватил ее за руку и ударил в живот. Притянув ее к себе, он зло прошептал ей, что будет делать с ней все, что он захочет и она будет не против, потому что он здесь хозяин. После этого, он оттолкнул ее и рассмеялся. Девушка разрыдалась и побежала в комнату охраны. Но там ей сказали, что данные посетители, являются VIP-клиентами и могут делать все, что им заблагорассу-диться. Поняв, что помочь ей не кому, она закрылась в раздевалке, уселась на лавочку и плакала. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то ее защитил и она, сама не зная почему, набрала номер Романа. Тот, узнав, что случилось, только спросил, в ресторане ли она еще. Получив утвердительный ответ, он сказал ей, чтобы она не двигалась с места и ждала, после чего, повесил трубку. Она просидела в раздевалке минут сорок, казалось, время замер-ло. Из зала, где сидели посетители, доносились веселые крики и звон посуды. Но потом, она услышала шум, все засуетились, веселый тон голосов, сменился на тревожный. Осторожно выйдя из своего укрытия, девушка увидела, что сотрудники ресторана и некоторые посетители, спешат на улицу. Выйдя вместе со всеми на крыльцо, ее взору предстала ужасающая картина. Те самые армяне, что еще час назад, наглым взглядом ос-матривали ее и пытались потрогать, теперь лежали на тротуаре, перед ступеньками, в луже крови. Лица можно было узнать только с большим трудом, выбитые зубы, переломанные носы, проломленные головы. Грязь и кровь, смешались, в одну кашу, которой была заляпана их одежда и неприкрытые участки тела. Все они не по-давали признаков жизни, да и не возникало никаких сомнений в том, что они были мертвы, слишком ужасаю-щими были раны, нанесенные им. Собравшийся вокруг народ молчал, наблюдая этот пир смерти, казалось эту тишину, ничто не нарушит, но вот вдалеке послышался вой сирены. Это спешили вызванные кем-то из посе-тителей, машины «скорой помощи» и «милиции».

После все этого, в городе поднялась шумиха, все только и делали, что обсуждали это убийство. Кто-то говорил, что убивать людей, чтобы они не сделали – это бесчеловечно и жестоко, кто-то говорил, что если по-другому не получается, то почему и не наказать таким образом, чтобы другим неповадно было. Но и те, и дру-гие сходились в одном – приезжие действительно ведут себя крайне нагло.

Но какой бы резонанс и бурные обсуждения это не вызвало, у правоохранительных органов дело с мертвой точки так и не сдвинулось. Попытка найти свидетелей, обернулась в пустую. Допрашивая официант-ку, у которой произошел конфликт с убитыми, милиция так ничего и не добилась. Дело в том, что она была так шокирована происшедшим, что забыла практически все и на вопрос – «Вы говорили кому либо, кроме ох-раны, что у вас произошел конфликт с данными посетителями?», отрицательно качала головой. Она действи-тельно не помнила, что звонила кому-то.

Прошла неделя, а милиция все не могла определится с мотивом преступления. Прорабатывались вер-сии и о конкурентах, и о личной неприязни, пока одному из оперативников, не пришла мысль в голову, доско-нально проверить, ту самую официантку из ресторана. Проверили круг ее знакомых и запросили распечатку звонков с ее мобильного телефона. Вот тут то, и всплыло, что она звонила некоему Роману, своему знакомому. Пробив кто это такой, люди в погонах были удивлены, как они раньше не додумались до всего этого. Роман проходил в их базе данных, как один из активных участников националистического движения, проще говоря – скинхед. Мало того, являлся лидером группы молодых людей, разделяющих его взгляды. Попытавшись дока-зать причастность Романа и его друзей, к этому делу, правоохранительные органы натолкнулись на глухую, непробиваемую стену. Прошло достаточно времени, чтобы все они подготовились к допросам. Воспользо-вавшись самым простым алиби, они твердили, что были на природе и подтверждали присутствие друг друга. Как милиция не старалась, но у нее ничего не получалось. Ни угрозы, ни уговоры, ни обман, ничто не возыме-ло действия. И правоохранительные органы сдались. Но нужно было куда-то девать четыре трупа, и после не-продолжительных поисков, были найдены трое бомжей, на которых и повесили убийство. Их быстро осудили, а дело убрали подальше, надеясь, что шумиха утихнет. И действительно, через месяц, уже никто и не помнил о произошедшем.

Но это был лишь первый бой, который милиция проиграла. И сдаваться просто так, она не собиралась. Над городом, как в преддверии бури, повисло напряжение. Ожидалась война, сметающая все на своем пути и не оставляющая проигравшего в живых… Жестокая, кровопролитная, беспощадная…

Когда стрелки часов показали восемь часов вечера, Антон вошел в центральный парк, где Роман на-значил ему встречу. Он пообещал познакомить его со своими друзьями, и теперь Антон, с легкой тревогой шел на встречу. Раньше он никогда не видел скинхедов, Роман первый, кого он увидел. И вот теперь ему при-дется нос к носу столкнуться с целой группой, таких как Роман. Еще разговаривая в институте на паре, Антон сказал, что хочет вступить в их организацию, на что Роман рассмеялся, сказав, что у них не политическая ячейка, заявлений писать не надо. Но за смехом, Антон заметил, что глаза Романа остались серьезными.

И вот теперь, шагая по центральной аллее парка, Антон думал о том, что в действительности ли он поступает правильно, и каждый раз убеждал себя, что да, правильно. Он будет бороться с оккупацией его земли, бороться с приезжими, в конце концов, говоря простым русским языком, будет чистить свою землю.

В парке, практически никого не было, редкие прохожие, задержавшиеся в парке, старались как мож-но быстрее покинуть это неосвященное и всеми забытое место. Издали, Антон увидел группу парней, все как на подбор, лысые, в черных куртках, в высоких военных ботинках. Вот только штаны на них были разные, на ком – то были одеты камуфляжные штаны, заправленные в ботинки, кто – то был одет в джинсы, подкатан-ные снизу.

Их было шесть человек, чуть поодаль, стоял Роман, разговаривающий по телефону. Увидев Антона, он помахал ему рукой, закончил разговор и пошел ему на встречу.

Ну, здорово еще раз, - Роман протянул руку, и Антон пожал ее, - пришел, значит, не передумал?

Не передумал, меня действительно волнует все это, и я хочу действовать с вами.

Ну, раз не передумал, и хочешь вместе с нами бороться за чистоту нации, то добро пожаловать! Пойдем, я познакомлю тебя с остальными. Запомни, никаких разговоров, о дружбе народов и прочей дряни, здесь такого не любят. Мигом наживешь себе врагов.

Ну что я маленький что ли, не понимаю кто вы такие? После того, что ты мне рассказал, о какой дружбе народов может идти речь?

Хорошо, что понимаешь и хорошо, что не маленький, здесь все серьезно, никаких игр, это жизнь. Если встал на этот путь, то обратной дороги не будет.

Они подошли к парням, разговоры между ними утихли и их взгляды устремились на Антона. В их глазах читалось любопытство, смешанное с настороженностью. Никто из них, не проронил ни слова.

Вот, знакомьтесь, - Роман хлопнул Антона по плечу, - зовут Антон, учится в институте, со мной в одной группе. С недавних пор, разделяет наши взгляды на жизнь и заинтересован помогать нам по мере сил. Правильно? – это вопрос был адресован Антону.

Тот судорожно кивнул, все, никак не привыкнув к тому, что оказался в центре внимания, да еще и в такой компании.

Ага, вначале проявил интерес к тому, что мы делаем, а потом – ваша фамилия гражданин? – голос принадлежал парню, на вид лет двадцати, небольшого роста и крепкого телосложения. Казалось этим, он компенсировал все, что не додала ему природа. Как и все, здесь присутствующие, он был наголо стрижен, одет в камуфляжные штаны, черную футболку с надписью «Мы – русские!», куртку он держал в руках. При разговоре, он постоянно морщился, словно ему было неприятно общаться с человеком.

Бизон, захлопни рот. – Роман глянул на него. – Ты со своей манией преследования, сам с ума сой-дешь и всех вокруг погубишь. Ты вообще на что намекаешь?

Я ни на что не намекаю, я тебе прямым текстом заявляю, легавый он, сто процентов. У меня нюх, на этих легавых.

Все засмеялись, поддержав шутку Бизона. Было видно невооруженным взглядом, что в компании он пользуется авторитетом и довольно весомым.

Подожди Рома, - Антон подошел вплотную к Бизону, - а тебя не учили, что к людям нужно отно-ситься вежливо? Или отсутствие мозга, не позволяет тебе запоминать то, что тебе говорят?

Стоящие вокруг парни, загудели в предвкушении драки, но Антон не собирался драться с Бизоном.

Чего?- взревел Бизон, - ты сопля вообще испуг потерял или жить надоело? Так я тебе сейчас башку проломлю, и все нормально будет.

Антон усмехнулся и хотя, ситуация обострялась, он не собирался давать слабину, чтобы в дальней-шем подобное не повторялось. Но и делать нужно было все с умом, довести Бизона до бешенства в данной ситуации, было легче легкого, а вот сделать так, чтобы дело не закончилось дракой, и выйти победителем из этого, было сложнее. Но именно так и нужно было поступить…

У тебя все проблемы решаются физической силой? Если ты не можешь ответить человеку с умом, то не нужно говорить, что ты проломишь ему голову. Ты лучше помолчи, глядишь и за умного примут.

Глаза Бизона налились кровью, казалось он вот – вот броситься на Антона, но тут в их разговор вме-шался Роман.

Бизон, ты достал своей подозрительностью. Тебе что-то не нравиться? Можешь топать отсюда, тебя никто не держит. 9

Ты не прав, я пытаюсь тебе объяснить, что приводить людей со стороны, непроверенных, это, по крайней мере, глупо. И уйти, я никуда не уйду. Здесь мои друзья и с ними я останусь.

А кто тебе сказал, что я его не знаю? – Роман вопросительно посмотрел на Бизона. – Мы с ним вме-сте учимся, в одной группе, нормальный он парень. Да, я его не знаю, как тебя с детского сада, но это еще ничего не значит.

Хорошо, хорошо, если ты принимаешь его, я тоже не против. – Бизон пожал плечами и собрался отойти в сторону.

Подожди, - Роман остановил его, - пожмите друг другу руки, чтобы я видел, что конфликт между вами исчерпан.

Бизон недовольно заворчал, но руку протянул. Антон пожал ее и чуть не охнул от боли, было ощу-щение, что рука попала в стальные тиски. Бизон же стоял и мило улыбался. Наконец Антон высвободил руку из его лап.

Как тебя хоть зовут малыш? – Бизон все так же продолжал улыбаться, видимо довольный своей шуткой, которой отомстил по возможности за все.

Не малыш, во-первых, а во-вторых, меня зовут Антон.

А-а-а, ну не малыш и ладно. Ну, а так, меня зовут Иван, но как ты понял, здесь все меня зовут Би-зон. Ну и ты называй меня также, потому, что все к этому привыкли и по другому здесь быть не может.

Вместе с этими словами, Антон почувствовал, как разрядилась атмосфера вокруг, исчезла напряжен-ность, и стало психологически спокойнее. Остальные парни стали подходить, знакомиться. В голове Антона начали мелькать клички и имена. «Не перепутать бы потом, как кого зовут - подумал Антон».

Здорово, будем знакомы, меня Игорь зовут, это там… - Игорь неопределенно махнул рукой в сторо-ну. – А здесь меня называют Славян.

Игорь всем своим видом, напоминал завсегдатая ночных клубов и светских тусовок. Высокого роста, худощавого телосложения, в отличие от остальных, он не был забрит наголо, светлые волосы, образовывали короткий ежик. Если бы не разбитые кулаки, то Антон подумал бы, что Славян оказался в данной компании совершенно случайно.

Антон пожал протянутую Славяном руку.

Меня Антон зовут. Он всех так не жалует? – Антон кивнул головой, в сторону Бизона.

Не обращай внимания. В последнее время, он какой-то раздражительный стал, даже своих в чем-то подозревает. Везде ему милиция мерещится, вот он к новичкам так и относиться. Познакомишься с ним по-ближе, начнешь общаться, увидишь, он нормальный.

Славян отошел в сторону и к Антону подошли остальные.

Значит, с нами хочешь быть? – спросил у Антона, один из парней. И не дождавшись ответа, про-должил, - Я Денис, кличка Фил, а это Кил, - он показал рукой на одного из парней,- родители назвали его Сергей, но он также как и все, наверно уже забыл свое настоящее имя. Мы с ним братья, я старший, он соот-ветственно младший. – Они действительно были очень похожи, только Кил был поменьше ростом и волосы у него были чуть светлей, чем у Фила. Кроме того, у Фила под правым глазом был вертикальный шрам, сан-тиметра три-четыре в длину. Но не только это отличало друг от друга. Даже сейчас, не зная их обоих, Антон видел, что характерами они, полные противоположенности. Если у Фила было серьезное выражение лица, то Кил в отличие от него постоянно улыбался.

А вы давно… - Антон пытался подобрать слова.

Давно ли в движении? – Фил пожал плечами. – Я так-то не считал, но года три уже точно.

Понятно. – Антон огляделся по сторонам. – И частенько вы тут собираетесь?

По-разному. Каждый раз, стараемся в разных местах собираться, чтобы не мозолить никому глаза, не привлекать внимание. Мало ли, милиция нагрянет и начнется… Так-то проблем они нам не доставляют, но в местном отделении посидеть придется. Ну ладно, ты знакомься со всеми пока, потом пообщаемся еще.

Фил отошел в сторону и о чем-то начал разговор с Романом. По его выражению лица, можно было понять, что говорят они о нем. Антону даже показалось, что Фил произнес его имя. В это время, Антона ок-ликнули:

Здорово, - сказавший это парень, был небольшого роста, темноволосый, со сплюснутым, как у бок-сера носом. – Меня Михаил зовут, Миша, или Михей, как называют здесь.

Михей и вправду оказался боксером, имел звание мастера спорта, выступал на соревнованиях и на многих оказывался призером. В движении находился три года. Познакомился с Романом, который тогда еще только собирал парней – единомышленников, следил за физической подготовкой каждого, был за здоровый образ жизни и терпеть не мог, даже разговоров про курение и спиртное, не говоря уже о наркотиках.

Я заметил, - сказал Антон, - тут у каждого есть кличка. Для чего это? Неужели нельзя называть друг друга по имени?

Можно, от чего же нельзя? Но так нужно, если устраивается какая-то акция, то лучше называть друг друга так, потому что свидетели потом могут, показать, что вот, парни называли себя так и так. Не нужно лишний раз засвечиваться. Но подожди, - Михей рассмеялся, - тебе тоже дадут кличку, будешь как все. 10

В этот момент, к ним подошел парень, светловолосый, высокий. Антон обратил внимание, что на ле-вой руке у него, не было двух пальцев, мизинца и безымянного. Звали его Александр и если не забывать, то, что все здесь друг друга называли по кличкам, он откликался на Гранда. Голос у него был тихий и спокой-ный, и приходилось напрягать слух, чтобы слышать все, что он говорит.

Извини, что спрашиваю, - Антон показал на его искалеченную руку, - где тебя так? В драке?

Нет, - рассмеялся Гранд, - все гораздо проще. Мастерил взрывчатку, вот и переборщил немного. Хорошо хоть голову не оторвало, а только пальцы.

Когда дерешься, неудобно наверно?

Да у него правая, будь здоров, - вмешался в разговор Кил, - быка с ног, то есть с копыт свалит. Ле-вая ему вообще без надобности. Да и вообще, не смотри на него, что он такой тихий, спокойный, если что-то начнется, ты его не узнаешь, вмиг меняется и ломает всё и всех в округе.

Кил рассмеялся над собственной фразой.

Иди отсюда, а то на людей наговариваешь тут, - Гранд посмотрел на Кила, - я тебя и пальцем не трону, а вот брату скажу, он тебя мигом успокоит.

Кил молча, выслушал Гранда и, не говоря ни слова, развернулся и отошел в сторону.

С ним поаккуратней будь, - предупредил Гранд, кивнув в сторону Кила, - у него по-моему с головой не в порядке. Никто не может с ним совладать, только Фил, его брат имеет на него какое-то влияние.

Подошел Роман, и какое-то время, послушав о чем говорят Гранд и Антон, отозвал последнего в сто-рону. Все с кем успел Антон познакомиться, опять собрались вместе, словно притянутые магнитом. «Хоро-шая привычка, держаться вместе, - подумал Антон, - вот оно, единство».

Они с Романом не спеша, пошли по аллее, кое-где освещавшейся тусклым светом фонарей. Роман молчал и только когда они отошли от остальных достаточно далеко, он заговорил.

Ну, Антоха, я понимаю, ты толком не успел пообщаться с народом, но все равно, кое-что для себя, ты успел заметить. А ко всему этому, я могу добавить только одно: парни объединены одной идеей, одной целью, к которой они идут. Сейчас, если вдруг потребуется отдать за идею свою жизнь, каждый из них, не задумываясь пойдет на это… И если ты решил все-таки быть с нами в одном строю, то идти придется до конца. Ты должен это понимать, прежде чем дашь мне окончательный ответ, с нами ты или нет.

Рома, ты рассказал мне то, чего я не видел или не хотел видеть. Я понял, насколько был слеп, не ви-дел всего этого. Ты открыл мне глаза на истину, на все, что твориться. И я, несмотря на то, что прошло мало времени, твердо решил для себя, что теперь не смогу жить так, как раньше. Я с вами…

Роман остановился, посмотрел на Антона, затем кивнул и они, развернувшись, так же не спеша, по-шли обратно.

Молодец, - похвалил Роман, - видно, что в тебе есть дух и решительность. Я очень редко встречаю таких людей, хотелось бы почаще.

Извини, что тебя перебиваю, но если ты можешь, расскажи мне побольше о движении. Интересно все-таки, как оно, например, образовалось.

Образовалось? – усмехнулся Роман. – Ну, общее, поверхностное, ты уже знаешь, а само движение…- Роман на миг задумался. - Зародилось движение в Америке, в 60-х годах. Но этот период можно даже во внимание не брать, потому, тогда, от истинного движения было только одно название. В России же, начало существования, было положено в 90-е годы. Власть долго закручивала гайки, но, в конце концов, перестара-лась. Политика, которую они продвигали, не устраивала многих, в том числе молодежь. Не нравилось отно-шение к русским людям, к которым относились, как к свиньям. И в тоже время, те черножопые и узкоглазые, которые приезжали к нам в страну, пользовались привилегиями и благами. В конце концов, правительство, перестаралось и русское, молодое поколение, поняв, что их мнение никого не волнует, решили подкреплять свои слова действиями. Молодежь начала собираться в автономные группы и избивать приезжих. Тем более поводы были, терпеть их наглость, не было никаких сил. Зайди на любой рынок, и ты увидишь, то, от чего у любого нормального человека, закипает кровь и просыпается справедливый гнев. Какой-то чурка, с поддель-ной регистрацией, не имеющий права не то, чтобы торговать, а вообще находится здесь, обвешивает бабуш-ку-пенсионерку, при чем самым бесстыдным образом. Мало того, что обвесит, так еще и обматерит вдоба-вок, с ухмылкой на лице. Бабушку, у которой пенсия настолько мизерная, что на нее и жить то нельзя, только существовать. Кто за нее заступится? Не бросить же ее, на растерзание этим волкам?

А возьми китайцев, например. Ты мимо идешь, тебе дела нет, ни до него, ни до его товара. А он тянет тебя за рукав, тащит куда-то, пытается что-то показать. Отмахиваешься от него, мол, отстань, некогда, а он начинает возмущаться, кричать тебе что-то, пихает тебя. И ты ничего даже не успеваешь сделать, как в мгновение ока, со всех сторон слетаются толпы китайцев, окружают тебя и уже все хором, начинают что-то орать на своем языке. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что сейчас твоей жизни угрожает опасность. Не надейся, что они успокоятся и разойдутся. Успокоить их может только милиция, которую они справедливо бояться или конечный результат, когда ты, по их мнению, должен быть унижен морально. Ну, а если ты вдруг решил постоять за себя и отразить нападки с их стороны, то в этом случае, хорошо, если тебя просто изобьют. А ведь могут и ножом ударить, покалечить, убить, в конце концов. А за что спрашивается? Да за то, в конце концов, что ты ничего не купил у одного из них. Они разбегутся, как тараканы и ищи их по-11

том. Вот ты сможешь из 20-30 китайцев, узнать того, кто тебя ударил? Нет. Пойдешь, заявление писать в ми-лицию, а там тебе популярно объяснят, что подавать заявление, не имеет никакого смысла, все равно никого не найдут. А если ты будешь настаивать на своем, так на тебя накричат, и в итоге виноватым останешься. Хорошо, если не посадят в КПЗ на несколько суток, для исправления.

Вот и молчат люди, терпят весь этот беспредел. Ведут себя как стадо овец, которых можно гонять из угла в угол, а при желании и зарезать на шашлык. Никому до нас, простых людей, нет никакого дела. Власти получают свою прибыль от приезжих и молчат, глядя на все, что твориться, из своих кресел.

Подожди Ром,- Антон недоуменно взглянул на него,- о какой прибыли ты говоришь? Что они полу-чают? Я сколько раз по телевизору видел, как всех этих нелегалов ловят на подпольных производствах.

Роман усмехнулся, словно услышал глупость, сказанную малолетним ребенком.

Все очень просто, каждый нелегал, приезжая в нашу страну, работает на каком-нибудь подпольном производстве. Его работодатели, дабы избежать проверок, приплачивают проверяющим из миграционных служб. А по телевизору, тебе показывают тех, кто отказался им платить. На них то и делаются все эти пока-зательные задержания, а заодно и пугало для остальных, вот мол, смотрите, что будет, если вы откажетесь платить. Показывают, как задерживают, увозят в отделение, а ты видел хоть раз их отправку домой, на роди-ну?

Нет, но они, же должны…

Кому они должны? Понимаешь, это все делается для того, чтобы показать тебе, мне, им всем, - Рома показал рукой на парней, стоящих неподалеку,- что они работают, добросовестно отрабатывают деньги на-логоплательщиков. И ты никогда не увидишь, как гастарбайтеров отправляют домой, потому, что они оста-ются здесь. Их, выкупают, как товар и отправляют работать, правда, уже на другую точку. Если же все-таки, ты хоть краем глаза, где-то увидишь, отправку нелегалов на родину, то задумайся, за чей счет, они летят до-мой первым классом? За твой, счет. Ты платишь налоги, а значит, билет покупают им на твои деньги, с твое-го кармана.

Хорошо, я понял. Но как быть с теми, кто находиться у нас в стране легально?

Роман глубоко вздохнул и Антон понял, что для Романа не имеет значения, легально ли здесь нахо-дятся иностранцы или нет. Для него они все были врагами, с которыми он сражается.

Ты сам-то хоть веришь, в то, что те, кто приезжают сюда легально, ничего плохого не делают? Да от них вреда порой, гораздо больше, чем от тех, кто переходит границу обманом. Потому что одних сразу вид-но, они скрываются, прячутся от всех, от посторонних глаз, а эти, действуют вполне легально, на виду у всех, прикрываясь каким-нибудь бизнесом. Вот ты, ходишь в ночные клубы?

Антон кивнул, отвечая согласием. А как же, он ходит в ночные клубы, отдыхает, танцует, расслабля-ется:

Но в них то, что такого? Народу же нравится ходить в них, отдыхать.

А теперь вспомни, кто у нас держит все ночные клубы в городе?

И действительно, Антон вспомнил, что всего каких-то полтора года назад, все ночные клубы в горо-де, выкупил, некто Файзула Алиев. Сам Алиев, появился в городе, за полгода до этого. Быстро развернув-шись и встав на ноги, он стремительно стал подминать под себя все более или менее значимые объекты, приносящие прибыль. Таким образом, ночные клубы, как пользующиеся обширным спросом, перешли в его владения.

Ром, ты извини, конечно, но я пока не понимаю, что в этом плохого? Ну, держит он «ночники», так они сейчас, по-моему, даже лучше стали, чем были. Ремонт сделали, да и в остальном, только плюсы.

Роман рассмеялся.

Да это все, для отвода глаз. В клубах этих, торгуют наркотой, при чем, вполне открыто, даже не прикрываясь, потому что у них с ментами, все договорено. Девчонки-проститутки, у которых нет докумен-тов и которые работают, из-за страха за свою жизнь. Они даже не могут пойти в милицию и пожаловаться. Их вернут обратно, предварительно избив как следует. А все почему? Потому что милиция с ним заодно, Алиев негласный хозяин города и если он вдруг захочет, чтобы тебя не было в этом городе, уже завтра тебя не будет в нем, независимо от твоего желания.

У него вполне легальный бизнес, но для того, чтобы так развернутся, ему бы не хватило честно зара-ботанных денег. Поэтому он и занимается криминалом, который приносит ему немыслимые доходы. На эти деньги, он покупает власть в городе, завозит сюда наркотики, которые тоннами приходят из Афганистана, Таджикистана и оседают здесь, травя молодежь. Ты посмотри, девяносто процентов молодежи, употребляет наркотики. Кто-то легкие, как они считают, кто-то уже прочно сидит на игле, но лично я, не делю наркотики на слабые и тяжелые. Наркотики, они и есть наркотики.

Я сам против наркотиков. – Антон вспомнил, как полгода назад, провожал в последний путь своего друга, сидевшего на игле. Тогда, никто до последнего, не знал, что он употребляет наркотики. И когда он умер от передозировки, никто не мог поверить в случившееся, все считали его спокойным, даже домашним парнем, который никогда не пил и не курил. - Те, кто торгуют наркотиками, заслуживают самого сурового наказания. Но ты, сейчас делаешь акцент на этнические преступные группировки, но кроме них, есть же еще и русские организованные преступные группировки, смешанные, в конце концов. Как с этим быть? 12

Роман равнодушно пожал плечами.

А никто не говорит, что таких мы игнорируем. Они ответят за то, что творят. Наша задача, состоит в том, чтобы не было всего этого. Ни преступлений, ни тех, кто их совершает. Не имеет значения, кто это, рус-ский или узбек. Просто сейчас, мы акцентируем свое внимание, на приезжих. Они находятся у нас в гостях и не имеют права творить здесь все, что хотят. Когда покончим с ними, наступит черед и других.

Все, что говорил Роман, кому-то может быть и показалось бы диким, но в данный момент, Антон по-нимал, что все сказанное - правда, пусть и страшная, но правда.

Но избивая приезжих, вы сами становитесь преступниками.

Мы не преступники, мы солдаты своей страны, кровь которой, заставила нас вести эту войну. Пусть она сейчас и похожа на партизанскую, но скоро, все поймут, что так жить дальше нельзя и начнется полно-масштабное сражение за нашу землю. Да, мы используем незаконные методы, но что из этого? Власть бро-сила нас на произвол судьбы, распродала все в округе, и сидят сейчас, эти зажравшиеся чиновники, в своих креслах, считают деньги, полученные от продажи своего народа и земли, на которой проливали кровь наши деды.

Вот так мы и живем. – Роман подошел к скамейке и сел. – Увидел черного или желтого, сразу ему в рожу. Пусть знает, что делать ему здесь нечего. И неважно, кто это, бизнесмен или рабочий, бедный или бо-гатый, все они одинаковы.

Подожди, - перебил его Антон. - А при чем здесь рабочие? Они - то какой вред приносят? Работают себе на стройках, пускай работают.

Ага, работают. Ты посмотри, сколько они получают.

Сколько? Много что ли? Насколько я знаю, работают они вообще за копейки. Пускай получают их и работают. Почему русские не идут работать на стройку?

Ты только что говорил, что работают они за копейки. Ты сам бы стал там работать? А я за тебя от-вечу, что нет. Потому что, жить на такую зарплату, нереально, по крайней мере, здесь. А ему, этих денег хва-тит, чтобы на родину вернуться и свой огромный выводок кормить, а потом еще и вернуться обратно. Поче-му? Потому что у них в Китае, жить дешево, платят им соответственно с их условиями жизни. У нас же, как они считают, платят баснословные деньги, даже чернорабочим. Но это они со своей колокольни так рассуж-дают. Для нас же, это гроши, если посмотреть на те условия, в которых мы живем.

Как же с этим бороться? - Антон ходил вдоль скамейки, туда-сюда. Разговор, все больше и больше поглощал его, заставляя переживать все это.

Да очень просто. Нужно максимально снизить поток «дешевой» иностранной рабочей силы. Поста-вив работодателями выбор, или сворачивать производство, или продолжать работать, но уже с русскими, ко-торым они будут платить нормальные деньги. Да, у них уменьшится прибыль, но они не пострадают сущест-венно от этого.

Роман замолчал, выжидательно глядя на Антона.

Что, еще не передумал? – спросил он.

Нет. Наоборот, еще больше укрепился во мнении, что все, что вы делаете, правильно.

Молодец, правильно мыслишь. Пойдем к остальным, сегодня тебе предстоит еще кое-что, – зага-дочно сказал Роман. Антон не стал спрашивать, что именно, справедливо полагая, что когда придет очередь, он все узнает. Они медленно, неспеша, побрели обратно к парням, которые от безделья, уже не знали чем за-няться.

Слушай, а почему вас называют фашистами? Какое вы к ним отношение имеете? - спросил Антон. – Меня можно сказать только это и смущает. С детства, ненависть к фашистам. У меня дедушка, всю войну прошел, а умер в мирное время, от застрявшей фашистской пули. Пошла гангрена, пока спохватились, было уже поздно. Сердце не выдержало на операционном столе.

Да кто тебе сказал, что мы фашисты? - искренне возмутился Роман. - Я никогда им не был и не бу-ду.

Для чего вы тогда используете фашистскую символику? Зачем она вам нужна?

Эта символика, прежде всего, используется как форма протеста. Это вообще соответствует нацио-нально-освободительному движению, особенно на начальных этапах развития. Ты читал «Тиля Уленшпиге-ля»?

Читал, но еще в школе, давно. – Сказал Антон, не понимая, куда клонит Роман.

Так вот, если ты читал, то должен помнить, что были там такие - храбрые гезы, отстаивавшие неза-висимость Нидерландов от испанцев. Так вот, гезы, чтобы позлить испанцев и римский престол, использова-ли символы, приводившие тогдашних европейцев, в гораздо больший ужас, чем нынешняя фашистская сим-волика. Гезы, носили на шляпах, зеленые полумесяцы и надписи «Лучше служить султану турецкому, чем 13

Папе». Но никаких симпатий к турецкому султану, они не испытывали – им просто хотелось, как можно сильнее задеть ненавистного противника.

Ту же роль, играют и пресловутые свастики: поскольку считается, что для людей, находящихся у вла-сти, этот символ крайне неприятен, русские националисты пытаются задеть своих врагов, в любой мелочи, хотя бы этим. Что-то типа, «Ах, вы называете нас фашистами? Хорошо, для вас мы будем фашистами! Зиг хайль!». Запомни, символы - оружие безоружных.

Да-а-а, - протянул Антон, - как все закручено. Ну, теперь, я хоть смогу объяснить, за что и против ко-го сражаюсь.

Сможешь, сможешь, - поддержал его Роман. – Ну вот, в принципе все, что я смог, я тебе рассказал. Если тебя что-то интересует или непонятно, спрашивай, всегда рад. А так, ты уже наверно заметил, когда знакомился, что все здесь, имеют клички, по которым друг друга называют. Это можно сказать мера предос-торожности, для того, чтобы случайные свидетели, если таковые вдруг появятся, имен не слышали, а то мало ли…

Слушай, - перебил его Антон, - я вроде бы всех запомнил – Бизон, Славян, Михей, братья Кил и Фил, а вот тебя как называют?

Шторм, - коротко, как отрезал, сказал Роман, - так что забывай, как меня зовут и привыкай.

Понял,- улыбнулся Антон, - а как меня вы будете называть?

Ну, это мы сейчас посмотрим.

Они подошли к скамейке, на которой сидели парни. Те скучали, вяло и лениво, озираясь по сторо-нам, изредка перекидываясь парой фраз. Увидев, что к ним подошли Шторм и Антон, они заметно оживи-лись.

Ну что парни, - сказал Шторм, - в нашем полку прибыло и дело осталось за малым.

Посвящение? - Фил встал со скамейки и подошел к Антону.

Какое посвящение? Ты ничего такого не говорил. – Антон посмотрел на Шторма.

Посвящение проходит каждый, решивший идти вместе с нами. Этим самым, мы проверяем тебя и после этого, все присутствующие здесь, будут безоговорочно доверять тебе. Тебе дадут задание, на неболь-шую акцию. Посмотрим, как ты с ней справишься, а потом уже определимся, как тебя называть.

А в чем смысл этой акции? – Антон недоуменно смотрел на присутствующих, пытаясь понять, чего от него хотят.

Вперед вылез Кил и прежде чем кто-то успел что-то сказать, начал объяснять суть акции, в которой придется поучаствовать Антону.

Антоха, все очень просто, - Кил улыбался во всю ширину своего лица.- Чурку "прессанешь" какого-нибудь, ну а мы со стороны поглядим на тебя. Оценим так сказать, твои боевые качества, посмотрим, что ты из себя представляешь.

Сомнения на миг возникли в голове Антона. Если говорить честно, он не ожидал, что все произойдет так сразу. Это было неожиданно, но, не желая показывать свои сомнения парням, он, соглашаясь, поспешно кивнул головой.

Что же, давайте ваше задание, поучаствую в акции.

Нет, ты не понял. Поучаствую, это когда ты на подхвате, помогаешь в чем-нибудь. А тебе придется принять на себя активную роль, то есть начнешь все делать ты, продолжишь и закончишь. Никто тебе помо-гать не будет и если вдруг попадешься, то это будет целиком твоя вина.

Ладно ты, не пугай его, - Фил отодвинул Кила за спину, чтобы тот больше не лез в разговор. - Уже ерунды наговорил. Ты не бойся, - обратился он к Антону, - поможем, если что-то не так пойдет.

Да я и не боюсь, - пожал плечами Антон, - давайте ваше задание.

Хорошо, - Фил повернулся к остальным, - у кого какие предложения?

Все начали спорить, перебивая друг друга. Каждый хотел что-то сказать. Антон слышал некоторые слова, которые долетали до него, вырванные из предложений. «Рынок», «фирма», «чурки», из всего этого нельзя было понять, что же предстоит Антону.

Так, заткнулись все. - Крикнул Шторм. – А то устроили тут, базарный день. Смотрю, у всех есть ва-рианты. Только давайте договоримся, без фантастики, все должно быть реальным. А то я тут услышал пред-ложение о погроме на рынке. Вы хоть иногда голову включайте, как он один пойдет на рынок, крушить и ломать все там? Да его на входе, или менты упакуют или чебуреки забьют. Кил, что у тебя?

Там у входа в парк, сидит "арбузник". Давайте я его из палатки вытяну, а дальше новенький пока-жет, на что он способен.

Все опять зашумели и на этот раз, из общего гула, можно было разобрать, что одна половина присут-ствующих, хотела предложить то же самое, а вторая половина, хоть и имела другие предложения, была со-гласна с первой.

Шторм, а арбузник, это кто? - Антон посмотрел в сторону выхода из парка. Даже издалека, было видно палатку, которая там стояла.

- "Арбузник", это чурка, который торгует овощами в палатке. Да сейчас все сам увидишь. 14

Шторм смотрел на парней, которые продолжали что-то живо обсуждать, но на этот раз они не спори-ли, а в разговоре слышался смех.

Так тишину создали. - Все разом затихли. Шторм продолжил. - Я так понял, что все согласны, да?

Согласны, а кто не согласен, поддержали. Можно идти. - Килу не терпелось приступить к осуществ-лению задуманного.

Если все согласны, тогда слушаем сюда. Кил идет первым, за ним Антон, ну а мы, позади, чуть в стороне. Доходим до выхода, останавливаемся. Кил и Антон, продолжают идти к палатке. Вытягиваешь тор-говца из палатки, - обратился Шторм к Килу, - и сразу же уходишь. И в дело вступает Антон, который дол-жен «рихтует» чурку, по полной программе. Мы если что, рядом, поможем, если что-то не так пойдет. Ну всё, выдвигаемся. – Шторм хлопнул в ладоши.

Все дружно двинулись к выходу. Впереди, быстрой походкой шел Кил, за ним Антон. Остальные двигались за Антоном. Когда только вся компания тронулась в путь, Антон обернулся и был удивлен тому, как все действуют четко и слаженно. Они построились по двое и за все время, пока шли, от них не донеслось ни звука.

Антон даже не заметил, как они прошли ворота парка и оказались на улице. Впереди, метрах в два-дцати, боком к выходу, стояла палатка. Кил подошел к палатке и о чем-то заговорил с торговцем. Антон по-дошел и нерешительно встал рядом. В палатке, за столиком, на котором были разложены фрукты, стоял мо-лодой мужчина, по внешнему виду, явно не русский. Определить, к какой из народностей он принадлежал, Антон не мог. Черные волосы, усы, брови, сросшиеся на переносице и ужасный акцент. Скорее всего, это был таджик, представитель одной из торговых национальностей.

Слышь, черножопый, - Кил уперся руками в бока, широко расставив ноги. - Ты здесь что делаешь?

Э-э-э, дарагой, зачэм так говоришь, да? Нэ выдишь, фрукта продавать.

Слюшай, ходи отсюда, нэ мешай торговля. - Таджик махнул рукой, прогоняя Кила.

Ну, тварь черная, не понимаешь по-русски. - Неожиданно Кил выбросил две руки вперед, схватил таджика за грудки и резко дернул на себя. Тот, словно кукла, вылетел из-за стола и грохнулся на асфальт. В полете, он задел стол ногами, перевернул его и все фрукты, попадав, покатились по земле. Кил в это время, молча, не говоря не слова, развернулся и пошел обратно в парк. Антон стоял возле палатки, ошарашенный произошедшим. В это время, таджик, начал подниматься с земли.

А-а-а, рюский, зарэжу. Мама, сэстра убью. – Таджик посмотрел на Антона. - Э-э-э, ты с ним, да? Я и тэбя сэчас рэзать буду, свинья.

Он кинулся в палатку. Под его ногами, зачавкали апельсины. Антона охватил ступор, он не знал, что делать, ситуация развивалась, совсем не так, как он ожидал. В это время, таджик выпрыгнул из палатки, в руке у него, был нож с изогнутым лезвием. «Вот попал, - успел подумать Антон». Таджик кинулся на него. Ситуация, мало того, что развивалась вопреки ожиданиям, так она еще и, сделав крутой поворот, стала смер-тельно опасной.

Я тэбя рэжу, а ты нэ кричи ладна?

Антон не слушал, что говорил ему таджик. Он подпустил его поближе, сделал резкий шаг в сторону, перехватил руку с ножом и, выворачивая ее за спину, нанес удар ногой, под колено таджика. Тот как подко-шенный, рухнул на одно колено и по инерции, начал заваливаться вперед. Антон чуть толкнул его вперед и тот, не успев подставить вторую руку, упал и ударился лицом об асфальт. Антон забрал из руки таджика нож и бросил его в сторону, затем отпустил руку.

Шакал ты. Отец твой шакал, дед твой шакал.- Таджик приподнялся над землей и повернул лицо. Нос, губы, были разбиты, левая половина лица, содрана об асфальт. - Сын шакала и проститутки.

У Антона, налились глаза кровью. Он закричал и, замахнувшись, со всех сил, ударил таджика ногой по лицу. Послышался характерный хруст, ломаемого носа. Таджик, не успев подняться с земли, опять рухнул на землю. Антон стоял над ним, а он катался по земле и выл, что есть мочи. Внезапно Антон услышал топот ног и поднял голову, обернувшись на звук. Из парка, бежали те, с кем с этого момента он связал свою жизнь. Первым, к Антону подбежал Фил, потянул его за рукав и, отведя в сторону, повел в сторону парка. Мимо них промчался Кил, следом Бизон и Михей. Идя вслед за Филом, Антон повернул голову и увидел, как Кил, подбегая к лежавшему таджику, подпрыгнул и двумя ногами, приземлился ему на голову. Голова с глухим, неприятным звуком, ударилась о землю и таджик, перестав стонать, затих. Бизон с Михеем, в это время, подбежав поближе, начали бешено молотили ногами, лежащее на земле тело. Затем Бизон, продолжил бить таджика по ребрам, а Михей, начал наносить, удары в голову и они вдвоем с Килом, стали молотить ее как футбольный мяч. От каждого удара, голова, словно у тряпичной куклы, дергалась из стороны в сторону. Под головой у лежащего тела, образовалась лужа крови, лицо было разбито настолько сильно, что представляло собой, одну большую, кровавую маску

Антон как вкопанный, стоял и смотрел на происходящее. То, что таджик останется калекой, было по-нятно, но это если выживет, в чем Антон уже сомневаться, глядя с какой чудовищной силой, наносятся уда-ры. 15

Пошли быстрее, чего встал? – Фил толкнул Антона в сторону парка, посмотрел на лежащее в крови тело и усмехнулся. – Без тебя закончат с ним.

Они пошли к остальным парням, которые стояли возле входа. Внезапно послышался вой милицей-ской сирены. Видимо кто-то из жителей близлежащих домов, увидев, как избивают торговца, вызвал мили-цию. Фил, повернулся к Бизону, Михею и Килу.

Вы чего, оглохли? Уходим, менты. – Вместе с Антоном, он побежал в парк. Следом за ними, со-рвавшись с места, бежали остальные. Вой сирены приближался.

Короче, по парам, двойками, в разных направлениях, в другой конец парка. – Сказал Шторм, когда они вбежали в ворота. – Уже близко. Сейчас пока очухаются, пока разберутся. Но район оцепят быстро, так что уходим. Через час, встречаемся на набережной, за старым кинотеатром. Ты, - Шторм ткнул в Антона пальцем, - со мной. Всё, пошли.

Тут же, словно ожидая этой команды, на ходу разделившись на двойки, все побежали вглубь парка. Шторм и Антон, побежали по аллее, которая по диагонали пересекала всю территорию и вела в самый даль-ний и глухой угол парка. Пробежав немного, они свернули с аллеи и побежали в том же направлении, но уже по газону, лавируя между деревьями. Приближавшийся до этого, вой сирены, замер на мгновение, после чего затих.

Подъехали уже, - на бегу сказал Шторм, - минут пять – десять у нас есть. Потом они по району нач-нут искать. Нам до этого момента, нужно исчезнуть отсюда.

Куда мы вообще бежим? – Антон от быстрого бега, начал задыхаться.

Увидишь. Если все будет так, как я предполагаю, то мы успеем, и нас не поймают.

А остальные?

За остальных не беспокойся. Им всем не впервой, уйдут.

Деревья закончились, и они выбежали на небольшую полянку. Сразу за ней, парк заканчивался и воз-вышался чугунный, декоративный забор, высотой около трех метров. На секунду остановившись и оглянув-шись назад, Шторм пересек поляну и, ухватившись за решетку, полез по забору. Антон последовал его при-меру. Добравшись до самого верха, они перемахнули на другую сторону и спрыгнули на землю.

Сейчас куда? – Антон присел на корточки, задыхаясь от бега.

Давай за мной. – Шторм беспокойно огляделся вокруг, затем посмотрев на Антона, покачал голо-вой. – Ничего, привыкнешь и к этому, как к необходимому. Главное, не останавливайся.

Сразу же за парком, находилась небольшая рощица. Шторм побежал и Антон, поднявшись, через си-лу, побежал за ним. Он уже был готов остановиться и сдаться, так как чувствовал, что силы его, на исходе, что он еще чуть-чуть и упадет без сознания. Но впереди бежал Шторм и остановиться сейчас, после всего что произошло, было бы, по крайней мере, глупо. «Почему он может, а я не могу? – Думал Антон. – Чем я хуже него? Давай беги, шевели ногами. - Твердил он себе. - Можешь сдохнуть на ходу, но беги».

Они пробежали рощу, перелезли через небольшой кирпичный забор и оказались во дворе пятиэтаж-ного дома. Здесь они перешли на шаг, чему Антон был несказанно рад, так как в его глазах от нехватки ки-слорода, уже начинало темнеть, и он приготовился к самому худшему. Спокойно, не привлекая внимания, они прошли мимо детской песочницы, возле которой на лавочке сидели женщины и что-то живо обсуждали. Одна из них мельком взглянула на двух парней и продолжила разговор с подругой.

Шторм и Антон, прошли через двор, и вышли на улицу. Мимо мчались машины, отчаянно сигналя, подрезая и обгоняя друг друга. Прохожие торопились по своим делам, никому не было никакого дела, до них двоих.

Пошли, тут в квартале отсюда, автобусная остановка. – Шторм быстрым шагом, направился в ту сторону, Антон шел рядом.

Не ссы, все нормально будет. – Шторм был спокоен и невозмутим. – Никто нас не найдет, это раз. А два, это то, что никто нас искать и не будет. Менты для вида порыщут в округе и забросят это дело. Хотя нет, маловероятно, не захотят они вешать на себя нераскрытое дело. Значит, найдут каких-нибудь забулдыг, по-весят на них. У них это частенько практикуется, надо же как-то зарплату отрабатывать.

Антон в задумчивости шел рядом.

Ром, ой, извини, Шторм…

Ничего, с непривычки случается. – Перебил его Шторм. – Ты же всю сознательную жизнь, называл друзей по имени, а сейчас приходится по прозвищам. Так что ты хотел спросить?

Почему так получается, что милиция, не ищет никого? Для чего они нужны тогда?

Искать-то они ищут, но тоже видят, где, что и кого. Вот, например, приедут они сейчас к той палат-ке, - Шторм махнул рукой в сторону парка, - увидят чурку избитого. Постоят, репу почешут, для виду пола-зят по району и все… Думаешь они сами любят всех этих черножопых? Как будто им самим, нравится, к примеру, тот беспредел и оккупация, что устроили здесь узкоглазые? Да менты думают также как и мы. Только у нас руки развязаны, а они что могут сделать?

Так вы в милицию вообще получается, не попадаете? Зачем тогда убегать? – Недоуменно спросил Антон. 16

Слушай, ну ты наивный такой, прямо младенец, мира не видавший. Если ты не слиняешь, тебя и по-вяжут там же.

Что-то я ничего не понял, ты же только что сказал…

Пойми, если тебя там повяжут, то отвечать придется тебе. Может они и думают также как и мы, но галочка для них, прежде всего, потому, что он за это получает зарплату, на которую кормит свою семью. И как ты думаешь, кого он выберет, тебя или свою семью? Вот так-то…

Они подошли к остановке, на которой стояло несколько человек. Через две минуты, к остановке подъехал автобус. Когда двери распахнулись, Шторм и Антон, зашли внутрь и остановились на задней пло-щадке. Шторм огляделся по сторонам, нашел взглядом кондуктора, достал деньги и протянул ей. Забрав два билета, он подошел к окну, Антон встал рядом. В салоне автобуса, кроме них и деда, мирно дремавшего воз-ле водителя, никого не было. Кондуктор прошла вперед и села рядом с дедом, так что никто не мешал им разговаривать.

Видишь ли, Антон, некоторые менты, нас понимают и всецело поддерживают. Но это не значит, что нужно наглеть и спокойно прогуливаться там, где только что прошла акция. В основном, поддержку можно искать среди мелких чинов. Из разряда принеси-подай. ППСники, например, без разницы, пеший ли это пат-руль или на УАЗике они раскатывают. Короче те, кто службу несет на улицах города и своими глазами, ви-дит, что творят эти абреки. Но они, не имеют никакой власти, чтобы решать что-

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Царю небесный, Утешителю, Душе Истины, иже везде Сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни подателю, прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша

Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Духу, и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй.(Трижды) Сла́ва, и ны́нe:

О́тче наш, И́же еси́ на небесе́х! Да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги наша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Тропари

Поми́луй нас, Го́споди, поми́луй нас; ибо не имеем ответа перед Тобой, эту моли́тву Тебе как Влады́ке мы гре́шнии прино́сим: поми́луй нас.

Сла́ва Отцу и Сыну и Святому Духу: Го́споди, поми́луй нас, на Тебя упова́ем; не прогне́вайся на нас очень, не́ помяни́ беззако́ний на́ших, но при́зри и ны́не Ты, многомилостивый, и изба́ви нас от врагов на́ших; Ты Бог наш, и мы лю́ди Твои́, вси сотворены рукой Твое́й, и и́мя Твое́ призыва́ем.

И ны́не: Богоро́дице благослове́нная Милосе́рдия две́ри открой нам, мы наде́ющиися на Тебя не поги́бнем, но изба́вимся Тобо́ю от бед, ибо Ты спасе́ние ро́да христиа́нскаго.

Го́споди, поми́луй. (12 раз)

Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь

Дьякон: Миром Господу помолимся.

Хор: Господи, помилуй. (На каждое прошение.)

О небесном мире и спасении душ наших. Господу помолимся.

О мире всего мира, благом состоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех людей Господу помолимся.

О святом храме сем и людях с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него Господу помолимся.

О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Кирилле и о Господине нашем, Высокопреосвященнейшем митрополите Германе, уважаемых священниках, во Христе диаконстве, о всех служителях и людях, Господу помолимся.

О Богохранимой стране нашей, властях и воинстве Господу помолимся.

О граде сем Курске, о святой обители сей, всяком городе, стране и людях, верою живущих в них Господу помолимся.

О хорошей погоде, о изобилии плодов земных и временах мирных. Господу помолимся.

О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их. Господу помолимся.

О избавиться нам от всякия скорби, гнева и несчастий, Господу помолимся.

Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас. Боже, Твоею благодатию.

Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.

Хор: Тебе, Господи.

Иерей: Ибо подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение. Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

Хор: Аминь.

Антифон 1

Стих 1: Я возрадовался, что Господь услышит / голос молитвы моей. Пс 114:1

Стих 2: Бог склонил ухо Своё (УХО+СКЛОНИТЬ) ко мне, / Я буду Его призывать все дни мои.

Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.

Стих 3: У меня страдания смертные появились, / беды адские напали (НАШЕСТВИЕ) на меня. Пс 114:3а

Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.

Стих 4: я встретил Скорбь и муку (СТРАДАНИЕ), / Я имя Господне призвал. Пс 114:3в–4а

Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.

Слава, и ныне: Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.

Снова и снова в мире Господу помолимся

Господи, помилуй

Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию

Господи, помилуй

Пресвятую, Пречистую , Преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга и всю жизнь нашу Христу Богу предадим

Тебе, Господи

Иерей: Ибо Твоя власть и Твое Царство, и сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь

Я уверовал, потому начал говорить; / но я был очень унижен. Пс 115:1

Стих 2: Что я подарю Господу за всё, / что Он подарил мне? Пс 115:3

Спаси нас, Сын Божий, / воссевший на осленка, / спаси нас, поющих Тебе: Аллилуия.

Стих 3: Чашу спасения приму / и имя Господне призову. Пс 115:4

Вонмем

Мир всем!

И духу твоему

Премудрость

Аллилуия

Дьякон просит митрополита благословить чтение евангелия от Иоанна

Мир всем

Иерей: Мир всем!

И душе твоей!

МОлитва об Украине

Господи Иисусе Христе Боже наш, милостивно посмотри на скорбь и страдания людей, живущих на Украине! Господи! Избавь людей от войны, останови кровопролитие и несчастья. Людям, у кого дом разрушен, Ты даруй новый дом! Ты голодных накорми, плачущих утешь, людей разлучившихся соедини. Господи! Не забудь Твой народ, страдающий от родственнников озлобленных. Ты, Щедрый, подай примирение скоро.
Господи, жестокие сердца умягчи и измени, направь к познанию Тебя! Подай мир Церкви и верующим людям, чтобы одним сердцем и одними устами мы славили Тебя, Господа и Спасителя нашего во веки веков. Аминь

Премудрость.

Иерей: Так как под державою Твоею мы всегда хранимы, Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

Хор: Аминь.

Мы как(+вместе) херувимы тайно образующее+подобно и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское+волнение+суета отложим (попечение ). ПОВТОРИТЬ 3 РАЗА И ПРИЗВАТЬ ГЛУХИХ К МОЛИТВЕ О ЗДРАВИИ И УПОКОЕНИИ

Диакон: Великого господина и отца нашего Кирилла, патриарха Московского и всей Руси и господина нашего Германа, митрополита Курского и Рыльского да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда ныне и присно и во веки веков.

Иерей: Почетных митрополитов, архи (СТАРШИХ) епископов, епископов, священников, диаконов, монахов, служителей, общину и прихожан святого монастыря сего. Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда ныне и присно и во веки веков.

Мы Как Царя всех поднимем, ангельскими невидимо торжественно носима. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.

Диакон: Дополним, продолжим молитву нашу Господу.

Хор: Господи, помилуй.

О предложенных почетных Дарах (ПОКАЗАТЬ НА НИХ), Господу помолимся. Господи, помилуй.

О святом храме сем и людях с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него Господу помолимся.Господи, помилуй.

О избавится нам от всякия скорби, гнева и несчастья Господу помолимся.Господи, помилуй.

Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.Господи, помилуй.

Дня всего совершенна , свята, мирна и безгрешна, у Господа просим.

Подай, Господи.

Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших, у Господа просим.Подай, Господи.

Прощения и оставления грехов и прегрешений (ОШИБОК) наших, у Господа просим.Подай, Господи.

Добрых и полезных душам нашим и мира миру, у Господа просим.

Будущее время жизни нашей мирно и в покаянии окончить, у Господа просим.Подай, Господи.

Христианского (КРЕСТ) конца жизни нашей, безболезненного, непостыдного, мирного, и доброго ответа на Страшнем Суде Христовом, просим.Подай, Господи.

Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим.

Тебе, Господи.

Иерей: Щедротами Единственного Сына Твоего, с Ним и Ты благословен, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков.

Хор: Аминь.

Иерей: Мир всем .

И МЫ ОТВЕЧАЕМ: МИР И ДУШЕ ТВОЕЙ

Диакон: Будем любить друг друга, чтобы одной мыслью ОДИНАКОВО прославлять.

Хор: Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную.

Диакон: Премудрость, внимание!

Верую во Единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, Единосущна Отцу, Имже все было сотворено. Нас ради, человек, и нашего ради спасения сшедшаго с Небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за насво время Понтия Пилата, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день соответственно Писаниям. И восшедшаго на Небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым. Его же Царствию не будет конца. И вДухаСвятаго, Господа Животворящаго. Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном одинаково покланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Признаю одно Крещение во оставление грехов. Жду воскресения мертвых, и жизни будущего века. Аминь.

Дьякон : Будем молиться с благоговением! Внимание! Святое Возношение будем совершать в мире.

Хор: Милость, мир, жертву хваления (+СЛАВА) возносить будем.

Иерей: Господа нашего Иисуса благодать Христа, Бога Отца любовь, Святаго Духа общение со всеми вами будет.

Хор: И со духом твоим.

Иерей: Сердца наши вознесем.

Хор: Господу сердца возносим

Иерей: Господа Будем благодарить!

МЕДЛЕННО ПЕРЕВОДИМ!!!

Ты – Бог необъяснимый, невидимый, непостижимый, вечный, неизменный. Ты и Единственный Сын Твой, и Дух Святой Твой. Ты сотворил нас, и в грехе падших восставил снова. Ты нас не забыл, не бросил, но заботился о нас, привел на Небеса и будущее Царство Твое нам даровал. Потому мы благодарим Тебя, и Единственного Сына Твоего, и Святого Духа Твоего. Благодарим за все благодеяния известные и неизвестные, явленные и сокрытые. Еще благодарим Тебя за это наше служение, Тобой принимаемое.

Хотя Тебя окружают тысячи архангелов, десятки тысяч ангелов, херувимы и серафимы с шестью крыльями и множеством глаз, летающие (вокруг Тебя),Хотя Тебя окружают множество ангелов

Иерей: песнь победы громогласно воспевая, взывая и говоря

Хор: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, небо и земля славой Твоей полны! Спасение свыше! Благословен Иисус, Грядущий во имя Господне! Спасение свыше!

Мы с ангелами вместе поем Тебе, Владыка Человеколюбец, и говорим: Ты – Свят и Пресвят, Ты и Единородный Сын Твой и Святой Дух Твой, и слава Твоя велика. Ты мир Твой возлюбил так, Единственного Сына Твоего отдал, чтобы каждый верующий в Христа не погиб, но жизнь вечную имел. Сын Твой пришел, исполнив все Тобой задуманное, ночью, когда Его предавали, и Он Сам Себя отдал жизни мира ради, Он хлеб взял руками святыми, чистыми и непорочными, и благодарив Тебя и прославив, хлеб освятил, преломил и

дал учеником Своим святым и апостолом, говоря :

«Возьмите, ешьте, это – Тело Мое, ломимое вас ради, грехов оставление».

Хор: Аминь.

После вкушения чашу подал, говоря:

«Пейте из нее все, это Кровь Моя Завета Нового, изливаемая за вас и за многих, грехов оставление».

Хор: Аминь.

Мы, вспоминая слова Твои, вспоминая все, что Ты сделал нас ради: распятие, погребение, воскресение, вознесение на небеса, второе и славное пришествие,

Молитвы перед Чашей

Верую, Господи, и признаю, Ты воистинну Христос, Сын Бога Живаго, пришедший в мир грешных спасти, первый грешник это я. Еще верую, это есть Пречистое Тело Твое, и Честная Кровь Твоя. Молюся Тебе: помилуй мя, и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, словом, делом, ЗНАНИЕМ и НЕЗНАНИЕМ; и сподоби мя неосужденно причаститися Пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов и в Жизнь Вечную.

Сыне Божий, прими меня сейчас участника Вечери Твоей Тайной; тайну врагам Твоим не расскажу, поцелуя Тебекак Иуда не дам, но как разбойник прошу Тебя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.Да не в суд или во осуждение будет мне причащение Святых Твоих Тайн, Господи, но во исцеление души и тела. Аминь.

Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите

После причастия

Иерей: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое.

Хор: Мы видели Свет Истинный, приняли Духа Небесного, нашли веру истинную. Нераздельней Троице покланяемся: ибоТа нас спасла.

Благословен Бог нашвсегда, ныне и присно и во веки веков.

Хор: Аминь. Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, да будем воспевать славу Твою, так как сподобил нас причаститися Святым Твоим, Божественным, Безсмертным и Животворящим Тайнам; сохрани нас во Твоей святыни, весь день учиться правде Твоей. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.

Диакон: Внимание! приняв Божественных, Святых, Пречистых, Безсмертных. Небесных и Животворящих. Страшных Христовых Тайн, будем достойно благодарить Господа.

Хор: Господи, помилуй.

Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас. Боже, Твоеюблагодатию.

День весь совершен, свят, мирен и безгрешен попросив, сами себе, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.

Хор: Тебе, Господи.

Иерей: Так как Ты Освящение наше, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Иерей: С миром будем уходить. Вспоминая имя Господне.

Диакон: Господу помолимся Хор: Господи, помилуй.

Иерей : Господи, Ты Благословляешь, освящаешь всех людей, прославляющих и уповающих на Тебя! ПРОСИМ спаси людей Твоих и благослови народ Твой, ЦеркВИ Твоей полноту сохрани, освяти людей, любящих красоту дому Твоего; Ты тех прослави Божественною Твоею силою, не остави нас, уповающих на Тебя. Мир миру Твоему даруй, Церквам Твоим, священникам, воинству и всем людям Твоим. Так как всякий дар, благой и совершенный, от Тебя исходит, Отца Светов; и Тебе славу, благодарение, поклонение возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

Да будет имя Господне благословенно сейчас и до вечности!

Господне благословение на вас Его благодатью и человеколюбием всегда, ныне и присно и во веки веков.

Слава Тебе, Христе Боже, упование наше слава Тебе!

Благослови

ПРОПОВЕДЬ

Слава Тебе, Христе Боже, упование наше слава Тебе!

Слава: И ныне: Господи, помилуй (трижды)

Благослови

Воскресый из мертвых, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистой своей Матери, святых славных и хвальных апостолов, святого Иоанна Златоуста Константинопольского, святых, память которых сегодня совершаем, и всех святых, помилует и спасет нас, так как Он благ и Человеколюбец

Господи, сохрани на многая лета великого господина и отца нашего Кирилла, Святейшего патриарха Московского и всей Руси и господина нашего высокопреосвященнейшего Германа, митрополита Курского и Рыльского, богохранимую страну нашу, власти и воинство, общину и прихожан святого храма сего, Господи, сохрани на многая лета

ПРОПОВЕДЬ

Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь

Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!