При абсолютной монархии в отличии от деспотизма. Деспотизма. Абсолютизм как общее явление для стран Европы

Содержание статьи

АБСОЛЮТИЗМ, любая философская система или любое верование, утверждающие совершенную достоверность и непогрешимость познания или любой другой способности. В политической литературе термин используется в различных смыслах. Согласно теории права, все суверенные государства располагают абсолютной властью (хотя на практике она ограничена). Часто термин «абсолютный» применяется к правительствам, которые не признают никаких правовых, традиционных или моральных ограничений своей власти. В этом смысле понятие абсолютизма не всегда относится к какой-то конкретной форме правления, поскольку любая форма может располагать безграничной властью. Кроме того, «абсолютизм» и «неконституционность» не обязательно синонимы, поскольку абсолютная власть может выступать как результат конституционного процесса. В обыденной речи абсолютизм, как правило, ассоциируется с диктатурой. В США конституция рассматривается как ограничение правительственной власти, поэтому «абсолютизм» и «конституционное правительство» выступают как противоположные понятия.

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

Развитие теории абсолютизма тесно связано с возникновением современных государств в конце 15 в. Однако в качестве политической реальности и предмета изучения абсолютизм возник очень давно, вместе с началом систематического обсуждения проблем политической философии. В историческом развитии западного общества выдвигались обоснования различных концепций, и каждый раз предлагалась особая терминология, однако проблема соотношения ограниченной и безграничной власти так и осталась нерешенной.

Древняя Греция.

Греки знали, что такое абсолютизм, поскольку наблюдали за соседними восточными деспотиями, а также имели собственный опыт тиранической власти в некоторых городах-государствах. Их дискуссии отражают глубочайший интерес к проблеме. Конфликт между послушанием всемогущему правителю и верностью кодексу вечного закона составляет главную тему Антигоны Софокла. Аристотель посвящает значительное место в Политике обсуждению тирании, которую он отличает от монархии, правящей по закону. Аристотель критически относился к любой форме власти, не считающейся с правовыми ограничениями. Но существовала и точка зрения Платона. В диалогах Государство и Политик Платон защищает идею неограниченной власти «наилучших». На его взгляд, правителям, должным образом отобранным и обученным искусству управления, следует позволить править, не ограничивая их кодексом законов или необходимостью народного одобрения. Рассуждения в Законах , однако, указывают на то, что Платон не считал такое правление ближайшей практической перспективой, а отсутствие в его философии какой-либо теории права как человеческого волеизъявления отличает его от представителей абсолютизма Нового времени.

Древний Рим.

Римские политические мыслители испытывали сильное влияние стоиков, с их учением о естественном праве, и не развили систематической теории абсолютной власти. Согласно стоикам, существует всеобщий, вечный и непоколебимый закон, распространяющийся и на богов, и на людей. Римские законы, однако, допускали в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств введение диктатуры, наделявшей одного человека всей полнотой власти. Кроме того, в период имперского правления начиная с 27 до н.э. выдвигались идеи о наделении императора всей полнотой законодательной власти. Хотя теоретически власть передавалась императору народом – источником всякой власти, делегирование полномочий являлось недостаточно эффективным ограничением, если власть после этого находила поддержку армии.

Средние века.

Абсолютизм как теория правления, по-видимому, пребывал в забвении в период раннего Средневековья. Как бы ни обстояло дело на практике и сколь бы слабыми ни были институты власти, общепринятым принципом было равенство всех – и господ и их подданных – перед законом. Этот закон, сочетающий стоические и христианские представления и обычное право германцев, считался настолько непререкаемым и всеобщим, что право независимых от него решений отрицалось за любой земной властью, светской или церковной. Теоретические обоснования этого взгляда можно обнаружить в 12 в. в трактате Поликратик (Polycraticus , 1159) Иоанна Солсберийского и в 13 в. в сочинениях св. Фомы Аквинского. Конечно, на практике теория ограниченного правления осуществлялась неадекватно. Примеры тому – обсуждение вопроса о тираноубийстве Иоанном Солсберийским и средства, которыми пользовалось дворянство для того, чтобы обеспечить выполнение королем Великой хартии вольностей. Все это препятствовало развитию теории абсолютизма и продолжало служить источником противодействия централизации и укреплению власти в эпоху Нового времени.

Период конфликта между церковью и государством.

Завершение эпохи Средневековья и зарождение теории абсолютизма совпадают по времени с началом конфликта между церковью и государством. Стремление и государства и церкви утвердить свое верховенство в решении спорных вопросов – например, в выборе и назначении епископов или в смещении светского правителя – привело к тому, что каждая из сторон начала все более настоятельно заявлять о своей независимости и, в конечном счете, о превосходстве над другой стороной. Эта тенденция была подкреплена идеями о законодательных правах и правовом иммунитете правителя, которые черпались из римского права. В результате представление о власти как о совокупности субъектов с неопределенными полномочиями, взаимно поддерживающих друг друга, дополнительных по отношению друг к другу и равных перед законом, уступило место концепции неограниченной власти одного субъекта. Так, утверждалось, от имени и в пользу папства, что положение папы приближается к положению римского императора в том, что он властен над всеми законами и в то же время неподвластен никому, кроме Бога. Теории такого рода содержатся в сочинениях Иннокентия III, Бонифация VIII, Манегольда из Лаутенбаха. Со стороны светской власти им противостояли, например, Пьер Дюбуа и Людовик IV Баварский, в сочинениях которых утверждалось равенство светской и духовной властей перед их божественным источником (учение о божественном праве), а следовательно, неприкосновенность светской власти, ее неподверженность притязаниям церкви. Закат Священной Римской империи и возникновение национальных государств перевели обсуждение данных вопросов в новую плоскость. Хотя сама аргументация изменилась мало, ее применение к внутренним вопросам каждого из новых государств придало им существенно иной смысл. Божественное право королей перестало быть оружием в борьбе монархов против некой посторонней власти и было обращено на оправдание свободы действий в отношении подданных.

Концепция Жана Бодена.

Растущее осознание этого процесса видно в работах французского философа Жана Бодена (Bodin, Jean) (1530–1596), законника при королевском дворе. Задачей Бодена было оправдание притязаний короля на различные общественные институты. С одной стороны, он разрабатывал идею независимости короля от императора Священной Римской империи, а с другой – его верховенства над феодальными и муниципальными институтами. В своем труде Шесть книг о государстве (Six Livres de la Republique , 1576) Боден впервые сформулировал типичную для Нового времени концепцию верховной власти, которую он определял как «высшую и не ограниченную законами власть над гражданами и подданными»; государственное правление, по Бодену, осуществляет совокупность семейств, находящихся под управлением «высшей и вечной власти». Далее он утверждал: «Сила законов, какими бы справедливыми они сами по себе ни были, зависит только от волеизъявления того, кто является их творцом». Вместе с относительно новыми тезисами в сочинениях Бодена находят выражение и старые взгляды. Боден настаивает на том, что суверен связан естественным правом и своими обещаниями. Государь не может нарушать некоторые фундаментальные законы собственного королевства. Иногда в определение государственной власти Боден включает требование «разумности». Многие примеры он черпает из церковных учений и практики осуществления папской власти. В сущности, Боден предлагал две теории: теорию верховной власти и закона, которая является одной из основ теории абсолютизма, и теорию ограничений верховной власти, которая носит средневековый характер. С развитием теории государства в Новое время учение об ограничениях исчезло, а теория абсолютной верховной власти сохранилась.

Концепция Гоббса.

Теория абсолютной верховной власти нашла выражение в трудах Т.Гоббса . Обычно считается, что сильнейшее воздействие на его позицию оказали события, связанные с борьбой между королем и парламентом. Конфликт, вылившийся во взаимные претензии сторон на власть, убедил Гоббса в том, что единственный способ обеспечить мир – ввести абсолютную верховную власть в каждой из стран. В Левиафане (1651) Гоббс обосновывал это заключение, описывая естественное, безгосударственное состояние как «войну всех против всех». В природном состоянии человек волен делать все что угодно, однако вряд ли может насладиться свободой, поскольку каждый из окружающий его людей располагает не меньшей степенью свободы. Единственный выход – в том, чтобы люди договорились между собой и подчинились власти, которая заставила бы человека жить согласно договору и соблюдать мир. В результате этого гипотетического общественного договора возникает суверен, обладающий абсолютной властью, воля которого является единственным источником закона, поскольку справедливость определяется как соблюдение требований морального обязательства. Для теории Гоббса неважно, в каком числе выступает суверен: сувереном может быть демократическая ассамблея, а может быть и монарх (сам Гоббс предпочитал монархию). Важно, что суверен располагает верховной властью, и никто не вправе ему противиться. Сравнение этих идей с теорией Бодена обнаруживает некоторые интересные различия, однако самым главным является подчинение Гоббсом морального и естественного закона воле суверена. Абсолютная власть, по Гоббсу, не ограничена моральными обязательствами, скорее – она сама их творит. Моральные соображения не приносятся в жертву поставленным целям, как у Н.Макиавелли в его Государе , но занимают подчиненное положение по отношению к интересам власти.

Верховенство парламента в Великобритании.

Будем ли мы относить мрачную картину общества, рисуемую Гоббсом, и предлагаемую им альтернативу – полная анархия или непререкаемая деспотическая власть – на счет обстоятельств его жизни или нет, не может быть сомнений, что в период Гражданской войны и Английской республики с 1642 по 1660 идеи верховной власти приобрели вполне четкие очертания. И хотя итогом революции было возвращение к идее сбалансированного, ограниченного законом правления, в конце концов возобладала идея верховной власти парламента. С начала 18 в. британский парламент осуществлял верховную власть не только де факто, но и в соответствии с законом. На учение о верховенстве власти опирались следовавшие за И.Бентамом реформаторы 19 в., теория права которых очевидно продолжала идеи Гоббса.

«Просвещенный деспотизм» в Европе.

На континенте, однако, события развивались в пользу монархий, а не институтов представительной власти. 17 и 18 вв. были свидетелями параллельных и взаимно влиявших друг на друга политических систем Франции, Австрии, Пруссии и России – т.н. просвещенного деспотизма. Добросердечие некоторых государей может быть оспорено, однако несомненно, что они пользовались неограниченной властью. Просвещенные деспоты привлекали на свою сторону способных людей, заинтересованных в проведении реформ и нуждавшихся в инструменте власти, благодаря которому они могли достигать своих целей. Поучительно, что противодействие таким правительствам, особенно во Франции и России, опиралось на интересы феодальной знати, а не только средних слоев, защищавших идеи демократии.

Первые теории демократии: Локк и Джефферсон.

Нарождавшиеся демократические движения опирались главным образом на два теоретических постулата: о благой природе человеке и об общественном договоре. С точки зрения Гоббса, человек является существом, движимым исключительно эгоистическим интересом, его жизнь в природном состоянии отличается «одиночеством, нищетой, грязью, зверством и краткостью». Поэтому человек нуждается в том, чтобы к нему было применено насилие. Это представление отвергалось новыми мыслителями демократического толка, которые верили, что человек по своей природе добр, или способен к добру, если наставлять его, прибегая к помощи подходящих институтов. В любом случае это разумное существо, способное стремиться не только к своему собственному благу. Из этого видения природы человека следовало, что единственным обоснованием власти над человеком может быть его согласие на осуществление такой власти. Наиболее распространенным было заключение об «ограниченном договоре», которое предлагали Дж.Локк (1632–1704) и Т.Джефферсон (1743–1826). Согласно этому понятию, люди признают определенную степень правительственной власти, но в то же время сохраняют за собой некоторую степень власти или ряд прав, которые правительство не может нарушать. Примером могут служить Декларация независимости и Билль о правах (первые десять поправок к конституции 1787).

Концепция общественного договора Руссо.

Другой логической возможностью была разработка концепции неограниченной, но контролируемой демократическим способом власти. Правление основывается на согласии народа, однако наделяется неограниченными правами. Что касается индивидов, то их личные права и власть специально не оговариваются. Эти идеи в классической форме развивались Ж.Ж.Руссо (1712–1778). Именно в понятии общественного договора соединились новые демократические ценности и традиция абсолютизма, что оказало значительное влияние на теоретическую мысль 19 в.

Позиция Руссо вкратце сводится к следующему. Если правительство вообще необходимо, то сделать его легитимным можно только на основе народного согласия. Получив такого рода согласие, правительство не может пользоваться ограниченной властью, поскольку в договоре остается нерешенным вопрос об определении и соблюдении границ власти. Однако, если правительство пользуется неограниченными полномочиями, как избежать крайних следствий, вытекающих из подхода Гоббса? Руссо видел решение проблемы в том, что он называл «общей волей», волеизъявлении каждого человека в группе при учете блага всей группы в целом, а не только собственного блага. Важные для всех вопросы могут быть решены с помощью общей воли, которая обнаруживается через процедуру голосования. Таким образом, большинство, поскольку оно выражает общую волю, в действительности представляет и меньшинство, поскольку меньшинство, составляя часть группы, также стремится к благу всей группы. Большинство вполне оправданно навязывает свою волю меньшинству. Здесь нет подлинного принуждения: по сути дела, меньшинство осуществляет принуждение по отношению к самому себе. Представители меньшинства «вынуждаются к тому, чтобы быть свободными». Подчиняясь общей воле, каждый человек фактически подчиняется самому себе и потому свободен.

Из работ Руссо не всегда ясно, какие вопросы подлежат решению через проявление общей воли; неясным остается и механизм, с помощью которого определяется общая воля в конкретных обстоятельствах. В труде Об общественном договоре, или Принципы политического права (1762) Руссо различает суверена (воплощение общей воли) и правительство – последнее, разумеется, ограничено во власти сувереном. В других сочинениях он сводит эти ограничения к минимуму, наделяя правительство, которое должно руководствоваться интересами общественного блага, правом решения широкого круга вопросов.

Идеи Руссо и дальнейшее развитие философии абсолютизма.

Хотя и можно считать, что решение в пользу общего интереса всегда будет представлять общую волю, из этого не обязательно следует, что точка зрения правительства на то, что является общим интересом, должна с необходимостью представлять общую волю. Это серьезно ослабляет позицию Руссо, считавшего, что с помощью понятия общей воли ему удалось преодолеть противоречие между свободой и властью. Однако именно этот аспект концепции Руссо оказал наибольшее влияние на развитие теории абсолютизма. Принимая решение стать императором, Наполеон мог считать, что выполняет волю французов. Гегель использовал идеи Руссо, доказывая, что исторически обусловленная воля немецкого народа была лучше всего представлена наследственным правителем, понимающим требования всеобщего «мирового духа». Поскольку для Гегеля национальное государство – носитель мирового духа, его воля является наиболее глубоким выражением воли его граждан, а его желания – выражением их желаний. Таким образом, между ними нет настоящего противоречия, и гражданин в действительности свободен, когда вынужден исполнять волю государства. Некоторые аспекты этой идеи нашли отражение в работах оксфордских идеалистов Т.Грина (1836–1882), Ф.Брэдли (1846–1924) и Б.Бозанкета (1848–1923), рассуждавших об «идеальной» природе человека и роли государства как института, с помощью которого осуществляется эта природа. Некоторые мыслители отмечали применение (или извращение) этих идей в фашизме. В 20 в. диктаторы часто присягали на верность идее «освобождения» человека.

СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ АБСОЛЮТИЗМА

Эпоха после Великой французской революции отмечена развитием и распространением демократии, однако в это время не было недостатка и в абсолютистских режимах. По сути дела, 19 и 20 вв. продемонстрировали широкое разнообразие абсолютистских форм правления – от разного рода военных диктатур латиноамериканского типа и полуфеодальной системы государственной власти в Японии до «диктатуры пролетариата» в СССР. На протяжении этого периода абсолютизм выполнял множество функций, от традиционной – как ядра зарождающегося национального государства (Япония и Германия во второй половине 19 в.) до функции носителя мировой революции (СССР). Период с 1800 отмечен развитием новых, в высшей степени эффективных способов и приемов абсолютистского властвования, и иронией истории недавнего времени является то, что некоторые фундаментальные инструменты демократии были поставлены на службу абсолютистских режимов.

Некоторые феодальные абсолютистские формы правления (в России, Германии и Японии) пережили свое время и перешли в современность. В каждой из этих форм наследный монарх служил центром притяжения разнообразных сил, стремившихся к власти. В имперской Германии и имперской Японии можно было наблюдать сочетание монархии старого типа с относительно высоким развитием промышленности.

«Представительные» формы абсолютизма.

Абсолютизм 20 в., в таких его формах, как фашизм или нацизм, поддерживал определенные демократические идеи несмотря на то, что абсолютистские лидеры Италии и Германии страстно отвергали принципы демократии. В отличие от более старых типов абсолютизма, эти режимы настаивали на своем «представительном» характере, опоре на некую «общую волю» народа. В отличие от русского царизма или японского императорского дома, обосновывавших свою легитимность божественным волеизъявлением (аналогично британской династии Стюартов в 17 в.), нацизм Гитлера «опирался» на волю «немецкого народа». В СССР коммунистическая партия служила выразителем «подлинных» интересов трудящихся, даже если эти интересы и в голову не приходили конкретному «советскому человеку». Воля, или интерес, или историческая судьба (как в итальянском фашизме) принадлежали, конечно, к разряду вечных сущностей и не могли быть выявлены с помощью демократической процедуры выборов. «Истинное свое выражение» они получили в фюрере, дуче или партии, «осознавших требования исторического процесса».

Однопартийная система.

Использование инструментов демократии наблюдается также в процедурах, применяемых государствами с однопартийной системой. Политическая партия исторически возникает как метод мобилизации общественного мнения и влияния на принятие государственных решений. Классическим способом использования демократии является достижение государственной власти с помощью процедуры выборов. При абсолютизме партия выполняет совершенно иную функцию. В ситуациях смуты и революций партия становится способом достижения власти любыми доступными средствами, что обычно подразумевает насилие по отношению к конкурирующим партиям, а в случае необходимости и революционные методы, направленные на свержение существующего режима. Получив власть, партия занимает монопольные позиции в политической сфере и становится мощным средством контроля за поведением людей. Вводя ограничения на членство и разного рода привилегии, она добивается благоприятного для себя положения в обществе.

Монопольная власть одной партии над всей политической деятельностью делает бессмысленной саму процедуру выборов, хотя выборы могут и проводиться. Зачастую они принимают форму плебисцитов – инструмента власти, усовершенствованного Наполеоном и широко использовавшегося Гитлером, – ставящих общество перед свершившимся фактом или предлагающих в качестве альтернативы желаемому результату что-нибудь пустое или опасное. Выборы и плебисциты под контролем государства с однопартийной системой имеют подозрительно высокие показатели единодушия электората и в высшей степени предсказуемые результаты.

Сосредоточение власти в руках чиновников.

Современный абсолютизм полагает, что является более динамичным и эффективным способом правления по сравнению с демократией. Независимо от того, истинны или ложны эти претензии, из них вытекают определенные практические следствия. Так, очевидно излишним оказывается понятие «верховенства закона». Правительству, заявляющему о своем динамизме, вряд ли подходит традиционное понимание закона как инструмента контроля над правителями. Наоборот, правительству, стремящемуся к выполнению законов, вряд ли подойдет идея о воле правящего класса как «единственно верном» выражении действительной воли общества. В системе абсолютизма суды как отдельный общественный институт продолжают существовать, однако выполняют чисто служебную роль в руках чиновников. Нередко решения принимаются помимо обычных судов, через специально созданные и подконтрольные судебные органы. Еще одним практическим выводом, который делают правительства с абсолютистской идеологией, является приведение законодательных органов к состоянию бессилия. Все без исключения современные формы абсолютизма стремятся к сосредоточению власти в руках исполнительных органов.

Тенденция к централизации проявляется также в ликвидации традиционных институтов местной власти. Противоречат фундаментальным требованиям абсолютистского правления и принципы разделения и ограничения власти, характерные для федерализма. Местные органы власти подчиняются центру и подлежат контролю со стороны партии. Это особенно проявляется в деятельности полиции, которая ставится под контроль центральных органов власти; полицейская система дополняется институтом тайной полиции, одним из главных бастионов современного абсолютизма. Ни одно из абсолютистских государств не чувствует себя достаточно уверенно без охранников, которые, в свою очередь, полагают, что вправе чинить безграничный полицейский произвол.

Монопольный контроль.

Современный абсолютизм стремится не только к централизации власти, но и к монопольному контролю над институтами общества. Для него характерны попытки вовлечь в свою орбиту все институты, способные оказать сопротивление либо полезные в плане защиты государства. В этом ему помогают современная технология и системы коммуникации. Установленный таким образом контроль является как негативным, так и позитивным: во-первых, подавляется оппозиция; во-вторых, существующие институты вместе с репутацией, которой они пользуются, начинают служить режиму. Современный абсолютизм способен не только на расширение сферы контроля, но и на повышение степени его интенсивности.

В этом смысле поучителен опыт контроля над средствами массовой информации, накопленный нацистами и советским режимом. В то время как абсолютизм старого типа стремился сохранить свое господство, препятствуя распространению знаний, современный абсолютизм считает более эффективным использование грамотности и системы народного образования как инструментов контроля. Средствами внушения становятся радио, кино и телевидение.

Аналогичный характер имеет обычная абсолютистская политика в отношении религии. В этой сфере возможны по крайней мере три способа контроля: 1) нейтрализация влияния существующих религиозных организаций; 2) захват религиозных организаций и внедрение в них «своих» людей, после чего они начинают служить государству; 3) отвлечение религиозного чувства на другие цели. Примеры этих подходов дает история нацистской Германии, ими изобилует и история СССР.

Наличие многочисленных детских и юношеских организаций в странах, где господствует абсолютизм, является еще одним свидетельством как монополизации государством всех сторон жизни, так и используемых при этом способов и приемов. В таких случаях не только ослабляются возможности потенциально враждебных ассоциаций, сами эти организации становятся форпостами режима.

Излишне напоминать, что контроль распространяется также на сферу экономики. Неважно, какую цель преследует режим – защитить или ликвидировать частную собственность. Собственные потребности вынуждают его войти в самое тесное соприкосновение с существующим хозяйственным механизмом. Стремление к контролю над экономикой усиливается склонностью абсолютизма к экспансии. Поэтому все формы абсолютизма в 20 в. в какой-то мере были социалистическими по своему характеру, хотя и не всегда стремились к установлению государственной собственности на средства производства, предпочитая установление контроля над экономической деятельностью. Контроль может принимать различные формы. Особого упоминания заслуживает превращение профсоюзов в придаток государства. Монополизация не обходит стороной те формы организованной деятельности, которые должны быть или полностью подавлены, или поставлены под государственный контроль.



Оформившиеся в XVI-XVII вв. европейские абсолютные монархии просуществовали в более-менее неизменном виде до середины XVIII в. Напомним их характерные признаки: юридически неограниченная власть монарха, опора на регулярную армию и полицейские органы, а также разветвленный бюрократический аппарат, жестко централизованная система управления и налогообложения; использование в качестве социальной опоры одновременно и дворянства, и горожан с тенденцией к определенной самостоятельности за счет использования противоречий между ними; сохранение в почти полной неприкосновенности сословного строя, унаследованного из феодального Средневековья.

Однако применение старого арсенала методов поддержания своего господства вечно продолжаться не могло. И к середине XVIII в. в большинстве европейских абсолютистских государств (где-то чуть раньше, где-то позже) наметились кризисные явления, вскоре принявшие системный характер. Проявились они в следующем.

Во-первых, произошло резкое снижение эффективности управления страной прежними полицейскими методами из-за тотальной коррумпированности бюрократического аппарата, а также его постоянного количественного увеличения, что крайне отрицательно сказывалось на развитии экономики того или иного государства. Наиболее отчетливо это заметно на примере

Франции 2-й половины XVIII в. Коррупция среди чиновников всех уровней приняла там поистине чудовищные размеры. Одним из наиболее ярких примеров является история с продажей французского военного флота (вернее, его остатков). После поражения в Семилетней войне (1756-1763) морской министр Франции Берье предложил Людовику XV распродать остатки флота, аргументируя это тем, что после потери Индии и Канады плавать все равно некуда, с английским флотом соперничать бесполезно, к тому же необходимо срочно латать дыры в бюджете, который из-за войны трещал, что называется, по всем швам. Согласие было получено, почти все корабли проданы, однако казна получила меньше 1/3 суммы, 2/3 осели в

карманах морского министра и его окружения. Причем все участники аферы остались совершенно безнаказанными.

На содержание бюрократического аппарата тратились огромные суммы, увеличивавшиеся с каждым годом, а отдача была все меньше и меньше. Налоги постоянно повышались, но из-за коррупции чиновников собранные суммы почти наполовину разворовывались. Причина всех этих безобразий лежала на поверхности - отсутствие должного контроля за действиями чиновников. Но в тех условиях действенного контроля и не могло быть. Ведь все вышеописанное стало следствием стремления абсолютной монархии к определенной самостоятельности в проведении политического курса и от горожан, и прежде всего, от дворянства. Ставка была сделана на бюрократический аппарат и армию. На первых порах это дало эффект. Однако постепенно правящий режим попадал во все большую зависимость от своей новой опоры. В условиях абсолютной монархии коррупция чиновничьего аппарата могла быть предотвращена только за счет постоянного личного контроля со стороны монарха. Но это предполагало наличие особых личных качеств у носителя монархической власти (организаторский талант, желание тратить время на решение государственных дел, стремление лично вникать во всё самому и т. д.). У преемников Людовика XIV таких качеств не оказалось.

Постепенно абсолютистский режим превратился в заложника собственной политики. Реальная власть все более уходила из рук слабых монархов, превращаясь в средство для обеспечения интересов бюрократического аппарата и дворянства (из которого он в основном состоял).

Вторым проявлением кризиса абсолютных монархий являлось сужение их социальной опоры. На примере все той же Франции хорошо видно, что постоянное усиление налогового нажима на население (прежде всего, на третье сословие) при одновременном предоставлении дворянству огромных привилегий (в том числе налоговых) привело к резкому росту недовольства третьего сословия. Приобретая, все большее экономическое значение во французском обществе, третье сословие не играло никакой роли в политической жизни страны. К тому же к 1770-м г. наметилась тенденция назначения на все значимые и доходные должности в бюрократическом аппарате представителей дворянства, естественно социально более близкого (причем, изначально) правящему режиму. Третье сословие отреагировало вполне закономерно - постепенно перешло в оппозицию абсолютистскому режиму. Однако сужение социальной базы на этом не закончилось. Внутри самого дворянства также оказалось много недовольных, прежде всего, засильем представителей высшей аристократии на всех значимых постах, а также недостаточным учетом мнения дворянства при принятии политических решений (своим экономическим положением подавляющая часть французского дворянства было вполне довольна).

Следующим проявлением кризиса абсолютизма можно считать усиление диспропорции между устаревшим, строго сословным, феодальным законодательством и новыми, буржуазными, по существу, явлениями общественной жизни. Несоответствие это все более бросалось в глаза и раздражало недворянскую часть населения. К тому же оно способствовало росту правового нигилизма и препятствовало нормальному развитию экономики и государства в целом.

Наконец, значительную роль в нарастании кризисных явлений, охвативших европейские абсолютные монархии во 2-й половине XVIII в., сыграл так называемый субъективный фактор, т. е. личные особенности носителей абсолютной власти.

При такой форме правления как абсолютная монархия, когда юридически все нити власти сосредоточены в руках монарха, огромное значение приобретают личные качества главы государства, его мировоззрение, уровень интеллекта, сила воли, организаторские способности. Управление государством при абсолютной монархии может быть эффективным, только если у власти находится талантливая, харизматическая личность с высоким уровнем интеллектуальных, волевых и организаторских способностей (самые яркие примеры - Людовик XIV во Франции и Петр I в России). Однако, история европейских государств XVII-XVIII вв. показывает, что за подобными выдающимися по своим способностям монархами крайне редко следовали достойные преемники. И вот тут-то начинались проблемы. Получив всю полноту власти по наследству вместе со сверхцентрализованной системой управления, подобные правители (типа Людовика XV и Людовика XVI во Франции) оказывались просто не в состоянии лично управлять государственным механизмом. Начинается процесс передоверия своих полномочий лицам из окружения монарха, которые часто пользовались таким доверием в корыстных целях. Начинается то, что в литературе называется феноменом фаворитизма, следствием которого является разгул коррупции и постепенное разложение аппарата управления на всех уровнях. Какое-то время механизм управления государством по инерции еще продолжал более-менее успешно функционировать благодаря крепкому фундаменту, заложенному предшественниками. Но если неспособные монархи оказывались на престоле несколько раз подряд, то, казалось бы, отлаженный механизм абсолютистской системы начинал давать сбои и требовал серьезных изменений. Если они не происходили, возникала серьезная угроза всеобъемлющего кризиса.

К тому же еще одним следствием фаворитизма становился рост расходов на содержание фаворитов и, особенно, фавориток и их окружения, а также на содержание Двора в целом. Все это ложилось тяжким бременем на бюджет государства, вело к постоянным повышениям налогов и других податей, плательщиками которых были крестьяне и горожане. Отсюда рост недовольства податных сословий своим неполноправным положением, усиление ненависти к привилегированным неподатным сословиям - дворянству и духовенству.

В результате постепенно возникала ситуация типичного «кризиса верхов» , когда они теряли способность управлять государством прежними методами. На этом фоне росло и «недовольство низов» своим бесправным положением, происходила активизация борьбы за равноправие и лучшие условия жизни. Тем самым появлялись две главные составляющие того, что впоследствии получило название революционной ситуации. В современной историографии то же самое именуется предкризисными или кризисными явлениями. На основе изучения политической истории европейских государств 2-й половины XVIII века можно выделить несколько вариантов преодоления кризиса абсолютных монархий.

Первый вариант известен под названием «просвещённого абсолютизма» . В исторической литературе просвещенный абсолютизм рассматривается чаще всего как закономерная стадия общеевропейского государственного развития, суть которой заключается в уничтожении некоторых наиболее устаревших феодальных институтов ради укрепления

устоев абсолютизма и предотвращения революционного крушения старого режима. Хотя в советской историографии бытовала и иная точка зрения, согласно которой «просвещенный абсолютизм объявлялся политикой социальной демагогии, цель которой - сохранение старых феодальных порядков под прикрытием фразеологии Просвещения. Именно эта точка зрения преобладала в 1970-е - начале 1980-х гг. и нашла отражение во многих официальных учебных

пособиях.

На наш взгляд, вторая точка зрения, сводящая «просвещенный абсолютизм» к примитивной демагогии, не выдерживает никакой критики. Достаточно посмотреть на конкретные мероприятия, проводившиеся в рамках этой политики в разных государствах Европы в 1760-1780-е гг., чтобы понять реальность и, что самое важное, серьёзность изменений, затронувших многие стороны общественной жизни.

Выше в параграфе 2 Главы I, посвященном проблеме соотношения конституционализма и идеологии Просвещения, нами был проведен обзор мероприятий в духе «просвещенного абсолютизма» в итальянских государствах Пьемонте, Парме, Ломбардии, Тоскане, в Испании, Португалии, Дании, Пруссии, Швеции и Австрии. На основе этого обзора попробуем в обобщенном виде выявить основные элементы политики просвещенного абсолютизма, то общее, что объединяло реформаторов во всех этих государствах.

Во-первых, для всех этих государств характерны попытки серьезной реорганизации правовой системы, которые выразились в ликвидации средневековых институтов в судопроизводстве (особенно в уголовном). Так в Дании во время реформ первого министра И. Струэнзе (1770-1772), в Австрии во время правления Марии Терезии (1741-1780), в Тоскане во время правления герцога Петра Леопольда были приняты уголовные кодексы, исходившие (кроме Австрии) из прогрессивных принципов итальянского мыслителя Ч. Беккариа: запрет процессов ведьм и пыток при допросах, почти полная отмена инквизиционного процесса и введение начал состязательности в судебный процесс, предоставление определённых прав подсудимым, возможность освобождения под залог. Главным же новшеством была предельная четкость формулировок, что исключало двусмысленность в их толковании, чем как раз отличалось старое средневековое право.

Во-вторых, как правило, вводилась широкая веротерпимость, выражавшаяся в свободе вероисповеданий. Причем, монархи действовали чаще всего, исходя не из каких-то возвышенных принципов, а почти исключительно из прагматичных соображений. Так знаменитый прусский король Фридрих II, издав указ о свободе вероисповеданий, рассчитывал обеспечить приток переселенцев, а значит, и увеличить количество налогоплательщиков. И расчеты эти полностью оправдались. Причем в Пруссию переезжали не только протестанты из Франции, Чехии, католических германских государств, но и евреи, традиционно активно занимавшиеся торговлей, ремеслом, финансовыми операциями. В результате это привело к активизации торгово-промышленной деятельности и ускорению развития экономики страны в целом.

В ряде государств в 1760-1770-е гг. был запрещён Орден иезуитов, а его имущество конфисковано (Тоскана, Испания, Пьемонт и т. д.). Монархи опять же исходили не столько из идейных соображений, сколько из прагматических, так как само существование Ордена иезуитов как надгосударственной организации противоречило централизаторским устремлениями абсолютных монархий. К тому же за счет секуляризации церковного землевладения можно было существенно пополнить доходы государственного бюджета.

В-третьих, одним из главных принципов «просвещённого абсолютизма» было «просвещение нации» (отсюда и пошло название всей идеологии - Просвещение) и проведение реформ в сфере образования. Суть этих реформ, как правило, сводилась к переходу к светскому образованию, и введению всеобщего начального образования. Соображения были опять же самыми прагматическими. С одной стороны, религиозное образование, находившиеся под контролем церкви не обеспечивало ни достаточного количества компетентных служащих, ни влияния на умы подданных. С другой стороны, неграмотность основной массы населения не только не упрощала, но наоборот, усложняла управление государством. На неграмотного подданного невозможно было воздействовать с помощью печатного слова; он не мог прочитать ни одного указа или постановления, сосчитать собранный урожай и сумму полагающегося к уплате налога. Постоянно требовались посредники (прежде всего, в лице чиновников), а значит возникала опасность искажения смысла и содержания того или иного решения высшей государственной власти.

В-четвертых, почти повсеместно проводились серьезные реформы центрального и местного управления с целью повышения его эффективности. Реформы сводились к упорядочению структуры государственного аппарата, ликвидации лишних звеньев, еще большей централизации, борьбе с коррупцией чиновников, прежде всего, на местах. Систему управления старались сделать максимально рациональной, упрощённой и, что самое важное, дешёвой. Новая система управления в идеале должна была максимально быстро доводить до рядового подданного постановления правительства, эффективно бороться с правонарушениями и обеспечить максимальное поступление налогов в казну. В ряде государств, например в Тоскане, была предпринята попытка отделения судебной власти от исполнительной. В целом успех подобных мероприятий в европейских государствах был разным. Считается, что максимальная эффективность реформ в сфере управления была достигнута в Пруссии при Фридрихе II. Ненамного от него отстала Мария Терезия в Австрии.

В-пятых, в сфере экономики «просвещенные монархи» старались следовать рекомендациям физиократов, а позднее - Адама Смита и его последователей. Задача ставилась предельно простая - увеличить доходную часть бюджета и повысить общее благосостояние государства без резкого увеличения налогового нажима на подданных. Наиболее справедливым решением этой проблемы виделось равное распределение налогового бремени среди всех слоев населения, а не только между крестьянами и горожанами, как при «старом режиме». Основным источником налогообложения должна была стать земля, а плательщиком поземельного налога - владелец этой земли. Тем самым поземельный налог теперь должны были платить и дворяне. Другое дело, что они могли переложить его уплату на арендаторов, непосредственно обрабатывавших землю, но это уже другой вопрос. Кроме того, вводились меры по поощрению развития промышленности и торговли: ликвидировались различные монополии (например, монопольные права Месты на продажу овечьей шерсти в Испании), провозглашалась свобода предпринимательской деятельности и т. д. Как уже отмечалось выше, этим целям способствовала и политика широкой веротерпимости, проводившаяся во многих государствах (с наибольшим успехов - в Пруссии).

Наконец, в сфере социальных отношений был взят курс на постепенное сглаживание сословных различий, а в тех государствах, где существовало еще крепостное право, были проведены мероприятия, направленные на его постепенную ликвидацию. При этом монархи руководствовались не столько идейными, сколько, опять же, прагматическими соображениями. Ведь разорённый, бедный, угнетаемый помещиком крестьянин не мог быть исправным налогоплательщиком и обеспечить поступление необходимых доходов в государственный бюджет. Поэтому в тех же Пруссии и Австрии, как минимум, была введена строгая регламентация размеров повинностей в пользу помещика и размеров земельных наделов (первые нельзя было произвольно увеличить, а вторые - произвольно уменьшить). Кстати, подобная политика очень напоминает те мероприятия по крестьянскому вопросу, которые проводились в России при Павле I, Александре I и, особенно, при Николае I.

В качестве программы-максимум, в ряде государств было отменено крепостное право в коронных наследственных землях. Так поступили Фридрих II в Пруссии и Мария Терезия в Австрии, стремясь продемонстрировать не только жест доброй воли, но и дать пример для подражания. Однако большинство дворян в этих странах инициативу своих монархов не поддержали. Нарушить же принцип добровольности при освобождении крестьян и покуситься на неприкосновенность дворянской частной собственности ни Фридрих II, ни Мария Терезия не решились. Видимо, у них перед глазами был печальный пример И. Струэнзе в Дании. Как только он попытается начать принудительную отмену остатков крепостного права, против него был тут же организован заговор, произошел государственный переворот (1772 г.), после которого И. Струэнзе был казнен. Так что, сделав первый шаг на пути отмены крепостного права, на второй правители Пруссии и Австрии не решились, видимо, вполне резонно опасаясь дворцового переворота.

Итак, подведем некоторые итоги. На наш взгляд, политику «просвещённого абсолютизма» можно охарактеризовать как попытку модернизации государственного строя с целью предотвращения революционного взрыва. В ходе проведения этой политики

ликвидировались наиболее устаревшие и не соответствовавшие «духу времени» институты феодального прошлого. Реформы затрагивали, прежде всего, сферу управления и правовую систему, в меньшей степени - сферу экономики и социальные отношения. Улучшилось положение крепостных крестьян, началась постепенная отмена крепостного права, правда, пока еще на основе принципа добровольности со стороны помещиков. В тех государствах, где подобная политика проводилась наиболее последовательно (Пруссия, Австрия, Швеция) опасность революционных потрясений была почти ликвидирована. Там, где она проводилась менее последовательно (Испания, Португалия, итальянские государства), опасность революций сохранилась. Позднее в этих государствах революции все же произошли, но не столько из-за внутренних противоречий, сколько благодаря «экспорту революции» из Франции. «Просвещённый абсолютизм» в целом выполнил свою задачу - предотвратил или отсрочил наступление революционного взрыва. Кроме того, благодаря проведённым реформам власть абсолютного монарха не только не ослабевала, но и, наоборот, еще больше укреплялась.

Однако, помимо «просвещенного абсолютизма», на наш взгляд, был еще один вариант выхода из кризиса традиционных абсолютных монархий, который условно можно назвать «просвещённым деспотизмом» . Подобная политика связана, прежде всего, с именем

австрийского императора Иосифа II (1780-1790) , которого многие современники считали «идеальным просвещённым монархом». Учитывая, что реформы Иосифа II оказали значительное влияние на выработку внутриполитического курса соседних государств, в том числе России во время правления Павла I, остановимся на мероприятиях Иосифа II более

подробно.

Иосиф II был старшим сыном австрийской императрицы Марии Терезии и с 1765 года стал ее соправителем. Он получил прекрасное образование и считался поклонником философии Просвещения. От природы он был наделён блестящими интеллектуальными и организаторскими способностями в сочетании с энергичностью, упорством, трудолюбием и большой силой воли. Как писал английский посланник в Вене Кейт, «если можно по завязи судить о плоде, то он будет замечательнейшим из государей, когда-либо занимавших императорский престол». А вот еще одна характеристика Иосифа II, данная дореволюционным специалистом по истории Австрии П. П. Митрофановым: «Это был физически крепкий, блестяще умный, способный человек, получивший прекрасное теоретическое образование и прошедший превосходную практическую школу у матери и у Кауница (канцлера Австрийской империи при Марии Терезии, - Авт.) во время своего соправительства. Беспрерывные путешествия внутри страны и заграницу научили его многому, а чтение тогдашней литературы дало ему возможность осмыслить увиденное и испытанное. Но при этом Иосиф менее всего был догматиком «Просвещения» .. .Главной целью его жизни было «общее благо», ради достижения которого он работал не покладая рук, так что сгубил даже железное свое здоровье, но благо это понимал он по-своему, независимо от чьих-либо указаний, принимая советы лишь «в том случае, если они ему нравились».

Будучи соправителем матери, Иосиф II активно участвовал во всех ее реформаторских начинаниях, особенно по крестьянскому вопросу, в сферах центрального и местного управления и образования. Настроенный более радикально, чем Мария Терезия, Иосиф II часто спорил с ней, подталкивал к более активным преобразованиям, и даже в знак протеста против

излишней умеренности реформ несколько раз грозил отказаться от соправительства. В любом случае он выработал для себя чёткую программу действий, затрагивавшую все сферы государственной и общественной жизни и, получив наконец после смерти матери в 1780 г. единоличную власть в свои руки, приступил к претворению её в жизнь.

В обобщённом виде все мероприятия Иосифа II за 10 лет его правления можно свести к следующим направлениям:

В сфере государственного управления был взят курс на жёсткую централизацию. Первое, что было сделано Иосифом II, это почти полная ликвидация сословного самоуправления - дворянского и городского. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще при Марии Терезии, когда в 1749-1750 гг. вышли указы об утверждении правительством в их должностях всех выборных бургомистров, синдиков и писцов и о надзоре окружных начальников за всей местной администрацией, а в 1763 г. из ведения сословных провинциальных собраний было изъято право утверждения налогов. К тому же вся полнота исполнительной власти в провинциях перешла к губернаторам, назначаемым императрицей, а в округах - к окружным начальникам. Все вместе они починялись Госсовету, придворной канцелярии (для чешско-австрийских земель) и региональным коллегиям. Однако до логического завершения дело доведено не было, сохранялись довольно значительные региональные различия в системе управления. Иосиф II окончательно отнял у сословных собраний исполнительные полномочия. Провинциальные и окружные сеймы продолжали ежегодно созываться, но все их исполнительные органы (сеймовые управы) были

ликвидированы, собирались сеймы только для того, чтобы избрать двух депутатов в губернское присутствие. Таким образом, дворянство было лишено сословного самоуправления. Такая же участь постигла и городское самоуправление, где все выборные члены магистратов утверждались как обычные государственные чиновники. Высшим административным органом стала «императорско-королевская соединенная богемско-австрийская Канцелярия» во главе с верховным канцлером и 18 советниками по отраслям управлении - для наследственных чешско-австрийских земель. Для управления Венгрией, Бельгией и Ломбардией были созданы три отдельные государственные канцелярии. В местном управлении реализовывались те же принципы жесткой централизации и регламентации. Наследственные земли, включая Чехию, Моравию, Буковину и Галицию, делились на 8 провинций с примерно равным количеством населения во главе с губернскими присутствиями. Границы новых провинций (до 1880 г. их было 13) были проведены без всякого учета исторически сложившихся традиций, исходя из чисто административных и прагматических принципов. Провинции делились на округа, опять же с примерно равным количеством населения. Во главе их стояли окружные начальники с четко очерченным штатом сотрудников и обязанностями. Венгрия и Бельгия считались отдельными провинциями, что резко снижало их прежний статус, и делились на 10 и 9 округов соответственно.

Подобная система местного управления явно напоминает губернскую реформу Екатерины II 1775 года, что не может не навести на мысль об определенном взаимовлиянии двух соседних абсолютных монархий.

При этом в отличие от своей матери Иосиф II резко усилил свое личное участие в решении государственных дел. Подобно Петру I, а затем и Павлу I в России, он стремился лично решать все, даже самые мелкие дела. Его единоличная воля должна была стать единственным законом для всех подданных, включая канцлеров и министров, которые потеряли при нем всякую самостоятельность и превратились в простых исполнителей. По отзыву одного из современников Иосифа II «он хочет, в буквальном смысле превратить своё государство в

машину, душу которой составляет его единоличная воля...». 266 Причем Иосиф II сам себя рассматривал как главного слугу государства, действующего ради достижения общего блага подданных.

Идеалом для него было, судя по всему, создание максимально упрощённой, стройной, иерархизированной и унифицированной административной системы, которую было бы легко проконтролировать на предмет быстроты и эффективности исполнения решений, а также на предмет коррупции. По поводу борьбы с последней были приняты достаточно жёсткие меры: всячески поощрялось доносительство, взяточничество было объявлено тяжким государственным преступлением, наказывавшимся длительным лишением свободы и конфискацией имущества, окружная полиция получила право надзора за домашней жизнью чиновников на предмет выявления фактов незаконного обогащения, повышение по службе давалось теперь не по протекции, а по старшинству и по заслугам. Все это проводилось под лозунгом того, что чиновники должны были служить государству и «общему благу», а не государство должно служить средством для прокормления чиновников.

Наконец, в целях окончательной унификации управления и борьбы с провинциальным сепаратизмом 18 мая 1784 г. был принят декрет о ведении делопроизводства и прений только на немецком языке. Все чиновники центральных учреждений должны были научиться немецкому языку уже к 1 ноября 1785 г., в округах - с 1787 г. Особенно болезненно этот декрет был воспринят в Венгрии, сохранявшей наибольшую культурную самобытность, а затем и в Бельгии. И хотя Иосифу II было, видимо, всё равно, на каком языке общаются в частной жизни его подданные, и уничтожать национальные культуры венгров, поляков, бельгийцев и т. д. он явно не собирался, его декрет 1784 г. был воспринят в национальных округах как покушение на их самобытность и неприкрытое насильственное германизаторство. Усугублялась ситуация ещё и отказом Иосифа II торжественно короноваться в Венгрии, как делали его предшественники.

Исходил он при этом из того принципа, что в государстве может быть только один центр власти и одна корона.

В любом случае, стремление к национальной и административной унификации вызвало крайне болезненную реакцию в национальных районах империи.

В сфере судебной власти также была проведена унификация, централизация и огосударствление судов. Страна была разделена на судебные округа, в основном совпадавшие с административными, в которых был установлен единый тип уголовного суда (Criminalgerichte), который был бессословным. Тем самым в уголовном праве была ликвидирована специальная юрисдикция для дворян. Правда, она сохранилась в гражданском судопроизводстве, где суды 1-ой инстанции по-прежнему оставались сословными - отдельно для дворян, горожан и крестьян.

Но стремление к бессословности суда проявилось и здесь: в так называемой сельской расправе для крестьян судья назначался помещиком, но одновременно избирались два выборных представителя от общины.

Второй аппеляционной инстанцией являлись шесть судебных палат с коллегиальным составом коронных судей, назначавшихся императором. Высшей судебной инстанцией являлась коллегия юстиции и сам император.

Судопроизводство должно было вестись по новым нормам судебных установлений. Судья должен был выносить приговор строго по букве закона, учитывая отягчающие и смягчающие вину обстоятельства. При этом знатность происхождения была отнесена к отягчающим обстоятельствам (! - Авт.). Отменялись объективное вменение (т. е. наказанию подвергался сам виновный, но не его родственники), пытки и смертная казнь. В то же время был сохранен инквизиционный процесс, отсутствовали состязательность и гласность судопроизводства, судьи были сменяемыми, что противоречило рекомендациям знаменитого итальянского юриста Ч. Беккариа. Характерно, что Иосиф II ни разу не сослался на него ни в своих указах, ни в

частной переписке. Этот факт лишний раз доказывает, что «идеальный просвещенный монарх» брал от идеологии Просвещения только то, что считал полезным для применения на практике и что соответствовало его собственным взглядам.

В любом случае, учреждение бессословных уголовных судов было по тем временам настоящей сенсацией и поставило судебную систему Австрии по степени прогрессивности на одно из первых мест в мире (отставала она, разве что, от судебных систем Англии и США).

В решении крестьянского вопроса Иосиф II показал себя наибольшим новатором и своей личной волей довел до логического завершения то, что было начато во время правления его матери Марии Терезии. Еще в 1770-1775 гг. по инициативе Иосифа (тогда он уже был соправителем матери), а также канцлера Кауница и либерально настроенного советника Марии Терезии фон Рааба под влиянием непрекращавшихся крестьянских бунтов были приняты несколько так называемых урбариев (указов), фиксировавших размеры барщины и других повинностей. Барщина была ограничена 3 днями в неделю (что заставляет вспомнить знаменитый Манифест Павла I от 5 апреля 1797 г. - становится понятным, что послужило для него в качестве образца), сверхурочное время оплачивалось по согласию, устанавливался 10-ти часовой рабочий день, подводная повинность ограничивалась 4 месяцами, фиксировались выплаты за «повенечное» (30 крейцеров), за уход на сторонние заработки (6 крейцеров), за дозволение заниматься ремеслом (1 флорин в год). Кроме того, указом 25 января 1770 г. помещикам было вменено в обязанность разрешить крестьянам, в случае их желания, выкупить свои участки, по возможности облегчив эту операцию «бедным подданным». Правда, «бедные подданные» оказались и в самом деле настолько бедными, что только единицы воспользовались этим указом. Зато в своих доменах и секуляризованных иезуитских владениях императорская

семья отменила крепостное право и создала на этих землях около 6 тысяч хозяйств, в которых крестьяне стали наследственными арендаторами.

И вот, получив единоличную власть, Иосиф II рьяно взялся завершать начатое и в 1780-1782 гг. серией указов крепостное право было повсеместно отменено в принудительном порядке. В одном из этих указов позиция императора объяснялась следующим образом: «Его величество рассудил, что отмена крепостничества окажет полезнейшие влияние на развитие земледелия и промышленности, и что разум и любовь к человечеству одинаково говорят за такое нововведение». По тем временам это было неслыханное покушение на «священное право» дворянской частной собственности, что неминуемо должно было восстановить против Иосифа II большую часть дворянства. Подобная антидворянская мера (пусть и осуществленная в общегосударственных интересах) скрашивалась, правда, тем, что вся земля осталась в собственности помещиков, а освобождённые крестьяне временно оставались в ведении вотчинной полиции и суда. Но с другой стороны, помещики не могли лишить крестьян их наделов и требовать с них в качестве арендной платы больше того, что значилось в специально составленных инвентарных книгах, а в случае спора на них падало бремя доказательств. Кроме того, были отменены все сеньориальные монополии, а право охоты резко ограничено. Главное же ущемление прав дворян заключалось в том, что по указу 10 февраля 1789 г. барщина и все повинности были переведены на деньги. 17 флоринов 46 1/3 крейцера со 100 флоринов годового дохода (т. е. приблизительно 17,5 % дохода) было отныне все, что должен был платить крестьянин владельцу земли.

неугодных Богу». 269 Их имущество было секуляризовано и поступило в специальный «религиозный фонд», средства из которого шли на выплату жалования белому духовенству и содержание богаделен и приютов. Оставшиеся монастыри были полностью поставлены под контроль государства. Их доходы строго учитывались, излишки шли во все тот же «религиозный фонд». Монахи и монахини были обязаны заниматься каким-нибудь общеполезным делом - обучением детей, уходом за больными и т. д.

Одновременно была проведена реформа в сфере духовного образования. Для подготовки священников были основаны духовные семинарии, надзор за которыми был поручен не епископам, а специально назначенным светским чиновникам. Ставилась цель превратить семинаристов в преданных слуг государства и веротерпимых пастырей, которые должны были помнить, что сущность религии состоит не во внешнем церемониале, а во внутреннем убеждении.

Наконец, завершением церковной реформы стал знаменитый Толерантный патент 13 октября 1781 г., уравнявший лютеран, кальвинистов и православных в правах с католиками. Все некатолические христианские вероисповедания (кроме сектантов) получили легальное церковное устройство с выборными священниками под надзором правительственных консисторий. При издании этого указа о веротерпимости Иосиф II руководствовался, в который уже раз, не отвлечёнными принципами, а предельно утилитарными соображениями. С его точки зрения, любое преследование за веру вело лишь к эмиграции и недовольству населения. К тому же перед глазами был успешный пример решения вопроса о свободе вероисповеданий в

Пруссии. Единственное отличие заключалась в решении вопроса о евреях. Им была дарована только свобода культа и уравнение перед налогом, были запрещены погромы, но гражданского равноправия евреи не получили. Им по-прежнему запрещалось проживать в Вене и покупать земли. Иосиф II не был антисемитом, но в то же время его личные взгляды на евреев были весьма специфичны. Он считал их «дурным, извращённым народом, годным лишь на то, чтобы сбывать залежавшийся товар». Этим и объясняется нежелание предоставить евреям полноправие.

Тем не менее, церковная реформа Иосифа II в целом была самой радикальной на тот момент на европейском континенте. Даже Вольтер с его воинствующим антиклерикализмом вряд ли мог о таком мечтать. Хотя с другой стороны, все это очень напоминает церковную реформу Петра I в России за исключением указа о веротерпимости.

В сфере образования проводилась политика его полного огосударствления. Была ликвидирована самостоятельность университетов. Их число сократили до трех, полностью подчинив директорам, назначавшимся императором. Была повышена плата за обучение почти в 3 раза до 12 флоринов в год, из-за чего на % сократилось количество студентов. Зато были введены государственные стипендии для наиболее способных, а само высшее образование окончательно приобрело чисто светский характер. Привилегированные дворянские школы были ликвидированы. Основной упор был сделан на развитие системы начального образования, исходя опять же из личных взглядов Иосифа II. Он считал, что «чтение, письмо и счет, без сомнения, нужны всякому и надеялся, что «из школ будут выходить разумные и нравственные юные граждане, которые своим трудолюбием, воздержанностью, честными

помыслами и страхом Божьим будут превосходить остальных членов общества». В результате правительство тратило на начальное образование значительные средства, за 10 лет правления Иосифа II количество начальных школ увеличилось в 5 раз, плата за обучение была чисто символической (1 крейцер в неделю), что делало его доступным для самых беднейших крестьян. Зато сама система начального образования была жёстко централизована: программы и учебники утверждались свыше, и даже часы занятий были единообразно распределены по всей монархии, что дало основание одному из французских публицистов иронически заметить, что в габсбургских землях дети в одну и ту же минуту твердят одну и ту же строчку букваря.

При этом Иосиф II крайне отрицательно относился к литераторам, журналистам и общественному мнению в целом, называя «писак» и «газетчиков» «голодными шатунами, готовыми продать своё перо первому встречному».

В этой связи стоит рассматривать получивший печальную известность указ от 20 августа 1788 г., по которому книгоиздательство приравнивалось к вязанию чуток и торговле сыром.

флоринов дохода без различия сословия и состояния.

Экономическая политика Иосифа II, как и мероприятия в других областях общественной жизни, напоминает, на наш взгляд, реформы Петра I с той разницей, что при Петре основная часть налогового бремени была возложена на крестьян, а крепостничество резко усилено, при Иосифе II, наоборот, была поставлена задача обеспечить крестьянам более-менее приемлемый уровень жизни, крепостное право отменено, а налоговое бремя распространено более равномерно и на другие слои населения, включая дворян.

Если в целом оценивать внутреннюю политику Иосифа II, то нельзя не признать ее крайне жёсткий и, даже, радикальный характер. Жёсткая централизация и регламентация в сфере управления, антиклерикализм и поощрение начального образования в духовной сфере, физиократические идеи в экономической политике, и, наконец, радикальные реформы в социальной политике, которая носила антидворянский и, в какой-то степени, прокрестьянский характер - таковы составные элементы внутриполитического курса Иосифа II. И в принципе не так уж и важно, из каких принципов он исходил - из идей Просвещения или из чисто фискальных соображений, но факт остается фактом: дворяне при нём лишились самоуправления, были уравнены с другими подданными перед законом и в сфере налогообложения, потеряли почти все свои привилегии в суде и администрации, наконец, были лишены главного - бесплатного труда крестьян и стеснены в своих владельческих правах. Положение крестьян было, наоборот, резко улучшено: крепостное право отменено, оставшиеся повинности, включая арендную плату за землю, были строго фиксированы. Недаром публицисты того времени называли Иосифа II «мужичьим богом» и «дворянской немощью».

Для того времени такие изменения, да еще и проводимые по личной инициативе монарха, выглядели сверхрадикальными. Естественно, возникает вопрос, почему Иосиф II пошел на столь резкий разрыв с прошлым? Ответом могут служить мысли самого Иосифа II, высказанные им в одном из писем матери Марии Терезии в 1778 г., незадолго до вступления на престол: «Положение в государстве катастрофическое; все гражданские и политические связи порваны, люди и провинции становятся все несчастнее и приходят в упадок; все пойдет еще

хуже, если мы не изменим образа действий...».

Приведённый отрывок, на наш взгляд, однозначно показывает главный побудительный стимул радикального реформаторства австрийского императора - опасение революционного взрыва. Альтернатива, по его мнению, была предельно проста: либо радикальные реформы ради «общего блага» сейчас, либо революция и крах государства в самое ближайшее будущее. Вот почему Иосиф II столь настойчиво проводил реформы и пошел на прямой разрыв с прежней социальной опорой режима - дворянством и верхушкой горожан. Новой опорой государственной власти он считал, судя по всему, бюрократический аппарат и армию безотносительно к сословной принадлежности. Как нам кажется, Иосиф II рассчитывал стать своеобразным «всенародным» императором, пекущемся об «общем благе» всех подданных и выражающим интересы не привилегированного слоя, а всего населения государства. Но это лишь наше предположение, исходя из логики действий императора. Каковы были его истинные побуждения - навсегда останется тайной, о конечных планах Иосифа II сведений не сохранилось.

Каковы же были итоги преобразований Иосифа II ? Итоги эти были крайне противоречивыми. С одной стороны, непосредственные результаты реформ Иосифа II были плачевными. Разрушив старую социальную опору своего режима, он не успел создать новую и, по сути, оказался в полном одиночестве; его социальная политика восстановила против него дворянство и духовенство, а излишне централизаторский курс привел к восстанию в Бельгии и подготовке такого же восстания в Венгрии. Как метко заметил один памфлетист, «овца дает себя стричь, но начинает сопротивляться, когда с нее пытаются содрать шкуру, а Иосиф только этим и занимался». В результате, чтобы предотвратить потерю Венгрии, по усиленной просьбе наследника-брата, Иосиф II, находясь при смерти, 20 января 1790 г. подписал рескрипт об отмене всех реформ в Венгрии, кроме дарования веротерпимости и отмены крепостного права.

Но с другой стороны, благодаря своевременным действиям Иосифа II, в австрийской монархии были ликвидированы предпосылки для социального взрыва и предотвращена революция, может быть, даже более мощная, чем Великая Французская. Кроме того, был создан фундамент, позволивший Австрии более-менее успешно сопротивляться вначале революционной, а затем наполеоновской Франции на протяжении почти четверти века. Примерно о том же писал уже не раз упоминавшийся на этих страницах блестящий знаток истории Австрии П. П. Митрофанов: «...Иосиф II был способным, дельным, бескорыстным императором, наделённым самыми благими намерениями, который пал под соединенными усилиями внешних врагов, приверженцев старого порядка, оскорблённых в своих интересах., и который не встретил поддержки со стороны тех элементов, на которые он рассчитывал. Тем не менее, не приходится говорить о полной неудаче его реформ: в немецких землях, успевших сжиться с абсолютным режимом и поэтому более покорных, мероприятия его уцелели, и мероприятия эти были настолько целесообразны, что Австрия жила ими до самой революции 1848 г. и даже дольше. Иосиф не был блестящим метеором, промелькнувшем на горизонте австрийской истории. Это бы крупный политический деятель, слишком рано и слишком резко решивший назревшие вопросы. И если погиб он сам, раздавленный трудами несносными, то впоследствии страна оказалась ему во многом обязанной. Современный австрийский либерализм до сих пор считает Иосифа II своим родоначальником - и с некоторым к тому основанием: никто не нанёс таких тяжких ударов клерикализму и феодализму, как этот могучий

деспот-император».

Тем самым П. П. Митрофанов ввел в научный оборот понятие «просвещённый деспотизм» , охарактеризовав именно так внутриполитический курс Иосифа II.

В советской историографии этот термин не получил распространения, а политика Иосифа II определялась чаще всего как радикальный вариант «просвещённого абсолютизма».

На наш взгляд, в большей степени прав Митрофанов и политика Иосифа II слишком сильно, можно сказать, даже качественно отличалась от классического варианта «просвещённого абсолютизма». Основные отличия заключались в методах проведения преобразований, их направленности, глубине и степени радикальности.

В «просвещённом абсолютизме» (во всяком случае, в его классическом варианте) преобразования носят в основном умеренный характер, затрагивают, прежде всего, правовую и духовно-культурную сферу общественной жизни, а также систему управления. Социальные отношения почти не затрагиваются. Сословная структура общества остается в основном неизменной, так же, как и привилегии дворянства. Глубинных изменений не происходит. Подновляется лишь фасад абсолютной монархии, которая приобретает более цивилизованный вид, соответствующий новому этапу исторического развития.

Реформы Иосифа II имели гораздо более радикальный и, одновременно, глубинный характер. Они затрагивали основы старой общественной структуры, изменяя ее кардинальным образом (отмена крепостного права, ликвидация привилегий дворян и т. д.). По степени радикальности они носили характер «революции сверху» приведя примерно к тем же итогам, что и «революция снизу», но без свержения политического режима. Характерной особенностью такого вида реформ являлось то, что они проводились исключительно по инициативе монарха, опираясь на его волевые усилия и личные взгляды, часто не обращая внимание на сопротивление не только привилегированных слоев населения, но и большинства населения в целом.

Еще одним отличием от классического «просвещённого абсолютизма» являлись темпы преобразований. Они не растягивались на десятилетия, а проводились быстро, в предельно краткие сроки, иногда как бы наслаиваясь друг на друга.

Таким образом, ярко выраженный волюнтаризм, радикализм, глубина и быстрые темпы реформирования всех сторон общественной жизни позволяют, на наш взгляд, выделить реформы Иосифа II и охарактеризовать их как «просвещённый деспотизм».

Тем самым можно говорить не об одном, а о двух вариантах преодоления кризиса традиционных феодальных монархий во 2-ой половине XVIII века - «просвещённом абсолютизме» и «просвещённом деспотизме». Конечная цель в обоих вариантах была одна - предотвращение революции и сохранение абсолютизма в более или менее реформированном виде. Общим было и то, что преобразования осуществлялись (несмотря на все различия) по инициативе монархов, добровольно. Какие-либо внешние события их к этому не принуждали.

По нашему мнению, в России был вполне учтен опыт стран Западной Европы и апробированы оба варианта выхода из кризиса - «просвещённый абсолютизм» при Екатерине II и «просвещённый деспотизм» при Павле I.

Дальнейший ход событий мировой истории показал, что промедление с реформами или недоведение их до конца может и в самом деле привести к углублению кризиса и революционному взрыву, как и предсказывали идеологи Просвещения. В этом случае возникало еще два варианта выхода из кризиса традиционных монархий - создание ограниченной конституционной монархии (в том случае, если кризис не дошел до «точки кипения») или же ликвидация монархии революционным путем. В любом случае, при обоих вариантах события выходили из-под контроля монарха, он терял инициативу, и преобразования проводились вопреки его воле и желаниям полностью или частично. Об этих вариантах развития событий и их влиянии на Россию мы и поговорим в следующих главах.

ЗАРУБЕЖНАЯ ИСТОРИЯ

УДК 94(470)”16/18”

О. Н. Мухин

АБСОЛЮТИЗМ VS САМОДЕРЖАВИЕ: ЕЩЕ РАЗ К ДЕФИНИЦИИ ПОНЯТИЙ

Рассматривается проблема типологии политических режимов Нового времени. В рамках сравнительноисторического подхода подчеркивается специфика российского самодержавия в отличие как от абсолютизма, так и от восточной деспотии.

Ключевые слова: абсолютизм, самодержавие, деспотия, политический режим, Новое время.

В отечественной историографии существует устойчивое представление о том, что в период раннего Нового времени в России, как и в европейских странах, складывается абсолютистская монархия1. То есть в данном случае и речи не идет об известном историческом отставании нашей страны от наиболее развитых стран Европы, обычно определяемом примерно в 200 лет.

Представляется, что само понятие абсолютизма чрезмерно противоречиво. Достаточно взглянуть на перечень его основных черт: неограниченная (т. е. абсолютная) власть монарха, наличие разветвленного бюрократического аппарата, регулярной армии, полиции, централизованной налоговой и фискальной системы, унифицированного государственного права, проведение политики протекционизма и меркантилизма. Все характеристики, кроме первой, с очевидностью могут служить отличительными дефинициями лишь по сравнению с предыдущими, средневековыми политическими режимами и с тех пор останутся таковыми для любого современного государства (исключая протекционизм, который в Европе будет сменен в XIX столетии политикой свободной торговли). Таким образом, ключевой является именно первая черта - неограниченность власти государя.

В советской историографии закономерность появления абсолютизма именно в конце XV - середине XVII в. объяснялась появлением на историче-

ской арене нового класса - буржуазии, когда монархия получила возможность лавировать между нею и дворянством, благодаря чему, по формулировке Ф. Энгельса, «государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам как кажущаяся посредница между ними»2. При этом с давних пор в отечественной историографии велись споры о национальной специфике абсолютизма, одним из вариантов которого считается и самодержавие.

В историографии западной нет единства в понимании сути абсолютизма. Противоречивость этого исторического явления наглядно выражает монография Н. Хеншелла, в которой отмечается, что большинство европейских монархов являлись одновременно и «абсолютными» и «ограниченными». Они были абсолютными, когда осуществляли свои обширные прерогативы, и ограниченными, когда вели переговоры с подданными об их правах . Этот же автор обращает внимание на существование значительных региональных различий в функционировании абсолютистских режимов (иногда столь значительных, что, как в случае Англии, историки часто вообще сомневаются в его наличии3).

1 Сравните, например, высказывания в академической «Истории Европы»: «Конец XV - первая половина XVII в. - время оформления и укрепления централизованного государства в России и его постепенного развития в монархию абсолютистского типа» . Или: «На протяжении XVII в. государственное устройство России претерпело существенные изменения. В это время происходит процесс перерастания сословно-представительной монархии в абсолютистскую» .

2 Цит. по . Классическое марксистское определение, выработанное в ходе дискуссий в советской историографии в конце 30-х -начале 40-х гг. XX в., гласит: «Абсолютизм есть форма политической надстройки времени разложения феодализма и зарождения буржуазных отношений, характеризующегося обострением антагонизма между феодальным дворянством и нарождающейся буржуазией, что позволяет монархической власти достигнуть известной самостоятельности по отношению к обоим борющимся классам» .

3 «С уверенностью об абсолютизме можно сказать только одно: в Англии его никогда не было. Чем бы ни был абсолютизм, в Англии господствовала диаметрально противоположная конституционная модель, предполагавшая существование ограниченной монархии, гражданских свобод, парламентских партий и всенародного голосования» .

завоевали Галлию, а также согласно Священному писанию, где сказано (в «Послании к римлянам». XIII, 1), что «Несть власти не от Бога» . Епископ Боссюэ, один из виднейших идеологов царствования Людовика XIV, писал: «Бог учреждает королей как своих посланников и царствует с их помощью над народами» . От этой власти, идущей от Бога, исходят, по его мнению, все правила абсолютной монархии: «Первое правило. Король не должен никому отчитываться, когда отдает приказы. Второе правило. Когда король вынес приговор, другого приговора не может быть. Третье правило. Нет силы, способной противостоять силе короля. Четвертое правило. Но это не значит, что короли не подчиняются законам» (запомним этот последний пункт). Похожие идеи на пятьдесят лет ранее высказал Карден Лебре в трактате «О верховной власти короля» (1632 г.) . Но если юристы оправдывали абсолютную монархию, ссылаясь на римское право и божественное право, то Боссюэ опирался только на божественное. «Он не хотел, конечно, обожествлять короля, но он почти обожествил королевскую власть» .

Однако божественное право налагало на короля и жесткие рамки. Если король нарушает религиозные установления (становится идолопоклонником, святотатцем, многоженцем), он может навлечь на себя и на королевство гнев божий, и в самых серьезных случаях подданные могут быть освобождены от долга повиноваться. Король должен уважать и естественное право, закон природы, который заставляет человека поступать разумно, вершить правосудие и быть справедливым. Неразумный или несправедливый закон не обязывает подданных быть лояльными по совести и освобождает их от долга повиноваться (так!) (например, как закон 1685 г., запрещавший протестантам одновременно исповедовать свою веру во Франции и эмигрировать) . Третье ограничение -соблюдение уважения к подданным: король не может ни отвергать, ни нарушать основные законы королевства, т. е. те, которые существовали до королевской власти и стоят над законами короля. Юристы считали, что он должен уважать личность подданных и их имущество: король не может ни присвоить себе наследство, принадлежащее его подданным, ни пользоваться им по своей воле. Если он позволит себе присвоить государственные владения, он будет осужден собственными судами .

Вот как поясняет ситуацию Н. Элиас. Несмотря на долговременную борьбу со знатью, шедшую столетиями, французский король являлся первым дворянином своего королевства: «Он был воспитан в дворянских нравах и умонастроении, его поведение и мышление были сформированы этой нравственной культурой» . Поэтому «то, что совершилось во Франции XVI и XVII веков - когда была установлена неограниченная монархия, когда короли укротили крупную и мелкую знать, - было в известном отношении ничем иным, как постепенным смещением центра тяжести в пределах одного и того же социального слоя» . С этим было связано амбивалентное отношение короля к придворной аристократии: с одной стороны, он стремился достичь неограниченного господства, подавляя любые притязания знати на власть, с другой - сохранить дворянство как зависимое от короля, служащее ему, но четко отличаемое от остальных общественных слоев сословие с его специфической этикой как бы в роли единственно адекватного монарху и необходимого ему общества .

Таким образом, даже в ходе борьбы и даже после победы, одержанной королевской властью над дворянством, король выстраивал свои отношения с «прирученной» знатью с оглядкой на традиционные установления аристократического этоса, общего для обеих сторон. Все это было отражением не только становления абсолютистского режима, но и длительного поступательного процесса оци-вилизовывания, важнейший этап которого наступает именно с формированием придворного общества раннего Нового времени, требующего от дворян в отличие от «времени замков» большего внимания к вопросам этикета .

Но важно отметить, что король имел обязательства не только перед дворянством. Его власть ограничивали провинциальные ассамблеи, парламенты, высшие суды. Людовик XIV уменьшил их влияние, но не устранил полностью. То есть король считался с тем, что Монтескье позже назовет «посредствующими корпорациями», которые превращают монархию в смешанный режим правления . Малейший произвол по отношению к одной корпорации обязательно вызвал бы возмущение почти всех других, т. е. они были способны противостоять королевской власти. И хотя им не представлялось такого случая, сама возможность, осознаваемая короной, служила защитой личности от высшей власти 1.

1 Даже при «короле-солнце», живом воплощении абсолютизма, у парламентов не было отнято право ремонстрации (т. е. отказа регистрировать королевские акты, не соответствующие праву, обычаям или законам). После же его смерти в 1715 г. и те ограничения, которые были им все-таки наложены, снимались. В результате «в XVIII в. парламентской оппозиции суждено было сыграть роль важного дестабилизирующего фактора в политической жизни Франции» . В свете этих фактов неубедительной выглядит классическая формула,

Если апеллировать к марксистскому, как представляется, исторически наиболее адекватному определению абсолютизма, то приходится констатировать, что российское самодержавие отличалось от его классического варианта именно отсутствием ситуации баланса между двумя все более приходящими в равновесие социальными силами, такими как дворянство и буржуазия, в силу отсутствия последней. Речь могла идти лишь о лавировании между различными группировками правящего сословия. Опора единственно на дворянство имела два последствия для российской монархии, диалектически связанные между собой. Прежде всего, в ходе успешной централизации русское дворянство было вынуждено признать высший авторитет одного владыки - царя. (Безусловно, в отличие от французского короля российский монарх никогда не являлся частью высшего сословия, но стоял несоизмеримо выше, на отдельной ступени.) В течение XVI-XVII вв. выстраивается структура царского двора, принадлежность к которому служила теперь единственным источником благ - земельных пожалований и выгодных служебных назначений.

Ту же самую картину можно наблюдать и во Франции. При этом очевидно, что и царская, и королевская власть также зависели от поддержки дворянства, как и последнее от милостей государя. Именно большее количество вассалов, представлявших собой держателей земель и вооруженную силу, отличало на первых порах французского короля от могущественных герцогов. Не реагируя на запросы своих дворян, король рисковал потерять необходимую опору и поддержку и вернуться к положению

средневекового монарха, первого среди равных. (Эта зависимость короля от дворянства, кстати, способствовала сохранению даже в эпоху абсолютизма аристократического духа второго сословия.)

Однако в дальнейшем во Франции, как и в Англии (здесь значительно раньше), а позднее и в скандинавских странах с ростом активности третьего сословия король получает возможность, рекрутируя из его среды бюрократию и допуская ее аноблирование («дворянство мантии» во Франции), ослабить свою зависимость от дворян и укрепить собственные позиции (при этом на протяжении всего, кстати говоря, исторически довольно краткого, периода господства абсолютистских режимов важнейшим фактором оставался личностный - многое зависело от политических и дипломатических способностей конкретного монарха, что с замечательной наглядностью демонстрирует история Швеции XVI-XVII вв. 1).

В России до формирования крепко стоящего на ногах третьего сословия со значительными привилегиями дело так и не дошло вплоть до начала XX в. Соответственно, сохранялась однолинейная связка монарх - дворянство2, так что второе последствие заключалось в следующем - хотя царь оставался единственным источником процветания для дворян, но и дворяне являлись единственной социальной опорой царской власти и потому умело отстаивали свои сословные интересы, что особенно ярко проявилось в XVIII в. (высшее достижение - Манифест о вольности дворянской)3. Проблема заключалась в том, что в Русском государстве не было нескольких по-разному социально ориентированных центров силы, как в Европе с ее

выраженная В. Ю. Захаровым: «На наш взгляд, понятия “абсолютизм” и “самодержавие” являются тождественными и означают особую форму правления, при которой власть монарха юридически неограниченна» . Вообще, отечественная традиция демонстрирует стремление втиснуть все многообразие политических ситуаций в государствах Нового времени в прокрустово ложе теории. Не имея возможности игнорировать сохранение при абсолютизме представительных органов, исследователи объясняли это тем, что они вступают в «причудливый симбиоз с новым бюрократическим аппаратом абсолютизма» , и это притом что в таких случаях абсолютизм терял одну из своих важнейших отличительных черт. Замечательный пример априорной попытки согласовать противоречия - версия А. Н. Медушевского. По мнению исследователя, специфика российского абсолютизма заключалась в том, что он сложился до появления буржуазных отношений или в период их зарождения, что привело к «громадной самостоятельности государства в России и сделало его субъектом исторического процесса в большей степени, чем это было в Европе», где он «в значительной степени являлся продуктом баланса классовых сил дворянства и буржуазии» .

1 Н. Хеншелл отмечает зависимость расстановки сил между монархией и представительными органами от конкретной ситуации и личных качеств правителей и в Англии времен Тюдоров и Стюартов .

2 Более того, ряд исследователей считают, что в допетровской Руси не существовало и дворянского сословия как такового (как и сословного строя в целом), так как «служилые люди» не имели ни собственного корпоративного устройства, ни сословного самосознания, оставаясь «холопами государевыми» (см., например ).

3 Конечно, и в России существовали внешние по отношению к связке «царь - дворянство» факторы, способствовавшие ее укреплению (следует отметить, что Россия все же не достигла крайности в зависимости монархии от дворянства, как это произошло в Речи Посполи-той). Б. Ф. Поршнев справедливо указывал на роль крестьянства в процессах укрепления центральной власти (причем не только в России). По его мнению, угроза крестьянских восстаний заставляла централизацию все более усиливаться и дойти наконец до стадии абсолютизма . Действительно, сильная центральная власть была необходима русским помещикам в качестве гаранта их крепостнических прав в условиях почти неограниченных земельных ресурсов, вызывавших отток крестьянства за пределы административно подконтрольных регионов.

глубокими корнями сильной церкви и бюргерской самостоятельности. Замечательный пример - городские восстания середины XVII в., резко обозначившие противоречия между интересами посада и царской власти, предпочитавшей опираться на феодальную верхушку.

Конечно, как и в абсолютистских государствах Европы, большую роль в функционировании самодержавия играла бюрократия, доступ в которую был открыт отдельными представителям разночинной среды, однако руководящая роль в российском бюрократическом аппарате сохранялась за дворянством. В Европе же бюрократия в силу своего «разночинного» происхождения отстаивала интересы других слоев.

Следует учитывать и еще одну важную характеристику самодержавия - повышенный (в сравнении с абсолютизмом) уровень сакральных представлений о власти монарха, сохраняемый на уровне массового сознания на протяжении всего периода его существования. Согласно этим представлениям, власть монарху дарована Богом, перед которым он и несет ответственность, что устраняет возможность влияния представительных органов на функционирование государственных структур (ср. мнение Боссюэ, приведенное выше, где божественное происхождение королевской власти не избавляет ее от подчинения законам: разница в том, что в России единственным источником законов был сам государь).

В самом общем виде картина обстоятельств формирования специфических политических режимов в странах Запада и в России в режиме большого времени выглядит так. В Европе (прежде всего речь идет о Франции) со времени классического Средневековья существовало развитое городское общество, чьи позиции были укреплены союзом королей с городами в борьбе против феодалов. Соответственно, в связи с успехами централизации, поставившей аристократию под контроль королев-

ской власти, а также с поступательным развитием буржуазных тенденций в раннее Новое время наступает некоторое равновесие второго и третьего сословий, создающее условия для формирования абсолютизма. Однако последний все же основной своей опорой считал дворянство, что хорошо просматривается в политическом поведении Людовика XIV, поэтому королевская власть в дальнейшем пытается сдерживать развитие буржуазии, охраняя интересы второго сословия . Однако процессы развития буржуазного уклада в Западной Европе носили органический характер, так что препоны со стороны правительства могли лишь увеличить социальное напряжение. Соответственно, вполне закономерным итогом становится буржуазная революция (точнее, серия революций)1.

На Руси в свое время также существовала развитая городская культура, включавшая и традицию самоуправления, однако она была в значительной мере уничтожена во время монголо-татарского на-шествия2. Более того, в ходе централизации российские монархи (Иван III, Василий III, Иван Грозный) добивали остатки городской самостоятельности. Подавить аристократию московским правителям удалось, опираясь на низы дворянства (в особенности показательна в этом смысле опричнина3). В раннее Новое время поддержка рядового дворянства играла большую роль и в укреплении королевской власти в Европе. Но тут-то мы и видим паритет второго и третьего сословий. А в России с принижением аристократии, с низведением ее на уровень служилого сословия наравне с рядовым дворянством и в угоду последнему, с неразвитостью городов самодержавие и становится заложником единственного сословия, до конца монархического периода мешавшего развитию капиталистического уклада, так как оно обладало монополией на политический и экономический капитал (в терминологии П. Бурдье)4.

1 В Англии революция свершилась гораздо раньше, и именно потому что буржуазные силы были активнее (более того, английское дворянство гораздо охотнее, чем французское, приобщалось к новым отношениям), а королевская власть более зависима от общественных сил и прежде всего от парламента.

2 Нельзя сбрасывать со счетов и отсутствие в России античного наследия, безусловно облегчавшего Западной Европе строительство городского социума.

3 Как отмечает А. П. Павлов, в целом опричный двор был несколько более худородным по составу, чем земский (хотя и здесь было немало представителей знатных княжеско-боярских дворов - Одоевские, Трубецкие, Шуйские), а к концу опричнины выходцы их худородных провинциальных дворянских родов в составе руководства явно доминировали. При этом главным критерием было не происхождение, а личные качества. Царь охотно брал в опричнину людей с «запятнанной репутацией», которые должны были служить особенно рьяно и преданно (как, например, целая группа дворян, служивших ранее князьям Старицким) .

4 Не стоит преувеличивать и значение Земских соборов, наличие которых, как правило, расценивается отечественными исследователями как признак существования в России XVI-XVII вв. сословно-представительной монархии. Принципиальное отличие Земских соборов от европейских представительных учреждений состояла в том, что первые, как правило, собирались по инициативе правительства, нерегулярно, в тех случаях, когда возникала необходимость утвердить те или иные решения, тогда как в зрелые периоды существования вторых без них королевская власть попросту не имела права принимать те или иные решения. Нарушение парламентских прав, как правило,

Неслучайно европейцами царское самодержавие воспринималось зачастую как тирания, сопоставимая с восточными режимами. Например, И. Корб пишет: «Государь имеет полную власть над их (русских. - О. М.) имением, личностью и жизнью. Сами турки не изъявляют с более отвратительной покорностью принижения своего перед скипетром своих Оттоманов» .

Соответственно, возникает вопрос о возможности применения к России определения восточной деспотии. Это спорное понятие, подвергшееся уничтожающей критике в 70-е гг. XX в., все же не было забыто окончательно. Авторы коллективной работы «Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти» определяют восточный деспотизм как «ничем не ограниченную бесконтрольную власть, не стесненную никакими формальными правилами или законами и опирающуюся непосредственно на силу. Необходимым условием существования такой власти является господство государственной и общественной собственности, прежде всего на землю, и зависимое положение индивида, при котором отношение человека к человеку определяется не им самим, а стоящей над ним властью» . Основные черты этой общественной системы таковы: «перманентный и универсальный террор», «практически поголовное рабство населения», распространение шпионажа и доносительства как средства достижения «жадной мечты о сытой и беззаботной жизни», отсутствие благородного (в смысле происхождения) сословия, полное исключение личной инициативы и ответственности, отсутствие стремления к свободе как таковой. В таком обществе поведение подданных диктуется переплетением любви и страха по отношению к своим правителям, в духовной жизни господствует «идейная минимизация», не допускающая ни рассуждений, ни возражений, ни собственных мнений 1.

Конечно, во многом прав известный востоковед Б. С. Ерасов, который предостерегал от абсолюти-

зации подобных характеристик2. Однако, если говорить об «идеально-типических» понятиях и господствующих тенденциях, материал исторических источников дает возможность подтвердить в целом верность основных определений восточной деспотии в его приложении к России раннего Нового времени.

Обратимся к свидетельствам современников. Чешский иезуит Иржи Давид, живший в России с 1685 по 1689 г., пишет: «...Все чиновники, высшие и низшие, и вся знать относительно царей называют себя холопами, то есть царскими рабами, и если они подписывают имя под каким-нибудь прошением, то ставят его в уменьшительной форме: «холоп Ивашко Бутурлин» . О том же говорит И. Корб: «Весь московский народ более подвержен рабству, чем пользуется свободой; все москвитяне, какого бы они ни были звания, без малейшего уважения к их личности находятся под гнетом жесточайшего рабства. Те из них, которые занимают почетное место в Тайном совете и, имея величавое название вельможи, справедливо присваивают себе первое в государстве достоинство, самой знатностью своей являют еще в более ярком свете свое рабское состояние: они носят золотые цепи, тем тягостнейшие, чем большей пышностью ослепляют глаза; самый даже блеск этих холопов упрекает их в низости судьбы. Если бы кто в прошении или в письме к царю подписал свое имя в положительной степени, тот непременно получил бы возмездие за нарушение закона касательно оскорбления [царского] величества. Необходимо присваивать себе уменьшительные имена, например: Яков должен подписываться Якуткой, а не Яковом, ибо москвитяне полагают, что было бы неуважением со стороны просителей к высочайшему сану особы, облеченной царским достоинством, не засвидетельствовать прилично государю своего почтения, именуясь покорно уменьшительным именем.. Нужно себя называть холопом или подлейшим, презреннейшим рабом великого князя3 и все свое

вызывало конфликт (достаточно упомянуть о начале Английской буржуазной революции) либо по крайней мере осознавалось современниками как ситуация ненормальная. В России перерывы в созывах Земских соборов никаких нареканий не вызывали, да и не могли вызывать, так как никаких законодательных норм, связанных с ними, попросту не существовало.

1 Сейчас, правда, чаще принято употреблять термин «деспотия», так как многие указанные черты были свойственны не только восточным обществам, но, шире, тем, которые в миросистемной теории принято относить к «мироимпериям».

2 «Так характеризуются общества, достижения которых в администрировании, устроении социальной жизни, технологиях, учености, философии и науках долгое время превосходили европейский уровень и стали предметом восхищения и внимательного изучения» . Кроме того, помимо статусных систем здесь существовали «устойчивые принципы достижительных ориентации. Персонажи, добившиеся определенных достижений в своей деятельности, получали высокие звания, должности, приобретали авторитет и почет, а после смерти увековечивались в памятниках» .

3 Подтверждение легко обнаружить в переписке петровского времени. Например, Т. Н. Стрешнев, воспитатель Петра, боярин, подписывает письмо к царю от 7 августа 1695 г. так: «Убогий раб твой Тишка Стрешнев писание сие доношу и челом бью» . Еще одна из виднейших фигур первых лет царствования Петра Б. А. Голицын в письме от 17 августа 1703 г. подписывается: «Холоп твой Бориско Голицын» .

имущество, движимое и недвижимое, считать не своим, но государевым. Царь московский превосходный выразитель такого понятия: он своим отечеством и его гражданами так пользуется, что его самодержавие, никакими пределами, никакими законами не ограниченное, ясно сказывается, например, в полном распоряжении имениями частных лиц, как будто бы природа все это для него одного только и создала» .

Конечно, собственное мнение у россиян и в те времена имелось, однако главное - оно легко могло игнорироваться (и чаще всего игнорировалось) властью1. Таким образом, в случае России раннего Нового времени мы действительно наблюдаем основные типологические черты восточной деспотии. И нас не должно смущать положение, согласно которому речь идет о «ничем не ограниченной бесконтрольной власти, не стесненной никакими формальными правилами или законами и опирающейся непосредственно на силу» в свете утверждения о зависимости самодержавия от дворянства. Дело в том, что отсутствие главенства закона над властью в деспотическом обществе не только освобождает монарха от «стеснений» в отношении своих подданных, но и зачастую развязывает руки самим подданным в отношении правителя (конечно, в особенных случаях). На примере Османской империи легко заметить, насколько легко и часто происходила насильственная смена султанов в результате заговоров2. То же самое мы видим и в послепетровской России XVIII в. Как отмечает Е. В. Анисимов, суть самодержавия составляет возможность, в нарушение изданных самой же самодержавной властью законов, вмешиваться в любое дело, что особенно ярко выражалось в таком явлении, как опала - подчас неожиданное, внесудебное отстранение от дел, двора, отправление в ссылку или на казнь, в основе чего лежал часто каприз, подозрение или личная месть неугодному подданному. Однако именно эти же особенности

приводили к беззащитности самодержавия перед лицом фаворитизма и переворотов. Особенно четко это видно в случае Елизаветы и Екатерины II, которые стали прямыми узурпаторами, пришедшими к власти вопреки юридическим нормам, присяге и традиционным «династическим счетам». И все потому, что без законодательной базы самодержавие становилось беззащитным перед беззаконными актами и подверженным случайностям .

При этом все же можно назвать одну черту, позволяющую выделить самодержавие в особый тип политико-социального режима (по крайней мере в имперский период) при всем его сходстве с восточной деспотией. Здесь в течение XVIII в., во многом вследствие петровских преобразований, происходит сплочение дворянства, что делало его силой, способной отстаивать, и вполне успешно, свои корпоративные права перед лицом монархии. Как уже отмечалось, узловой проблемой самодержавия было отсутствие других корпораций, вносивших бы альтернативное начало в общественные отношения. Однако в большинстве восточных стран в период Нового времени не существовало и такой одной элитарной корпорации3. Связано это отличие было с более ранним приобщением России к началам западной цивилизации. На Востоке подобные тенденции проявятся не ранее второй половины XIX в. уже в иной исторической обстановке, когда политическая активность феодальных слоев будет развиваться параллельно с нарастанием роли буржуазии4.

Таким образом, сложность понимания феномена самодержавия состоит именно в том, что на протяжении Нового времени он в значительной мере эволюционировал, при этом, конечно, сохраняя ряд сущностных характеристик5. На ранней стадии, с середины XVI до середины XVIII в., он в значительной мере соответствовал основным параметрам деспотии, в дальнейшем же вступает во все более тесное взаимодействие с дворянством, кото-

1 Об этом, например, пишет, Б. Н. Миронов, занимающий в целом вполне отчетливую «охранительную» позицию и постоянно подчеркивающий выдающуюся роль самодержавия в истории России .

2 В XVI-XVII вв. шестеро из пятнадцати османских султанов были низложены по обвинению в нарушении шариата, причем двое казнены .

3 Следует сделать оговорку, что в наиболее полном виде характеристика восточной деспотии подходит к Ближнему и Среднему Востоку (как в домусульманский, так и в мусульманский период), конфуцианская традиция во многом отличается от нее (в Китае существовала сплоченная корпорация чиновников, хотя и менее стабильная и защищенная, нежели дворянство в Европе, к тому же не военная и вполне конформная, а потому не опасная; Япония же с ее аристократическим самурайским этосом вообще особый для Востока случай).

4 Конечно, в разных странах эти явления будут выглядеть по-разному в зависимости от специфики социума и, соответственно, протекания процессов модернизации.

5 На это, кстати, обращал внимание еще В. И. Ленин, отмечавший, что «русское самодержавие XVII века с боярской думой и боярской аристократией не похоже на самодержавие XVIII века с его бюрократией, служилыми сословиями, с отдельными периодами “просвещенного абсолютизма” и от обоих резко отличается самодержавие XIX века, вынужденное “сверху” освобождать крестьян, разоряя их, открывая дорогу капитализму, вводя начало местных представительных учреждений буржуазии» . Правда, здесь выбраны несколько иные дефиниции, к тому же подчеркиваются скорее изменения, чем преемственность.

рое, в отличие от европейского, не теряет, но, напротив, укрепляет свои позиции1. В дальнейшем, под воздействием европеизации, при Николае I в России (гораздо позже, чем в западных странах) было провозглашено верховенство законов в государстве, что, казалось бы, приближало самодержавие к абсолютизму2, однако важнее то, что вплоть до 1905 г. реальных механизмов общественного контроля за действиями монархии (тех самых «посредствующих корпораций») так и не появилось.

Абсолютизм же (если отвлечься от буквального значения этого термина) являлся формой политического режима, пришедшей на смену принципи-

ально иной средневековой и, в свою очередь, смененной качественно новой - конституционной монархией либо республикой. При этом стоит помнить о том, что большинство стран Европы не подпадают под определение абсолютизма в чистом виде, кроме собственно Франции, так что, возможно, следовало бы отказаться от столь неадекватного и спорного понятия3 и говорить о монархии раннего Нового времени, которая уже не была децентрализованной средневековой и еще не стала парламентской и характеризовалась максимально возможным (в каждом конкретном государстве) усилением позиции государя.

Список литературы

1. История Европы: в 8 т. / отв. ред. Л. Т. Мильская, В. И. Рутенбург. М.: Наука, 1993. Т. 3. От средневековья к новому времени (конец XV - первая половина XVII в.). 656 с.

2. История Европы: в 8 т. / отв. ред. М. А. Барг. М.: Наука, 1994. Т. 4. Европа нового времени (XVII-XVIII века). 509 с.

3. Чистозвонов А. Н. Некоторые аспекты проблемы генезиса абсолютизма // Вопросы истории. 1968. № 5. С. 46-62.

4. Хеншелл Н. Миф абсолютизма: перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени / пер. с англ. А. А. Паламарчук при участии Л. Л. Царук, Ю. А. Махалова; отв. ред. С. Е. Федоров. СПб.: Алетейя, 2003. 272 с.

5. Блюш Ф. Людовик XIV / пер. с фр. Л. Д. Тарасенковой, О. Д. Тарасенкова; науч. ред. В. Н. Малов. М.: Ладомир, 1998. 815 с.

6. Элиас Н. Придворное общество: исследования по социологии короля и придворной аристократии / пер. с нем. А. П. Кухтенкова, К. А. Левинсона, А. М. Перлова, Е. А. Прудниковой, А. К. Судакова. М.: Языки славянской культуры, 2002. 368 с.

7. Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования: в 2 т. / пер. с нем. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. («Книга света»). 2 т.

8. Захаров В. Ю. Абсолютизм и самодержавие: соотношение понятий // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2008. № 6. История. и^: http://www.zpu-journal.rU/e-zpu/2008/6/Zakharov/

9. Медушевский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. Сравнительное историческое исследование. М.: Текст, 1994. 320 с.

10. Андерсон И. История Швеции / пер. с швед. Н. А. Каринцева; под ред. и с предисл. Я. Я. Зутиса. М.: Изд-во иностранной литературы, 1951. 408 с.

11. Правящая элита русского государства IX - начала XVIII в.: очерки истории / отв. ред. А. П. Павлов. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006. 548 с.

12. Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М.: Наука, 1964. 520 с.

13. Рогинская А. Е. Очерки по истории Франции (XVII-XIX вв.). М.: Изд-во ИМО, 1958. 368 с.

14. Корб И. Дневник путешествия в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леопольда I к царю и великому князю Петру Алексеевичу в 1698 г., веденный секретарем посольства Иоганном Георгом Корбом // Рождение империи. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. (История России и дома Романовых в мемуарах современников. XVII-XX вв.). С. 21-258.

15. Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти / отв. ред. Н. А. Иванов. М.: Наука; Восточная литература, 1993. 392 с.

16. Ерасов Б. С. Цивилизации: универсалии и самобытность. М.: Наука, 2002. 524 с.

17. Давид И. Современное состояние Великой России, или Московии // ВИ. 1968. № 1. С. 126-132.

18. Письма и бумаги Петра Великаго / под ред. А. Ф. Бычкова. СПб.: Государственная типография, 1887. Т. 1 (1688-1701). 973 с.

19. Письма и бумаги Петра Великаго / под ред. А. Ф. Бычкова. СПб.: Государственная типография, 1889. Т. 2 (1702-1703). 804 с.

20. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. Т. 2.

21. Анисимов Е. В. Самодержавие XVIII века: право править без права // Нестор. № 7 (2005, № 1). Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы. Технология власти. Источники, исследования, историография / ред. номера И. В. Лукоянов, С. Е. Эрлих. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского института истории РАН «Нестор-История», 2005. С. 200-207.

1 А. Янов пишет о «странном непостоянстве» самодержавия, выражавшемся, по его мнению, в волнообразных его колебаниях то в сторону деспотизма, то в сторону абсолютизма . Такая точка зрения игнорирует обозначенные выше поступательные тенденции в трансформации характера российского политического режима.

2 Такой точки зрения, в частности, придерживался А. Я. Аврех .

3 Об этом же пишет Н. Хеншелл: «’’абсолютистский” сценарий поздно исправлять: никакие вырезки или переписывания не могут его спасти. <.. .> Пришло время закрыть занавес над увлечениями предыдущего столетия. Сохранять название “абсолютизм”, изменяя большую часть его содержания, - полумера, ведущая к непоправимым заблуждениям. Кажется, нет нужды далее продлевать ему жизнь» .

22. Ленин В. И. Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам // Полн. собр. соч. Изд. 5-е. М.: Изд-во политической литературы, 1968. Т. 17. С. 339-353.

23. Янов А. Россия: у истоков трагедии. 1462-1584. Заметки о природе и происхождении русской государственности. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 559 с.

24. Аврех А. Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России // История СССР. 1968. № 2. С. 82-104.

Мухин О. Н., кандидат исторических наук, доцент.

Томский государственный педагогический университет.

Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061.

E-mail: [email protected]

Материал поступил в редакцию 24.12.2012.

ABSOLUTISM VS AUTOCRACY: RETURNING TO THE DEFINITION OF THE CONCEPTS

In the article the problem of the typology of political regimes in modern times is considered. With the comparative historical approach we single out the specifics of the Russian autocracy as opposed to absolutism, and from oriental despotism.

Key words: absolutism, autocracy, despotism, political regime, modern times.

Tomsk State Pedagogical University.

Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, Russia, 634061.

Становление абсолютизма в Европе.

В первой половине XVI в. в Европе завершается формирование централизованных государств - Франции, Англии, Испании. В этих странах образуется новая форма политического устройства - абсолютизм. Его характерными признаками были: неограниченная власть государя, отказывавшегося от созыва сословно-представительных учреждений и опиравшегося на разветвленный бюрократический аппарат и мощную армию. Церковь полностью интегрируется в государственную систему. В качестве идейного обоснования абсолютизма выступала теория божественной природы королевской власти. Под воздействием различных факторов на рубеже XV-XVI столетий традиционные сословия деформировались, оказываясь в большей мере заинтересованными в усилении королевской власти. Дворянство видело в ней источник финансовой поддержки, а также стремилось получить придворные должности, посты в армии и государственном управлении. Происходившая реформация существенно ослабила позиции духовенства, которое утрачивает прежнюю автономию от светских властей. Третье же сословие, в особенности предпринимательские элементы, традиционно поддерживали сильную королевскую власть, видя в ней залог своей стабильности и процветания. Используя заинтересованность ряда сословий, монархии удается возвыситься до положения «надсословной» силы и завоевать абсолютную власть. В таких условиях огромное значение приобрели личность монарха, его способности и склонности. Основой политической стратегии глав абсолютистских государств стало лавирование между старым дворянством, сохранявшим значительный политический вес, и буржуазными элементами, обладавшими крупными финансовыми средствами. При абсолютизме утверждается новый принцип управления: государство уже не рассматривается как феодальная вотчина короля, управление страной приобретает публично-правовой, общенациональный характер. Возникновение абсолютизма стало важным шагом в развитии более совершенного в институциональном отношении, суверенного государства.

Абсолютизм формируется в XVI-XVII вв., прежде всего, в таких странах, как Франция, Англия, Испания, стремившихся к установлению своей гегемонии в Европе. Однако в Европе на данном этапе развития существовала и так называемая «региональная» модель абсолютизма (характерна для итальянских и германских земель с их полицентризмом). Здесь, хотя и в рамках небольших государств, также шел процесс укрепления монархической власти, формирование бюрократического аппарата и регулярной армии. Безусловно, становление абсолютизма не всегда проходило гладко: сохранялся провинциальный сепаратизм, центробежные стремления крупной аристократии; непрерывные войны затрудняли государственное развитие. Тем не менее, Испания при Филиппе II (1556-1598 гг.), Англия при Елизавете I (1558-1603 гг.), Франция при Людовике XIV (1661- 1715 гг.) достигают пика развития абсолютистской системы.

Вопросы о времени и условиях появления абсолютной монархии на Западе, об отношении абсолютной монархии к отдельным общественным классам и в особенности к буржуазии, о различных этапах в развитии абсолютной монархии на Западе в связи с ее различными конкретными формами, о сходстве и различиях западного абсолютизма и российского самодержавия, наконец, об объективно-историческом значении абсолютной монархии в ходе всемирно-исторического развития являются предметом длительной исторической дискуссии.

Не вызывает сомнений то, что абсолютизм (от латинского absolutus - независимый, неограниченный) или абсолютная монархия – это последняя форма феодального государства, возникающая в период разложения феодализма и зарождения капиталистических отношений. С формально-юридической точки зрения абсолютизм характеризуется тем, что глава государства - монарх рассматривается как главный источник законодательной и исполнительной власти (последняя осуществляется зависимым от него аппаратом). Абсолютный монарх устанавливает налоги и распоряжается государственными финансами. При абсолютизме достигается наибольшая (в условиях феодализма) степень государственной централизации, создаётся разветвлённый бюрократический аппарат (судебный, налоговый и т. д.), большая постоянная армия и полиция. В условиях абсолютизма деятельность типичных для сословной монархии органов сословного представительства или прекращается или теряет прежнее значение.

Спорным является вопрос о социальной опоре абсолютистской власти. В противовес крупным феодальным землевладельцам абсолютные монархи опирались на служилое дворянство. Но для обеспечения своей независимости от дворянского сословия в целом абсолютные монархи не пренебрегали и поддержкой со стороны нарождавшейся буржуазии, которая ещё не претендовала на власть, но была экономически достаточно сильна, чтобы противопоставлять свои интересы интересам феодалов.

Не просто оценить историческую роль абсолютизма. На определенном историческом этапе сильные короли боролись с сепаратизмом феодальной знати, подчиняли церковь государству, уничтожали остатки политической раздробленности и объективно содействовали экономическому единству страны, успешному развитию новых, капиталистических отношений и процессу формирования наций и национальных государств. В абсолютных монархиях проводилась политика меркантилизма, велись торговые войны, прямо или косвенно содействовавшие процессу т. н. первоначального накопления, поддерживалась нарождавшаяся буржуазия.

Однако, как считают некоторые специалисты, абсолютизм действовал на пользу буржуазии лишь постольку, поскольку это было в интересах дворянства. Последнее получало от успешного экономического развития страны дополнительные доходы. Как в форме налоговых поступлений (централизованная феодальная рента), колоссально возросших, так и непосредственно от оживления экономической жизни. Но возросшие экономические возможности и ресурсы в наибольшей степени использовались абсолютными монархами для укрепления военной мощи феодального государства. Во-первых, для подавления народных движений, которые приобрели в этот период большой размах. Во-вторых, для осуществления внешней военной экспансии.

Считается, что все черты, характерные (с различными модификациями) для абсолютизма в большинстве европейских стран, нашли наиболее законченное воплощение во Франции. Здесь первые элементы абсолютизма появились в конце XV – начале XVI вв. Расцвета абсолютная форма монархии достигла во времена Ришелье (первого министра Людовика XIII в 1624-42) и особенно Людовика XIV (1643-1715). Суть абсолютизма Людовик XIV выразил предельно простой формулой – «Государство – это я!». Спецификой английского абсолютизма (классический период - правление Елизаветы Тюдор, 1558-1603) было сохранение парламента, слабость бюрократического аппарата на местах, отсутствие постоянной армии. В Испании, где в XVI в. элементы буржуазных отношений не смогли развиться, абсолютизм фактически выродился в деспотию. В раздробленной Германии абсолютизм складывался не в общегосударственном масштабе, а в пределах отдельных территорий княжеств (т. н. княжеский абсолютизм). Во 2-й половине XVIII в. характерной формой абсолютизма в ряде стран Европы был т. н. просвещённый абсолютизм. Особенности абсолютизма в разных странах зависели во многом от соотношения сил дворянства и буржуазии, от степени влияния буржуазных элементов на политику абсолютизма. В Германии, Австрийской монархии, России это влияние было значительно меньше, чем во Франции и особенно в Англии.

Судьба абсолютизма была разной. Поскольку его основной задачей было сохранение устоев феодального строя, постольку абсолютизм утрачивал свои прогрессивные черты и становился тормозом для дальнейшего развития капитализма.

В Англии и Франции абсолютизм был сметен в ходе ранних буржуазных революций XVII-XVIII вв. В странах более замедленного капиталистического развития происходила постепенная трансформация феодально-абсолютистской монархии в монархию буржуазно-помещичью. В Германии полуабсолютистская монархия просуществовала вплоть до буржуазно-демократической Ноябрьской революции 1918 года. В России абсолютизм был ликвидирован Февральской буржуазно-демократической революцией 1917.

Тема абсолютизма для России имеет особое значение. Некоторые авторы считают, что Конституция России 1993 года наделила российского президента полномочиями, сравнимыми с объемом власти абсолютного монарха и называют форму политического правления в России демократическим самодержавием.

Абсолютизм и восточная деспотия.

Развитие форм феодального государства в период позднего феодализма в странах Востока изучено недостаточно. В некоторых странах (Япония) эти формы были близки к европейскому абсолютизму. В ряде стран происходила, по-видимому, постепенная эволюция деспотии в сторону абсолютизма, но ввиду замедленности здесь развития элементов капиталистических отношений этот процесс происходил уже в новую историческую эпоху, что наложило существенный отпечаток на государственное развитие этих стран.

Деспотия (по-гречески неограниченная власть) – форма государства, при которой вся полнота власти, не ограниченной законом, принадлежит одному властителю, наследственному монарху, правящему при посредстве сложного военно-бюрократического аппарата. Деспотии были характерны для большинства древневосточных государств (Египет, Ассирия, Вавилония, Персия, Индия, Китай и др.). При деспотии воля деспота считалась законом. Его личность нередко обожествлялась при жизни и после смерти (примером может служить обожествление древнеегипетских фараонов). Власть деспота признавалась неограниченной, хотя фактически он принимал решения, нередко учитывая интересы представителей окружавшей его знати.

В эпоху средневековья классической восточной деспотией была Османская империя – многонациональное государство под управлением султанов, просуществовавшее с 1299 по 1923 год. В Европе Османскую империю часто называли Оттоманской империей, Высокой (блистательной) Портой или просто Портой. В период расцвета в XVI-XVII веках в Османскую империю входили Малая Азия (Анатолия), Ближний Восток, Северная Африка, Балканский полуостров и прилегающие к нему с севера земли Европы. В правление Сулеймана Великолепного (1520-1566) империя простиралась от ворот Вены до Персидского залива, от Крыма до Марокко.

В Анатолию (Малую Азию) предки современных турок пришли из Средней Азии. Арабские халифы приглашали тюркские племена на военную службу для борьбы с Византией. Тюрки-огузы первоначально селились на границах Ирана. По имени их вождя Сельджука, получившего землю для поселения и организовавшего успешные военные походы в XI в., одну из ветвей тюрок-огузов называли турками-сельджуками. Из их среды вышел основатель новой могучей мусульманской империи Осман I (1299-1324). При нем небольшое тюркское княжество (бейлик) в Северо-Западной Анатолии превратилось в султанат, а Турция – в лидера всего мусульманского мира в борьбе с христианской Европой.

Турки-оттоманы (имя Осман произносилось и как Оттоман) в своих завоеваниях превзошли арабов. Они разгромили Византию, утвердились на Балканах, подчинили себе Крым и Причерноморье. К середине XVI в. государство Османов простиралось на 8 млн. квадратных километров с населением в 20-25 млн. человек.

Осуществлению агрессивной внешней политики и сохранению своего господства на занятых территориях была подчинена вся организация жизни турецкого общества. Султан Сулейман II (1520-1566) вошел в историю Турции как Кануни-Законодатель, провел реформы, укрепившие милитаристское теократическое государство. В административном отношении страна была разделена на 21 вилайет и 250 санджаков. Армия состояла из трех частей. Костяк составляла пехота из янычар, пленных юношей в основном христианского происхождения, воспитанных в духе слепой преданности султану и находившихся в привилегированном положении. Наместники провинций, князья, правители отдельных территорий формировали феодальное ополчение. Значительную по численности и важную по роли часть войска составляли кочевники. За феодалами в Турции, как и в Европе, закреплялись участки земли (тимар, зиамет, хас). Военные несли службу, получая доходы с закрепленных владений. Военное сословие (аскери) выполняло военно-административные функции. Райя (пасомые, стадо), т. е. крестьяне, ремесленники, торговцы, платили государственные налоги, налоги на недвижимость, скот, воду и т. д. Султан считался халифом – главой ислама. Он советовался с диваном – совещательным органом из высших сановников. Он назначал визиря и шейх-ул-ислама, возглавлявшего улему – корпорацию высшего духовенства. Большую роль в жизни турецкого общества играли муфтии (законоведы), кадии (судьи) и имамы (духовные руководители). Все они заканчивали медресе (от арабского изучать), учебные заведения при мечетях (от арабского – место поклонения).

Правление Ивана Грозного.

Правление Ивана Грозного имело огромное значение для русской истории, для дальнейшего укрепления Русского государства и самодержавной власти. Политика Ивана IV прошла как бы два этапа: реформы 50-х годов усилили самодержавную власть, ограниченную сословно-представительными учреждениями в центре и на местах; затем опричнина стала попыткой установить абсолютную монархию.

Детство Ивана IV прошло в период "боярского правления" - заговоров в верхах, городских восстаний, что расшатывало государственную власть. Надежды на разрешение противоречий связывались с началом самостоятельного правления Ивана IV, принявшего в 1547 г. титул царя. При царе сложилась "Избранная рада" (князь Курбский, Алексей Адашев, митрополит Макарий, духовник Ивана IV Сильвестр), с помощью которой Иван IV попытался осуществить в России идеи европейского абсолютизма, представить свою власть как выразительницу общественных интересов.

В 1549 г. Иван IV собирает первый в истории нашей страны Земской собор, собрание представителей от всех сословий, кроме помещичьих крестьян и холопов, на котором он выступил с программой реформ. Правительство начинает разработку нового Судебника, так как прежний 1497 г. уже устарел. Новый Судебник был принят в 1550 г. Боярской Думой. Судебник усиливал централизацию управления государства за счет повышения роли центральных органов - приказов и резкого ограничения власти наместников, определял порядок прохождения административных, судебных и имущественных дел в структурах государственной власти. Предоставлялось право выборным от народа: старостам, сотским участвовать в суде, вершимом боярами-наместниками и волостелями, чем был нанесен сильный удар по судебному всевластию, боярства. Ограничивались и податные привилегии крупных светских и духовных феодалов. Судебник регламентировал положение крестьян. Увеличивая плату за уход от господина в Юрьев день ("пожилое"), Судебник значительно усиливал крепостничество. В июле 1550 г. было отменено местничество (занятие военных должностей в зависимости от знатности рода)между детьми боярскими и дворянами.

Принятие Судебника положило начало ряду реформ. В 1556 г. была ликвидирована система кормлений, бояре стали получать от государства денежное жалование за свою службу, то есть она стала главным источником средств для существования. В этом же году было объявлено "Уложение о службе", уравнявшее в обязанности несения военной службы бояр и дворян. Каждому землевладельцу предписывалось выставить одного конного воина от каждых ста четвертей своей земли и пешего ратника от каждых неполных ста четвертей земли. Согласно "Уложения", вотчины в военном отношении приравнивались к поместьям.

Завершает формирование русской армии. В начале 50-х годов ХVI в. было создано стрелецкое войско, первоначально насчитывавшее три тысячи человек, а к концу ХVI в. - 20 тысяч стрельцов. Артиллерия была выделена в отдельный род войск и быстро начала расти количественно. К концу царствования Ивана Грозного русская артиллерия имела на вооружении 2 тысячи орудий. Принципом комплектования полков стрельцов стало добровольное желание любого свободного человека. Повысилась роль артиллерии.

Приказная реформа была проведена во второй половине 50-х гг. ХVI столетия. В ходе ее было завершено создание стройной системы исполнительной власти и государственного управления, состоящей из 22 приказов. Приказная реформа имела следствием увеличение численности бюрократии, охватывающей своим тотальным влиянием все сферы жизни общества.

В середине XVI в. возникает высший государственный орган - земской собор, созываемый для решения самых важных вопросов. Участие в них бояр, дворян, духовенства и купечества свидетельствовало о превращении государства в сословно-представительную монархию. Это отразилось и в развитии на местах земского самоуправления. В 1555-1556 гг. ликвидируется система кормлений. Вместо наместников появляются земские старосты, выбираемые из зажиточных посадских людей и крестьян.

В те же годы проведена церковная реформа. На церковных соборах проведена общерусская канонизация святых, которая должна символизировать объединение русского народа в единое государство. В 1551 г. Царь вышел на "Стоглавый собор" с требованием секуляризации церковных земель (отчуждения их в пользу государства). Провести его не удалось, но царь вынудил Собор принять следующие решения:

на царя отписывались земли, захваченные церковью у дворян и крестьян в малолетство царя, а также вотчины, данные боярами в монастыри на помин души;

церкви было запрещено увеличивать свои земельные владения без разрешения царя;

установлены единообразие в религиозных обрядах, ответственность за их нарушение, выборность архимандритов и игуменов.

Реформа ослабила независимость церкви от государства и усилила ее корпоративную организацию.

Неудачи во внешней политике начала 60-х гг. XVI в. создали у Ивана IV иллюзию тотальных боярских измен и саботажа его мероприятий. Это побуждает Грозного ввести в стране новый порядок управления государством, который был направлен на полное уничтожение любой оппозиции самодержавию.

Иван Грозный ввел опричнину, совершив 3 декабря 1564 г. своего рода государственный переворот. По новому порядку центральное управление разделялось на опричный и земский дворы. Земли страны также делились на опричнину и земщину. На земщине оставалось прежнее управление, а опричниной полностью распоряжался царь. Бояре и дворяне, не записанные в опричнину, переселялись в земщину, получая там новые поместья. На отобранных у них землях помещались "опричные служилые люди". Опальные бояре лишались родовых вотчин. Подобные меры нанесли сильный удар по экономической и политической мощи "великих" боярских родов. Главной мерой стало создание опричного войска (1 тыс.человек) - личной охраны царя. Опричникам, которыми становились среднепоместные дворяне, придавались чрезвычайные к карательные функции: "грызть" изменников и "выметать" из государства измену (знак опричника - голова собаки и метла у седла лошади) - то есть проводить слежку и расправы по всей стране. Тайный сыск, пытки, массовые казни, уничтожение усадеб, разграбление имущества опальных бояр, карательные экспедиции против городов и уездов стали обычным делом.

Вершиной опричнины стал поход на Новгород, который почему-то был заподозрен в мятеже. По дороге были разорены Тверь, Торжок, другие города и деревни. Сам Новгород был подвергнут невиданному 40-дневному разграблению опричным войском. Подвергнуты пыткам и казнены до 10 тыс.человек.

Введение опричнины не способствовало военным успехам и в 1572 г. она была отменена. Однако некоторые элементы опричнины продолжали существовать до смерти Ивана Грозного. За период его правления, сопровождавшегося обострением борьбы в обществе, предприняты серьезные шаги к укреплению русского государства и самодержавия.

Итогом опричнины стали огромные человеческие жертвы, разрушение сословной монархии. Боярская оппозиция была уже сломлена и большей частью физически истреблена. Класс собственников был уничтожен. Установлены отношения подданства. Опричнина истощила экономику и вызвала хозяйственный кризис 70-80 гг., нарушение экономических связей, запустение деревень и городов, голод и нищету. Были нарушены организация и комплектование поместного войска. В обществе же назрело всеобщее недовольство.

Вопрос № 24 – понятие русского абсолютизма

План ответа:

Понятие абсолютизма

Сравнение с деспотией

Теория равновесия Н. Макиавелли

Другие причины становления абсолютизма

Причины возникновения абсолютизма в России

Абсолютизм в России

Понятие абсолютизма

Абсолютизм – уникальная форма политического правления, когда все три (законодательная/исполнительная/судебная) ветви власти сосредоточены в руках монарха, не ограниченного в осуществлении государственно-властных полномочий никакими легальными органами или должностными лицами. Абсолютный монарх является единоличным законодателем, возглавляет исполнительную власть и вооруженные силы, а так же судебную систему (административные органы и суды действуют от его имени), распространяет свое управление на церковь.

Традиционно правовое определение абсолютизма – монархия с неограниченной властью.

Абсолютизм и деспотия

Абсолютизм как тип политического властвования присущ западноевропейской практики, управления. Стоит отметить, что абсолютизм и деспотизм – разные вещь. Деспот имеет власть над каждым человеком, но он бессилен в изменении социальных порядков, а абсолютный монарх может это сделать, так как его власть абсолютна и неограниченна. Сущность абсолютизма – власть одного человека, ничем не ограниченная.

Теория «равновесия»

Рождается вопрос – как рождается такая власть? Абсолютизм в Западной Европе возникает в 15 веке, в 16 – окончательно оформляется в систему особых правительственных учреждений и определение ему было дано во Флоренции Николой Макиавелли в книге «El pancipe» или «Государь». Макиавелли показывает, как нужно управлять людьми и даёт понятие абсолютистского типа владычества.

Единовластие учреждается тогда, когда аристократы, помня о былом величестве, пытаются получить былую власть, а простой народ (зарождающая буржуазия), видя поползновения аристократов к власти, делает всё возможное, чтобы ограничить доступ аристократов к власти. В результате складывается баланс и в этой среде выдвигается 1 человек, которому вручают право решать споры между теми и другими.

В результате – равновесие между противоборствующими социально полярными сторонами, и государь становится "арбитром". Арбитр не зависит ни от одной стороны, следовательно, обладает полнотой власти.

Именно в эпоху абсолютизма кстати возникает новый тип государства - "машина для производства счастья народов". Появляется "современная фикция государственного всемогущества: государь должен заботиться обо всем: строить и поддерживать общественные здания, содержать уличную полицию, осушать болота, смотреть за полями, распределять подати, помогать бедным и больными и т.д."

Другие причины становления абсолютизма

Общесоциальная база абсолютизма не так проста, так как на практике равновесие не достигается. Эта самая "теория равновесия" действенна лишь в качестве наиболее абстрактной, она не может быть применена в качестве всеобщего масштаба.

Оказалось, что формула равновесия не совсем применима даже для таких классических образцов абсолютизма, как Франция и Италия. Зарождение буржуазии сменяется там глубоким упадком.

В литературе отмечалось странное явление, что пик расцвета сословного и абсолютистского государства приходится на два противоположных показателя населения Западной Европы. В первом случае мы наблюдаем абсолютное снижение численности в результате чумы, а возникновение абсолютизма, наоборот, с увеличением численности. Собственно возникновение того или иного виды политического властвования можно объяснить из технических условий выполнения такой задачи как полицейский контроль за населением.

На практике многих стран абсолютизм зарождался в результате военной необходимости. Яркий пример тому – правление Карла XII в Швеции (расцвет абсолютизма).

Под абсолютизмом приходится понимать одинаковые историко-политические Формы, но обусловленные совершенно разными обстоятельствами.

Форма абсолютистского правления - форма политического властвования в ее чистом, идеальном виде. Этот идеальный характер абсолютной власти способен объединить в сравнительном исследовании правовые факты разных времен и цивилизаций.

Абсолютизм в России

«Деспотизм ограниченный удавкой» - А.С. Пушкин.

Абсолютизм в общей форме присущ только Западной Европе, нигде больше подобного равновесия по теории Макиавелли нет. Маркс и Энгельс были адептами теории равновесия, поэтому в СССР – пытались доказать, что абсолютизм родился в противостоянии боярства и дворянства, но как показывает практика Петра, пытавшегося упразднить бояр, заставив всех служить «до полного абшида», введя Табель о Рангах, показав, что и подлый человек из низов может получить дворянство. Было проведено социальное исследование высшей Петербургской элиты – 60% выходцы из крестьян. Это было введение социальной мобильности в РИ, поэтому ни о каком противостоянии не может идти речи.

Некоторые советские историки пытались вести дискуссии. Родилась концепция у историков, что во время Петра появился капитализм и здесь уже купцы (буржуазия) противостоят дворянству, но он начался развиваться после 1861г. (т.к. не было техники и рабочей силы.

Абсолютизм в России сложился в ходе Северной войны, когда госбюджет на 90% был военным, необходима концентрация усилий, чтобы победить. К тому же, по данным П.Н. Милюкова, война сократила на 25% население страны, поэтому удержать страну в равновесии можно было только чрезвычайными, абсолютистскими мерами.

Как было сказано выше абсолютизм формируется при Петре, однако с какой даты и где мы находим этому юридическое закрепление?

Она закрепляется ст. 20 Воинского устава 1716г. :"ИБО ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЕСТЬ САМОВЛАСТНЫХ МОНАРХ, КОТОРЫЙ НИКОМУ НА СВЕТЕ О СВОИХ ДЕЛАХ ОТВЕТУ ДАТЬ НЕ ДОЛЖЕН. НО СИЛУ И ВЛАСТЬ ИМЕЕТ СВОИ ГОСУДАРСТВА И ЗЕМЛИ, ЯКО ХРИСТИАНСКИЙ ЦАРЬ, ПО СВОЕЙ ВОЛЕ И БЛАГОМНЕНИЮ УПРАВЛЯТЬ"

Вплоть до 1906 года она служила с некоторыми изменениями источником ст.1 Основных государственных законов. Стоит отметить, что помимо Воинского устава абсолютисткая власть подчеркивалась и определелялась в таких документах, как например, Духовный регламент, (1721 г.), ("Монархов власть есть власть самодержавная, которой повиноваться сам Бог за совесть повелевает")),В программных документах русских самодержцев, ("Наказ" Екатерины II, "Наказ" Павла Петровича), осн.гос.законах РИ с 1832г. и др.

Источники заимствования Петром этой юридической формулы своего единодержавия в общем смысле – Западная Европа ("Комбинированный вид Голландии и Австрии").

Если быть более точным, то формула позаимствована из шведского источника – Декларации суверенитета шведских сословий 1693г., образцом для которой послужила аналогичная, но Датских сословий 1663г. Однако между ними есть существенная разница. Если датский документ делал короля безответственным за свои действия, то шведский документ определял власть своего монарха как неограниченную.

Абсолютизм закончился в 1906 году (1716-1906). Власть императора не признавалась неограниченной, как это было ранее. Закон гласил, что «государь император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным советом и Государственной думой» (ст. 7 23 апреля 1906 г. Основные Государственные Законы РИ).