Утопия труд. "утопия" томаса мора

Именно в ней возникают такие приемы, сделавшиеся дальше стандартными, как описание путешествия в далекие страны, открытия ранее не известной экзотической страны, в которой существует идеальное, социалистическое общество.

Недаром название этой книги послужило одним из терминов, которым обозначалось все учение: "утопический социализм".

Тогда автор ее, Томас Мор, был влиятельным английским государственным человеком, делавшим блистательную карьеру. В 1529 г. он стал лордом-канцлером Англии, первым после короля человеком в государстве. Но в 1535 г. он выступил как решительный противник того преобразования церкви, которое под влиянием Реформации проводил король Генрих VIII . Мор отказался принести присягу королю как главе вновь созданной английской церкви, был обвинен в государственной измене и в 1535 г. обезглавлен. Четыре столетия спустя, в 1935 г., католическая церковь приняла Мора в число своих святых.

"Утопия" написана в форме разговора между Мором, его другом Эгидием и путешественником Гитлодеем. Гитлодей повидал весь свет и внимательно наблюдал жизнь. Участвуя в путешествии Америго Веспуччи, он был по его просьбе оставлен с несколькими товарищами "у пределов последнего путешествия". После странствий по морям и пустыням Гитлодей попадает на остров Утопия, где обнаруживает государство, живущее по справедливым законам, некогда установленным мудрым законодателем Утопом. Чтобы оценить впечатление, которое "Утопия" произвела на современников, надо иметь в виду, что все это написано в самом начале эпохи великих открытий, еще до романов Дефо и Свифта.

В первом направлении центральным тезисом является то, что современные европейские государства - это орудия корыстных интересов богачей:

"При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах" (42, с. 188).

Истинная же причина такого положения - это частная собственность и деньги:

"Впрочем, друг Мор, если сказать тебе по правде мое мнение, то по-моему, где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел" (42, с. 73).

"...но если она (частная собственность) останется, то и у наибольшей и наилучшей части населения навсегда останется горькое и неизбежное бремя скорбей" (42, с. 74).

В качестве примера разбирается преступность, которая относится целиком на счет порочности социальной системы:

"Разве, поступая так, вы делаете что-нибудь другое, кроме того, что, создаете воров и одновременно их караете?" (42, с. 57).

Тогдашнее законодательство, каравшее воров смертью, признается не только несправедливым, но и неэффективным. Вместо этого Гитлодей предлагает обычаи, которые он видел у живущего в горах Персии народа полилеритов:

"в этом отношении я ни у одного народа не наблюдал лучшего порядка..." (42, с. 59).

Обычаи эти заключаются в том, что пойманных воров превращают в государственных рабов. В качестве знака их положения им подрезают одно ухо. Ленивых

"не столько наказывают кандалами, сколько поощряют ударами" (42, с. 60).

Наконец, для предотвращения побегов поощряются доносы: донесший о таком замысле раб получает свободу, свободный - деньги. Пойманного же беглого раба казнят, помогавшего ему свободного - обращают в рабство.

"Легко можно видеть, насколько они (эти законы) человечны и удобны",

Заключает рассказчик (42, с. 61).

Мрачной картине жизни европейских государств противопоставляется описание идеального государства на острове Утопия. Это не сухой трактат по государственному устройству или политической экономики, а живая картина жизни. Описывается одежда жителей, их занятия и развлечения, вид городов и храмов. Благодаря этому нам становится понятнее, какие черты этой жизни автор хочет выделить как более существенные.

Утопия является республикой, управляемой выборными должностными лицами, которых подданные называют "отцами". Вся жизнь в этой стране регулируется государством. Нет никакой частной собственности и денег. Основой хозяйства является всеобщая трудовая повинность. И прежде всего для всех (или почти всех) обязательно отработать определенный срок в сельском хозяйстве:

"У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие - сельское хозяйство, от которого никто не избавлен" (42, с. 83)

Достигшие определенного возраста граждане направляются на работу в деревню, а после того, как они отработают там 2 года, переселяются в города. Кроме того, каждый обучается какому-либо ремеслу, которым занимается остальное время. Работа происходит под наблюдением чиновников:

"Главное и почти исключительное занятие сифогрантов (одна из разновидностей "отцов") состоит в заботе и наблюдении, чтобы никто не сидел праздно, а чтобы каждый усердно занимался своим ремеслом..." (42, с. 84).

Равномерность распределения населения также регулируется государством путем массовых переселений:

"Эти размеры (общин, называемых семействами) соблюдаются путем переселения в менее людные семейства тех, кто является излишним в очень больших. Если же переполнение города вообще перейдет надлежащие пределы, то утопийцы наверстают безлюдье других своих городов" (42, с. 88).

"Если какой-нибудь несчастный случай уменьшает население собственных городов утопийцев... то такой город восполняется обратным переселением граждан из колоний" (42, с. 89).

Рассказчик с симпатией подчеркивает единообразие, стандартность возникающего таким образом уклада жизни.

"Что же касается одежды, то за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время..." (42, с. 83).

Верхнюю одежду составляет плащ.

"Цвет этого плаща одинаков на всем острове, и притом это естественный цвет шерсти" (42, с. 87).

Это касается не только одежды:

"На острове пятьдесят четыре города, все обширные и великолепные; язык, нравы, учреждения и законы у них совершенно одинаковые. Расположение их всех также одинаково, насколько это допускает местность" (42, с. 77).

"Кто знает хотя бы один город, тот узнает все города Утопии, до такой степени сильно похожи все они друг на друга, поскольку этому не мешает природа местности" (42, с. 80).

Все продукты потребления получаются с общественных складов, причем каждый может брать сколько ему нужно. Однако питание вообще в значительной мере централизовано:

"хотя никому не запрещено обедать дома, но никто не делает этого охотно, потому что считается непристойным и глупым тратить труд на приготовление худшей еды, когда во дворце, отстоящем так близко, готова роскошная и обильная" (42, с. 90).

Речь идет о добровольных общих трапезах. Но в описании их рассказчик как-то сбивается и говорит:

"тут (во дворцах) эти семьи должны обедать" (подчеркнуто нами - авт.) (42, с. 90).

И описание общих трапез больше напоминает рационирование, чем распределение по потребностям:

"Блюда с едой подаются не подряд, начиная с первого места, а каждым лучшим кушаньем обносят прежде всего всех старейшин, места которых особо отмечены, а потом этим блюдом в равных долях обслуживают остальных" (42, с.

Совместные трапезы типичны для общей тенденции: жизнь обитателя Утопии должна проходить на глазах у всех.

"У них нет ни одной винной лавки, ни одной пивной; нет нигде публичного дома, никакого случая разврата, ни одного притона, ни одного противозаконного сборища; но присутствие на глазах у всех создает необходимость проводить все время или в привычной работе, или в благопристойном отдыхе" (42, с. 92).

"Двери двустворчатые, скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно - до такой степени у утопийцев устранена частная собственность. Даже самые дома они каждые десять лет меняют по жребию" (42, с. 81).

Желающий погулять за городом должен взять на это разрешение у отца, жена - у мужа, муж - у жены. Отправляющийся в другой город обязан получить разрешение у должностных лиц.

"Они отправляются одновременно с письмом от князя, свидетельствующим о позволении, данном на путешествие, и предписывающим день возвращения: (42, с. 92).

"Если кто преступит свои пределы по собственному почину, то, пойманный без грамоты князя, он подвергается позорному обхождению: его возвращают, как беглого, и жестоко наказывают. Дерзнувший на то же вторично - обращается в рабство" (42, с. 93).

(Подробнее о рабстве будет сказано позже).

В Утопии существовал индивидуальный моногамный брак, однако в рассказе не говорится, заключается ли он по желанию жениха и невесты, или вопрос решается родителями или чиновниками. Но государство строго следит за соблюдением целомудрия до брака и за взаимной верностью супругов. Виновные караются продажей в рабство. Заключение брака утопийцы сравнивают с продажей лошади, и на этом основании жениху перед вступлением в брак показывают невесту голой, а невесте - жениха, - так как ведь снимают же при покупке лошади с нее попону!

Утопийцы не обременены тяжелой работой - они трудятся только 6 часов в день, остальное время посвящая наукам, искусствам и "благопристойному отдыху". Объяснение того, каким же образом они, несмотря на это, достигают изобилия, таково: в Европе труд бедняков создает богатства, которые по большей части идут на содержание бездельников, в Утопии же трудятся все. Список бездельничающих очень интересен: на первом месте стоят женщины, потом священники и монахи, затем помещики и их челядь!

Утопийцы по видимости во всем равны друг другу - в обязательной трудовой повинности, в цвете и покрое платья, в строении их домов. Но это далеко не полное равенство. От трудовой повинности освобождаются чиновники и те, кому постановление чиновников

"дарует навсегда это освобождение для основательного прохождения наук" (42, с. 86).

"Из этого сословия ученых выбирают послов, духовенство, траниборов (высших чиновников) и, наконец, самого главу государства..." (42, с. 86).

Если сравнить это с другим местом рассказа:

"По большей части каждый вырастает, учась отцовскому ремеслу" (42, с. 83),

то возникает представление о замкнутом сословии, почти касте, в руках которой находится руководство государством. Что касается остальной массы населения, то о ней рассказчик высказывается так (говоря о том, что законы должны быть простыми, не требующими сложного толкования):

"Простой народ с его тугой сообразительностью не в силах добраться до таких выводов, да ему и жизни на это не хватит, так как она занята у него добыванием пропитания" (42, с. 116).

И уж полностью эта картина равенства разрушается, когда мы узнаем о том, что жизнь в Утопии в значительной мере основывается на рабстве. Рабами выполняются все грязные и тяжелые работы. Но рабство, по-видимому, несет не только экономическую функцию. Источник рабов таков:

"...они обращают в рабство своего гражданина за позорное деяние или тех, кто у чужих народов был обречен на казнь за совершенное им преступление", (их покупают или получают даром), (42, с. 110).

"Рабы того и другого рода не только постоянно заняты работой, но и закованы в цепи; обхождение с рабами, происходящими из среды самих утопийцев, более сурово..." (42, с. 111).

"Труд этих лиц приносит больше пользы, чем их казнь, а с другой стороны, пример их отпугивает на более продолжительное время от совершения подобного позорного деяния. Если же и после такого отношения к ним они станут бунтовать и противиться, то их закалывают, как диких зверей, которых не может обуздать ни тюрьма, ни цепь" (42, с. 114).

В рассказе об Утопии есть и описание общего мировоззрения ее жителей. Оно основывается на признании удовольствий высшей целью жизни. Отказ от них

"может быть лишь в том случае, когда кто-нибудь пренебрегает этими своими преимуществами ради пламенной заботы о других и об обществе, ожидая взамен этого страдания большего удовольствия от Бога". (42, с. 107).

В Утопии господствует полная свобода совести, ограниченная лишь тем, что Утоп

"с неумолимой строгостью запретил всякому ронять так низко достоинство человеческой породы, чтобы доходить до признания, что души гибнут вместе с телом и что весь мир несется зря, без всякого участия Провидения. Поэтому, по их верованиям, после настоящей жизни за пороки назначены наказания, и за добродетель - награды" (42, с. 128).

Некоторые утопийцы считают богом Солнце, другие - Луну, третьи - кого-либо из древних героев. Но все они признают

"некое единое божество, неведомое, вечное, неизмеримое, необъяснимое, превышающее понимание человеческого разума, распространенное во всем мире не своею громадою, а силою: его называют они отцом" (42, с. 126).

Такому абстрактному теизму сродни и богослужение утопийцев. В храмах нет изображений богов. Богослужение заключается в том, что молящиеся вместе со священником под музыку поют хвалу богу. Священниками могут быть и мужчины и женщины, мужчины могут быть женатыми.

В последнее время, как сообщает рассказчик, в Утопии стало известно христианство, которое нашло там много последователей. Правда, один проповедник, который называл другие религии языческими, а их последователям угрожал вечным огнем, был арестован и осужден. Очень интересна мысль рассказчика, что быстрое распространение христианства в Утопии объясняется сходством между коммунистическим строем утопийцев и порядками в первой апостольской общине, которая

"сохраняется и до сих пор в наиболее чистых христианских общинах" (42, с. 127).

Ссылка на коммунистический характер общины, описанной в "Деяниях Апостолов", была излюбленным аргументом еретических сект, и трудно представить себе, кого, если не какое-либо из таких течений, подразумевает автор под "чистой христианской общиной", современной ему.

Если смотреть на Мора как на мученика, отдавшего жизнь за идеалы католической церкви, то "Утопия" поразит тем, как она далека от этих идеалов. Кроме сочувственного описания гедонистского мировоззрения, бесцветно теистической религии, там можно найти и прямые, хотя замаскированные, выпады против христианства и папы. По-видимому, до сих пор никому так и не удалось объяснить, как уживались эти две концепции в одном человеке.

Но если смотреть на "Утопию" как на произведение литературы хилиастического социализма, она поражает своей умеренностью. Мы не встречаем упразднения семьи, общности жен, государственного воспитания детей в отрыве от родителей. Очевидно, новое, светское течение в социализме начинает как бы из далека, совсем не с тех крайних концепций, которые были сформулированы в еретических течениях.

Прославленный английский литератор, автор «Утопии», Томас Мор (More, 1480-1536), родившийся в Лондоне около 1480, был сыном юриста и сам избрал своей профессией юриспруденцию. Но с ранней молодости он полюбил гуманизм и отдался ему с увлечением, познакомившись с Эразмом Роттердамским . Мор был в то время еще молодой человек, и, вероятно, влияние Эразма содействовало развитию его природной склонности к сатирическому тону. Они остались на всю жизнь друзьями. Занимая высокие должности, Томас Мор сохранил скромные привычки, не любил важничать. Автор «Утопии» был веселый, приветливый человек; личные его потребности были очень ограничены, но он был очень гостеприимен и щедр. Он очень любил музыку; разговор его был шутливый; во всех неприятностях он сохранял светлое спокойствие души и сохранил его, подвергшись смертному приговору. Он смеялся над «темнотой» монахов, но оставался верен учению католической церкви, соблюдал её обряды, постился, бичевал себя, прожил четыре года в лондонском картезианском монастыре и довольно долго думал поступить в орден картезианцев .

Подобно многим другим в ту эпоху борьбы противоположных идейных и религиозных систем, Мор не выработал себе последовательного образа мыслей, искал опоры в принципах, не соответствовавших его характеру. При короле Генрихе VIII , любившем разговаривать с умными людьми, покровительствовавшем науке и заслужившем льстивые похвалы английских и иноземных гуманистов, Томас Мор быстро поднялся до очень высокого положения в государстве. Король отправлял его послом к другим государям; он стал государственным казначеем, спикером (президентом) палаты общин и наконец лордом-канцлером. Кроме «Утопии» Мор написал и богословские трактаты, нападал на Лютера , защищал католичество против протестантизма. Он считал приверженцев начавшейся на его глазах Реформации врагами закона и королевской власти, и поэтому преследовал их. Дело о разводе Генриха VIII с первой женой погубило Томаса Мора: он отказался дать присягу на признание короля главою церкви и был осужден Генрихом на смертную казнь. Спокойно, с веселой шуткой он положил голову на плаху 6 июля 1536.

Томас Мор писал эпиграммы, стихотворения по поводу праздников, полемические сочинения, написал историю Ричарда III на английском языке и сам перевел ее на латынь. Но знаменитейшее его произведение – небольшой рассказ «О наилучшем общественном устройстве и о новом острове Утопии», политический роман, написанный отчасти под влиянием «Государства» Платона . Слово «Утопия» (от греч. у-топос) значит «земля, которой нет нигде», фантастическая страна. Но в те времена плаваний Колумба и Магеллана и других изумительных географических открытий многие полагали, что Утопия представляет описание действительного быта на каком-нибудь новооткрытом острове. Описание этого идеального быта очень понравилось «просвещённым», наклонным к гуманизму людям того времени, сознававшим недостатки действительности. «Утопия» Томаса Мора была напечатана в 1516 году. Кратко перескажем её содержание.

Мореплаватель Гитлодей открыл в далекой части океана остров Утопию, о котором ничего не знали европейцы. Там люди живут совершенно не так, как в Европе, где государства устроены в интересах богатого сословия, где вешают воров, но поддерживают такое состояние общества, которое неизбежно создаёт воров, где множество тунеядцев окружает могущественных людей, где содержатся войска и огромные количества земли находятся во владении немногих. На острове Утопии совершенно иное устройство, справедливое и счастливое. Оно имеет демократическое основание; все правители избираются народом, некоторые на год, другие, как например государь, на всю жизнь. Частной собственности на Утопии Мора нет. Труд и наслаждение распределены равномерно. Главное занятие жителей – земледелие, кроме того каждый учится какому-нибудь ремеслу, Правительство наблюдает за тем, чтобы каждый трудился: тунеядцев там нет; время труда и время отдыха определены законом. Освобождены от физической работы только те, кто посвящает себя науке и успешно занимается ей; из них на Утопии избираются духовные сановники, высшие правители и государь.

Карта воображаемого острова Утопия, художник А. Ортелиус, ок. 1595

Все произведения труда составляют общественную собственность. Те бесполезные вещи, которые в Европе ценятся дорого, там находятся в пренебрежении. Жители Утопии берутся за оружие только для своей защиты или для освобождения порабощенных народов. Законы у них простые, имеют очень небольшой объем. За тяжелые преступления виновный наказывается рабством.

Основанием нравственности служит сообразность жизни с природой и разумом. В религиозных делах владычествует полная терпимость. Согласно Мору, жители Утопии считают необходимыми только три основных догмата: веру в Бога и Провидение, в бессмертие души, в воздаяние за дурное и хорошее в загробном мире. Духовенство обязано воздерживаться в общественном богослужении от всего, что может стеснять свободу совести. Признавая Бога, которого называют Митрой, жители Утопии не делают никаких изображений его, и общественные молитвы говорят о нем в таких широких выражениях, что каждый может понимать их, сообразно своему убеждению. Никакого принуждения в деле религии не допускается. Число праздников очень невелико. Каждому празднику предшествует примирение между родственниками. Многие из жителей Утопии поклоняются солнцу, луне, звездам; многие воздают религиозные почести памяти героев (великих людей, оказавших большие услуги человечеству); очень распространено также христианство. Когда однажды некий фанатик стал говорить, что все нехристиане осуждены на вечное мучение в аду, он был изгнан, как возбудитель вражды между людьми.

Священники на Утопии держатся разных религий, совершают обряды каждый по своей вере. Число священников очень невелико. Они избираются из людей самой чистой нравственности; они учат детей, помогают взрослым своими советами, подвергают порочных отлучению от религиозного общества; этого наказания люди очень боятся, потому что духовенство пользуется большим уважением. Священники служат народу примером хорошей семейной жизни, потому что они все женаты, они женятся на девушках самой хорошей нравственности. Никакой юридической власти они не имеют, действуют на народ только убеждением. Они ведут трудовую жизнь, делят с народом все его работы, участвуют и в войне.

Министерство общего и профессионального образования РФ

Тверской Государственный Университет

Кафедра ТПЭ

Реферат

По курсу «История экономических учений»

На тему ««Утопия» Мора»

Выполнила: Бочкова Е.В.

Факультет: ПМиК

Группа: 41

Проверила: Грицюк Е.П.

Тверь 2000г.

1. Введение.

2. Эпоха Томаса Мора.

3. Биография.

4. Творчество.

5. Мор-гуманист и «Утопия».

5.1. Религиозно-этическая концепция «Утопии».

5.2. Общественный строй «Утопии».

6. Заключение.

1. Введение.

Утопический социализм как великое достижение общественной мысли, явившийся одним из важнейших источников научного коммунизма, рождением многих идей обязан Томасу Мору. Написанная Мором в 1516г. «Весьма полезная, а также и занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия», или сокращенно «Утопия», дала название домарксистскому социализму. В своих произведениях Мор предложил совершенно новые для его эпохи демократические начала организации государственной власти, поставил и решил с гуманистических позиций правовые проблемы. Сформировавшиеся в период становления капиталистической формации, зарождения раннекапиталистических отношений взгляды Мора не утратили своего исторического значения. Его проект идеального государства вызывает и ныне острые столкновения мнений ученых различных стран. Жизнь и деятельность Т.Мора, ученого, поэта, юриста и государственного деятеля, привлекает внимание многих исследователей.

2. Эпоха Томаса Мора.

Конец 15в. знаменовал собой наступление нового времени. Тенденции экономического развития этого периода обусловили начало процесса первоначального накопления капитала. В Англии и других наиболее развитых странах Европы зарождаются новые общественные отношения – капиталистические, появляются новые классы, складываются нации, усиливается централизация государственной власти, что подготавливает превращение сословно-представительных монархий в абсолютистские. С особенной силой проявляются новые веяния в идеологии, которая становится той первой ареной, где разгорается битва против феодализма, духовного порабощения человека католической церковью, против схоластики и суеверия.

В Италии уже в 14-15вв., а в других странах Европы с конца 15 – начала 16 века наступает эпоха Возрождения – развертывается движение, шедшее под знаменем «ренессанса» античной культуры. Приблизительно в то же время появляются идеологические течения гуманизма и реформации церкви. Каждое из них обладало своей формой проявления и гаммой общественно-политических идей.

Подавляющее большинство гуманистов эпохи Т.Мора были людьми умеренно прогрессивных взглядов. Они призывали к развитию просвещения, искоренению лихоимства и невежества в государственном аппарате, смягчению жестокостей в законах и нравах, но не более. Однако в недрах гуманизма возникли и более радикальные учения. Автором одного из них явился Т.Мор – выдающийся английский гуманист 16в. Его политико-правовые взгляды не просто отразили появление новых общественных и политических отношений, но, прежде всего, вскрыли присущие им внутренние противоречия.

В Англии того времени первоначальное накопление капитала в невиданных размерах вызвало разорение мелких товаропроизводителей, – как ремесленников, так и крестьян. Особенно сильно пострадали крестьяне-копигольдеры – люди лично свободные, но владевшие своей землей временно, по «копиям» – средневековым документам, продление действия которых после установленного срока целиком зависело от лендлорда – феодального собственника земли.

В связи с развитием английской суконной промышленности резко возросла потребность в сырье для нее, что повлекло в конце 15 – начале 16 века стремительный рост овцеводства. В стране шло массовое превращение принадлежавших крупным землевладельцам пахотных земель в пастбища. Лендлорды резко расширили практику так называемого «огораживания» – захвата и огораживания общинных земель, в которые входили и исконные крестьянские наделы. Такое огромное число крестьян было разорено и согнано со своих земель, что даже бурно развивающаяся промышленность не могла

обеспечить их занятость.

Одновременно английское государство установило так называемые законы о бродяжничестве, которые получили в истории наименование «кровавого законодательства».

Буржуазия с момента своего возникновения была обременена своей собственной противоположностью, при каждом крупном буржуазном движении вспыхивали самостоятельные движения того класса, который был более или менее развитым предшественником современного пролетариата. К их числу относились движения Т.Мюнцера и анабаптистов во время Реформации и крестьянской войны в Германии в нач. 16в., Г.Бабефа – в годы французской буржуазной революции конца 18в.

Учение Т.Мора об идеальном государстве возникло в эпоху, когда противоречия буржуазных общественных отношений уже начинали сказываться, несмотря на сохранение основ феодализма, но вопрос о правильном устройстве общества еще не мог быть тогда решен в силу отсутствия капиталистического производства и порождаемого им промышленного пролетариата.

3. Биография.

Томас Мор родился в Лондоне 7 февраля 1478г. Родители, деды и прадеды великого английского мыслителя принадлежали к зажиточным лондонским горожанам, из числа которых обычно избирались члены органов городского самоуправления и представители английских городов в палате общин парламента.

Дед Томаса Мора со стороны матери в 1503г. был избран на пост лондонского шерифа, служба другого дела была связана с юридической корпорацией, Линкольнсинном, в которой служит и отец Томаса – Джон Мор.

Жизнь лондонского Сити и сфера юриспруденции были знакомы Томасу Тому с юных лет. В них развернулась и его собственная деятельность, дававшая ему богатый материал для наблюдений и выводов.

Томас был вторым из шести детей Джона Мора, но старшим из сыновей, и отец предназначал его к юридической карьере. Общее образование Томас получил в одной из лучших в ту пору лондонских средних классических школ, находившейся при монастыре Св. Антония.

После школы, согласно обычаям его среды, юный Томас служил в качестве пажа в доме архиепископа (впоследствии кардинала) Мортона и по его совету был отдан в Оксфордский университет, где проучился менее двух лет, так как отец не был склонен превращать сына в ученого.

С 1494г. начинается учеба Т.Мора в лондонских иннах, сначала в Нью инне, а затем в Линкольнсинне. В 1502г. он получает звание королевского адвоката.

Он овладевает лучшими достижениями предшествующей и современной ему философской, политической, исторической, правовой мысли, становится знатоком античности. Т.Мор исследует общественно-политические порядки многих стран и народов, глубоко изучает политическую историю Англии, проявляет интерес к теологической литературе, где главными для него становятся творения отцов христианской церкви. В них он старается найти рациональный смысл и позитивное общественное значение.

В последние годы пребывания в Линкольнсинне и в начале адвокатской практики у Т.Мора устанавливаются тесные дружеские отношения с выдающимся нидерландским гуманистом Эразмом Роттердамским, английскими гуманистами У.Гроцином, Т.Линакром, Д.Колетом.

Процесс складывания мировоззрения Т.Мора проследить трудно из-за отсутствия необходимых исторических документов. Критическое отношение к окружающему миру он проявляет уже в 25-26 летнем возрасте, когда пишет свои первые произведения, эпиграммы, политические стихотворения.

Политическая деятельность Т.Мора началась в 1504г., когда он был избран в палату общин парламента.

В 1510г. Т.Мор был второй раз избран в палату общин и вскоре назначен одним из помощников лондонского шерифа, став судьей по гражданским делам. На этом посту он пробыл около 7 лет, приобретя славу справедливого и гуманного судьи.

Ко времени создания «Утопии» Т.Мор достиг значительного для своей среды уровня преуспеяния. Казалось, ничего не связывало его с низшими слоями общества. И, тем не менее, такая связь существовала. Он проявлял глубокое сочувствие трудящимся и угнетенным. Это сочувствие, с одной стороны, и глубокое для того времени проникновение в суть общественных и политических отношений – с другой, явились теми главными причинами, которые привели Т.Мора к воззрениям о необходимости перестройки общества, государственной власти, изменения законов.

«Утопия» была написана Мором в 1515-1516гг. Начал он ее во время поездки во Фландрию в составе назначенного королем Генрихом 8 посольства для улаживания конфликтов, возникших между Англией и Нидерландами по поводу взаимной торговли шерстью и сукном.

Обстоятельства создания «Утопии» известны мало. По словам Эразма Роттердамского, Т.Мор сначала написал ее вторую часть, а потом уже первую. Параллельно он работал над другим своим произведением – хроникой «История Ричарда 3».

Вскоре после поездок во Фландрию и в г. Кале, где он участвовал в переговорах с французскими купцами, Мор получил и принял приглашение короля Генриха 8 поступить к нему на государственную службу.

Когда Генрих 8 вступил на престол, Мор посвятил ему поэму «На день коронации Генриха 8, славнейшего и счастливейшего короля Британии», где дал резкую критику «власти без границ», «попрания законов», всеобщих притеснений, клеветы и невежества, существовавших при Генрихе 7, и высказал надежду на коренные перемены, которые должны были, по его мнению, произойти в политике нового короля.

В литературе о Т. Море подчеркивается, что ему было присуще обостренное чувство гражданского долга, которое, по всей вероятности, и привело его на королевскую службу. Не случаен, по-видимому, и тот факт, что, став одним из членов Королевского Совета, Т.Мор вошел в комиссию, которая рассматривала все прошения, поступавшие на королевское имя, и рекомендовала королю принять то или иное решение.

Libmonster ID: RU-12524

Великий английский гуманист, основоположник утопического социализма Томас Мор был одним ив наиболее ярких представителей своей эпохи. Выдающийся мыслитель и государственный деятель, глубоко ощущавший социальную трагедию эпохи первоначального накопления, блестящий литератор, создавший великолепные шедевры в стихах и прозе, написанные по- латыни и по-английски, Мор известен современному читателю прежде всего как автор "Утопии". Из всего обширного литературного наследия Мора именно эта небольшая по объему книга, в которой он изложил план идеального устройства общества, пережила столетия, а имя ее создателя стало бессмертным. И у современников и у потомков эта книга вызывала и вызывает не только восхищение, но и различные толкования и споры. И сегодня, более 450 лет спустя после своего выхода в свет, "Утопия" остается объектом острой полемики между учеными разных политических направлений. Современная буржуазная историография рассматривает "Утопию" как произведение в высшей степени спорное и загадочное, на основании которого якобы трудно судить о взглядах ее автора. О наиболее распространенных в исторической литературе и наиболее характерных, на наш взгляд, толкованиях "Утопии" и пойдет речь в настоящей статье. Но прежде чем проанализировать различные историко-литературные трактовки "Утопии" в XIX-XX вв., напомним, как рассматривали это произведение сам автор и его современники-гуманисты.

3 сентября 1516 г. Томас Мор послал из Лондона в Лувен своему другу Эразму Роттердамскому рукопись только что законченной книги, названной им "Нигдея", и выразил уверенность, что она окажется в надежных руках 1. Мор сообщил также, что вместо предисловия к будущей книге он дополнил рукопись "вступительным письмом к моему другу Петру", то есть Петру Эгидию, нидерландскому гуманисту. Эразм только что возвратился из Англии. В гостеприимном доме Мора он провел первую половину августа и, по-видимому, был уже знаком с рукописью "Нигдеи", а возможно, и обсуждал ее с Мором 2 . Стараниями друзей - Эразма и Эгидия - осенью 1516 г. в Лувене эта рукопись была опубликована под названием "Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии". Однако беспокойство автора о судьбе своего произведения не ограничивалось заботой о его публикации. Как видно из переписки Мора с Эразмом, Мора особенно волновало то, какую оценку

1 "Opus epistolaram Des. Erasmi Roterodami per P. S. and H. -M. Allen". Vol. II, Oxonii. 1910. p. 339.

2 Аналогичная гипотеза одного из новейших исследователей "Утопии" - Дж. Хекстера - представляется нам вполне обоснованной. Как доказал в своем текстологическом исследовании Хекстер, Мор начал писать "Утопию" не ранее 1514 г. и закончил ее не позднее сентября 1516 г. См. предисловие Хекстера к книге: "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV. New Haven. 1965, p. XVI.

дадут "Утопии" читатели и прежде всего как отнесутся к лей друзья-гуманисты. Мор дорожил своей мечтой о справедливом обществе, для него важно было услышать одобрительный отзыв друзей об "Утопии". Получив известие о том, что Эгидий с похвалой отозвался о его книге, Мор написал Эразму: "Я рад, что нашу Нигдею одобряет мой Петр; если она нравится таким людям, она начинает нравиться и мне самому". Размышляя о том, как встретят появление "Утопии" тогдашние государственные деятели, Мор выражал мысль, что для тех из них, которые "славны своей образованностью и доблестью", было бы предпочтительнее жить в таком государстве, как Утопия, так как "гораздо почетнее править свободными". Современные же правители, по мнению Мора, смотрят на народ, на своих подданных "хуже, чем на рабов" 3 .

Насколько серьезным был интерес гуманистов к "Утопии", можно судить по той оценке, которую она получила в переписке друзей Мора: "Если ты не читал "Утопии"... постарайся ее достать, если хочешь... увидеть те источники, откуда проистекает почти все зло в государстве", - советовал Эразм одному из своих корреспондентов в письме от 24 февраля 1517 года. Восторженно отзывался об авторе "Утопии" французский гуманист Гийом Бюде, писавший в июле 1517 г. своему другу Т. Лапсету: "Я люблю и высоко почитаю его за все то, что о" написал об этом острове Нового Света. Наш век и будущие века будут иметь в этой истории драгоценный источник практически пригодного законодательства для всех, кто хотел бы воспользоваться им и применить его в своих государствах" 4 . Сам Мор в переписке с друзьями писал об "Утопии" как о государстве, которое по своему справедливому общественному устройству превосходит все известные ему государства. "Ты и представить себе не можешь, - писал он Эразму, - как я теперь ликую, как я задираю голову: мне до такой степени все время представляется, что мои утопийцы назначили меня своим несменяемым правителем.., я вижу себя шествующим в их почетной диадеме из пшеницы, облаченным во францисканскую рясу, держащим пред собою скипетр из пучка хлебных колосьев, окруженным блистательной свитой амауротов (жителей столицы Утопии - Амаурот. - И. О. ); ...я встречаю послов и правителей других народов, прямо жалких в сравнении с нами, совершенно по-дурацки кичащихся тем, что они идут мальчишески разодетые... в оковах из этого презренного золота, потешные в своих порфирах, драгоценных камнях и прочих вздорных погремушках". Эразм, принимавший самое горячее участие в судьбе "Утопии", объяснял в письме к немецкому гуманисту Ульриху фон Гуттену от 23 июля 1519 г., что свою книгу Мор издал "с намерением показать, по каким причинам приходят в упадок государства; но главным образом он имел в виду Британию, которую глубоко изучил и знал" 5 . Восторженную оценку Мору и его "Утопии" дал Петр Эгидий. В письме Джерому Буслейдену от 1 ноября 1516 г. он писал: "Томас Мор, исключительное украшение нашего века, что Вы сами, достопочтенный Буслейден, кому он столь хорошо известен, можете удостоверить, прислал мне на днях "Утопию", сочинение, еще очень немногим известное, но очень ценное, и поскольку оно превосходит "Государство" Платона, все люди должны стремиться прочесть его". По мнению Эгидия, Мор обнаружил в своей "Утопии" "такую огромную эрудицию, ум и столь богатый опыт в мирских делах, что с ним не может сравниться даже знаменитый путешественник Улисс,

3 "Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodami". Vol. II, p. 372.

4 "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV, pp. 14 - 15.

5 "Opus epistolarum Des. Erasmi Roterodamb Vol. II, p. 414; Vol, IV, Oxonii. 2922, p. 21.

а что касается Америго Веспуччи, то по сравнению с Мором он, можно сказать, не видел ровно ничего" 6 .

Итак, из переписки Мора и его друзей видно, какое серьезное значение придавали гуманисты идейному содержанию "Утопии". Они вовсе не рассматривали ее как шутку, "пустячок", написанный лишь ради забавы, как это пыталась и пытается иногда представить буржуазная историография в XIX и XX веках 7 . На литературной судьбе "Утопии" сказалась идейная и политическая борьба эпохи Реформации и судьба самого Мора, занявшего определенное место в этой борьбе. Твердая позиция в защиту католицизма, активная полемика Мора с деятелями Реформации Лютером и Тиндалем, его деятельность на посту лорда-канцлера Англии, конфликт с Генрихом VIII и мужественная смерть во имя своих религиозных и политических убеждений - все это надолго отвлекло внимание его современников и последующих поколений от "Утопии" Весьма характерно, что первый биограф Мора и близкий к нему человек Уильям Ропер, который был женат на дочери Мора и прожил с ним бок о бок шестнадцать лет, даже не счел нужным упомянуть об "Утопии" в написанной им биографии своего знаменитого тестя. Два других биографа Мора - Н. Гарпсфилд и Т. Стэплтон, жившие в XVI в., сообщая о литературном наследии Мора, очень скупо говорят об "Утопии". И это не случайно, поскольку оба биографа стремились лишь прославить католическую преданность Мора и его мученическую смерть во славу католической церкви 8 , тогда как "Утопия", с ее проповедью религиозной свободы и пониманием религии с позиций, близких к деизму, дает меньше всего оснований говорить о католической ортодоксальности взглядов ее автора. В XVI в. это прекрасно понимали сторонники Реформации, упрекавшие Мора в непоследовательности и указывавшие на противоречие между "Утопией" и всей его дальнейшей деятельностью как противника Реформации 9 . В частности, на это противоречие биографии Мора указывал Раф Робинсон, опубликовавший в 1551 г. первый перевод "Утопии" на английский язык. В XIX в. буржуазно-протестантское представление о "неразрешимом противоречии" в мировоззрении Мора нашло свое выражение в работах Дж. А. Фрауда, который пытался доказать, что у Мора гуманизм сочетался с чертами изуверства и "безжалостного фанатизма" по отношению к протестантам. Другой буржуазно- протестантский историк, Ф. Сибом, склонен был рассматривать "Утопию" Мора как произведение аскета, мечтавшего на практике осуществить "небесную" мораль 10 . Но в отличие от английского католика Т. Бриджетта, объявлявшего "Утопию" "шуткой",

6 "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV, pp. 20 - 21.

7 D. Nisard. Etudes sur la Renaissance. P. 1856, p. 183; T.E. Bridgett. Life and Writings of Sir Thomas More. L. 1891, p. 105; R.L. Smith. John Fisher and Thomas More: Two English Saints. L. 1935, p. 72; E. Routh. Sir Thomas More and his Friends. N. Y. 1963, p. 74; D. Sargent. Thomas More. N. Y. 1948, p. 65. Последний выразил эту точку зрения наиболее прямолинейно. По мнению Сарджента, Мор написал "Утопию", чтобы "развлечь маленький кружок гуманистов, которым нравился его латинский язык и которые слишком высоко парили над миром, чтобы чувствовать интерес к пошлым мирским треволнениям". Трактовка "Утопии" преимущественно как "игры ума и воображения", по словам академика М. П. Алексеева, составляет основную линию критических истолкований "Утопии", идущую через весь XIX в., всецело сохраняющуюся и непрерывно обновляемую в буржуазной историографии до наших дней. М. П. Алексеев. Из истории английской литературы. М. -Л. 1960, стр. 42.

8 N. Harpsfield. The Life and Death of Sr. Thomas More. Oxford. 1963; T. Stapleton. The Life and Illustrious Martyrdom of Sir Thomas More. L, 1928.

9 Вопрос об отношении Мора к Реформации рассматривается нами в статье "Томас Мор и реформация Генриха VIII" (см. "Очерки социально- экономической и политической истории Англии и Франции XIII-XVII вв.". М: 1960; стр. 79 - 95).

10 "Sir Thomas More"s Utopia". Translated into English" by R. Robinson. L. 1898, p. XI; J.A. Froude. History of England. Vol. I. L. 1870, p. 550; F. Seebohm. The Oxford Reformers. Colet, Erasmus and More. L. 1896, p. 360.

на основании которой якобы нельзя судить о взглядах ее автора, Сибом видел в ней выражение подлинных убеждений Мора. Таковы два традиционных направления, послужившие исходным моментом критической оценки "Утопии" в современной буржуазной историографии. Эти противоположные концепции легли в основу соответственно буржуазно-консервативной и либеральной трактовок "Утопии" в английской историографии XX столетия, предоставляя право каждому приступавшему к изучению идейного наследия Мора определять свое отношение к данной альтернативе.

Сравнивая точку зрения на "Утопию" Сибома и Бриджетта и отдавая предпочтение последней, современный английский историк К. Холлис утверждает, что трактовка "Утопии" как "игры ума" является не только "более справедливой и устойчивой, чем трактовка Сибома", но ее "в той или иной форме разделяют все современные исследователи Мора"; мнение же Сибома, будто бы "Утопия" выражала подлинные взгляды Мора, "не выдерживает критики". Склонность Мора к шутке и сложное литературное построение "Утопии" в форме диалога, пишет Холлис, создают серьезные затруднения в понимании подлинной мысли автора. Поэтому Холлис оценивает "Утопию" как произведение в высшей степени загадочное, которое, возможно, и содержит какие-то собственные мнения Мора, "но нет способа узнать, какие являются его собственными мнениями, а какие нет"; из "Утопии" "мы ничего не можем заключить" о взглядах самого Мора. Подчеркивая, что указанная книга не является ни "самой лучшей", ни "самой типичной работой Мора", Холлис отказывается принимать всерьез высказывания персонажа "Утопии" Гитлодея против частной собственности, так как полагает, что Мор сам предостерег читателей от этого, взяв на себя роль оппонента Гитлодея. В подтверждение того, что Мор не мог всерьез придерживаться коммунистического идеала уничтожения частной собственности, Холлис ссылается на один из последних религиозных трактатов Мора "О спокойствии посреди невзгод", написанный им в Тауэре незадолго до смерти, в 1534 году 11 . По словам Холлиса, в этом трактате Мор отстаивал частную собственность и" "как это ни печально для кое- кого", защищал капитализм почти так же, как любой "современный реакционный политик" 12 . Вот единственно новое, что прибавил Холлис к старой концепции Бриджетта об "Утопии", - мысль о Море как защитнике капитализма.

Аналогичную попытку доказать приверженность Мора идеалу частной собственности мы находим и в статье Р. О"Салливана, посвященной анализу социальных взглядов Мора, где последний изображается последователем Фомы Аквинского, а прославление в "Утопии" рациональной природы человека и человеческой личности в целом объявляется логически ведущим "к утверждению принципа частной собственности", поскольку отрицание ее в конечном счете приводит к отрицанию "личной свободы" и самой "рациональной основы личности" 13 . В своей практической жизни Мор "всегда утверждал принцип частной собственности"; в составленной для себя эпитафии он признавал, что был суров к ворам и убийцам, а в "Утопии" изобразил себя возражающим Гитлодею, пишет О"Салливан, для которого ничто не является столь далеким от истины, как утверждение будто бы святой Томас Мор 14 был коммунистом. Что же касается гневной филиппики

11 "The Dialogue of Comfort against Tribulation". В кн.: Th. More. The English Works. L. 1557. Есть и другие, новые издания этого трактата.

12 C. Hollis. Thomas More. L. 1934, pp. 55, 60, 71.

13 R. O"Sullivan. Social Life and Theories of St. Thomas More. "The Dublin Review". CXCIX, July 1963, p. 53.

14 Папа Лев XIII в 1887 г. официально объявил Мора "блаженным" мучеником. Папа Пий X 4 апреля 1935 г. по случаю 400-летия со дня гибели Мора канонизировал его, причислив "к лику святых" католической церкви.

автора "Утопии" против современных государств, деятельность которых именуется им не иначе, как "заговор богачей", ратующих под вывеской государства о своих корыстных интересах, то это, по О"Салливану, лишь доказывает, что автор "Утопии" был "лучшим другом бедняков", поборником общего блага всех людей, "По мнению святого Томаса, законы не должны служить лишь интересам одного класса - капиталистов или пролетариата, но интересам общего блага". Сточки зрения О"Салливана, "Утопия" - сочинение консервативное, противостоявшее новым веяниям той эпохи: макиавеллизму в политике и огораживаниям в экономике 15 .

Утверждая, что "Утопия" консервативно, О"Салливан не оригинален, он следует в этом отношении концепции автора самого крупного современного исследования о Море - Р. Чемберса, книга которого, опубликованная в 1935 г. и много раз переиздававшаяся, оказала значительное влияние на многих современных буржуазных исследователей. Вопреки старой протестантской традиций, подчеркивавшей противоречие в мировоззрении Мора, Чемберс доказывал "полную логичность жизни и смерти Мора" и отсутствие какого бы то ни было противоречия в его мировоззрений: в "Утопии" Мор выступает не как социалист, а как правоверный католик, преданный папскому престолу и христианским идеалам средневековья, за которые он и сложил свою голову на эшафоте. Чемберс видит в "Утопии" мрачную картину корпоративного государства, где царит дух средневекового религиозного фанатизма и аскетизма, господствуют суровый порядок, жестокая дисциплина и диктатура государства, совершенно подавляющая личность: "Всякий, кто не верит в существование бога или в бессмертие души, не считается там гражданином и даже Человеком; он не допускается к какой-либо должности и презирается как существо Подлой и мерзкой породы, он обречен страдать в течение всей жизни". По мнению Чемберса, "идеалом Мора, воплощенным в "Утопии", была лишь такая "свобода мысли, которая не претендует на свободу слова". Идеал "Утопии" - это "Дисциплина, а не свобода", о" восходит к "самым суровым порядкам, которые когда-либо знал мир. Через республику Платона он ведет назад, к казарменной жизни спартанского воина, а через опыт самого Мора этот идеал восходит к жизни монаха картезианского монастыря". Согласно Чемберсу, "Утопия" основывается на религиозном энтузиазме", она есть Продолжение "средневековой традиции" или "монастырская идея в действии". Подобно монаху, "утопиец ничем не владеет, подобно монаху, он одет в одежду францисканца". В теоретическом отношении "Утопия" также обращена назад, к "корпоративной жизни средних веков". Для Чемберса, таким образом, Мор - скорее последний представитель средневековья, нежели первый представитель нового времени, Ибо "дух ассоциации в том виде, как о" существовал в средние века, был все еще силен в нем... побуждая Мора обличать безобразную жестокость самого раннего периода торгового капитала, революционное действие которого изменяло крестьянскую жизнь Англии" 16 . Тенденциозная попытка Чемберса развенчать социалистический идеал "Утопии" Мора" а с ним и идею социализма вообще представляет наглядное свидетельство того, как старая католическая концепция о Море приобретает еще более реакционные черты в современных условиях.

В ряде буржуазных работ исторический подход к "Утопии", учитывающий не только своеобразие эпохи, но и специфику гуманистической концепции Мора, подменяется субъективно-оценочными толкованиями ее некоторых фрагментов. Отдельные положения "Утопии"

15 R. O"Sullivan. Op. cit, pp. 57 - 59.

16 R. W. Chambers. Thomas More. L. 1962, pp. 100, 125, 127, 129 - 133, 136, 257, 264, 396, 400.

рассматриваются изолированно от всего остального текста и притом сквозь призму произвольных аналогий с политической жизнью XX в., что порождает самые разнообразные и иногда прямо противоположные оценки этого произведения, но отнюдь не облегчает понимания подлинного мировоззрения великого гуманиста. Так, автор большого труда по политической истории Англии XVI в., Дж. А. Вильямсон в отличие от Чемберса считает Мора "первым великим либералом". Но и в его трактовке "Утопия" - это тоталитарное государство, которое "не могло бы долго продержаться без единой партии избранных и тайной полиции". Таким образом, считает Вильямсон, с точки зрения XX в., идеальная Утопия является "холодной тюрьмой, где царствует добродетель, где все должны казаться добродетельными; все дела и поступки, которые кто-либо может совершить, заботливо предписаны, поступки же, которые кто-либо хочет совершить, - запрещены" 17 .

Еще дальше в своих нападках на "Утопию" идет Д. Мекки. По его мнению, в утопическом государстве Мора нет никакой свободы, жизнь там скучна и однообразна, индивидуальность и предприимчивость человека всячески подавляются и вообще это - агрессивное государство, постоянно угрожающее соседним народам и "удивительно похожее на... Германию Гитлера" 18 . Аналогичный подход к "Утопии" характерен также и для Ш. Авинери. В статье "Война и рабство в Утопии Мора", автор, используя рискованные исторические параллели, находит не только сходство политики идеального государства Мора с "казуистикой современной холодной войны", но и попытку обоснования в "Утопии" идеи превосходства одного народа над другим, чуть ли не проповедь сознательного геноцида, теории борьбы за жизненное пространство и, наконец, картину тотальной войны. По словам Авинери, в "Утопии" провозглашается грубое право завоевания, которым, вероятно, был бы доволен сам Макиавелли, так как это право служит "высокой морали" и является "манифестом цивилизованного народа". Таким образом, заключает Авинери, "если Утопия - рай для своих собственных жителей, то для всех других народов она является источником жизни, которая подобна аду". Объяснение столь жестокой внешней политики Утопии Авинери пытается найти в "тоталитарном", с его точки зрения, характере утопийского государства, где индивидуум настолько тесню вплетен в общество, что якобы полностью исчезает различие между свободой и принуждением. Выдвигая этот тезис, Авинери, по существу, уклоняется от анализа политического строя Утопии, ограничиваясь лишь ссылками на отдельные стороны утопийской жизни (регламентация быта, отсутствие свободы передвижения и т. д.), и апеллирует к христианской этике Мора, якобы противопоставлявшего праведников-утопийцев всему остальному грешному миру 19 . Буржуазные исследователи противопоставляют "тоталитарную" Утопию современному буржуазному государству с его пресловутыми свободами, предоставляемыми некоему абстрактному индивидууму 20 . Отсюда преувеличение слабых сторон "Утопии" с целью компрометации идеи социализма. Отсюда и стремление опорочить, исказить подлинный смысл "Утопии". Усердное "обличение" некоторых искусственно вырванных из целого слабых сторон этого произведения становится своеобразным средством идеологической борьбы против современного социализма.

17 J.A. Williamson. The Tudor Age. L. 1953, pp. 92, 93.

18 J.D. Mackie. The Earlier Tudors. 1485 - 1558. Oxford. 1962, pp. 963, 264.

19 S. Avineri. War and Slavery in More"s Utopia. "International Review of Social History". Amsterdam. 1962. Vol. VII, pt. 2, pp. 261 - 264; 287, 288.

20 R.W. Chamber s. Op. cit., p. 400; J.D. Makkie. Op. cit., p. 264; J.A. Williamson. Op. cit., pp. 92 - 93.

В действительности политический строй Утопии характеризуется самым широким демократизмом: выборностью и сменяемостью всех должностных лиц государства и контролем всех граждан над политическим управлением страны. Защищая принцип народовластия, Мор подчеркивал свободолюбие утопийцев и их ненависть к тирании. Вся политическая власть в Утопии исходит от народа; в особо важных случаях политические дела решаются непосредственно собранием всех граждан острова. Демократизм политического строя вытекает, по мнению Мора, из справедливого общественного устройства Утопии. Истинное общественное благополучие, писал Мор, возможно лишь там, "где нет никакой частной собственности". Уничтожение частной собственности позволило утопийцам на практике осуществить справедливые производственные отношения, основанные на сотрудничестве и взаимопомощи. Труд в Утопии, перестав быть бременем, стал почетной обязанностью всех граждан. Главная цель организации труда в Утопии - "обеспечить... всем гражданам наибольшее количество времени после телесного рабства для духовной свободы и образования. В этом заключается счастье жизни". Наконец, все, что производится в Утопии, принадлежит самим трудящимся и распределяется по потребностям. Мор убежден, что во всяком государстве, где господствует частная собственность, законы выражают волю кучки богачей- эксплуататоров. В Утопии, напротив, законы защищают интересы народа. Все это дает основание Мору считать, что государство утопийцев "имеет более разумный, по сравнению с нами, способ правления и процветает среди большего счастья" 21 .

Что касается элементов регламентации и однообразия утопийской жизни, то корни их не в "тоталитарном" политическом устройстве Утопии, а в средневековой системе ремесла, послужившей реальным прототипом организации производства в Утопии 22 . Отсутствие идеи технического прогресса, а также попытка в известном смысле реставрировать средневековый ремесленный строй в его идеализированной форме составляют наиболее слабые стороны утопической системы Мора. С этим связана и некоторая стандартизация всего уклада утопийской жизни с ее однообразием в одежде и нарочитой скромностью быта. Все это, конечно, противоречит принципам социализма и вместе с тем сближает утопическую систему Мора с грубо- уравнительным коммунизмом, вынужденным, как подчеркивал К. Маркс, исходить "из представления о некоем минимуме" 23 . Однако это не доказывает тоталитарного политического устройства Утопии.

Следует отметить, что среди современных буржуазных ученых есть крупные исследователи, много сделавшие в области изучения истории европейского гуманизма, и в частности гуманистического мировоззрения Мора. К работам такого рода относятся капитальные биографические и текстологические исследования, принадлежащие перу английских ученых Р. В. Чемберса, Е. М. Рут, Е. Е. Рейнольдса; американских исследователей Э. Роджерс, Э. Суртца, Дж. Хекстера, Р. Сильвестра, при участии которых в Йельском университете (США) издается первое полное собрание сочинений Мора в 14 томах. "Утопии" посвящен четвертый том, который издан с превосходным историко- литературным комментарием и специальными исследовательскими статьями, написанными Хекстером и Суртцем (оба являются авторами ранее опубликованных исследований, посвященных "Утопии"). Капитальный текстологический анализ и исследование литературных источников "Утопии" в работах Хекстера и Суртца способствуют более

21 Т. Мор. Утопия. М. -Л. 1953, стр. 101, 117 - 119, 126 - 129, 150, 215.

22 См. В. П. Волгин. Историческое значение "Утопии". В кн.: Т. Мор. Утопия, стр. 16.

23 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М, 1956, стр. 586.

глубокому пониманию гуманистического мировоззрения Мора и той идейной среды, продуктом которой в значительной степени и явилась "Утопия".

Исходя из взглядов, отличающихся от традиционной католической концепции, отрицающей коммунистический идеал "Утопии", Суртw исследовал происхождение этого идеала 24 , сравнив "Утопию" с более поздними полемическими религиозными трактатами Мора и убедительно показав тесную связь коммунистического идеала "Утопии" с религиозно-этическими исканиями Мора и его единомышленников-гуманистов (Эразма, Бюде и др.) в период, предшествующий Реформации. Суртц признает необоснованность аргументации тех исследователей "Утопии", которые, ссылаясь на трактат Мора "О спокойствии посреди невзгод" (1534 г.), противопоставляли его "Утопии" и стремились доказать, что Мор был убежденным защитником частной собственности. Как правильно замечает автор, в указанном трактате Мор не столько выступал защитником частной собственности, сколько доказывал неразумность и неосуществимость грубых уравнительных проектов раздела имуществ, проповедуемых радикально настроенными сторонниками Реформации 25 . Однако, выводя коммунистический идеал "Утопии" из религиозно-этических исканий гуманистов, Суртц не уделяет должного внимания социально-экономическим предпосылкам, оказавшим, на наш взгляд, решающее воздействие на формирование коммунистического идеала "Утопии". Он рассматривает этот идеал сквозь призму учения Христа об общей жизни, а все идейное богатство "Утопии" сводит прежде всего к христианской этике. Таким образом, для Суртца смысл коммунистического идеала "Утопии" заключается в призыве к духовному совершенствованию, к отрешению от приверженности к богатству, знатности, переходу на сторону справедливости и бедности. Критерием подобного духовного совершенствования Суртц считает приобщение к христианскому идеалу общей жизни 26 .

На вопрос о том, разделял ли Мор коммунистические воззрения Гитлодея или оспаривал их, Суртц отвечает двояко. С одной стороны, Мор не мог не сочувствовать им, поскольку, с точки зрения Суртца, "идеал общей жизни для всего народа" всегда был идеалом Мора. С другой стороны, поскольку осуществление этого идеала зависит от того, являются ли люди совершенными христианами (а они не совершенны), идеал этот неосуществим. Несовершенному же человеку больше всего соответствует частная собственность. Итак, абстрактно-теоретически Мор одобряет коммунизм, но "как государственный деятель, знающий цену человеку... он защищает частную собственность", находя ее наиболее разумной и приемлемой при современных ему условиях. Если же несовершенная человеческая природа и впредь останется такой же, то и коммунизм останется недостижимым идеалом, а "частная собственность наиболее практически приемлемой системой, необходимой для сохранения мира и порядка". По мнению Суртца, Мор ясно понимал, что его Утопийская республика, подобно республике Платона, "никогда не будет существовать на христианском Западе, если не родятся совершенные сыны Бога... Идеальная христианская Утопия должна ждать, пока люди не станут идеальными христианами..." Согласно концепции Суртца, коммунистический идеал "Утопии" выступает лишь как некая модификация христианского идеала, сама же "Утопия" рассматривается прежде всего в качестве литературного произведения, а не серьезного трактата, где были бы беспристрастно рассмотрены аргументы "за" и "против" коммунизма. В силу специфики литературного жанра

24 E. Surtz. The Praise of Pleasure. Philosophy, Education and Communism in More"s Utopia. Harvard University Press. 1957.

25 E. Surtz. Op. cit, pp. 188 - 189.

26 Ibid., pp. 181 - 182.

"Утопии" в ней якобы "сказывается преувеличение преимуществ я преуменьшение отрицательных сторон коммунизма" 27 . При всей эрудиции Суртца и тонкости его литературного анализа "Утопии" 28 ортодоксально-христианская концепция автора помешала ему по достоинству оценить историческое своеобразие и идейное богатство этого произведения Мора, во многом опередившего эпоху.

Против попыток отрицать научное значение "Утопии" выступил в своем исследовании Дж. Хекстер. Проанализировав относящиеся к "Утопии" оценки друзей и современников Мара, Хекстер показал, что никто из последних - ни Бюде, ни Буслейден, ни Эразм - отнюдь не рассматривали социально- политический идеал Мора, воплощенный в "Утопии", как шутку. Они были единодушны, видя в "Утопии" протест против частной и защиту общей собственности, как основы совершенного социального устройства. Основу концепции идеального государства Мора, по мнению Хекстера, составляет христианская этика, и поэтому он видит "цель, лежащую в основе утопийской общей собственности и всей общественной структуры утопийского государства в искоренении гордости". Подчеркивая поразительное сходство "Утопии" с "Республикой" Платона, автор находит, что законы и обычаи идеального государства Мора "имеют также много общего с Бенедиктинским уставом" 29 .

На наш взгляд, однако, как ни значительно было влияние на Мора раннехристианского идеала равенства, как ни важны были для него проблемы этики, "Утопия" решала более важную задачу: найти пути к переустройству господствовавшей тогда социально-политической системы. И в этом смысле как ни велико было влияние на "Утопию" таких литературных источников, как Библия, творения отцов церкви, Бенедиктинский устав, а также сочинений Платона и Сенеки, в основе коммунистического идеала Мора не столько литературные веяния, сколько трагическая острота социальных конфликтов эпохи первоначального накопления капитала, побудившая его поставить вопрос о порочности всякой общественной системы, основанной на частной собственности. Исторический смысл "Утопии" - произведения, гениально предвосхитившего существенные черты будущего коммунистического общества, - перерастает рамки христианско-католической доктрины. Даже религиозно-этический идеал "Утопии" весьма далек от ортодоксального христианства 30 . Как истинный представитель эпохи Возрождения, Мор резко критикует религиозный фанатизм и аскетизм средних веков, подчеркивая, что человеческая душа "рождена для счастья". Разумность и общественная польза - таковы исходные положения гуманистической этики Мора. В религии утопийцев, прославлявшей разум, бог признавался лишь в качестве первопричины мира, и эта своеобразная религия, близкая к деизму французских и английских философов XVIII в., не имеет ничего общего ни с католицизмом, ни с протестантизмом. Ее нельзя назвать строго конфессиональной, так как формы ее разнообразны "не только на территории всего острова, но и в каждом городе Утопии". Каждый гражданин Утопии исповедует ту религию, "которая ему нравится" 31 .

Защита прав индивидуума в его стремлении к счастью, сочетавшемуся с общественной пользой, рационализм и веротерпимость - та-

27 Ibid., p. 190.

28 Удачный литературоведческий анализ "Утопии" дан в специальной статье Суртца, опубликованной в качестве приложения к новому изданию "Утопии", в IV томе полного собрания сочинений Мора: E. Surtz. Utopia as a Work of Literary Art. - в кн.: "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV, pp. CXXV-CLXXXI.

29 J.H. Hexter. Mote"s Utopia the Biography of an Idea. Princeton. 1952, pp. 12, 52, 8 - 5, 82.

30 Cp. J.H. Hexter. Op cit., pp. 71 - 72; см. также S. Avineri. Op. cit., p. 288.

31 Т. Мор. Утопия, стр. 147 - 162, 196 - 215.

ковы черты религиозно-этической философии Мора. Хекстер отдает должное Мору как мыслителю, предвосхитившему основные черты деизма и рационализма XVIII века. Прав Хекстер и тогда, когда отмечает оригинальность коммунистического проекта Мора. Однако Хекстер впадает в другую крайность, отказываясь признать историческую связь между утопическим социализмом Мора и научным социализмом К. Маркса. Своеобразие социалистической концепции "Утопии" Хекстер определяет как род современного радикализма, рационалистическим критерием которого является соответствие желаний индивидуума потребностям общества 32 . В этом смысле, утверждает автор, коммунизм "Утопии" предвосхищает "радикальный эгалитаризм" якобинцев и ничего общего не имеет с теорией коммунизма К. "Маркса 33 . Действительно, марксизм и утопический социализм Мора принципиально различны, и мы далеки от того, чтобы рассматривать социалиста-утописта XVI в. Т. Мора как прямого предтечу К. Маркса. Однако влияние "Утопии" на всю последующую историю социалистической мысли прослеживается достаточно определенно: через Кампанеллу и коммунистические утопии XVIII в. коммунистический идеал Мора оказал существенное влияние на формирование утопического социализма XIX в., который и послужил одним из источников научного коммунизма К. Маркса. И потому историческая заслуга Мора, ставшего родоначальником целого направления в истории социализма, заимствующего свое название от "Утопии", бесспорна. Современные буржуазные историки гуманизма не учитывают, что с развитием гуманистической мысли связано оформление ее радикального течения - утопического социализма.

Вопрос о генезисе утопического социализма XVI-XVII вв. не так прост, как это может показаться на первый взгляд. Корни социализма, писал Ф. Энгельс, "в материальных экономических фактах", но он же подчеркивал, что мыслителям каждой эпохи приходится исходить из уже накопленного, имеющегося в их распоряжении идейного материала 34 . Поэтому, если мы хотим исследовать процесс зарождения утопического социализма, не ограничиваясь общесоциологическим планом, нам неизбежно надо изучить тот идейный материал, из которого исходили Т. Мор, Т. Мюнцер, Т. Кампанелла. Едва ли есть основания оспаривать тот факт, что фантастический идеал раннего христианства - идеал равенства и братства (мы говорим фантастический потому, что в действительности, по-видимому, даже в раннехристианских общинах никогда не существовало того идеального союза единомышленников, который им приписывало воображение гуманистов), идеал, так увлекавший гуманистов, в сочетании с элементами католической доктрины сыграл значительную роль в формировании концепции утопического социализма последующих столетий. Лишь дальнейший процесс развития социалистического идеала, в XIX в. приблизивший утопию к науке, пошел по линии освобождения социализма от религии.

Исходя из указанной специфики формирования утопического социализма, некоторые современные буржуазные исследователи стремятся вообще оспаривать самый факт существования утопического социализма XVI века. Чаще всего эта тенденция реализуется путем сопоставления "Утопии" Мора с произведениями античных и средневековых писателей, влияние которых на "Утопию" не так уж трудно обна-

32 "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV, pp. CXVI-CXVIII. Но это слишком общий критерий, не дающий возможности определить историческую специфику какой бы то ни было социальной концепции.

33 Ibid., pp. CXVI, CXXIII. Подобная точка зрения Хекстера опровергается данными новейших советских исследований по истории идей Великой французской революции (см., в частности, А. Р. Иоаннисян. Коммунистические идеи в годы Великой французской революции. М. 1966, стр. 78 - 79, 93 - 94 и далее).

34 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 19, стр. 189. См. также К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения. Т. II. М. 1952, стр. 478.

ружить; затем предпринимается попытка доказать, что все основные идеи Мора были уже сформулированы либо в трудах античных философов, либо в Библии и сочинениях отцов церкви. В частности, подобную мысль развивал в своей книге о Море американский католик Т. Мейнард, вставший в тупик перед тем удивительным парадоксом, что Мор, "этот канонизированный святой католической церкви получил... другого рода канонизацию в Москве - как один из главных предшественников пролетарской революции". Стремясь отстоять святого Томаса Мора от "самонадеянных" претензий марксистов, "ошибочно" считающих его своим, автор по возможности старается "обелить" Мора, подчеркивая умеренность и "осторожность" его социалистических взглядов, якобы напоминающих "программу социализма фабианского типа". Мор, по мнению Мейнарда, в "Утопии", как и в любой другой своей работе, был "просто христианином, утверждающим христианские ценности" 35 .

В недавно вышедших в Нью-Йорке (уже в третьем издании) трех томах истории социальной мысли, принадлежащих перу известных американских социологов Г. Беккера и Г. Барнеса, доказывается, что содержащаяся в "Утопии" критика политики огораживаний и связанных с ними социальных бедствий, или, как выражаются авторы, критика "ранней торговой революции в Англии", целиком основывалась на приверженности Мора к средневековым идеалам и якобы свидетельствовала о полном непонимании им прогресса. По мнению авторов, "Мор был, в сущности, реакционным идеалистом" или "реакционным радикалом", который "пытался увековечить патерналистский дух быстро разлагавшегося средневекового общества". Конструктивная часть "Утопии", ее социалистический проект также, с точки зрения Беккера и Барнеса, не содержат ничего оригинального, поэтому считать Мора отцом утопического социализма нет оснований. С подобным же успехом, утверждают они, можно считать отцами утопического социализма библейских пророков, китайских мудрецов, Платона и всех представителей так называемой философии золотого века. И вообще автор "Утопии" не был теоретиком первого ранга, каким был, например, Макиавелли. Все, на что оказался способен Мор, это лишь "поразительная модернизация вечной надежды человечества на золотой век и то, что он дал этой мечте имя - утопия" 36 .

Подобный вневременный, неисторический подход при оценке оригинальности тех или иных общественных идей всегда позволяет обнаружить их некое подобие в предшествующей эпохе. Если же подходить к оценке "Утопии" исторически, обнаружится, что именно та "поразительная модернизация вечной надежды человечества", которую столь невысоко оценили указанные авторы, как раз и свидетельствует о величии Мора как мыслителя. Сравнивая его с античными и средневековыми проповедниками принципа общности, нельзя не заметить, что, во-первых, для последних характерно осуждение собственности вообще, независимо от ее объектов, и что, во-вторых, ни один из них не вышел за пределы так называемого "коммунизма потребления". Великая заслуга Мора, как показали исследования В. П. Волгина, состояла в том, что он сумел подняться от идеи коммунистической организации потребления к идее коммунистической организации производства 37 , что он поставил в центре внимания вопрос о праве собственности на орудия и средства производства. В этом как раз и проявилась историческая

35 T. Maynard. Humanist as Hero. The Life of Sir Thomas More. N. Y., 1947, pp. 82, 85, 86, 90, 91.

36 H. Becker, H. Barnes. Social Thought from Lore to Science. Vol. I. N. Y, 1961, pp. 314, 316, 319.

37 В. П. Волгин. Наследие утопического социализма. В кн.: "История социалистических идей". М. 1962, стр. 12.

специфика утопического социализма, который имел вполне определенные корни в социальной структуре эпохи генезиса капитализма и отражал, хотя подчас еще и в абстрактной форме, настроения предпролетариата. Эту особенность утопического социализма нельзя упускать из виду, как бы ни углубляться в анализ его идейных истоков.

Современный уровень исследований, посвященных "Утопии" Мора, непосредственно зависит от состояния разработки общей проблемы европейского гуманизма XVI в., его исторической специфики и классовых корней. В советской историографии утвердилось понимание гуманизма XV - XVI вв. как идеологии формирующегося класса буржуазии, обосновывавшей притязания этого нового класса, зарождавшегося в недрах феодального общества. С этой точки зрения несомненно прогрессивное значение гуманизма для своего времени. Но гуманизм - явление очень сложное не только в силу специфики его развития в разных странах Европы и на различных исторических этапах, но и вследствие генетической связи гуманизма со всей предшествовавшей идеологией феодального общества. Существенное влияние на процесс развития гуманизма оказывала вся многообразная структура разлагавшегося феодального общества. И хотя возникновение гуманизма как идеологии формировавшейся буржуазии было связано с генезисом капитализма, сами гуманисты меньше всего сознавали себя идеологами какого-то определенного класса и часто прямо выражали свою враждебность в отношении как господствующих феодалов, так и "рыцарей" первоначального накопления, одержимых духом стяжательства и чистогана. Не случайно, оценивая значение определенных форм гуманистического наследия, Ф. Энгельс писал, что "люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем, чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными". Тем не менее, давая историческую оценку гуманизму в целом, мы имеем все основания квалифицировать его как раннюю форму буржуазной идеологии или, по выражению Ф. Энгельса, как "первую форму буржуазного просвещения" 38 . Правомерность такой оценки подтверждается прежде всего анализом классовых корней гуманизма, этических, правовых, политических и отчасти религиозных взглядов гуманистов.

Изучая, в частности, процесс развития гуманизма в Англии первой половины XVI в., приходится учитывать не только изменение существа гуманистической доктрины (в чем немалую роль сыграла Реформация), но и различие акцентов в творчестве отдельных гуманистов, будь то филологические изыскания, или разработка проблем этики, воспитания, наилучшего общественного устройства. Последнее особенно важно, поскольку гуманистический идеал так называемого "общего блага" как раз и позволяет обнаружить сложную классовую природу гуманизма, широкий диапазон воздействия на него различных общественных сил, начиная от просвещенных представителей феодальной элиты и кончая предпролетариатом. Отсюда необходимость дифференцированного подхода к столь сложному явлению и в то же время недопустимость модернизации гуманистических идей, их оценки с точки зрения идеологической жизни развитого буржуазного общества. Кроме того, даже в пределах двух-трех десятилетий одного столетия (например, в период Реформации) ведущим деятелям гуманизма приходилось подчас проделывать такую резкую эволюцию, о которой Ф. Энгельс писал как о ярчайшем проявлении диалектики в истории, когда общественное явление под влиянием определенных условий превращается в свою противоположность, в частности первая форма буржуазного просвещения - гуманизм - в католическое иезуитство. Именно о такой эволюции говорил Ф. Энгельс, имея в виду судьбу автора "Утопии":

38 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 20, стр. 346; т. 22, стр. 21,

"Это превращение в свою противоположность, это достижение в конечном счете такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели. "Ирония истории" неумолимо вносит здесь свои поправки" 39 .

Следует признать, что далеко не все в идейном наследии гуманизма поддается анализу с точки зрения изучения классового содержания данного явления. И это не удивительно, так как, "чем отдаленнее идеологическая сфера от практической деятельности того или иного класса, тем менее определенным становится ее классовое содержание" 40 . Этим часто и пользуются наши идеологические противники, которые пытаются вообще снять вопрос о каких бы то ни было социальных корнях гуманизма, а вместо этого усиленно подчеркивают общечеловеческий, вневременный характер созданных гуманистами культурных ценностей. Характерна в этом отношении книга американской исследовательницы П. Хогриф, посвященная гуманистическому кружку Мора. Предприняв попытку изучить комплекс идей, выдвигавшихся английскими и отчасти континентальными гуманистами начала XVI в., автор рассматривает проекты реформы общества, взгляды гуманистов на проблемы науки, этики, религии, права, политики, воспитания и т. д. в плане преемственности идей гуманистов по отношению к их предшественникам в лице крупнейших представителей античной и средневековой философии. Найдя в античной, раннехристианской и средневековой философии прообраз почти для любой из составных частей гуманистической доктрины XVI в. и установив, что в идейном наследии гуманизма в общем нет ничего оригинального, Хогриф считает на этом свою исследовательскую задачу выполненной. И хотя подобный метод исследования мало что дает для понимания сущности гуманизма и его исторической специфики, в соответствии со своей концепцией гуманизма Хогриф оценивает и "Утопию" как труд, который не содержит ничего существенно оригинального. Для Хогриф "Утопия" оказывается не более чем "сплавом христианских и классических идей" 41 .

Недостаточное внимание к изучению социальных корней гуманистической концепции "Утопии" составляет отличительную особенность большинства современных исследований зарубежных буржуазных авторов о Море. Исключение в этом отношении составляет работа американского исследователя Р. Эмиса "Гражданин Томас Мор и его "Утопия". Анализируя гуманистическую программу социально-политических реформ, воплощенную в "Утопии", автор приходит к заключению, что в ней отразились как прогрессивные интересы "среднего класса английских горожан", то есть формирующейся буржуазии, так и гуманистические идеалы. В трактовке Эмиса "Утопия" - это не случайный итог творчества гениального одиночки, а "продукт наступления капитализма на феодализм". По его мнению, как бы ни подчеркивалась генетическая связь между автором "Утопии" и Платоном, Августином, Фомой Аквинским, Мор "гораздо более важен для нас как предшественник Дидро, Джефферсона и Сунь Ятсена". И хотя для Мора как средневекового идеалиста и потенциального социалиста характерна антикапиталистическая тенденция, суть его "Утопии" "республиканская, буржуазная, демократическая, она есть результат личного опыта самого Мора, как делового человека, политического и эразмианского реформатора". Автор

39 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 22, стр. 21 - 22.

40 С. Д. Сказкин. О методологии истории Возрождения и гуманизма. "Средние века". Вып. XI. М. 1958, стр. 132.

41 P. Hogrefe. The Sir Thomas More Circle. A Program of Ideas and their Impact on Secular Drama. Urbana. 1959.

показывает, как в "Утопии" отразился собственный опыт Мора-юриста, судьи, должностного лица, гуманиста. Полемизируя с Чемберсом, Эмис оспаривает его утверждения о католической ортодоксальности Мора, его консерватизме и приверженности средневековым идеалам. Автор обоснованно возражает Чемберсу, доказывавшему отсутствие в "Утопии" требования религиозной свободы. Он отмечает прежде всего прогрессивное значение критики разлагавшегося феодализма, считая, что объективно эта критика способствовала утверждению капитализма в Англии 42 . При всем этом некоторый социологизм концепции Эмиса вызывает вполне обоснованные возражения его оппонентов 43 . В самом деле, даже идейное наследие одной "Утопии", не говоря уже о более поздних сочинениях Мора, достаточно сложно, чтобы его можно было безоговорочно истолковать в пользу буржуазных симпатий Мора. Напротив, величие "Утопии" состоит прежде всего в гениальном предвосхищении принципов социализма как основы самой справедливой системы общественного устройства. И в этом, конечно, Мор преодолевает классовую ограниченность гуманизма как ранней формы буржуазной идеологии, выражая интересы самой радикальной части тогдашнего общества - предпролетариата. Но задача книги Эмиса отнюдь не исчерпывается исследованием "Утопии", он пытается дать оценку деятельности Мора на деловом и политическом поприще. И здесь, на наш взгляд, автор сумел убедительно показать, что острая критика социально-политического строя в общетеоретическом плане отнюдь не мешала Т. Мору в своей практической, деловой и политической деятельности служить интересам определенных слоев формирующейся буржуазии. В этом смысле исследование Эмиса позволяет глубже понять Мора как представителя определенной социальной среды, отразившего всю сложность и противоречивость своей бурной переходной эпохи.

Буржуазным оценкам наследия Мора противостоит характеристика "Утопии" в работе английского историка-марксиста А. Мортона "Английская утопия", который рассматривает "Утопию" в тесной связи с историей первоначального накопления в Англии. Основное внимание автор концентрирует на утопическом социализме Мора. Сравнивая "коммунизм утопийцев" с грубо уравнительными идеями мелкобуржуазных социалистов, он подчеркивает идейное превосходство учения Мора, понимавшего, что никакое социальное равенство невозможно без уничтожения классов. При этом Мортон далек от модернизации утопического социализма Мора, показывая неизбежную историческую обусловленность слабых сторон учения последнего и вместе с тем подчеркивая, что главное у Мора - это та степень, в какой он преодолевает ограниченность своего класса, своей эпохи. Не отдельные религиозные черты "Утопии", а "ее широко коммунистическая организация, не его (Мора. - И. О. ) боязнь народного движения, а его понимание причин бедности и действительное желание устранить их" - вот что привлекает прогрессивного историка в "Утопии". Полемизируя со сторонниками модернизации утопического социализма, Мортон отмечает, что мы не можем ожидать от "Утопии" Мора того, что дает нам марксизм, поскольку Мор жил в эпоху, когда еще не существовало исторических условий для возникновения научного социализма: "Достаточно, что Мор был Мором, и нет необходимости сожалеть, что он не был также и Марксом". Предложенная Мором трактовка основных социальных проблем делает "Утопию" "вехой на пути к научному социализму". Вместе с тем "Утопия" является и "связующим звеном", соединяющим аристократический ком-

42 R. Ames. Citizen Thomas More and his Utopia. Princeton. 1949, pp. 6, 19, 20, 21.

43 Хекстер, в частности, резонно возражает Эмису, что отрицательное отношение Мора к феодальной этике еще не дает оснований полагать, будто Мор был представителем буржуазии или какой-то иной социальной группы. См. "The Complete Works of St. Thomas More". Vol. IV, pp. LIV - LV.

мунизм Платона и инстинктивный, примитивный коммунизм средних веков с научным коммунизмом XIX и XX столетий 44 .

Таковы основные тенденции трактовки "Утопии" в зарубежной литературе о Т. Море. Имя Мора давно известно и в России. Первые издания "Утопии" на русском языке вышли еще в конце XVIII в. 45 , но впервые переводы ее непосредственно с латинского оригинала появились лишь в начале XX века 46 . Это, впрочем, не мешало русским историкам общественно- политической мысли изучать "Утопию" в оригинале. Известный русский историк Б. Н. Чичерин в своем лекционном курсе, читанном в Московском университете в 60-х годах XIX в., отводил "Утопии" важную роль в истории политических учений нового времени, рассматривая Мора как "сына нового времени", критика которого, направленная против "существующего общественного устройства, "напоминает" нынешних социалистов". С позиций буржуазно-либеральной историографии Чичерин подвергал "Утопию" острой критике, доказывая, что содержащееся в ней требование ликвидации частной собственности несправедливо, что "собственность, а не коммунизм отвечает коренным требованиям правды". С точки зрения Чичерина, лекарство, предлагаемое "мечтательным идеалистом" Мором для лечения общественных пороков, "хуже всякого зла, ибо оно противоречит и природе человека, и законам промышленности, и высшим началам общежития": утопия - это "идеальный быт, которого никогда не было и быть не может". "Чистому идеалисту" Мору Чичерин, подобно своим зарубежным коллегам, противопоставлял практичного политика Макиавелли 47 .

Популяризации "Утопии" в России содействовал Р. Ю. Виппер, опубликовавший в 1896 г. очерк о Море. В отличие от своего английского современника Бриджетта, рассматривавшего "Утопию" как "шутку", Р. Ю. Виппер видел в ней важный "факт общественной жизни и общественного сознания" эпохи Возрождения. Виппер не противопоставлял взгляды Мора суждениям Гитлодея, как это делают некоторые современные английские буржуазные исследователи (например, Рут, Холлис, О"Салливан). Напротив, он писал, что образ Гитлодея использован в "Утопии" для "выражения интимных мыслей самого Мора". По мнению Виппера, "Утопия" - произведение "общественного реформатора", не "шутка", но "выражение лучших мыслей века". Подчеркивая прогрессивность взглядов Мора на религию, видя в нем предшественника просветителей XVIII в., Виппер не оценил в то время оригинальности социалистического идеала Мора, истоки которого он видел в "средневековом католицизме" и в "жизни средневекового города", но не в социальных конфликтах эпохи первоначального накопления 48 .

Самая большая работа о Т. Море, вышедшая в пореволюционной России, принадлежит Е. В. Тарле. Отмечая необоснованность толкования "Утопии" как "шутки", Е. В. Тарле убедительно доказал, что положительный идеал "Утопии" логически вытекает из критики Мором социального уклада Англии XVI века. Объяснения корней этого идеала Тарле искал в социально-экономическом развитии Англии того времени.

44 A.L. Morton. The English Utopia. L. 1952, pp. 42, 46, 57 - 58.

45 "Картина всевозможно лучшего правления, или Утопия. Сочинения Томаса Мориса Канцлера Аглинского, в двух книгах". Переведена с английского на французский Г. Руссо, а с французского на российский. СПБ. 1789. Второе издание этой книги вышло в 1790 г. О русских переводах "Утопии" см. статью А. И. Малеина "Главнейшие издания и переводы "Утопии" в кн.: Т. Мор. Утопия. М. -Л. 1935, стр. 22 - 30.

46 В кн.: Е. В. Тарле. Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени. СПБ. 1901. Приложение, стр. 1 - 122; Т. Мор. Утопия. Перевод с латинского А. Г. Тенкеля при участии Н. А. Макшеевой. СПБ. 1903.

47 Б. Чичерин. История политических учений. Ч. I. M. 1903, стр. 309 - 317.

48 Р. Ю. Виппер. Утопия-Томаса Мора. "Мир Божий", 1896, N 3, стр. 8, 10 - 12, 17, 18.

Однако успешное осуществление этого намерения пришло в столкновение с тогдашней буржуазно-либеральной концепцией автора. Отождествление товарного производства с капитализмом и весьма искусственная историческая параллель между Англией времени Мора и Древней Грецией мешали правильному пониманию исторической специфики социалистического идеала "Утопии". Возражение вызывает и излишне критическое отношение Е. В. Тарле к достоверности нарисованной Мором в "Утопии" картины социальных бедствий, вызванных массовым обезземеливанием крестьянства в связи с огораживаниями. Автор считал, что слава Мора "о жалком положении наемного труда... слишком сгущают краски". По мнению Тарле, обвинение, выдвинутое Мором против государства как "заговора богачей против бедняков", было (несправедливо: автор переоценивал эффективность тюдоровского законодательства против огораживаний, не принимая во внимание его узкоклассовый характер 49 .

Не будучи в тот период марксистом, Тарле не смог решить поставленную им задачу выявления корней идеала Мора в "современном ему общественном строе". Этим объясняется, на наш взгляд, некоторое преувеличение автором влияния на Мора Платона и Августина, касавшегося скорее литературной формы "Утопии", но не существа ее социалистического идеала. Однако вывод Е. В. Тарле о социально-экономическом положении Англии XVI в. как "самом сильном и самом решающем" по тем "впечатлениям, которые оно откладывало в душе английского гуманиста", когда он создавал свою "Утопию", совершенно неоспорим. Работа Е. В. Тарле выгодно отличалась от ряда современных ей произведений английской историографии и для своего времени представляла определенный шаг в изучении "Утопии". Тарле пытался материалистически подойти к изучению социально-политических взглядов Мора, подвергнув критике идеалистические толкования "Утопии" в работах Бриджетта, Рудгарта и Хэттома 50 . Глубокое знание доступных в то время источников, широкий исторический кругозор исследователя и прекрасная форма изложения сделали в свое время книгу Е. В. Тарле широко известной русскому читателю, чему способствовало также опубликование в приложении перевода "Утопии" с латинского оригинала. Эту работу Е. В. Тарле читал Л. Н. Толстой, приславший письмо автору с благодарностью за "прекрасную книгу", которую прочел "с величайшим удовольствием и пользой" 51 .

Распространение в России социалистических идей и все возраставший интерес к истории социализма содействовали появлению в начале XX в. новых русских изданий "Утопии". История опубликования одного из них, а именно перевода А. Г. Генкеля, имеет непосредственное отношение к теме статьи, поскольку дает возможность выяснить точку зрения на "Утопию" царской цензуры. В архиве Санкт-Петербургского цензурного комитета сохранился доклад цензора Соколова от 13 февраля 1899 г. по поводу рукописи А. Г. Генкеля 52 . По смыслу 95-й статьи Устава о цензуре и печати, писал цензор, "Утопия" Мора "подлежала бы запрещению", ибо в ней "рисуются социалистические и коммунистические идеалы жизни". Тем не менее он предлагал комитету "в виде исключения дозволить" публикацию "Утопии", сделав некоторые купюры "в первой ее половине, посвященной критике государственного уклада того времени, который в существенных чертах в монархических государствах сохраняется до сих пор..." Зато "вторую

И. О. ) означенное сочинение, указывал цензор, едва ли могло бы быть сколько-нибудь опасным и вредным, и с выпуском его в свет исчез бы повод для тех нареканий, которые без всякого основания предъявляются цензурному ведомству, между прочим, и по, в сущности, невинной Утопии Мора, к тому же само слово "утопия" стало нарицательным для обозначения несбыточной, фантастической мечты". Убежденный Соколовым, Петербургский цензурный комитет принял решение: "Дозволить к печати рукопись "Т. Мор. Утопия", перевод Генкеля, с сделанными в нем цензором исключениями". Однако от опубликования перевода "Утопии" с указанными сокращениями Генкель, по-видимому, отказался. Книга Мора в переводе Генкеля, разрешенная цензурой в 1899 г., увидела свет лишь в 1903 году. Внимательное ознакомление с этим изданием показывает, что переводчик добился издания полного текста "Утопии". В предисловии к переводу Генкель давал высокую оценку социалистическому идеалу "Утопии", рассматривая ее как "краеугольный камень миросозерцания современного человека", и подчеркивал прогрессивное историческое значение "Утопии": "через 300 лет после своего появления в свет... многие мысли Мора оказываются "утопией", осуществление которой, однако, далеко подвинуло бы вперед человечество" 53 . В условиях господства царской цензуры трудно было яснее выразить свою симпатию к идеалу социализма.

Несколько страниц посвятил Мору и его "Утопии" М. М. Ковалевский в I томе своей книги "От прямого народоправства" 54 , где учение Мора рассматривалось преимущественно с точки зрения истории политических идей, хотя одновременно автор подчеркивал, что в "Утопии" нашла точное отражение картина "экономического переворота" и "процесса капитализации", характерная для Англии XVI века. Касаясь вопроса об идейных источниках "Утопии" и отмечая важность таких литературных источников, как Платон и Августин, Ковалевский утверждал, что "идея общности имущества" у Мора - свидетельство связи "между античной мыслью и мыслью европейских народов в эпоху Возрождения". Буржуазный объективизм Ковалевского мешал ему понять оригинальность социалистических идей "Утопии", которые в его трактовке не противоречили принципам буржуазного строя, но представляли собой попытку модернизации взглядов Платона. Идея Мора о необходимости уничтожения частной собственности расценивалась Ковалевским лишь как "дань увлечения Платоном", сам же Мор вовсе не рассматривался как сторонник описанных им "коммунистических порядков".

черкивавшего, что "Утопия" не была для Мора "пустой литературной забавой", что в ней "впервые отчетливо сформулирован ряд положений, характерных для утопического социализма". В. П. Волгин убедительно показал историческую связь возникновения утопического социализма "с процессом первоначального накопления капитала и характерной для раннего капитализма формой эксплуатации". Поэтому как законченная система утопический социализм, писал Волгин, "мог возникнуть лишь в новое время, на основе, созданной ростом капиталистических отношений, и заслуга первой разработки и изложения этой системы принадлежит, бесспорно, Мору". Центральный пункт всей "Утопии" В. П., Волгин видел в решении проблемы частной собственности: в отличие от социальных движений средневековья, пропагандировавших общность имущества как "закон божий", Мор "первый обосновал ее рационалистически". Рационализм" Мора автор трактует конкретно-исторически, подчеркивая, что в XVI в. рационализм был прогрессивен и означал "освобождение общественной мысли от религиозного тумана". Наряду с сильными сторонами социалистического идеала Мора В. П. Волгин давал анализ и слабых сторон "Утопии". Таковы использование рабов в идеальном государстве утопийцев, вынужденная ограниченность в удовлетворении потребностей граждан, отсутствие идеи технического прогресса и т. д. Однако, отмечал Волгин, это не снижает исторического значения "Утопии" в развитии социалистических идей: Мор "занимает исключительное место в истории социальных идей" как основоположник утопического социализма, как бы много утопических черт мы ни находили в его первой всесторонне продуманной схеме социалистического общества. Эти черты неизбежно отражали "тот недостаточно еще высокий уровень хозяйственного развития, на каком стояла Англия XV - XVI веков". Отмечая выдающуюся роль "Утопии" в истории развития политической мысли и социалистических идей, В. П. Волгин писал, что политическая и социалистическая литература знает мало произведений, имевших такое же длительное влияние, как "Утопия" Т. Мора 56 . Большинство утопистов XVII - XVIII вв. пошло по пути, проложенному Мором, среди них Кампанелла, Морелли и др. 57 .

Анализ современных исследований наследия Мора показывает, что "Утопия" по-прежнему остается объектом острой научной полемики между историками разных направлений. Как ни высоки были помыслы и мечты Мора о справедливом и счастливом обществе, то были мечты человека, жившего в XVI в., не свободного от некоторых предрассудков своего времени и с горечью сознававшего неосуществимость своих мечтаний в условиях феодальной Европы. И все же не случайно, что среди богатого литературного наследия Мора маленькая книжечка "О наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии" занимает исключительное место. Еще на заре капиталистической эры великий гуманист глубоко постиг и подверг уничтожающей критике современную ему социально-политическую систему, основанную на господстве частной собственности. Обществу неравенства и угнетения Мор противопоставил свою мечту о справедливом общественном строе, где уничтожена частная собственность, а с нею и корень всякой социальной несправедливости и эксплуатации человека человеком. Под влиянием этого выдающегося памятника социально-политической мысли развилось целое направление утопического социализма, подготовившее возникновение социализма как науки. И в этом непреходящая историческая ценность "Утопии".

. Google . Yandex

Томас Мор жил полтысячи лет назад. Научный коммунизм изображал ученых-утопистов как мягкотелых, фантазирующих людей. Правда ли это? Свою смерть за убеждения Томас Мор принял, по воспоминаниям современника без страха, не прося милости, не склоняя голову. В 1535 году пятидесятисемилетний писатель, гуманист, философ отказался присягать английскому королю, тем самым оставшись преданным первенству Его вера не допускала двоедушия. Спокойно шел на эшафот Томас Мор, любимец всего Лондона, непревзойденный оратор, уважаемый за тонкое остроумие, гражданскую позицию, порядочность, способный своим словом остановить бунт.

Из-под пера именно такого человека (гуманиста, но не революционера!) появилась легендарная книга «Утопия». Томас Мор адресовал ее монархам и ученым, специально для этого написав ее на латыни как роман-размышление, роман-призыв к гуманистическому переустройству общества, основанному на 150 лет спустя «Утопия» была переведена на все европейские языки.

Роман начинается с элегантного «моста» между правдой и вымыслом - такова завязка книги, которую создал Томас Мор, «Утопия». Содержанием ее является рассказ путешественника «о неведомых землях». Реальный исторический персонаж - Петр Эгидий знакомит автора с вымышленным персонажем португальцем Рафаилом Гитподеем, сподвижником реального путешественника В уста Рафаила писатель вкладывает все свои мысли об обустройстве идеальной страны будущего. Последовательно доносит идеи нового в своей книге Томас Мор - «Утопия». Краткое содержание ее можно охарактеризовать как описание неведомого государства - острова, затерянного в Индийском океане. Политическое устройство Утопии - федерация, управляемая сенатом, со столицей Амаурот, объединяющая 54 суверенных города. Мораль, в сущности, соответствует христианско-гуманистическим принципам. Утопия полностью идеологически толерантна, руководствуется принципом

Отметим, что идея книги как видение ученым Томасом Мором основ будущего демократического общества родилась в условиях, когда феодалы казнили за ослушание, а зарождающийся буржуазный строй был не менее кровав, механизм «дикого капитализма» безжалостно отправлял новые и новые тысячи крестьян за грань нищеты. Именно как христианский протест ученого такому угнетению создает свой роман Томас Мор - «Утопия». Краткое содержание - проект государства, где дискриминация невозможна в принципе. Для этого Мор решает лишить это общество основы неравенства - классов. Также философ уравнивает граждан как в правах, так и социально. Принципом государственного обустройства является «полное внутреннее согласие». Люди добровольно работают по шесть часов по будним дням. Общество заботится, чтобы они могли в свободное время насладиться жизнью, обрести духовную свободу и образование. При этом социальным стандартом является беспорочная жизнь. Что же выступает «первичной социальной ячейкой Утопии»? Она определена писателем по принципу усредненного цеха мануфактуры. Каждые 40 крестьянских семей согласно теории Мора составляют «семью» (коммуну). «Семья» специализируется на определенном ремесле, причем разрешен «переход» человека между семьями.

При этом каждый утопиец обучен, кроме своего ремесла, земледелию и обязан в год определенное время заниматься крестьянским трудом. Крестьянский труд есть первичная основа благосостояния государства, утверждает в своем романе Томас Мор («Утопия»). Краткое содержание книги отчетливо очерчивает контуры будущего демократического общества. Вся власть выборная. 30 семей выбирают филарха. 10 филархов пребывают под управлением протофиларха, которым выбирают ученого. Протофилархи образуют городские сенаты, выбирая князя (мэра). Важнейшие хозяйственные и политические вопросы решаются городскими собраниями. На этих же собраниях избирают чиновников и выслушивают их периодические отчеты. Духовных лиц, послов, протофилархов, главу государства выбирают из числа ученых.

Гуманист убежден: частная собственность - зло. Такое убеждение пришло к Томасу Мору посредством его богатой юридической практики. Он не в общем, а по конкретным делам мог судить, что именно частная собственность на землю определила возможность геноцида крестьян из-за выгоды овцеводства («овцы съели людей»). Чтобы исключить такую несправедливость, автор романа предположил, что средства производства должны принадлежать обществу. Соответственно, мерилом распределения национального богатства в новом обществе должна стать не частная собственность, а затраченный труд семейно-ремесленных хозяйств. Можем ли мы утверждать, что первую в истории формулировку принципов дал Томас Мор («Утопия»)? Краткое содержание книги свидетельствует, что она, конечно же, не идеальна, но прогнозно освещает аспекты организации будущего демократического общества. Многое из основ будущего социализма «недопридумано», что и неудивительно, ведь роман писался полтысячи лет назад! Например, в обществе будущего практически отсутствует личная жизнь граждан. Поездки из города в город обязательно должны сопровождаться «снятием гражданина с учета» и «регистрацией». Выглядит как-то неубедительно.

Однако зададимся вопросом: «Ушли ли в небытие (согласно утверждениям большевиков) идеи утопистов?» Отвечая на него, обратимся к современности: шведы, например, считают, что их государство - социалистическое. Конечно, там присутствует и частная собственность, но вместе с этим Швеция декларирует создание коллективного капитала, бездискриминационного рынка труда, социальную защищенность, всеобщую занятость. Но ведь все это присутствует в «Утопии» Мора!

Загадка от Томаса Мора - наименование книги. Какой подтекст зашифрован в названии придуманного государства (дословно - «страна, которой нет»)? Мог ли быть пассивным человек, жизнь которого - вера и горение? Скорее всего, название книги скрывает надежду: «Страны такой нет, но со временем будет!»

Четыреста лет спустя идеи Мора, обогащенные механизмом социалистической кооперации, предложил профессор Чаянов применительно к российской крестьянской христианской общине. Он доказывал, что сельскохозяйственная кооперация крестьян выгоднее государству, чем крупные капиталистические фермы. В России тогда выбрали альтернативный путь - реформы Столыпина. Однако существует реальное, зримое осуществление данного проекта. На рубеже текущего и прошлого веков страны Латинской Америки, во многом благодаря кооперации Чаянова, подняли свое сельское хозяйство на уровень мировых стандартов.