Самый криминальный город подмосковья - домодедово, а самый спокойный - байконур. Подполковнику црубопа назначено минимальное наказание Не тех кинул
Александр Бастрыкин твердо решил посадить в тюрьму экс-советника генерального директора судебного департамента при Верховном суде Александра Гусева - депутата Государственной Думы от фракции КПРФ Дениса Вороненкова. Понести наказание член комитета по безопасности и противодействию коррупции должен за то, что организовал похищение здания в центральной части города Москвы. На судебно-парламентские связи господина Вороненкова Бастрыкин обращать внимания не стал и уже направил ходатайство о снятии депутатской неприкосновенности в Генеральную прокуратуру РФ.
СКР планирует привлечь депутата и бывшего сотрудника судебного департамента в качестве обвиняемого по уголовному делу о мошенничестве в особо крупном размере. Вороненкову хотят предъявить обвинение по ч. 4 ст. 159 УК.
По мнению следователей, депутат похитил двухэтажный особняк на Международной улице, 38. Площадь здания составляло 1,5 тыс квадратных метров, объект принадлежал ООО «Тома». Если верить адвокату Вадиму Лялину , Вороненкова «уже давно надо было привлечь к уголовной ответственности, да только процедура оказалось очень сложной». Лялин защищает гражданина Виталия Качура , которому Вороненков решил продать похищенное здание. «Из-за действий депутата Виталий Качур потерял и деньги, и свободу», - подчеркнул адвокат.
Примерно за год до этого страну привел в состояние шока взрыв на Котляковском кладбище, где от взрыва бомбы погибли ряд бывших воинов-афганцев, пришедших помянуть своего убитого товарища. В состав следственно-оперативной группы, расследовавшего этот теракт был включен наряду с другими сотрудниками Михаил Игнатов. Штаб этой следственно-оперативной группы дислоцировался по ставшему знаменитым адресу по ул. Скотопрогонной. Тогда-то Игнатов и познакомился и стал довольно тесно общаться с бывшими воинами-афганцами.
В один из дней они обратились к нему за помощью. «Афганцы» привели к Игнатову предпринимателя Евгения Тростенцова, который рассказал, что вместе с компаньонами занимался поставками продуктов питания в районы Крайнего Севера. Их бизнес был заинтересован в поддержке влиятельных политиков, и они стали искать на них выход. Посредники вывели их на юриста партии «Единой России», бывшего работника Главной Военной прокуратуры Вороненкова Д.Н. и его близкого знакомого Новикова И.А. Последний был племянником бывшего заместителя министра иностранных дел, а тогда одного из лидеров партии «Единство-Отечество вся Россия» Бориса Пастухова и сыном известного тренера по фигурному катанию, члена знаменитого английского клуба Елены Чайковской.
При встречах свою помощь и покровительство Новиков и Вороненков обусловили ежемесячным вознаграждением в размере 10 тысяч долларов США. При этом утверждали, что деньги нужны на партийные нужды, и помогать бизнесменам будут более высокие покровители. Тогда же они организовали встречу Тростенцова Е.Г. с депутатом Государственной думы – Францем Клинцевичем, возглавлявшего также движение воинов-афганцев.
Франц Клинцевич (слева)
Прошел год. Деньги уходили, но проблемы предпринимателей не решались. Тогда Тростенцов решил еще раз переговорить с Клинцевичем и попытаться прояснить ситуацию. Выслушав Евгения, взбешенный Клинцевич, вызвал своих помощников и поручил разобраться с происходящим. Они, в свою очередь, обратились к Игнатову и передали просьбу Клинцевича. Получив такую информацию, Игнатов доложил о ней руководству. Была проведена предварительная проверка и когда РУБОПовцы убедились, что Евгений Тростенцов говорит правду, было принято официальное решение о проведении оперативного эксперимента.
21 апреля 2001 года Тростенцов назначил Вороненкову и Новикову встречу в одном из офисов. Предварительно его оборудовали видеотехникой и устроили засаду. В течении часа под видеозапись был зафиксирован разговор о выплате крупных денежных сумм. Звучали известные фамилии депутатов Государственной думы и ее руководителей. После того, как вымогатели получили очередные помеченные 10 тысяч долларов США, бригада под руководством Игнатова задержала их с поличным. При обыске в барсетке Вороненкова обнаружили удостоверения: помощника депутата Государственной думы; советника начальника судебного департамента Верховного суда РФ [глава судебного департамента - Александр Гусев, председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев] ; заместителя главы администрации одного из автономных округов; действующего следователя главной военной прокуратуры, откуда Вороненков был уволен за несколько лет до этого. У Новикова изъяли: удостоверение действующего майора МЧС России и начальника одного из отделов главной военной прокуратуры, в которой он никогда не служил. На всех этих документах красовались их фотографии и установочные данные.
Председатель Верховного суда - Вячеслав Лебедев
Официально оформив результаты оперативного эксперимента, Игнатов вызвал следователя и начальника следственного отдела УВД САО и передал им эти материалы. С этого момента никаких решений по материалу и возбужденному уголовному делу Игнатов принимать не мог, так как это не было в его юрисдикции. Само изъятие денег и их осмотр производилось в присутствии двух понятых Сидорова и Черемных. Сидоров был старым знакомым Игнатова и неоднократно привлекался РУБОПовцами в качестве понятого. Черемных был приятелем Сидорова и с ним Игнатов вообще знаком не был.
… 21 апреля произошло нечто худшее. На место задержания Новикова и Вороненкова примчался их товарищ, бывший сотрудник группы Альфа ФСБ России Асюнин Г.В. Он не нашел ничего лучшего, как обратиться к Сидорову и Черемных, предложив им за хорошие деньги повлиять на ситуацию. Те пообещали поговорить с Игнатовым, а затем назвали размер вознаграждения в 150 тысяч долларов США. Асюнин немедленно выехал к Чайковской и та, как говорят, слету передала ему требуемую сумму. Однако, Новикова и Вороненкова никто не освободил, их официально задержали и отправили в ИВС на Петровку. Кстати оба молодых человека сразу же открыто заявили Игнатову, что его ожидают большие неприятности. Ох, как они оказались правы!
На повторной встрече Асюнина с Сидоровым, последний сообщил, что этой суммы мало и необходимо еще 100 тысяч долларов. Истекали вторые сутки задержания подозреваемых, но Чайковская нашла только часть требуемой суммы. 1 800 из своих личных сбережений добавил Асюнин. Он встретился с Черемных и Сидоровым в кафе напротив здания ЦРУБОПа, где по указанию Сидорова вручил Черемных 21 900 долларов. Черемных положил деньги в барсетку, после чего по словам Асюнина они разошлись в разные стороны. Мошенники Игнатова на эту встречу не приглашали и в здание ЦРУБОПа к Игнатову не пошли. В тот же день Черемных уехал с деньгами к родственникам за Урал, а Сидоров уехал за пределы Московской области.
Чувствуя, что ситуация развивается непредсказуемо, и узнав, что следователь вынесла постановление об аресте Новикова и Вороненкова, Чайковская включила все свои связи. Они привели ее к прокурору города Москвы, которому она и написала заявление о вымогательстве взятки, но не понятыми, а Игнатовым. В проверку заявления немедленно включились сотрудники отдела собственной безопасности ГУВД Москвы. И это при ситуации, что в оперативном отношении сотрудников ЦРУБОПа могла разрабатывать только служба собственной безопасности Министерства. В отношении Игнатова возбудили уголовное дело о подстрекательстве к даче взятке и мошенничеству.
28 апреля Игнатов по своим делам посетил Министерство [тогдашний министр внутренних дел - Владимир Рушайло ] . В коридоре встретил сослуживца, который сообщил ему, что по Министерству ходят разговоры будто его подразделение задержало с поличным сынков высокопоставленных должностных лиц и прокачивает их на взятки, что этим вопросом занимается служба собственной безопасности. Вернувшись на Шаболовку, Игнатов тут же доложил об этом письменным рапортом своему непосредственному руководителю – начальнику отдела Нарину. Тот подал соответствующий рапорт руководству ЦРУБОПа.
Неожиданно Игнатову позвонил Сидоров и назначил встречу все в том же злополучном кафе. Игнатов доложил об этом руководству. Было принято решение встретиться с Сидоровым на проходной, завести его в заранее напичканный спецтехникой кабинет и «раскрутить» на провокацию.
Этому звонку Сидорова предшествовали следующие события. Согласившийся участвовать в оперативной комбинации Асюнин, позвонил Сидорову и сообщил, что хотел бы передать ему очередные 8 тысяч долларов США. Неожиданно для сотрудников ОСБ Сидоров на встречу с Асюниным не пошел, а послал туда некоего Фокина. Получив меченые купюры, Фокин 1700 долларов забрал себе, но был задержан оперативниками. Согласившись на сотрудничество, он отнес оставшуюся сумму Сидорову, которого и задержали с поличным. Тогда же, по версии следствия, согласившись на сотрудничество, Сидоров выдал звонок Игнатову и попросил о встрече. Михаил Игнатов предложил ему прийти на проходную ЦРУБОПа. Вслед за Сидоровым туда с видеокамерой ворвались сотрудники ОСБ и попытались задержать Игнатова. Никаких денег у Игнатова не было, ибо они продолжали оставаться в карманах Сидорова, который тут же бесследно исчез. Игнатов, в свою очередь, позвал на помощь коллег и своих руководителей. В центре Москвы на проходной ЦРУБОПа началось выяснение отношений между двумя структурами МВД России, чуть не закончившееся стрельбой.
Задержать Игнатова не дали. После этого в телефонные переговоры включилось высокое начальство. Игнатова официально вызвали в прокуратуру города, где и арестовали. Расследование уголовного дела теперь уже против Игнатова поручили следственной группе под руководством следователя по особо важным делам Лучкиной. Дело в отношении Новикова и Вороненкова из производства следственного отдела УВД САО срочно изъяли и немедленно освободили их из-под стражи. Забегая вперед скажу, что, несмотря на абсолютно очевидный факт совершения ими тяжкого преступления – вымогательства денежных средств при отягчающих обстоятельствах, ни тогда, ни в последующем добиться привлечения их к уголовной ответственности не удалось. Следствие даже не посчитало нужным дать правовую оценку какие удостоверения использовали подозреваемые при совершении преступления – подлинные, или подложные. Это к слову о равенстве всех перед законом. Кстати и 10 тысяч долларов США, полученные Новиковым и Вороненковым и непризнанными ни по одному делу вещественными доказательствами, Тростенцову возвращены не были. Не обращены они и в доход государства по приговору суда и остались то ли на хранении, то ли на счетах, то ли в карманах работников прокуратуры вплоть до настоящего времени.
По действующему в тот период УПК РФ срок содержания лица, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, не мог превышать шести месяцев. (Сегодня его увеличили до 12). К этому времени, помимо Игнатова, арестовали двух его подчиненных. Им всем предъявили новое обвинение, а именно: по эпизодам превышения власти (избиение свидетеля на улице Скотопрогонной и подброс оружия нескольким бизнесменам). По истечении шести месяцев меру пресечения подчиненным Игнатова изменили и из-под стражи освободили. Не желая изменять Игнатову меру пресечения Лучкина, основываясь на одних и тех же материалах и доказательствах, перепредъявила ему обвинение в совершении особо тяжкого преступления - вымогательстве взятки. С этим обвинением он и ушел в суд.
На первом этапе расследования дела Игнатова, защиту Сидорова и Черемных осуществляла группа адвокатов под руководством Замосковичева. То ли Замосковичев, то ли кто-то другой инициировали заявление жены Черемных о том, что она дала взятку следователю Лучкиной. В связи с этим Лучкина заявила самоотвод, дело передали другому следователю, а в отношении жены Черемных возбудили уголовное дело за заведомо ложный донос. В последующем она была осуждена за совершение этого преступления. А адвоката Замосковичева застрелили на пороге съемной квартиры в Астрахани, где он по одному делу защищал местных мафиози.
… Рассмотрение дела по обвинению [Михаила Игнатова] поручили федеральному судье Московского городского суда Любовь Ивановне Николенко...
Что же позволило установить судебное следствие.
Игнатов в соответствии с установленным порядком передал результаты ОРМ следствию. Решения о задержании Новикова и Вороненкова принимал следователь и его непосредственный руководитель. Сложилось так, что в период с 21 по 23 апреля решение по делу поочередно принимали три разных следователя, потому что их начальство определялось, кто в конечном итоге будет вести его расследование.
По версии обвинения, уже 21 апреля Игнатов через посредников получил взятку в размере 100 тысяч долларов США. И в последующие дни намеревался получить столько же. Но уже 23 апреля Игнатов вместе со следователем приехали к прокурору САО для получения санкции на арест Новикова и Вороненкова. То есть, Игнатов до конца занимал принципиальную позицию в реализации проведенного оперативно-розыскного мероприятия. Прокурор САО в даче санкции им официально отказал, поскольку получил соответствующие указания прокурора города Москвы. Посредник Асюнин, который привез 100 тысяч долларов, с Игнатовым не общался и его согласия на получение вознаграждения не получал. Он сел в автомашину к Тростенцову и, с целью заглаживания причиненного вреда, лично отдал ему эту сумму. Получив деньги, Тростенцов тут же уехал. Естественно, что никаких денег он Игнатову не передавал. Так отпал первый эпизод получения взятки Игнатовым.
Поскольку Сидоров и Черемных потребовали еще 100 тысяч долларов, а таких денег у Чайковской не было, она предложила супруге Вороненкова дать недостающую сумму. 25 апреля в кафе, напротив Шаболовки, Асюнин назначил встречу Сидорову и Черемных. В ней пожелали принять участие жена Вороненкова и ее адвокат. Сидоров и Черемных все также важно надували щеки, отходили в сторону для якобы телефонных разговоров с Игнатовым. Присмотревшись к поведению понятых, жена Вороненкова заявила, что имеет дело с обыкновенными мошенниками и никаких денег им давать не намерена. Асюнин сославшись на безвыходное положение, по указанию Сидорова вручил 21 900 долларов США Черемных, который тут же спрятал их в свою барсетку. Как пояснил сам Асюнин, после этого они разошлись в разные стороны. То есть, посредники, пребывая напротив здания РУБОПа пошли не туда к Игнатову, а по домам.
Накануне 24 апреля к следователю пришли еще два адвоката, которые предъявили ордера о принятии поручения на защиту Новикова и Вороненкова. Ни 25 ни 26 апреля ни кто из них не сделал ни единого заявления и не заявил ходатайства об изменении подзащитным меры пресечения, а тем более о вымогательстве у их доверительницы взятки. Умолчали они об этом и при допросе подозреваемых 26 апреля 2001 года помощником прокурора САО Чевень, хотя отлично знали, что Чайковская уже подала заявление прокурору города Москвы о вымогательстве взятки.
26 апреля Новиков и Вороненков оказались на свободе. В тот же день Черемных, не подозревая о происходящем, с полученными деньгами, уехал за Урал к родственникам, а через пару дней за пределы Московской области убыл и Сидоров.
Между тем, следователь Бодягина, которой поручили расследование дела Новикова и Вороненкова разыскивала этих понятых для допроса и письменно поручила Игнатову обеспечить их явку. Найти Сидорова и Черемных Игнатов не смог. В первых числах мая Асюнин неожиданно позвонил Сидорову и сообщил, что в счет обусловленной суммы готов передать для Игнатова очередную ее часть. Таковую сам Асюнин по просьбе сотрудников ОСБ оценил в 8 100 долларов США. Назначили встречу все в том же кафе у Шаболовки. За два дня к этому времени действия Асюнина с его согласия контролировали сотрудники ОСБ. Но на встречу с Асюниным неожиданно пришел не Сидоров, а незнаковый Асюнину человек, представившийся неким Фокиным. Спросив, есть ли пакет для Сидорова, и получив утвердительный ответ, он забрал деньги и удалился. Из 8 100 долларов, находившихся в пакете и, якобы предназначавшихся Игнатову, он тут же прикарманил 1 700 себе. Позже и на следствии и в суде Фокин утверждал, что это был долг Сидорова перед ним. Фокина немедленно задержали. После соответствующей обработки, он согласился на сотрудничество и понес Сидорову меченые деньги, но почему-то в сумме всего 6 300 долларов.
«Бедный» Игнатов – какие-то проходимцы объегоривали его как хотели, а чехарда со «взяточными» деньгами никакого сомнения у следователей не вызывала.
Сидорова задержали после передачи ему денег Фокиным. В нарушение существующего порядка в ИВС не направили, а несколько суток содержали в кабинетах прокуратуры города Москвы. За это время, обещая изменить меру пресечения, Сидорова склонили к признанию о том, что он действовал по поручению Игнатова и передал ему 21 900 долларов США.
Первоначально, признаваясь в совершении преступлений, Сидоров утверждал, что Игнатов эти деньги не брал, они остались у Черемных и тот уехал с ними за Урал. Эти его показания понудили изменить. Согласно обвинения, предъявленного Игнатову, после того, как Сидоров получил от Асюнина 21 900 долларов США, он созвонился с Игнатовым, приехал на Шаболовку и отдал Игнатову эти деньги. Готовясь к судебному разбирательству, защита истребовала расшифровку телефонных переговоров Игнатова за тот период. В тот день, когда Игнатов, якобы на проходной Шаболовки, получил от Сидорова вторую часть взятки, был зафиксирован всего один телефонный звонок с домашнего телефона Сидорова на мобильный телефон Игнатова. Время этого звонка ночное. И Игнатов, принял этот звонок, находясь в загородном доме матери, но, никак не по месту своей работы. Сам Сидоров проживал в Жулебино, и, получалось, что после этого звонка он должен был добираться до Шаболовки не менее часа, то есть, он никак не мог передать Игнатову эту сумму вечером, а только глубокой ночью. В тот период Сидоров понятия не имел, что Игнатов проживает за городом и добраться туда просто не мог. В судебном заседании Сидоров пояснил, что его вынудили оговорить Игнатова и деньги, полученные от Асюнина, остались у Черемных. Это же подтвердил последний. Так отпал второй эпизод получения взятки Игнатовым.
Но самым интересным оказался третий эпизод.
Сумма взятки, полученная от Асюнина удивительным образом продолжала дробиться. И из 8 100 долларов США, полученных Фокиным, снизилась до 4 000 долларов. Именно с такими деньгами Сидоров пошел на встречу с Игнатовым на проходной Шаболовки.
Еще на стадии ознакомления с делом выяснилось, что при передачи денег Асюниным Фокину, а затем Фокиным Сидорову и, якобы Сидоровым Игнатову велась скрытая аудиозапись. При передаче следователю результатов ОРМ, ей направили три стандартные аудиокассеты МК-60. Но по какой-то причине третья кассета с записью разговора встречи Игнатова и Сидорова на проходной Шаболовки была утеряна. Между тем, для прослушивания обвиняемому и защите предъявили всего одну, не стандартную а микрокассету. На которой были зафиксированы только переговоры Асюнина и Фокина, а также Фокина и Сидорова.
Микрокасету решили прослушать полностью. Результат был шокирующим. На ее обратной стороне был записан разговор встречи Игнатова и Сидорова на проходной Шаболовки. Когда в судебном заседании воспроизвели этот разговор, на долгое время возникла пауза, ибо там звучало следующее:
Сидоров: «А если он их не возьмет?»
Сидоров: «А если не получиться?»
Сидорова попросили прокомментировать этот разговор.
Так меня инструктировали сотрудники ОСБ, - ответил Сидоров. И назвал их пофамильно.
Тут уже не выдержала судья Николенко: «Владимир Иванович, Вы хотите сказать, что это провокация взятки ?»
Ваша честь, - ответил я, - если в уголовном праве таким деяниям есть другое определение, то мне остается только одно, оставить услышанное без комментариев.
По эпизоду, якобы получения взяток от Чайковской Игнатов был полностью оправдан.
По эпизодам превышения служебных полномочий, осужден к 3 годам 8 месяцев лишения свободы. Фактически это был срок содержания его под стражей на период предварительного расследования и судебного разбирательства. Так что буквально через пару месяцев Игнатов оказался на свободе.
Подчиненные Игнатова получили наказание условно.
Сидоров и Черемных осуждены за мошенничество.
Новиков и Вороненков остались безнаказанными. Елена Чайковская безвозвратно лишилась крупной денежной суммы в валюте.
Еще в период содержания в СИЗО, Игнатов подал жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Жалобу приняли к рассмотрению и спустя несколько лет признали доводы Игнатова обоснованными. На Российскую Федерацию наложили крупный денежный штраф.
Государственный советник юстиции III класса, бывший старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР (1980—1992), почетный адвокат РоссииВладимир Калиниченко рассказал о криминальной биографии недавно убитого экс-депутата.
Ружье стрельнуло не туда
Даже у самых изощренных преступников - по сравнению с которыми Вороненков просто мелкая сошка - есть люди, искренне о них скорбящие. Это я знаю точно - как следователь и как адвокат. Тем не менее, пронаблюдав за биографией жертвы сенсационного убийства в Киеве на протяжении полутора десятка лет, я с сожалением могу сказать: он приложил к такому финалу немало усилий.
Фамилия Вороненкова впервые попалась мне, когда я в начале 2000-х защищал подполковника Михаила Игнатова, бывшего начальника отделения 5-го отдела ЦРУБОПа. Ко мне обратилась его мать.
Дело было так. Бизнесмен Евгений Тростенцов , занимавшийся поставками продовольствия в районы Крайнего Севера, вышел на Вороненкова и его приятеля Игоря Новикова с просьбой «порешать» проблемы его и его партнёров. Вороненков ничего особенного тогда из себя не представлял: занимал пост советника Генерального директора Судебного департамента при Верховном суде РФ, одновременно - старшего референта фракции «Единство» Госдумы РФ; до этого несколько лет проработал в Военной прокуратуре. Ничего «влиятельного» в этих должностях нет. А вот у Новикова, помимо своего бизнеса и удостоверения помощника депутата Госдумы, были ещё и очень известные родственники: мать - легендарный тренер по фигурному катанию Елена Чайковская, дядя - Борис Пастухов , бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ, в новое время поработавший на посту министра по делам СНГ и избиравшийся депутатом Госдумы третьего и четвертого созывов.
Вороненков и Новиков обещали помочь Тростенцову, а взамен попросили раз в месяц «подкармливать» фракцию «Единство» в размере 10 тысяч баксов. Бизнесмены согласились. Но когда значительная сумма уже была передана посредникам, «воз» практически так и не сдвинулся с места. То есть случилось обыкновенное «кидалово».
Тогда и инициировали дело о вымогательстве. И, как полагается, на момент передачи следующей порции денег подключили необходимые силовые ресурсы и технические средства. Доказательства были налицо, поэтому Вороненков и Новиков в присутствии понятых были задержаны. Что интересно, в карманах вымогателей обнаружили сразу несколько удостоверений - действующих следователей Главной военной прокуратуры, а также удостоверения Верховного Суда и МЧС. Кто выдал «корочки», так и осталось неизвестным.
И последние стали первыми
Елена Чайковская, узнав о задержании сына, включила связи. Те, кто взялся помочь, решили действовать через присутствовавших на задержании понятых. У Чайковской стали раз за разом требовать деньги, потом перекинулись на прежнюю жену Вороненкова Юлию , но та отказалась платить. А дальше все волшебным образом переигралось: Чайковская написала признательные показания - ее, мол, принуждали дать взятку. Вороненков и Новиков оказались в роли потерпевших, и их тут же освободили. А все стрелки перевели на Игнатова, которому понятые якобы отнесли полученные от Чайковской деньги.
В процессе защиты мне неоднократно пришлось прослушивать запись с той встречи, где вымогались деньги у Тростенцова. Я беседовал об этом с Вороненковым в суде, приводил ему неопровержимые доказательства его вины, но он все отрицал на голубом глазу. Это был просто патологический лжец.
Михаил Игнатов безвинно провел в заключении три года и был освобожден за отсутствием состава преступления. А Вороненков и Новиков не пострадали вообще. Более того, Вороненков решил скрыться из Москвы и выбрал Нарьян-Мар, где занимал руководящие должности.
В 2009 году он защитил докторскую диссертацию на тему «Теоретические и нормативные основы судебного контроля в механизме разделения властей». (Для меня как для юриста эта тема является крайне малонаучной.) А в 2011 году Денис Вороненков неожиданно был избран депутатом Государственной Думы от фракции КПРФ.
Позднее фамилия Вороненкова всплывала то в делах о рейдерстве, то о драке, даже о покушении на убийство... Но никогда против него не возбуждались уголовные дела. На скамью подсудимых садились другие люди, с которыми Вороненков имел до этого дело.
Авторитет из Гнесинки
Конечно, я был глубоко потрясен, узнав о свадьбе Вороненкова и Максаковой . Сразу вспомнил Юлию, которая яро защищала своего супруга на суде. Ведь у них двое общих детей...
Для меня, человека старой закалки, вообще непонятно, как КПРФ принимает в свои ряды того, кто оставляет семью и женится на даме с двойным гражданством, а главное - бывшей близкой подруге вора в законе Владимира Тюрин а - или Тюрика, - с которым имеет двух общих детей.
Начинал Тюрин красиво: окончил школу с золотой медалью, поступил в Гнесинское училище. Впервые споткнулся в неполные 16 лет, в 1974 году, и получил приговор за групповое изнасилование. Потом был осужден в 1980 году за квартирную кражу и злостное хулиганство, через пять лет - за незаконный промысел и вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность.
ДЛЯ СПРАВКИ: Владимир Тюрин получил гражданство Казахстана, но проживал в России. В 1993 - 1994 годах был коронован в воры в законе и осел в Братске, где возглавил местную ОПГ. Затем перебрался в Санкт-Петербург и в преступном сообществе поднялся на один уровень со знаменитыми Дедом Хасаном и Япончиком .
Он всегда выходил «сухим» из воды. Когда в России стало «горячо», уехал в Испанию. Там против Тюрина тоже возбудили уголовное дело за участие в организованной преступности и отмывание денег, и он вернулся в Россию. Но на запрос о его экстрадиции испанским властям отказали. И Владимир Тюрин стал крупным меценатом оперного искусства.
Когда, после избрания Максаковой депутатом в СМИ заговорили о её гражданском браке с вором в законе «Тюриком», руководители партии поспешили заявить, что Максакова женой Владимира Тюрина никогда не была. И это правда. Формально.
Не тех кинул
6 апреля 2015-го председатель СК РФ Александр Бастрыкин направил обращение Генеральному прокурору с просьбой выйти с ходатайством в Государственную Думу и лишить Вороненкова депутатской неприкосновенности, чтобы привлечь его к уголовной ответственности. Речь шла о хищении на десятки миллионов долларов, за которое уже были осуждены несколько соучастников Вороненкова, а ещё двое были арестованы и только готовились предстать перед судом. Все они дали подробные показания о роли Вороненкова в этом преступлении.
А в сентябре 2015 года стало известно, что Максакова и Вороненков спешно приобрели недвижимость в Германии. Тогда я был уверен, что он эмигрирует туда. Но Европа могла бы его экстрадировать: там в нем не были заинтересованы. А вот Незалежная - другое дело; она вполне могла бы использовать такую «звезду» в своих политических интересах. Правда я, зная Вороненкова, не верю ни одному его слову о том, что у него имелись какие-то документы и громкие доказательства. И вполне возможно, что убили его именно потому, что он уже никакого интереса не представлял.
Но больше всего я склоняюсь к версии, что ему просто отомстили. Те, кого Вороненков кинул, а проделывал он это не единожды. Уж слишком демонстративным было убийство, совершенное возле отеля, который я хорошо знаю. Там просто некуда скрыться - всегда полно силовиков, в том числе и переодетых...
В мире бизнеса существует закон: ты должен наказать того, кто тебя обманул.
За что сидит полковник РУБОП? В «деле оборотней в погонах», которое в последнее время так привлекает внимание журналистов, ничего особо нового нет. Время от времени спецслужбы, включая угрозыск, занимаются выяснением отношений: кто кого круче, а общественность на этом фоне узнает кое-что новое о коррупции в самих спецслужбах и в органах власти.
Подполковник РУБОПа Михаил Игнатов оправдан в главном эпизоде обвинения - получении им взятки. Но это значит, что известные суду и следствию лица должны нести ответственность за дачу взятки и за оговор.В Московском городском суде закончилось слушание дела по обвинению подполковника ЦРУБОПа Игнатова и нескольких его коллег. Михаил Игнатов, проведший в следственном изоляторе более двух лет, получил 3 года лишения свободы, трое его сотрудников осуждены условно. Однако в основу приговора легли эпизоды, связанные лишь со злоупотреблением служебными полномочиями. Центральный же эпизод, по которому Игнатов обвинялся в получении взятки, рассыпался на суде в пух и прах.
В этой части Игнатову вынесен оправдательный приговор, а ведшие это дело следователи, возможно, должны понести ответственность за фальсификацию доказательств. Одних подозрений в рукоприкладстве или в подбрасывании задержанным запрещенных предметов (на юридическом языке это и называется превышением служебных полномочий, факты которого можно найти практически у любого опера) было бы недостаточно, чтобы удерживать Игнатова под стражей более двух лет. Поэтому главным эпизодом все же следует считать тот, который связан с предполагаемым получением Михаилом Игнатовым взятки от всемирно известного тренера по фигурному катанию Елены Чайковской.
В середине апреля 2001 года к Игнатову на Шаболовку (здание ЦРУБОП) пришли два помощника неких депутатов думской фракции «Единство». Они рассказали, что в Думе действует группа лиц, которая «разводит на деньги» коммерсантов, обещая от лица фракции лоббирование их интересов в различных областях. В качестве примера был назван коммерсант Евгений Тростенцов, которого Игнатов и вызвал на Шаболовку для беседы.
Тростенцов подтвердил, что за последние девять месяцев он якобы уплатил 150 тыс. долларов неким Игорю Новикову и Денису Вороненкову, как он считал, для передачи во фракцию «Единство». Однако возникшие у него в последнее время коммерческие затруднения (с продвижением спиртных напитков в северные регионы) таким путем устранить не удалось. Тростенцов попросил организовать ему личную встречу с лидерами фракции Борисом Грызловым (тогда еще не министром) или Франком Клинцевичем, за что Новиков и Вороненков запросили еще 10 тысяч долларов.
На Шаболовке Игнатов предложил Тростенцову написать заявление, которое было зарегистрировано. После этого сотрудники милиции установили в фирме Тростенцова на улице Скаковой, куда вечером за десятью тысячами должны были приехать Новиков и Вороненков, средства аудио- и видеозаписи. Стодолларовые купюры в сумме 10 тысяч были переписаны и ксерокопированы. Все эти действия были оформлены рапортами, протоколами и постановлением одного из заместителей начальника ЦРУБОПа.
На глазах сотрудников ЦРУБОПа и понятых, которые наблюдали за сценой из соседней комнаты с помощью спецсредств, Вороненков и Новиков получили 10 тыс. долларов от Тростенцова. Но самый большой интерес представлял собой разговор, который фиксировался на аудиокассете. Здесь мы воспроизведем лишь наиболее яркие высказывания с этой кассеты, прослушанной также и в судебном заседании.
Вороненков: Франц (Клинцевич. - Ред.) - такой человек, если ему занести, я отвечаю, он пойдет и поговорит… То есть зайти как. У меня сейчас хорошие отношения с Шуваловым, руководителем аппарата правительства. У меня очень хорошие отношения с Христенко. Кто с ним, с Грефом, может подойти к нему за коммерческий вопрос и сказать…
Тростенцов: Да то, что заплатили туда, занесли…Ты мне тогда говорил, что Грызлов сейчас не может встретиться с нами, поручил Францу. С Францем мы встретились, он мне дал визитку…
Новиков: Надо просто думать и выделять фонд на решение каких-то вопросов. Сейчас они все это пропихивают, а потом с этой суммы можно будет что-то выделять ежемесячно. Там администрация, правительство, там контрольно-ревизионное управление, ФСБ, менты… Эти люди, к которым мы все будем ходить…
Тростенцов: У нас был вопрос, как мы договорились. Есть вступительный взнос, шестьдесят штук мы занесли.
Вороненков: На сегодняшний день у нас есть отношения с Клинцевичем и Грызловым по-любому.
Новиков: Эти деньги, мы отдали, они все пошли на х… Все поменялись. Эти шестьдесят, которые им на двоих, мы их отблагодарили, теперь какие-то вещи будут делать за бесплатно… То есть поскольку эти деньги взяты…».
На выходе от Тростенцова Новиков и Вороненков были задержаны и обысканы. Помимо десяти тысяч переписанных долларов из их карманов буквально посыпались удостоверения помощников членов Государственной Думы, советника судебного департамента при Верховном суде РФ, замглавы администрации Ненецкого автономного округа, сотрудников МЧС и Главной военной прокуратуры.
После составления протоколов Новиков и Вороненков были увезены в ОВД «Беговой», куда Игнатов заранее вызвал следственную группу. Однако Новиков и Вороненков успели воспользоваться правом позвонить, и вскоре возле здания ОВД появился мужчина, который представился как бывший сотрудник группы «Альфа». Он стал искать контакта с понятыми, болтавшимися тут же без дела, и сошелся с одним из них на теме «общих знакомых по спорту».
Задержанные Новиков и Вороненков и вправду оказались людьми очень непростыми. В частности, выяснилось, что дядя Новикова - не кто иной, как Борис Пастухов - бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, заместитель министра иностранных дел, а мать - вообще тренер по фигурному катанию Елена Чайковская - фигура, знаменитая в мире спорта. «С учетом личностей подозреваемых» прокурор Северного АО Беликов, к которому ходили члены следственной бригады во главе с заместителем следственной части, а также подполковник Игнатов, отказал в санкции на последующее заключение Новикова и Вороненкова под стражу, и после трех дней задержания в ИВС они были благополучно отпущены на волю (в настоящее время дело прекращено).
Между тем уже на второй или третий день после задержания по РУБОПу поползли слухи, что Игнатов якобы вымогает взятку за освобождение Новикова у его знаменитой матери. Слухи дошли до начальства, подполковник вызывался на ковер и объяснил, что у него нет предположений о возможном происхождении этих слухов. Однако вскоре Игнатову позвонил Сидоров - один из понятых, которые присутствовали при задержании Новикова и Вороненкова, - и стал плести что-то о каких-то деньгах. Игнатов - оперативник с большим стажем, специалист по уголовным авторитетам и солнцевской ОПГ - осторожно попросил понятого приехать наутро на Шаболовку.
Разыгравшаяся здесь сцена запечатлена на видеокассете, запись велась сотрудниками УСБ - Управления собственной безопасности МВД РФ. Сидоров жмется к Игнатову, предлагает ему пойти попить кофе в забегаловку напротив здания РУБОПа и толкует что-то о каких-то деньгах. На аудиокассете (она начала записываться еще до непосредственной встречи Игнатова и Сидорова) слышны голоса сотрудников УСБ: инструктаж, как и куда совать деньги, если Игнатов не будет их брать. Однако Игнатов не только не взял деньги и не поддержал разговор на эту тему, но и попытался задержать Сидорова, что отчетливо видно на видеокассете. Произошла короткая потасовка у проходной, в которой приняли участие сотрудники РУБОПа и наблюдавшие за происходящим сотрудники УСБ МВД РФ.
После этого Игнатов вернулся в здание РУБОПа и доложил о происшествии начальству, а затем поехал в прокуратуру, чтобы еще раз в качестве свидетеля дать показания о задержании Новикова и Вороненкова. При этом он настаивал, что ни в какие связи ни с Еленой Чайковской, ни с кем-либо по ее поручению он не вступал. Тем не менее после нескольких часов допроса 4 мая 2001 года его задержали по подозрению в вымогательстве взятки. 11 мая следователь по особо важным делам Прокуратуры Москвы Лучкина предъявила Игнатову постановление о привлечении в качестве обвиняемого, в котором утверждалось, что он сначала подстрекал посланца Чайковской к даче взятки за освобождение сына в сумме 100 тыс. долларов США, а затем получил через понятого часть обусловленной суммы - около 30 тыс. долларов. Одновременно тогда же была дана утечка в прессу, где называлась сумма взятки 200 тыс. долларов и была ссылка на некую видеозапись, которая затем «исчезла» (и, к пользе Игнатова, нашлась только на стадии знакомства с делом и судебного разбирательства).
Все доводы Игнатова о том, что он лично ходил к прокурору и настаивал на возбуждении уголовного дела, что повлиять на прекращение дела после передачи его следователю как оперативник он уже не мог, что наконец он не касался денег и они у него обнаружены никогда не были, не возымели действия на ход дела. Никак не отразилось на положении Игнатова и обращение понятого Александра Сидорова к генеральному прокурору РФ Владимиру Устинову со следующим, опубликованном в прессе, покаянным заявлением:
«…И когда произошло задержание, сразу появились около Управления внутренних дел так называемые ходатаи, которые упрашивали, чтобы мы (со вторым понятым) помогли им освободить Вороненкова и Новикова. Уже 10 дней прошло после задержания, когда некий господин Асюнин, который наиболее активно участвовал в переговорах, позвонил мне и попросил, чтобы я передал Игнатову деньги. Я в общем-то удивился. Он мне сказал, что Игнатов все знает… Я позвонил Игнатову. Он удивился совершенно и сказал, что ни о каких делах не знает. Буквально вслед за этим меня задержали сотрудники УСБ. Тут же объяснили, что эти деньги я должен передать Игнатову. Я отказался. Меня заковали в наручники и переправили в городскую прокуратуру, где уже было вынесено постановление о возбуждении в отношении меня, второго понятого и Игнатова уголовного дела о взятке…
В два часа ночи моя жена была доставлена в прокуратуру, будучи на восьмом месяце беременности… Сотрудники УСБ и следователь Лучкина совершенно однозначно сказали, что я передавал взятку Игнатову. И если я хочу увидеть свою жену и сам еще хочу на этом свете пожить, то я буду давать такие показания и рассказывать сотрудникам прокуратуры, что они скажут. Я был вынужден писать под диктовку всякую ахинею..»..
Примерно тот же рассказ оба понятых повторили затем на НТВ в телепередаче Николая Николаева «Независимое расследование».
Версия дела Игнатова, получившая наибольшее распространение, связывает его с общей тенденцией развала и разгрома РУБОПов - при таком раскладе Игнатов играет роль «козла отпущения» за грехи всех своих коллег, которые на самом деле многочисленны: тесные связи с криминальными структурами, иногда переходящие в содействие, «крышевание» коммерческих фирм, розыск за деньги потерпевших, сомнительные приемы задержания и многое другое. Но поскольку связи с криминальным миром не инкриминировались Игнатову даже в рамках официального следствия, логичнее предположить, что он «споткнулся» о Новикова с Вороненковым, а прочие эпизоды, до этого не раз проверенные и закрытые, были извлечены из старых сундуков и присоединены к делу.
Теперь по суду в эпизоде с взяткой Игнатов полностью оправдан. Взятки не было - но ведь ее предложение было, как и те 10 тысяч, которые были переданы Тростенцовым Вороненкову и Новикову и обнаружены у них при выходе из офиса Тростенцова по всем правилам уголовного процесса. И тут - «чистый» состав преступления. От того, брали они взятку «под кого-то» или сразу намеревались присвоить, зависит только квалификация: посредничество в даче взятки или мошенничество. Использование многочисленных удостоверений солидных государственных органов (все они, кстати, оказались подлинными) тоже образует известный состав преступления. Однако дело по Новикову и Вороненкову прекращено, они - «потерпевшие».
Да, правда, много интересного можно рассказать про РУБОПы - кстати, детище бывшего министра МВД, а ныне секретаря Совета безопасности Владимира Рушайло. Наверное, были у них и известные заслуги в области борьбы с организованной преступностью (у подполковника Игнатова точно были). Но если РУБОПы разгоняют за методы их работы, то это попахивает известным лицемерием: именно «дело Игнатова» иллюстрирует, что и органы прокуратуры, призванные не только вести уголовные дела, но и осуществлять общий надзор за законностью в стране, сами действуют теми же, не самыми чистоплотными методами.
Леонид НИКИТИНСКИЙ
юЕМПЧЕЛ ОЕ ЪБ ЮФП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ РТПЧЕМ Ч ЪБУФЕОЛЕ. юФП ЕНХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЦЙФШ ЪБ ЬФП ЧТЕНС, ПЖЙГЕТ тхвпр ТБУУЛБЪБМ "тл".
тХВПРПЧГХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЛЧБМЙЖЙГЙТПЧБФШУС Ч УНПФТСЭЙЕ
оБ УЧПВПДХ ЧЩЫЕМ РПДРПМЛПЧОЙЛ НЙМЙГЙЙ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ, П ЛПФПТПН ОЕЛУЛПМШЛП ТБЪ РЙУБМБ ОБЫБ ЗБЪЕФБ. йУФПТЙС ПЮЕОШ РПЛБЪБФЕМШОБ. юЕМПЧЕЛ ОЕ ЪБ ЮФП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ РТПЧЕМ Ч ЪБУФЕОЛЕ. юФП ЕНХ РТЙЫМПУШ РЕТЕЦЙФШ ЪБ ЬФП ЧТЕНС, ПЖЙГЕТ тхвпр ТБУУЛБЪБМ "тл".
лБЛ ВТБМЙ
ОЕ ЪТС Ч тПУУЙЙ ЗПЧПТСФ, ЮФП ПФ ФАТШНЩ ОЕМШЪС ЪБТЕЛБФШУС. чБЫБ ЙУФПТЙС, ЛБЛ ХЦЕ ЧУЕН ЙЪЧЕУФОП, ОБЮБМБУШ У ФПЗП, ЮФП Ч БРТЕМЕ 2001 ЗПДБ Ч гЕОФТБМШОПЕ ТЕЗЙПОБМШОПЕ ХРТБЧМЕОЙЕ РП ВПТШВЕ У ПТЗБОЙЪПЧБООПК РТЕУФХРОПУФША РТЙЫЕМ ЛПННЕТУБОФ еЧЗЕОЙК фТПУФЕОГПЧ. пО РПЧЕДБМ П ФПН, ЮФП ОЕЛЙЕ йЗПТШ оПЧЙЛПЧ Й дЕОЙУ чПТПОЕОЛПЧ, ДЕКУФЧХАЭЙЕ ПФ ЙНЕОЙЙ ЖТБЛГЙЙ "еДЙОУФЧП" ЧЩНПЗБАФ Х ОЕЗП ДЕОШЗЙ ЪБ ПВЕУРЕЮЕОЙС "ЛТЩЫЙ" Й МПВЙТПЧБОЙЕ ЙОФЕТЕУПЧ ЮЕТЕЪ ЧМБУФОЩЕ УФТХЛФХТЩ.
ФБЛ Й ВЩМП.
НПЗМЙ МЙ ЧЩ ФПЗДБ РТЕДУФБЧЙФШ, ЮФП ЧУЕ ЬФП ЪБЛПОЮЙФУС "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОПК"? рТЙЮЕН, ДМС ЧБУ...
ОЕФ, ЛПОЕЮОП. фТПУФЕОГПЧ, ЛБЛ Й РПМПЦЕОП, ОБРЙУБМ ЪБСЧМЕОЙЕ. нЩ ХУФБОПЧЙМЙ Ч ЕЗП ПЖЙУЕ УТЕДУФЧБ РТПУМХЫЛЙ Й ЧЙДЕПЪБРЙУЙ, УОБВДЙМЙ ЛПННЕТУБОФБ НЕЮЕООЩНЙ ЛХРАТБНЙ ОБ ПВЭХА УХННХ 10 ФЩУСЮ ДПММБТПЧ. с МЙЮОП ТХЛПЧПДЙМ ЪБДЕТЦБОЙЕН. оПЧЙЛПЧБ Й чПТПОЕОЛПЧБ ЧЪСМЙ У РПМЙЮОЩН. ъБДЕТЦБООЩИ ДПУФБЧЙМЙ Ч пчд "вЕЗПЧПК", ЛХДБ РТЙВЩМБ УМЕДУФЧЕООБС ЗТХРРБ РТПЛХТБФХТЩ. нЩ РПРТПУЙМЙ РТПЛХТПТБ уЕЧЕТОПЗП БДНЙОЙУФТБФЙЧОПЗП ПЛТХЗБ вЕМЙЛПЧБ ЧЩДБФШ УБОЛГЙА ОБ БТЕУФ. оП РПМХЮБМЙ ПФЛБЪ.
ЮЕН ЧЩ ЬФП ПВЯСУОСЕФЕ?
ОБЧЕТОПЕ, Х ЪБДЕТЦБООЩИ ВЩМЙ ОЕПЗТБОЙЮЕООЩЕ ЧПЪНПЦОПУФЙ. й РТПЛХТПТ РПМХЮЙМ ХЛБЪБОЙЕ УЧЕТИХ (НБФШ йЗПТС оПЧЙЛПЧБ еМЕОБ юБКЛПЧУЛБС - ЙЪЧЕУФОЩК ФТЕОЕТ РП ЖЙЗХТОПНХ ЛБФБОЙА, Б ДСДС вПТЙУ рБУФХИПЧ - ВЩЧЫЙК РЕТЧЩК УЕЛТЕФБТШ гл чмлун.- рТЙН."тл").
Б ЛБЛ РПСЧЙМПУШ ПВЧЙОЕОЙЕ, ЮФП ЧЩ ЧЩНПЗБЕФЕ ДЕОШЗЙ Х З-ЦЙ юБКЛПЧУЛПК ЪБ РТЕЛТБЭЕОЙЕ ХЗПМПЧОПЗП ДЕМБ Ч ПФОПЫЕОЙЙ ЕЕ УЩОБ?
НЕОС ЪБДЕТЦБМЙ 4 НБС 2001 ЗПДБ. оБЛБОХОЕ РПЪЧПОЙМ ОЕЛФП уЙДПТПЧ, РТПИПДСЭЙК РП ДЕМХ оПЧЙЛПЧБ-чПТПОЕОЛПЧБ Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПОСФПЗП, Й ОБЮБМ МЕРЕФБФШ РТП ЛБЛЙЕ-ФП ДЕОШЗЙ. с ЧЩЪЧБМ уЙДПТПЧБ Л УЕВЕ ОБ ПРТЕДЕМЕООПЕ ЧТЕНС Й ПВП ЧУЕН ДПМПЦЙМ ТХЛПЧПДУФЧХ. чУФТЕЮБМ уЙДПТПЧБ ОБ ХМЙГЕ ПЛПМП РТПИПДОПК. еУФЕУФЧЕООП, РТЙЗМБУЙМ ЕЗП Л УЕВЕ Ч ЛБВЙОЕФ, ОП ПО ПФЛБЪЩЧБМУС Й ОБУФБЙЧБМ, ЮФПВЩ НЩ РПЫМЙ Ч ЛБЖЕ. фПЗДБ С ЧЪСМ ЕЗП РПД ТХЛХ Й РПЧЕМ. ч ЬФПФ НПНЕОФ УП ЧУЕИ УФПТПО ЧЩУЛПЮЙМЙ УПФТХДОЙЛЙ хРТБЧМЕОЙС УПВУФЧЕООПК ВЕЪПРБУОПУФЙ (хув) НПУЛПЧУЛПЗП зхчд. й ФХФ ПОЙ РЩФБМЙУШ, ОХ, Ч ПВЭЕН, С ОЕ ЪОБА, ЮФП ПОЙ РЩФБМЙУШ... с УТБЪХ ЦЕ ЪБЦБМ ЛБТНБОЩ, ЮФПВЩ ОЕ РПСЧЙМПУШ ОЙЛБЛЙИ ЧПЪНПЦОПУФЕК НОЕ ЮФП-ФП РПДЛЙОХФШ. рТЙ ЬФПН уЙДПТПЧБ УТБЪХ ЦЕ ЛХДБ-ФП ХЧЕМЙ...
ПФЛХДБ ФПЗДБ ЧЪСМПУШ ПВЧЙОЕОЙЕ ЧП ЧЪСФЛЕ?
ОЙПФЛХДБ. п УМХЮЙЧЫЕНУС С ДПМПЦЙМ ТХЛПЧПДУФЧХ Й ПФРТБЧЙМУС Ч НПУЛПЧУЛХА РТПЛХТБФХТХ. нЕОС ДПРТБЫЙЧБМЙ У 12 ДП 17 ЮБУПЧ ЛБЛ УЧЙДЕФЕМС. рПФПН УМЕДПЧБФЕМШ ХЫЕМ, Б ЮЕТЕЪ 15 НЙОХФ РТЙЫЕМ Й УЛБЪБМ, ЮФП НЕОС ЪБДЕТЦЙЧБАФ ОБ ФТПЕ УХФПЛ Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПДПЪТЕЧБЕНПЗП Ч РПДУФТЕЛБФЕМШУФЧЕ Л ДБЮЕ ЧЪСФЛЙ. ч РТПФПЛПМЕ ФБЛ Й ОБРЙУБОП: "ъБУФЙЗОХФ РТЙ УПЧЕТЫЕОЙЙ РТЕУФХРМЕОЙС". юФП РПМХЮБЕФУС? чЩИПДЙФ, С ДП 17 ЮБУПЧ ВЩМ УЧЙДЕФЕМЕН, Б Ч РЕТЙПД У 17 ДП 17.15, ОБИПДСУШ Ч РТПЛХТБФХТЕ, УПЧЕТЫЙМ РТЕУФХРМЕОЙЕ. юЕТЕЪ РПМЗПДБ НЕОС ПВЧЙОЙМЙ ХЦЕ Ч РПМХЮЕОЙЙ ЧЪСФЛЙ.
лБЛ УХДЙМЙ
ОБУЛПМШЛП НОЕ ЙЪЧЕУФОП, ЧЩ УБНЙ, ОБИПДСУШ ХЦЕ Ч уйъп, ОБЫМЙ ЗМБЧОПЕ ДПЛБЪБФЕМШУФЧП УЧПЕК ОЕЧЙОПЧОПУФЙ?
ЬФП РТПЙЪПЫМП УМХЮБКОП. с ЪОБЛПНЙМУС У НБФЕТЙБМБНЙ ХЗПМПЧОПЗП ДЕМБ Й ЙЪХЮБМ ЧЕЭЕУФЧЕООЩЕ ДПЛБЪБФЕМШУФЧБ. уТЕДЙ ОЙИ ВЩМБ ПДОБ ЛБУУЕФБ. лПЗДБ С ЕЕ ЧЪСМ, УМЕДПЧБФЕМШ ЗПЧПТЙФ: "дБ ФХФ ОЙЮЕЗП ЙОФЕТЕУОПЗП". й ЧПФ ОБ ЬФПК ЛБУУЕФЕ С УПЧЕТЫЕООП УМХЮБКОП ХУМЩЫБМ ДЙБМПЗ ЬФПЗП УБНПЗП РПОСФПЗП уЙДПТПЧБ Й ОЕЙЪЧЕУФОЩИ НОЕ МАДЕК, ЛПФПТЩЕ ЕЗП ЙОУФТХЛФЙТПЧБМЙ. дБМЕЕ ЫЕМ НПК ТБЪЗПЧПТ У уЙДПТПЧЩН ОБ РТПИПДОПК, ЛПФПТЩК, ЛУФБФЙ, ЮЙУМЙМУС Ч НБФЕТЙБМБИ ДЕМБ ЛБЛ ХФЕТСООЩК.
Й ЮФП ЬФП ЪБ ЙОУФТХЛФБЦ?
УЙДПТПЧХ ДБЧБМЙ ЮЕФЛЙЕ ЙОУФТХЛГЙЙ. оБРТЙНЕТ: "фЩ ДПМЦЕО ЧЩФБЭЙФШ йЗОБФПЧБ ЪБ РТЕДЕМЩ ТБВПФЩ - Ч ЛБЖЕ, ОЙЛБЛЙИ ЛБВЙОЕФПЧ. рЕТЕДБК ЕНХ ЬФПФ ЛПОЧЕТФ ЛБЛ ХЗПДОП! нПЦЕЫШ ДБЦЕ ЧЩЛЙОХФШ ОБ УФПМ! б УБН РБДБФШ. б ДБМШЫЕ ОЕ ФЧПЙ РТПВМЕНЩ". уЙДПТПЧ УРТБЫЙЧБЕФ: "оХ, Б ЕУМЙ ПО ОЕ ЧПЪШНЕФ ДЕОШЗЙ, НОЕ-ФП ЮФП ДЕМБФШ?". "оХ, ЗМБЧОПЕ, РЙИОЙ ЕНХ ЛБЛ-ОЙВХДШ", - УМЕДХЕФ Ч ПФЧЕФ. ьФП ЧЕДШ ЮЙУФЕКЫБС РТПЧПЛБГЙС ЧЪСФЛЙ. лУФБФЙ, Ч РТПЛХТБФХТЕ НОЕ УОБЮБМБ ПФЛБЪЩЧБМЙУШ УДЕМБФШ УФЕОПЗТБЖЙЮЕУЛХА ТБУЫЙЖТПЧЛХ ЪБРЙУЙ, ЗПЧПТЙМЙ, ЮФП ОЕФ ПУОПЧБОЙК.
Б ЛФП ЙОУФТХЛФЙТПЧБМ РПОСФПЗП уЙДПТПЧБ?
С ЬФЙИ МЙГ ОЕ ЪОБА Й ОЕ ЧЙДЕМ, ОП уЙДПТПЧ ЙИ ЪОБЕФ РТЕЛТБУОП. пО ЬФПЗП ОЕ УЛТЩЧБМ, ОБЪЧБМ ЙИ ЖБНЙМЙЙ - ЬФП ВЩМЙ МАДЙ хРТБЧМЕОЙС УПВУФЧЕООПК ВЕЪПРБУОПУФЙ зхчд. пДОБЛП РТПЛХТБФХТБ ОЕ ХДПУХЦЙМБУШ ЙИ ХУФБОПЧЙФШ. уХД ФПЦЕ ОЕ УФБМ ЪБПУФТСФШ ЧОЙНБОЙЕ ОБ ЬФПН ЧПРТПУЕ. уЙДПТПЧ ЦЕ ОБРЙУБМ ЪБСЧМЕОЙЕ ОБ ЙНС ЗЕОЕТБМШОПЗП РТПЛХТПТБ Й РТПЛХТПТБ З. нПУЛЧЩ. пО ФТЕВПЧБМ ЧПЪВХДЙФШ ХЗПМПЧОПЕ ДЕМП РП ЖБЛФХ РТЙОХЦДЕОЙС ЕЗП Л РТПФЙЧПРТБЧОЩН ДЕКУФЧЙСН. пО ДБЦЕ РЙУБМ ОБ УЕВС СЧЛХ У РПЧЙООПК Й ВЩМ ЗПФПЧ ОЕУФЙ ПФЧЕФУФЧЕООПУФШ ЪБ ФП, ЮФП УПЗМБУЙМУС ХЮБУФЧПЧБФШ Ч РТПЧПЛБГЙЙ.
ХЮЙФЩЧБС ЧУЕ ЖБЛФЩ, НПУЛПЧУЛБС РТПЛХТБФХТБ ДПМЦОБ ВЩМБ РТЕЛТБФЙФШ ЧБЫЕ ДЕМП ЪБ ПФУХФУФЧЙЕН УПУФБЧБ РТЕУФХРМЕОЙС...
ДПМЦОБ, ОП ОЕ УДЕМБМБ. нЕОС РТПДПМЦБАФ ПВЧЙОСФШ Ч РПМХЮЕОЙЙ ЧЪСФЛЙ ЧПРТЕЛЙ ЪБЛПОПДБФЕМШУФЧХ Й ЧУСЛПНХ ЪДТБЧПНХ УНЩУМХ. с ЙЪОБЮБМШОП ОЕ НПЗ ВЩФШ УХВЯЕЛФПН ФБЛПЗП РТЕУФХРМЕОЙС ЛБЛ ЧЪСФЛБ. х НЕОС ОЕ ВЩМП ХНЩУМБ, С ОЕ ПВМБДБМ ФЕНЙ РПМОПНПЮЙСНЙ, ЪБ ЛПФПТЩЕ ДБЧБМБУШ ЧЪСФЛБ. оХ, ОЕ НПЗ С РТЕЛТБФЙФШ ДЕМП ЙМЙ ПУЧПВПДЙФШ ЙЪ-РПД УФТБЦЙ.
ОБ УХДЕ РТПЛХТПТ РТПУЙМ ДМС ЧБУ 12 МЕФ МЙЫЕОЙС УЧПВПДЩ. лПНХ ЧЩ ЧУЕ-ФБЛЙ РЕТЕЫМЙ ДПТПЗХ?
НПЗХ МЙЫШ ДПЗБДЩЧБФШУС. ьФП ВЩМП ЧЩЗПДОП Ч РЕТЧХА ПЮЕТЕДШ оПЧЙЛПЧХ, чПТПОЕОЛПЧХ Й юБКЛПЧУЛПК. ч ДЕКУФЧЙСИ юБКЛПЧУЛПК ХУНБФТЙЧБЕФУС УПУФБЧ РТЕУФХРМЕОЙС - ДБЮБ ЧЪСФЛЙ. пОБ ЦЕ ЗПЧПТЙМБ ОБ УХДЕ, ЮФП РЕТЕДБМБ 150 ФЩУСЮ ДПММБТПЧ, Б РПФПН ЕЭЕ 20 ФЩУСЮ РТЙСФЕМА УЧПЕЗП УЩОБ зЕПТЗЙА бУАОЙОХ. бУАОЙО ЦЕ ЪБСЧЙМ, ЮФП ПО ЬФЙ ДЕОШЗЙ РЕТЕДБМ РТЕДРТЙОЙНБФЕМА фТПУФЕОГПЧХ. б ФПФ РТЙЪОБМУС Ч УХДЕ, ЮФП ОЙЛБЛЙИ ДЕОЕЗ ОЕ РПМХЮБМ. пДОБЛП ОЙЛФП ОЙЛБЛЙИ ДЕОЕЗ ОЕ ОБЫЕМ.
Б ЮФП Ч ЙФПЗЕ?
ЕУМЙ НПЙ ДЕКУФЧЙС РТЙЪОБАФУС ОЕЪБЛПООЩНЙ, ФП Й ДПЛБЪБФЕМШУФЧБ, УПВТБООЩЕ РП ДЕМХ оПЧЙЛПЧБ-чПТПОЕОЛПЧБ, - ОЕДПРХУФЙНЩ. уМЕДПЧБФЕМШОП, ПОЙ ХКДХФ ПФ ПФЧЕФУФЧЕООПУФЙ. фБЛ ЦЕ РПМБЗБА, ЮФП ОБ ФПФ НПНЕОФ С РЕТЕЫЕМ ДПТПЗХ НПУЛПЧУЛПК РТПЛХТБФХТЕ. дБ Й тхвпр ВЩМ ЛБЛ ЛПУФШ Ч ЗПТМЕ Х НОПЗЙИ. нЩУМШ ТБЪЧБМЙФШ тхвпр ЧПЪОЙЛМБ Х ОПЧПЗП ТХЛПЧПДУФЧБ, ЛПФПТПЕ РТЙЫМП ОБ УНЕОХ НЙОЙУФТХ тХЫБКМП. тхвпр - ДЕФЙЭЕ тХЫБКМП, ЬФП ХРТБЧМЕОЙЕ РТЙОЕУМП НОПЗП РПМШЪЩ. фПФ ВЕУРТЕДЕМ, ЛПФПТЩК ВЩМ Ч 1992-95 ЗПДБИ, ПУФБОПЧЙМ ФПМШЛП тхвпр, ВПМШЫЕ ОЙЛФП. б ОЕЛПФПТЩИ МАДЕК ЬФБ УМХЦВБ ОЕ ХУФТБЙЧБМБ. чЩ РПУНПФТЙФЕ, ЮФП УЕКЮБУ РТПЙУИПДЙФ - ЕЦЕДОЕЧОЩЕ ЪБЛБЪОЩЕ ХВЙКУФЧБ, ЧЪТЩЧЩ... с ХЦЕ ОЕ ЗПЧПТА П "оПТД-пУФЕ" - ФБЛЙЕ РТЕУФХРМЕОЙС ОХЦОП РТПУФП РТЕЛТБЭБФШ БЗЕОФХТОЩН ПРЕТБФЙЧОЩН РХФЕН. б ЛПНХ УЕКЮБУ У ЬФЙН ВПТПФШУС? хЫМЙ МХЮЫЙЕ УРЕГЙБМЙУФЩ.
ЧБЫЙ ВЩЧЫЙЕ ОБЮБМШОЙЛЙ Й РПДЮЙОЕООЩЕ ЗПЧПТСФ, ЮФП ЧЩ РЕТЧПЛМБУУОЩК УЩЭЙЛ...
ОЕ ЪОБА, ЛБЛПК Х НЕОС ЛМБУУ, ОП, ДЕКУФЧЙФЕМШОП, Х НЕОС НОПЗП ТБУЛТЩФЩИ РТЕУФХРМЕОЙК - ФСЦЛЙИ Й ПУПВП ФСЦЛЙИ. вЩМЙ РТЕДПФЧТБЭЕОЩ ЪБЛБЪОЩЕ ХВЙКУФЧБ. нЩ ВТБМЙ ЛЙММЕТБ РТСНП ЙЪ-РПД УФЧПМБ, НПЦОП УЛБЪБФШ РТСНП ЙЪ-РПД ЛМЙЕОФБ, ЛПЗДБ ЛМЙЕОФ ДБЦЕ ОЕ ЪОБМ, ЮФП ЕЗП "РБУХФ". б ЮЕМПЧЕЛ Ч ЬФП ЧТЕНС УЙДЕМ ХЦЙОБМ Й ОЕ РПДПЪТЕЧБМ, ЮФП УЛПТП УФБОЕФ ДЕТЕЧСЫЛПК.
лБЛ УЙДЕМ
ФХФ УБНПЕ ЧТЕНС УРТПУЙФШ, ЛБЛ ЧБУ УБНПЗП Ч уйъп ТБЪТБВБФЩЧБМЙ?
УП УФПТПОЩ БДНЙОЙУФТБГЙЙ ЙЪПМСФПТБ ПФОПЫЕОЙЕ ВЩМП ОПТНБМШОПЕ. рТБЧДБ, ЛП НОЕ Ч уйъп РТЙИПДЙМЙ УПФТХДОЙЛЙ ЙЪ хув нчд, РТПУЙМЙ ДБФШ РПЛБЪБОЙС ОБ ТХЛПЧПДУФЧП тхвпрБ. оП С УЛБЪБМ, ЮФП С ОЙЛПЗП ПЗПЧБТЙЧБФШ ОЕ УПВЙТБАУШ. б Ч ФПФ ЦЕ ДЕОШ, ФПМШЛП ЧЕЮЕТПН, ПФЛТЩЧБЕФУС ДЧЕТШ, ЪБИПДСФ ЮЕМПЧЕЛ ДЕУСФШ РЕТУПОБМБ "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОЩ" - ТЕЦЙНОЙЛЙ, ПРЕТБФЙЧОЙЛЙ Й Ф.Д. оБУ ЧУЕИ ЧЩЧЕМЙ. рПТСДЛБ ДЧХИ ЮБУПЧ РТПЧПДЙМУС ЫНПО. лПЗДБ ЧЕТОХМЙУШ, ФБН ЧУЕ ВЩМП РЕТЕЧЕТОХФП ПФ РПМБ ДП РПФПМЛБ... нЩ РПФПН ФТЙ ЮБУБ ЙУЛБМЙ УЧПЙ ЧЕЭЙ. лБЛ ПЛБЪБМПУШ, РТЙ ЬФПН ЫНПОЕ ОБЫМЙ (РТБЧДБ, ОЕ ЪОБА ЗДЕ) ДЧБ УФБТЩИ-УФБТЩИ НПВЙМШОЩИ ФЕМЕЖПОБ. нОЕ УЛБЪБМЙ, ЮФП ФЕМЕЖПО ОБЫМЙ Х НЕОС Й ПФРТБЧЙМЙ ОБ 10 УХФПЛ Ч ЛБТГЕТ. оХ, С ПУПВП ОЕ ХОЩЧБМ, ДПЛБЪЩЧБФШ ФБН ЮФП-МЙВП ВЕУРПМЕЪОП. иПФС С, ЛПОЕЮОП, РПЙОФЕТЕУПЧБМУС: "лФП УЛБЪБМ, ЮФП ЬФП НПК ФЕМЕЖПО?" б НОЕ ПДЙО ПРЕТБФЙЧОЙЛ ПФЧЕФЙМ: "оХ, РПКНЙ, ФБЛ ОБДП".
УЛПМШЛП ЮЕМПЧЕЛ ВЩМП Ч ЛБНЕТЕ?
РПОБЮБМХ 27 ОБ 14 НЕУФ. чУЕ УПФТХДОЙЛЙ НЙМЙГЙЙ. лУФБФЙ, НОПЗЙЕ УЙДЕМЙ РП ЪБЛБЪОЩН ДЕМБН.
ЛБЛ ЦЕ ЧУЕ ФБН УРБМЙ? - рП ПЮЕТЕДЙ. лФП-ФП УРЙФ ДОЕН, ЛФП-ФП ОПЮША.
Ч ЛБНЕТЕ УЧПЙ РПТСДЛЙ. уФБТЫЙК-НМБДЫЙК Й ФБЛ ДБМЕЕ...
ВЕЪ УФБТЫЕЗП ЛХДБ ХЦ ДЕЧБФШУС. еЗП ОБЪЩЧБАФ "УНПФТСЭЙК". еУФШ "РПНПЗБМПЧП", "ЫОЩТЙ", ЛПФПТЩЕ РПМЩ НПАФ. ьФП ПФОПУЙФУС Л РТПЛХТПТУЛЙН ТБВПФОЙЛБН. еУМЙ РТПЛХТПТУЛЙК ТБВПФОЙЛ РПРБДБЕФ Ч уйъп, ФП ДБМШЫЕ, ЮЕН НЩФШЕ РПМПЧ, ПО ОЙЛПЗДБ ОЕ РПДОЙНЕФУС. уБНБС ОЕХЧБЦБЕНБС ЛБУФБ Ч ЛБНЕТЕ. б "УНПФТСЭЙК" - ЬФП ЮЕМПЧЕЛ, ЛПФПТЩК ТБЪТХМЙЧБЕФ ЧУЕ ЛПОЖМЙЛФОЩЕ УЙФХБГЙЙ, УМЕДЙФ, ЮФПВЩ Ч ЛБНЕТЕ ВЩМ РПТСДПЛ.
Б ЛЕН ВЩМ Ч ЛБНЕТЕ ПЖЙГЕТ НЙМЙГЙЙ йЗОБФПЧ?
УНПФТЕМ ЪБ ИБФПК. лПОЕЮОП, С "УНПФТСЭЙН" ОЕ УТБЪХ УФБМ.
Б ЕЭЕ ЮЕН Ч ЛБНЕТЕ ЪБОЙНБМЙУШ?
Ч ОБТДЩ ЙЗТБМ, Ч ДПНЙОП. нПЗМЙ РПМДОС ХВЙФШ ОБ ДПНЙОП - ЛБЛ ЧПКДЕН Ч БЪБТФ... лОЙЦЛЙ ЮЙФБМ РТП ЦЙЧПФОЩИ, ЙУФПТЙЮЕУЛЙЕ ТПНБОЩ. фЕМЕЧЙЪПТ УНПФТЕМ, УЕКЮБУ ЪОБА ЧУЕ ЛМЙРЩ.
ЛПЗДБ РПМХЮБМЙ РЕТЕДБЮЛЙ, ДЕМЙМЙУШ У УПЛБНЕТОЙЛБНЙ? - ч ЛБНЕТЕ ЧУЕ ЦЙЧХФ УЕНЕКЛБНЙ. чПФ УЕНЕКЛБ Х ОБУ ВЩМБ 4 ЮЕМПЧЕЛБ. лПНХ-ФП РТЙИПДЙФ - ЬФП ЧУЕ ОБЫЕ. еУФЕУФЧЕООП, НЩ ОЕ УРТБЫЙЧБЕН ДТХЗ Х ДТХЗБ, ЛФП ИПЮЕФ ЕУФШ. лФП ИПЮЕФ, ФПФ ЧУФБЕФ Й ЕУФ. оП ЕУМЙ ЛФП-ФП ЪБИПФЕМ РПЕУФШ ЙЪ ДТХЗПК УЕНЕКЛЙ, ФП НЩ, ЛПОЕЮОП, ХЗПУФЙН, ОП ЧЪСФШ ВЕЪ УРТПУБ ЕДХ ПО ОЕ НПЦЕФ.
Б ЛПОЖМЙЛФЩ ЧПЪОЙЛБМЙ? дТБФШУС, УЛБЦЕН, РТЙИПДЙМПУШ Ч уйъп?
ОЙ ТБЪХ ОЕ ДТБМУС. нЕОС ОЙЛФП ОЕ РТПЧПГЙТПЧБМ. оП ЕУМЙ ВЩ РПРЩФБМЙУШ РПВЙФШ, ДБМ ВЩ ПФРПТ. чПФ, ОБРТЙНЕТ, РПЕЪДЛБ Ч УХД. ч БЧФПЪБЛЕ УЙДСФ ЧУЕ ЧНЕУФЕ - С Ч НБЫЙОЕ, ФХФ Й ХЮБУФОЙЛЙ РТЕУФХРОЩИ ЗТХРРЙТПЧПЛ - ПТЕИПЧУЛПК, ЛХТЗБОУЛПК... лПФПТЩИ С ТБЪТБВБФЩЧБМ ТБОШЫЕ. пОЙ ЪОБМЙ НЕОС, Й С ЪОБМ - ЛФП ПОЙ. хФТПН УБДЙНУС Ч НБЫЙОХ, РПЪДПТПЧБЕНУС. пОЙ ОЕ ЪМПТБДУФЧПЧБМЙ. оБПВПТПФ, УПЮХЧУФЧПЧБМЙ: "мБДОП, НЩ ЪОБМЙ, ЛХДБ ЙДЕН Й ЛБЛПК ЦЙЪОША ЦЙЧЕН. б У ФПВПК-ФП ЛБЛ РПУФХРЙМЙ? юФП ЬФП ЪБ УФТБОБ ФБЛБС?" рПКНЙФЕ, Л ВЕУРТЕДЕМШЭЙЛБН, ДБЦЕ ЕУМЙ ПОЙ НЕОФЩ, - ДТХЗПЕ ПФОПЫЕОЙЕ. у ОЙНЙ ВЩ ФБН ТБЪПВТБМЙУШ. пОЙ ФБЛ Й ЗПЧПТЙМЙ: "оБЫЕ ДЕМП ВЩМП ВБОДЙФУФЧПЧБФШ, ЧБЫЕ - МПЧЙФШ. оП МПЧЙФШ ФПМШЛП ЪБ ФП, ЮФП УДЕМБМЙ, Б ОЕ ЪБ ФП, ЮФП ЛФП-ФП РТЙДХНБМ Й ДЕОШЗЙ ЪБРМБФЙМ ЙМЙ РПДЛЙОХМ ХМЙЛЙ". фЕИ, ЛФП РП ДЕМХ ЙИ ВЕТЕФ, - ФЕИ ХЧБЦБАФ. рПОЙНБАФ, ЮФП ЬФП ОБЫБ ТБВПФБ.
Й ЧУЕ ЦЕ. чЩ ТБВПФБМЙ ОБ УЙУФЕНХ, Б ЬФБ УЙУФЕНБ ФБЛ ЛЙОХМБ...
ЗМБЧОПЕ ОЕ УДБЧБФШУС Й ОЕ ПРХУЛБФШ ТХЛЙ. с ВПТПМУС. рЙУБМ ВЕУЛПОЕЮОЩЕ ЦБМПВЩ. пВЦБМПЧБМ ЧУЕ ОЕЪБЛПООЩЕ ТЕЫЕОЙЕ. ьФП НОЕ ДБМП ЧПЪНПЦОПУФШ ДПКФЙ ДП еЧТПРЕКУЛПЗП УХДБ. нПС ЦБМПВБ ХЦЕ РТЙОСФБ Л ТБУУНПФТЕОЙА. уМБВПНХ ЮЕМПЧЕЛХ ФБН ФСЦЕМП, С ЧЙДЕМ ЛБЛ МАДЙ МПНБМЙУШ. оП ЕУМЙ ЕУФШ УЙМБ ДХИБ, ФП РТПКДЕЫШ ЧУЕ ЬФП ОБ ПДОПК ОПЗЕ. чЕТОЕЕ, РТПУФПЙЫШ.
лБЛ ЧЩРХУФЙМЙ
ЧЕТОЕФЕУШ ПВТБФОП Ч ПТЗБОЩ?
- (рБХЪБ). ч ДБООЩК НПНЕОФ ОЕФ. чПФ ЕУМЙ ЧЕТОЕФУС УФБТБС ЛПНБОДБ... уМПЧПН, С ФПЮОП ДПМЦЕО ЪОБФШ ЗМБЧОПЕ. еУМЙ С РПМХЮХ ЙОЖПТНБГЙА П РТЕУФХРМЕОЙЙ Й ОБЮОХ ТБЪТБВПФЛХ, ФП ДПМЦЕО ВЩФШ ХЧЕТЕО, ЮФП НОЕ ОЙЛФП ОЕ РПЪЧПОЙФ УЧЕТИХ Й ОЕ УЛБЦЕФ: "фЩ, НПМ, ОЕ МЕЪШ, ЬФП ЮШЙ-ФП МАДЙ". б ЧППВЭЕ Х НЕОС НОПЗП РТЕДМПЦЕОЙК. оБРТЙНЕТ, ЧПЪЗМБЧЙФШ УМХЦВХ ВЕЪПРБУОПУФЙ ОЕЛПФПТЩИ ЛПННЕТЮЕУЛЙИ УФТХЛФХТ. с ЕЭЕ ОЕ ТЕЫЙМ, ЮФП ДЕМБФШ ДБМШЫЕ. оП ПВСЪБФЕМШОП ВХДХ ДПВЙЧБФШУС РПМОПЗП ПРТБЧДБОЙС, ПВТБЭБФШУС Ч чЕТИПЧОЩК УХД. дПМЦОП ВЩФШ ЧПЪВХЦДЕОП ХЗПМПЧОПЕ ДЕМП РП ЖБЛФХ РТЕЧЩЫЕОЙС УМХЦЕВОЩИ РПМОПНПЮЙК УПФТХДОЙЛБНЙ РТПЛХТБФХТЩ, Б ПФДЕМШОЩНЙ УПФТХДОЙЛБНЙ хув - РП ЖБЛФХ ОЕЪБЛПООПЗП РТЙЧМЕЮЕОЙС НЕОС Ч ЛБЮЕУФЧЕ РПДПЪТЕЧБЕНПЗП Ч ПУПВП ФСЦЛПН РТЕУФХРМЕОЙЙ.
ЛБЛ ЧБУ ДПНБ ЧУФТЕФЙМЙ?
РТЕЛТБУОП. вЩМП ПЭХЭЕОЙЕ, ЮФП С ОЙЛХДБ ОЕ ХИПДЙМ. чЩЫЕМ ЪБ РПТПЗ "нБФТПУУЛПК ФЙЫЙОЩ", ЛБЛ ВХДФП ЧЩЫЕМ У ТБВПФЩ. оП ФХФ Ч ТБЪЗПЧПТ ЧУФХРЙМБ НПМЮБЧЫБС РТЕЦДЕ ЦЕОБ йТЙОБ: "х НЕОС МЙЮОП ОЕ ВЩМП ФБЛПЗП ПЭХЭЕОЙС, ЮФП ПО ХЫЕМ ОБ ТБВПФХ Й ЧПФ ЧЕТОХМУС. рТПЫМП РПЮФЙ ФТЙ ЗПДБ. й ЛПЗДБ ТБУРБИОХМЙУШ ДЧЕТЙ Й ПО ЧЩЫЕМ, ЧОБЮБМЕ ВЩМ ЫПЛ. оЕЧПЪНПЦОП ВЩМП УТБЪХ РПДПКФЙ, ПВОСФШ, РПГЕМПЧБФШ. чУЕ УНПФТЕМЙ - ОЙЛФП ОЕ ЧЕТЙМ. юЕТЕЪ НЙОХФХ ЧУЕ ОБМЕФЕМЙ. лБЦДЩК ФТПЗБМ ТХЛХ, ОПЗХ, ЧПМПУЩ. фЕМЕЖПО ОЕ ХНПМЛБЕФ РП УЕК ДЕОШ. ъОБЕФЕ, С ЙН ПЮЕОШ ЗПТЦХУШ. с УБНБС УЮБУФМЙЧБС ЦЕОЭЙОБ". - бОЛЕФБ - нЙИБЙМ йЗОБФПЧ ПЛПОЮЙМ нПУЛПЧУЛПЕ ЧЩУЫЕЕ ЛПНБОДОПЕ РПЗТБОЙЮОПЕ ХЮЙМЙЭЕ, УМХЦЙМ Ч ъБЛБЧЛБЪУЛПН РПЗТБОЙЮОПН ПЛТХЗЕ. ъБФЕН ТБВПФБМ Ч ФТБОУРПТФОПК НЙМЙГЙЙ. ч 1996 ЗПДХ РТЙЫЕМ Ч гЕОФТБМШОПЕ ТЕЗЙПОБМШОПЕ ХРТБЧМЕОЙЕ РП ВПТШВЕ У ПТЗБОЙЪПЧБООПК РТЕУФХРОПУФША (гтхвпр). чПЪЗМБЧМСМ 4-Е ПФДЕМЕОЙЕ 1-ЗП ПФДЕМБ ПРЕТБФЙЧОП-ТПЪЩУЛОПЗП ВАТП гтхвпр. пФДЕМЕОЙЕ йЗОБФПЧБ ЪБОЙНБМПУШ ТБЪТБВПФЛПК БЧФПТЙФЕФПЧ РТЕУФХРОПК УТЕДЩ Й ЧПТПЧ Ч ЪБЛПОЕ, РТЕУЕЮЕОЙЕН РТЕУФХРОПК ДЕСФЕМШОПУФЙ УМБЧСОУЛЙИ ПТЗБОЙЪПЧБООЩИ РТЕУФХРОЩИ УППВЭЕУФЧ. оБЙВПМШЫХА ЙЪЧЕУФОПУФШ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ РПМХЮЙМ ЪБ ПУЧПВПЦДЕОЙЕ ЙЪТБЙМШУЛПЗП НБМШЮЙЛБ бДЙ ыБТПОБ Ч ЙАОЕ 2000 ЗПДБ. рПИЙФЙФЕМЙ ХДЕТЦЙЧБМЙ ТЕВЕОЛБ 10 НЕУСГЕЧ Й ФТЕВПЧБМЙ ЧЩЛХР Ч ТБЪНЕТЕ ЧПУШНЙ НЙММЙПОПЧ ДПММБТПЧ. дМС ХУФТБЫЕОЙС ВБОДЙФЩ ПФРТБЧЙМЙ ПФГХ НБМШЮЙЛБ РПУЩМЛХ У ДЧХНС НЙЪЙОГБНЙ УЩОБ. нЕУФП ОБИПЦДЕОЙЕ РПИЙЭЕООПЗП ТЕВЕОЛБ ХУФБОПЧЙМ ЙНЕООП нЙИБЙМ йЗОБФПЧ. ъБ ЬФХ ПРЕТБГЙА РПДРПМЛПЧОЙЛБ ОБЗТБДЙМЙ ПТДЕОПН "ъБ ЪБУМХЗЙ РЕТЕД ПФЕЮЕУФЧПН" II УФЕРЕОЙ. ч НБЕ 2001 ЗПДБ ПЖЙГЕТБ ПВЧЙОСАФ Ч ЧЩНПЗБФЕМШУФЧЕ ЧЪСФЛЙ Х ФТЕОЕТБ РП ЖЙЗХТОПНХ ЛБФБОЙА еМЕОЩ юБКЛПЧУЛПК Й Ч РТЕЧЩЫЕОЙЙ ДПМЦОПУФОЩИ РПМОПНПЮЙК. рТПЫМЩН МЕФПН нПУЗПТУХД ПРТБЧДБМ йЗОБФПЧБ РП ЬРЙЪПДХ УП ЧЪСФЛПК. чНЕУФЕ У ФЕН УХД РТЙЗПЧПТЙМ РПДРПМЛПЧОЙЛБ Л ФТЕН ЗПДБН МЙЫЕОЙС УЧПВПДЩ ЪБ РТЕЧЩЫЕОЙЕ РПМОПНПЮЙК. 30 ДЕЛБВТС 2003 ЗПДБ нЙИБЙМ йЗОБФПЧ ВЩМ ДПУТПЮОП ПУЧПВПЦДЕО.
чЩРХУЛ N 12 (785) ПФ 23 СОЧБТС 2004 З. [