Соотношение реституции , виндикации и кондикции

Е . В . Макарова

Вопрос о соотношении виндикации, реституции и кондикции в теории гражданского права носит дискуссионный характер. В теории встает вопрос не только о конкуренции данных средств защиты прав собственника, но и о разграничении самих институтов виндикации, реституции и кондикции, что предполагает необходимость исследо­вания вопроса о правовой природе каждого из названных явлений. Можно выделить три основных точки зрения по обозначенной про­блематике.

Согласно первой позиции (В. П. Шахматов, З. И. Шкундин, Ф. С. Хейфец) реституция по своей сути является неосновательным обогащением. Представители данной точки зрения полагают, что, так как признание сделки недействительной относит недействительность к моменту ее совершения, то право на полученное по недействитель­ной сделке имущество отсутствует. Отсюда правовым основанием изъятия имущества при признании сделки недействительной, незави­симо от юридической характеристики переданного имущества (инди­видуально-определенные вещи или вещи, определенные родовыми признаками), является неосновательное приобретение или сбережение имущества.

Согласно другой точке зрения (Н. В. Рабинович) реституция мо­жет являться либо разновидностью виндикации, либо разновидностью неосновательного обогащения, в зависимости от того порядка, в кото­ром осуществляется изъятие имущества: на основании виндикацион-ного требования, если вещь индивидуально-определенная, или требо­вания о выдаче неосновательного обогащения в отношении вещей, определенных родовыми признаками. Сходной точки зрения придер­живается Д. О. Тузов, но при этом он различает реституцию владения и компенсационную реституцию. Тузов приходит к выводу, что, вы­деляясь лишь некоторой особенностью субъектного состава, реститу­ция владения по своей правовой природе есть не что иное, как разно­видность виндикации, а компенсационная реституция, также не со­ставляя самостоятельного охранительного притязания, осуществляет­ся посредством кондикционного требования.

Третья позиция основана на невозможности признания сходной правовой природы исследуемых институтов.

К. И. Скловский считает, что реституция обладает присущими только ей чертами: ее взаимный характер, чего не предусматривает ни виндикация, ни кондикция, и наличие в ней черт обязательства; по-сессорный характер реституции, т. е. возврат вещи лицу только в силу факта обладания ею до совершения недействительной сделки незави­симо от законности и добросовестности владения. В отличие от этого виндикация основывается на субъективном праве, требует доказыва­ния права и защищает его.

Следует согласиться с третьей точкой зрения. Данные средства гражданско-правовой защиты отличны по содержанию.

Виндикация – это вещно-правовой способ защиты. Она позволяет собственнику истребовать принадлежащее ему имущество у лица, с которым он не состоял в договорных отношениях и у которого иму­щество находится в незаконном владении.

Реституция относится к обязательственно-правовым способам. Она направлена на восстановление прежнего состояния сторон в не­действительной сделке и предполагает возврат полученного по такой сделке имущества.

Сторона, заявляя требование о реституции, ставит своей целью возвратить то имущество, которое она передала по сделке, одновре­менно осознавая необходимость возврата того имущества, которое она получила. Отличительной чертой виндикации являются нормы об ее ограничении, которые не применимы в рамках реституции, что объясняется встречным характером требований.

Кондикция также является самостоятельным институтом, нормы которого, в силу прямого указания ст. 972 Гражданского кодекса Рес­публики Беларусь, субсидиарно применяются в том числе к требова­ниям о возврате исполненного по недействительной сделке и об истребовании имущества собственником из чужого незаконного вла­дения.

Коллеги, нужны Ваши мнения по следующей ситуации.
Земельный участок передан Отцу в 1988 году (право не указано. Считаем, что на праве собственности в соответствии с земельным законодательством) сельскими властями для строительства жилого дома. В 2005 году Отец умирает, оставляя в наследство земельный участок и незавершенный строительством жилой дом Жене и Дочери. Открывается наследство, заводится наследственное дело, Жена отказывается в пользу Дочери от части наследства. Дочь принимает наследство. Получается, что у Дочери ½ доли в праве на земельный участок и незавершенку и у Жены тоже ½ доли в праве, как совместно нажитое имущество супругов. Жена и Дочь начинают собирать документы на недвижимость.
В апреле 2008 году Жена и Дочь узнают, что по заочному (!) решению районного суда от 2007 года за человеком по фамилии С. признано право собственности на земельный участок и незавершенный дом. В суде С. указал, что Отец еще в 2001 году продал ему недвижимое имущество по предварительному договору, что не является действительностью.
Жена и Дочь падают заявление на обжалование заочного решения и его отменяют.
Но оказалось, что С. уже продал недвижимость человеку по фамилии Л., который в свою очередь достроил дом и зарегистрировал все права на землю и жилой дом.
Жена и Дочь подают иск к Л. об истребовании имущества из чужого незаконного владения, указывая, 1) что в силу семейного и наследственного законодательства они являются собственниками земли и дома, 2) что имущество выбыло помимо их воли (на основании заочного решения), 3) что основания для регистрации права собственности у незаконного продавца (С.) отсутствуют (отменено заочное решение), 4) что Л. – добросовестный приобретатель, который не знал о такой подставе со стороны С., и просят вернуть имущество, прекратить права собственности за Л. и признать права собственности за ними.
Суд рассматривает дело и отказывает в удовлетворении (решение вынесено два дня назад, что там будет указано, я не знаю). В кулуарах судья пояснил, что надо было обращаться с иском о признании договора купли-продажи между С. и Л. недействительным, и всё было бы в пользу Жены и Дочери.
Решение районного суда конечно же будет обжаловано.
Одновременно подан иск о признании сделки недействительной и признании права собственности за Женой и Дочерью.
Уже сломал голову, стараясь найти ответ на вопрос, почему судья отказал в удовлетворении иска, ведь это классическая виндикация. Постановления Конституционного и Верховного Судов говорят о том, что при таких обстоятельствах необходимо обращаться только с виндикационным иском, а не признавать сделку недействительной.
Коллеги, какие мнения по данной ситуации?

В российской доктрине господствует утвердившееся еще в советский период представление о реституции как о самостоятельном гражданско-правовом способе защиты. Как следствие, в работах советских и постсоветских цивилистов вопрос о соотношении реституции и иска об истребовании вещи из незаконного владения решается, в основном, через их разграничение.
Так, одно из главных отличий реституции от истребования имущества из незаконного владения в порядке ст. 301 ГК видят в особой правовой природе и условиях ее применения: обязанность стороны недействительной сделки существует в рамках обязательственного правоотношения, виндикационный же иск направлен на защиту вещных отношений, является вещным иском. «Если дело касается сделки совершенной самим собственником, то его отношения с контрагентом носят договорный характер, что предопределяет возможные способы защиты его прав», - пишет Е.А. Суханов.
Однако эти, на первый взгляд, верные рассуждения не отражают действительное положение вещей. Прежде всего, неточно утверждение, что любой недействительной сделке предшествуют какие-либо обязательственные отношения: только оспоримая сделка порождает регулятивное правоотношение (то или иное обязательство), но и оно после вынесения судебного решения о признании ее недействительной прекращается с обратной силой (п.1 ст. 166, п.1. ст. 167 ГК РФ). Таким образом, стороны недействительной сделки (ничтожной независимо от судебного решения, а оспоримой - после вынесения соответствующего решения судом) не могут состоять в каком-либо обязательственном правоотношении, тем более имеющем договорный характер. Иначе говоря, сама недействительная сделка никаких правоотношений породить не может, так как не является юридическим фактом. Обязательственные правоотношения охранительного характера могут возникать лишь в связи с совершением стороной или сторонами действий по исполнению недействительной сделки.
Деление способов защиты (исков) на вещные и личные проводилось в римском праве и проводится современной наукой гражданского права исключительно по объекту защиты (вещное или обязательственное право). Применение любого из этих средств защиты осуществляется управомоченным лицом в рамках охранительного правоотношения, носящего характер личной связи. В качестве управомоченного на применение реституции выступает сторона недействительной сделки, совершившая действия по ее исполнению, соответственно, должником признается сторона, получившая то или иное имущественное благо (вещь, денежные средства, результат работы или услугу).
Если признание обязательственного характера реституции вызывает в современной научной литературе все меньше возражений (этому, в частности, способствует формулировка нормы ст. 167, предусматривающая обязанность стороны недействительной сделки вернуть все полученное), то в отношении виндикации консервативные начала по-прежнему сильны. Между тем, позиция авторов, связывающих обязательственный характер реституционного правоотношения с наличием у стороны недействительной сделки обязанности вернуть полученное предоставление, но отказывающихся признать аналогичную природу виндикационного правоотношения, отличается непоследовательностью. Указание в ст. 301 ГК на право собственника истребовать имущество из чужого незаконного владения подразумевает наличие соответствующей этому праву обязанности незаконного владельца вернуть чужую вещь. И в том и в другом случае правоотношения являются охранительными по правовой природе, имеют одинаковое содержание (право одной стороны требовать возврата вещи и соответствующая этому праву обязанность другой стороны совершить действия по её возврату).
Производность виндикации от права собственности, рассматриваемая некоторыми авторами в качестве специфической особенности данного средства защиты, означает зависимость данного требования от существования вещного права у истца. Следует также отметить, что представление о виндикации как о притязании личного характера было присуще римской юриспруденции и российской цивилистики досоветского периода, а в настоящее время разделяется представителями европейской цивилистической доктрины.
В качестве еще одного критерия, позволяющего разграничить реституцию и виндикацию, называют ограничение сферы последней. Так, по мнению С. В. Моргунова, применение иска об истребовании имущества из незаконного владения для возврата собственнику вещи, переданной им по недействительной сделке в настоящее время невозможно в связи с эволюцией института виндикации.
Правила, регламентирующие истребование вещи из незаконного владения, действительно претерпели изменения со времен римского права в сторону ограничения права собственника на восстановление владения. Но ограничение это выражается не в возможности возврата вещи только от неуправомоченного отчуждателя, как полагает СВ. Моргунов, а в запрете виндикации от добросовестного приобретателя при наличии ряда условий (возмездность приобретения, выбытие вещи из владения собственника по его воле). Иначе говоря, содержание виндикации как вещно-правового способа защиты и сфера его применения остались неизменными: собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения (ср. ст. 301 ГК РФ; ст. 157 ГК РСФСР 1964 г.; ст. 609 ч. 1 т. X Свода законов Российской Империи; § 861 ГГУ). Очевидно, что возникновение виндикационного притязания никак не связано со способом выбытия вещи из владения собственника, и может быть реализовано как в случае отчуждения имущества лицом, у которого оно оказалось по воле собственника, так и в случае его кражи или утраты вещи в результате действия сил природы.
В связи с этим не соответствует буквальному толкованию закона утверждение, что виндикационный иск не может быть предъявлен, когда имущество выбыло из владения собственника по его воле. По критерию «воли» предлагают разграничивать виндикацию и реституцию судебные органы: в случае, когда имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, следует предъявлять иск на основании ст. 301 ГК; если же владение вещью утрачено в результате недействительной сделки, необходимо заявлять требование по ст. 167 ГК. Однако, как уже отмечалось, в действующем законодательстве отсутствует ограничение виндикации в зависимости от способа выбытия вещи из владения собственника. В соответствии со ст. 302 удовлетворение иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения обусловлено наличием ряда условий (совокупности юридических фактов) и добровольная утрата владения вещью - лишь одно из них.
Ещё один распространенный критерий для разграничения виндикации и реституции владения - основание требования о восстановлении владения и предмет доказывания. Если в виндикационном процессе истец должен доказать наличие права собственности или иного правового основания владения на момент рассмотрения спора судом, то для восстановления владения стороны недействительной сделки достаточно доказать, что сделка является недействительной. Аналогичная позиция нашла отражение в обзоре судебно-арбитражной практики по спорам об истребовании имущества из чужого незаконного владения. В частности, рассматривая жалобу истца-арендодателя, суд кассационной инстанции отметил, что «по смыслу пункта 2 статьи 167 ГК РФ для возврата полученною по недействительной сделке не подлежат исследованию основания возникновения прав сторон на переданное по сделке имущество. Стороны должны доказать только факт передачи имущества во исполнение недействительной сделки. Факт передачи маслобойного оборудования ответчику во исполнение ничтожной сделки аренды истцом доказан, поэтому его требования подлежат удовлетворению».
При таком подходе реституция владения предстает не как средство петиторной защиты, а как средство защиты владения, применение которого не зависит от наличия правового основания на предоставленную по недействительной сделке вещь. «Поэтому существующая сегодня конструкция двусторонней реституции скорее может рассматриваться как это делает Д.О. Тузов», - пишет СВ. Моргунов.
Несмотря на то, что ст. 167 ГК формально не связывает возможность заявления требования о возврате вещи, переданной во исполнение недействительной сделки, с наличием у истца какого-либо права на нее, это не означает, что вопрос о правах не должен исследоваться судом в реституционном процессе. Нет оснований утверждать, что суд обязан присудить ответчика к возврату предмета спора истцу без исследования вопроса об управомоченности его на владение в отсутствие законодательных правил о защите владения (исключением является случаи защиты добросовестного давностного владения, предусмотренные ст. 234 ГК). Но даже если же рассматривать этот вопрос de lege ferenda, с учетом предполагаемого введения в гражданское законодательство правил о владении и его защите, неизбежно возникает новая проблема - проблема разграничения реституции и владельческих исков, которая пока не получила решения ни в Концепции развития гражданского законодательства, ни в научной литературе.
Сложившееся в отечественном гражданском праве представление о реституции как об особом, самостоятельном способе защиты, не позволяет решить многие вопросы, возникающие в связи с исполнением недействительной сделки (о судьбе плодов и доходов, полученных за время неосновательного пользования, ответственности за несохранность вещи и др.), так как в ст. 167 и других статьях Гражданского кодекса, посвященных недействительности сделок, соответствующие правила отсутствуют. Кроме того, игнорирование тождества правовой природы и функционально-целевой направленности реституционного и виндикационного притязаний «создает благодатную почву для разнообразных коллизий, практический вред которых очевиден»". В частности, придание реституции характера самостоятельного защитного механизма уже негативно сказалось на третьих лицах - добросовестных приобретателях. Будучи защищенной от виндикационного притязания бывшего собственника (при наличии условий, перечисленных в ст. 302 ГК), эта категория незаконных владельцев оказалась перед реальной угрозой утраты имущества по иску собственника о применении недействительности сделки, поскольку ст. 167 ГК не ставит возможность возврата вещи в зависимость от добросовестности участников сделки.
Практика положительных решений по искам собственников к приобретателям о применении последствий недействительности сделок, совершенных неуправомоченными отчуждателями, в перспективе угрожала стабильности гражданского оборота (прежде всего, оборота недвижимости) и потому не могла не вызвать реакцию высших судебных органов.
Сначала Высший Арбитражный Суд РФ указал на необходимость учета добросовестности приобретателя в случае недействительности отчуждательной сделки, «если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество. Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (статья 302 ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано».
Впоследствии эта позиция была поддержана Конституционным Судом в постановлении от 21 апреля 2003 г.: «...права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК Российской Федерации основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.)».
Таким образом, Конституционный Суд не только указал на необходимость учета добросовестности приобретателя в случае предъявления собственником требований о возврате имущества, но также пришел к выводу о невозможности применения реституции для истребования вещи у лица, владение которого основано на отчуждательной сделке, заключенной с неуправомоченным лицом. Несмотря на в целом положительную оценку данного решения как соответствующего потребностям современной правоприменительной практики, позиция Конституционного Суда в части обоснования сделанных в упомянутом постановлении выводов встретила критику в научной литературе". Так, помимо указания на неубедительность ссылок на конституционные положения в отношении прав добросовестных приобретателей, обращено внимание на слабость гражданско-правовой части аргументации. Прежде всего, это отраженное в постановлении представление о виндикации как «об иных последствиях недействительности сделки», о которых говорится в ст. 168 ГК. Между тем данная статья устанавливает не последствия недействительности, о которых идет речь в ст. 167, а нарушения требований закона при совершении сделки; по общему правилу такая сделка является ничтожной, но возможны и другие последствия (например, оспоримость). «Поэтому, для того, чтобы обосновать защиту добросовестного приобретателя путем применения норм об ограничении виндикации (ст. 302 ГК), следовало бы сослаться не на ст. 168, а скорее на п. 2 ст. 167 ГК, предусматривающий двустороннюю реституцию, но допускающий установление законом и «иных последствий недействительности сделки». Ошибочность ссылки на ст. 168 ГК при обосновании Конституционного Суда своей позиции в постановлении № 6-П также отмечает A.M. Ширвиндт.
Позиция о неприменимости механизма реституции для защиты интересов собственника, не являющегося стороной недействительной сделки, в отсутствие какого-либо обоснования носит декларативный характер. Между тем, учитывая наличие в российском законодательстве правил п. 2 ст. 167 и ст. 166 и сложившейся практики их толкования, такое обоснование является необходимым". Поэтому вполне закономерно, что в появившихся после принятия указанного постановления публикациях позиция Конституционного Суда воспринимается как несоответствующая закону. «Недостатком подхода, полученного при буквальном толковании постановления, является в первую очередь его очевидное несоответствие закону: гражданскому законодательству неизвестны случаи, когда применение двусторонней реституции блокируется добросовестностью сторон», - пишет A.M. Ширвиндт.
Представляется, что слабость проработки мотивировочной части постановления Конституционного Суда во многом способствовала неоднозначному пониманию выраженной в нем позиции о соотношении реституции и виндикации арбитражными судами. Так, по одному из дел суд апелляционной инстанции отменил решение нижестоящего суда об удовлетворении иска собственника - стороны сделки купли-продажи здания о применении последствий ничтожности сделки, сославшись на факт добросовестности ответчика и мнение Конституционного Суда о необходимости применения правил ст. 167 в нормативном единстве со ст. 302 ГК. Однако Высший Арбитражный Суд решил иначе: при рассмотрении требования о применении последствий недействительности сделки, заявленного стороной этой сделки, правила пункта 1 статьи 302 ГК РФ не применяются. В тех же случаях, когда сделка, направленная на отчуждение имущества, не соответствует требованиям закона только в том, что совершена лицом, не имевшим права отчуждать это имущество и не являющимся его собственником, правила пункта 2 статьи 167 ГК РФ не применяются. В этом случае права лица, считающего себя собственником спорного имущества, подлежат защите путем заявления виндикационного иска.
Таким образом, позиция Конституционного Суда о соотношении виндикации и реституции при истребовании имущества от третьего лица - участника недействительной сделки получила дальнейшее развитие в правоприменительной практике и в настоящее время может быть представлена в виде следующих положений. Добросовестность приобретателя не имеет правового значения при рассмотрении реституционных требований сторон недействительной сделки, но должна учитываться в случае, когда единственным пороком сделки является отсутствие у отчуждателя права распоряжения чужой вещью.
Представляется, что выраженное в этих тезисах мнение о недопустимости конкуренции реституции и виндикации является верным по существу, однако с его обоснованием согласиться нельзя. Дело в том, что характер дефекта сделки не может служить критерием разграничения виндикации и реституции: неуправомоченность отчуждателя, распорядившегося чужим имуществом, вопреки распространенному мнению, не является основанием недействительности обязательственного договора купли-продажи. Отчуждательная сделка порождает обязанности продавца передать вещь в собственность покупателя и покупателя -уплатить покупную цену, но не имеет вещного эффекта, который закон связывает с передачей (традицией) движимых вещей. Таким образом, отсутствие у отчуждателя права распоряжения чужой вещью влияет на действительность не обязательственного договора отчуждения, а распорядительной сделки. Соответственно, у собственника возникает право требовать возврата вещи от приобретателя в порядке ст. 301 ГК, а последний вправе применить санкции к продавцу за эвикцию вещи (ст. 461, 462).
Вопрос о правовой природе реституционного притязания не получил разрешения и в Концепции развития гражданского законодательства. Констатируя наличие такого явления, как конкуренция требований о применении последствий недействительности сделки и об истребовании имущества из чужого незаконного владения и порожденную этим явлением проблему нарушения прав добросовестных приобретателей, de facto разработчики Концепции уходят от ответа на вопрос о соотношении данных средств защиты, ссылаясь на конституционно-правовой смысл норм ст. 167 и 302 ГК и постановление Конституционного Суда № 6-П.
Между тем вопрос о соотношении рассматриваемых правовых средств имеет вполне очевидный ответ, если принять во внимание тождество правовой природы виндикации и реституции владения (меры защиты восстановительного характера, реализуемые в охранительных правоотношениях), а также отсутствие признаков, которые бы свидетельствовали о самостоятельности реституции как гражданско-правового способа защиты. Признание виндикационной природы требования стороны недействительной сделки - собственника или иного законного владельца - о возврате другой стороной индивидуально-определенной вещи позволило бы решить многие проблемы, имеющие место в современной судебной практике, в том числе, проблему защиты добросовестного приобретателя без обращения к нормам Конституции, где права данной категории лиц никак не определены. В связи с этим следует поддержать высказанное в литературе предложение о внесении изменений в п. 2 ст. 167 ГК: для регулирования имущественных сторон недействительной сделки включить в него отсылки к правилам гл. 20 и 60 ГК.
Ещё одним обязательственно-правовым средством защиты вещных прав в современной доктрине считается требование о возмещении вреда (деликтный иск). При этом, как правило, делается существенное уточнение: в отличие от вещно-правовых способов возмещение вреда компенсирует имущественные потери собственника или обладателя иного вещного права, возникшие в случае уничтожения, порчи объекта соответствующего права. Из этого утверждения следует вывод, что в случае гибели вещи и прекращения права собственности осуществляется защита не субъективного права, которое прекратилось с гибелью вещи, а законного интереса бывшего обладателя вещного права в восстановлении его имущественной сферы. Поскольку восстановление нарушенного права собственности невозможно, охранительное воздействие права выражается в виде компенсации имущественных потерь бывшего собственника.
С другой стороны, возможно причинение вреда имуществу, выражающееся в его повреждении, уменьшении количества, но не приводящее к окончательному исчезновению или гибели объекта вещного права. В подобных случаях возмещение вреда не исключает вещно-правовую защиту, но дополняет ее. Иными словами, деликтное требование помимо своей основной, компенсационной функции выполняет и восстановительную функцию в отношении вещных прав, если объект (вещь) еще существует в натуре. Таким образом, возмещение вреда можно рассматривать в качестве способа защиты субъективного вещного права, но при условии, что вред возмещается для устранения произошедших в результате посягательства качественных и (или) количественных изменений вещи. В таком случае возмещение вреда в силу тесной взаимосвязи между объектом вещного права и самим правом приводит к его восстановлению.
По мнению большинства отечественных цивилистов, нормы другого гражданско-правового института - обязательств из неосновательного обогащения - также служат защите вещных прав. При этом специфику данного института видят в его универсальном, родовом характере, так как нормы о неосновательном обогащении позволяют обеспечить защиту имущественных интересов участников гражданско-правовых отношений, когда невозможно применение других средств защиты (виндикации, требования о возмещении вреда и др.). А.Л. Маковский, анализируя нормы действующего Гражданского кодекса о неосновательном обогащении, приходит к выводу, что кондикционное обязательство нельзя отграничить от других гражданских правоотношений, что оно универсально для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания.
Исходя из этого, многие авторы рассматривают требование о возврате неосновательного обогащения в качестве общего способа защиты, который может применяться только, если отсутствуют условия для применения специальных способов. В данной работе уже отмечалась неудачность классификации способов защиты на общие и специальные. Кроме того, признание кондикции в качестве общего средства защиты по отношению к виндикации, реституции, деликтному обязательству не означает исключительно субсидиарную, вспомогательную роль кондикционных обязательств.
Институт обязательств из неосновательного обогащения направлен на изъятие у приобретателя обогащения во всех случаях, когда оно возникло без правового основания (ст. 1102 ГК РФ). Универсальный характер кондикции позволяет субсидиарно применять нормы данного института, если правила других институтов не в полной мере регулируют отношения, возникающие в связи с неосновательным приобретением или сбережением имущества, и это не противоречит существу этих отношений (ст. 1103 ГК). Вместе с тем сфера действия требования о возврате неосновательного обогащения (кондикция) не ограничивается случаями, когда оно выступает «вспомогательным» способом защиты. Кондикционный иск может применяться в качестве самостоятельного способа защиты, когда отсутствуют условия для применения других правовых средств. В связи с этим возникает необходимость разграничения кондикции и иных способов защиты вещных прав.
В науке гражданского права для этого используются разные критерии. Так, многие цивилисты обращают внимание на различие в правовой природе кондикционного и виндикационного исков: если первый имеет обязательственно-правовой характер, то второй относится к вещным способам защиты.
Как уже отмечалось, деление способов защиты на вещные и обязательственные проводилось в римском праве и проводится современной наукой гражданского права по объекту защиты. Само же требование о возврате имущества из незаконного владения существует в рамках охранительного правоотношения, относительного по своему характеру. Поэтому с точки зрения правовой природы кондикция не имеет отличий от виндикационного иска.
При разграничении иска из неосновательного обогащения и виндикации в работах цивилистов часто используется «объектный» критерий: по виндикационному иску истребуются индивидуально-определенные вещи, кондикционный иск предполагает обязанность приобретателя возвратить вещи, определенные родовыми признаками. В юридической литературе применение этого критерия подверглось справедливой критике. Наличие правил об ответственности приобретателя за ухудшение и повреждение вещи, а также о возмещении стоимости неосновательного обогащения в случае невозможности возврата вещи в натуре свидетельствует о распространении действия кондикции и на индивидуально-определенные вещи.
Согласно п. 2 ст. 1104 ГК приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе случайные недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества после того, как он узнал или должен был узнать о неосновательности своего обогащения. Поскольку в указанной норме определяется ответственность за гибель, повреждение вещи, следует прийти к выводу, что законодатель имел в виду юридически незаменимый объект - индивидуально-определенную вещь.
Кроме того, ст. 1105 ГК устанавливает обязанность обогатившегося вернуть действительную стоимость неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Но, как верно отмечает Д.О. Тузов, наличие данного правила не согласуется с действующим в гражданском праве принципом невозможности гибели рода вещей. Зачем тогда определять альтернативу, если всегда существует возможность вернуть такое же количество однородных вещей".
Наконец, правило ст. 1107 ГК об обязанности обогатившегося возвратить или возместить доходы, причитающиеся потерпевшему, аналогично правилу о расчетах при возврате объекта виндикации - индивидуально-определенной вещи (ст. 303 ГК), дает основание считать возможным возврат по кондикционному иску не родовых, а индивидуально-определенных вещей.
Тем не менее, следует согласиться с Д.О. Тузовым, что компенсационная реституция в виде возврата неосновательного обогащения имеет характер денежного обязательства. Являясь одним из охранительных институтов гражданского права, институт обязательств из неосновательного обогащения выполняет функцию охраны не посредством принуждения должника компенсировать имущественные потери кредитора и не через обязывание незаконного владельца возвратить индивидуально-определённую вещь обладателю вещного права, а посредством возложения на приобретателя обязанности вернуть управомоченному лицу имущественную выгоду, полученную должником без правового основания.

Что такое виндикация в гражданском праве?

Виндикация в гражданском праве — способ защиты права собственности, при котором надлежащий собственник может истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. В настоящей статье мы рассмотрим основные особенности виндикационных исков с учетом не только теории, но и сложившейся судебной практики.

Виндикация в ГК РФ и римском праве

Виндикационный иск выступает одной из разновидностей исков, сформировавшихся еще в римском праве. Его предназначение — защитить право собственности. Требования в его рамках направлены на возврат имущества надлежащего собственника из чужого незаконного владения.

Римское право допускало истребование такого имущества как у недобросовестного владельца (например, который завладел им посредством хищения), так и у добросовестного (например, который купил имущество, полагая, что совершает сделку с его законным собственником).

Аналогичная норма закреплена и в Гражданском кодексе РФ (ст. 302). Так, собственник может истребовать у добросовестного владельца имущество:

• если оно было приобретено последним за плату, а до этого выбыло из владения законного собственника вопреки его воле (например, было похищено или утеряно);
• если оно перешло к добросовестному приобретателю безвозмездно.

ВАЖНО! Приобретатель не признается приобретшим имущество на безвозмездной основе, если 2-я сторона сделки не получила полную плату за отчуждение спорного имущества к моменту, когда приобретателю стало (или должно было стать) известно о противозаконности отчуждения (абз. 2 п. 37 постановления Пленума ВС РФ, ВАС РФ от 29.04.2010 № 10/22, далее — ППВС № 10/22).

Кто является субъектом права на виндикацию и что входит в предмет доказывания по виндикационному иску

Как указывалось выше, правом подачи названного иска обладает собственник спорного имущества (ст. 301 ГК РФ) либо иной его титульный владелец (ст. 305 ГК РФ).

Субъект, направляющий в судебный орган такой иск, должен доказать свои права на спорный объект (п. 36 ППВС № 10/22).

С 01.01.2017 для удостоверения права собственности на объект недвижимого имущества должна быть представлена выписка из Единого госреестра недвижимости (п. 1 ст. 28 закона «О госрегистрации недвижимости» от 13.07.2015 № 218-ФЗ), кроме случаев, регламентированных законом (см. ст. 69 закона № 281-ФЗ).

Право собственности на движимое имущество может быть подтверждено любым способом, регламентированным законом (например, представлением договора купли-продажи, по которому нынешний законный собственник приобрел имущество у предыдущего, и т. д.).

В предмет доказывания по такому иску включена следующая совокупность фактов:

• Существование у истца вещного права (титула) на спорное имущество, наделенное индивидуально-определенными характеристиками. Надо учесть, что если будет выяснено, что право истца возникло на основании ничтожной сделки (при отсутствии прочих оснований для возникновения права), то судебный орган откажет в удовлетворении виндикационных требований (п. 40 ППВС № 10/22).
• Факт владения ответчиком данным имуществом без надлежащего юридического основания. В т. ч. между сторонами не должно быть договорных отношений в связи с отчуждением спорного имущества, или отношений, связанных с последствиями квалификации сделки как недействительной.

Итогом отсутствия или недоказанности одного из названных фактов станет отказ в удовлетворении иска (см. решение АС Самарской обл. от 18.06.2015 по делу № А55-2001/2015).

Кому принадлежит право на виндикацию акций

Акция является эмиссионной именной ценной бумагой (абз. 5 ст. 2 закона «О рынке ценных бумаг» от 22.04.1996 № 39-ФЗ). Именные ценные бумаги по общему правилу могут быть выпущены только в бездокументарной форме (п. 1 ст. 16 закона № 39-ФЗ) и отнесены законом к объектам вещных прав (ст. 128 ГК РФ).

В случае противозаконного перевода ценных бумаг со счета правообладателя последний может требовать виндикации, которая может выражаться в виде (ст. 149.3 ГК РФ):

• возврата аналогичного количества ценных бумаг от субъекта, на счет которого было осуществлено зачисление акций;
• передачи ценных бумаг, в которые была произведена конвертация незаконно списанных со счета акций;
• компенсации расходов на приобретение аналогичных акций или всех необходимых для этого расходов от лица, ответственного за понесение правообладателем акций данных расходов в ситуации, когда такие ценные бумаги можно купить на торгах.

Какие вещи подлежат виндикации, а какие не могут быть истребованы в виндикации

Для того чтобы имущество могло быть истребовано по виндикационному иску, в отношении него должна быть установлена следующая совокупность факторов:

• Такое имущество обладает индивидуально-определенными признаками, а если имущество имеет родовые признаки, оно должно быть индивидуализировано (например, постановление 11-го ААС от 11.06.2015 по делу № А55-14433/2014).
• Имущество находится физически во владении у другого лица (п. 32 ППВС № 10/22);
• Истец доказал свое право собственности на спорный объект с помощью регламентированных законом способов (см. п. 36 ППВС № 10/22).
• Истец доказал, что такая вещь выбыла из его владения против его воли, в ситуации, когда спорное имущество было на возмездной основе приобретено добросовестным приобретателем. Если же сделка между недобросовестным отчуждателем и добросовестным приобретателем была безвозмездной, законный собственник может представить виндикационный иск в любом случае.
• Между собственником вещи и ее приобретателем отсутствуют договорные отношения (в т. ч. признанные недействительными).

В принципе не могут быть истребованы в рамках рассматриваемого вида исков деньги и ценные бумаги на предъявителя (п. 3 ст. 302 ГК РФ).

Чем отличаются виндикация и реституция (соотношение виндикации и реституции)

Виндикативный иск и иск о реституции имеют разную юридическую природу и субъектный состав:

• Виндикация — это истребование имущества из чужого незаконного владения и форма защиты права собственности. Если имущество приобреталось не конкретно у его собственника, а у субъекта, у которого не было правомочий на его отчуждение, то речь идет о виндикации. В этом случае законный собственник может представить в суд иск об истребовании имущества у нынешнего владельца (см. постановление КС РФ от 21.04.2003 № 6-П).
• Реституция — это восстановление положения сторон, которое существовало до момента заключения ими недействительной сделки, и одно из последствий недействительности сделки (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Если сторона требует возврата имущества в связи с тем, что сделка была признана недействительной, иск будет включать требования о реституции. Квалифицирующим признаком будет наличие между сторонами договорных отношений, в т. ч. и недействительных (см. п. 34 ППВС № 10/22, постановление АС Восточно-Сибирского округа от 17.02.2015 по делу № А33-23626/2013).

Юридическая природа таких способов защиты прав, как признание сделки недействительной и виндикация, исключает их одновременное использование (например, решение Октябрьского райсуда г. Саранска Респ. Мордовия от 29.09.2015 по делу № 2-3099/2015).

Также если сторона спорной сделки требует применить последствия ее недействительности, то положения п. 1 ст. 302 ГК РФ одновременно с этим использованы быть не могут (информационное письмо президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126).

Итак, виндикация — истребование имущества (как движимого, так и недвижимого) из чужого незаконного владения. Субъектом, правомочным на представление исков с подобными требованиями, выступает его собственник или иной титульный владелец.

В современном российском гражданском обороте все активнее развивается закрепленный в главе 28 Гражданского кодекса РФ институт заключения сделок по результатам торгов. С увеличением количества подобных сделок растет и доля споров по ним. При этом участники гражданских правоотношений избирают определенный статьей 12 Кодекса способ защиты в виде требований о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности. Помимо общих оснований недействительности сделок, законодатель в статье 449 Кодекса ввел дополнительное - недействительность торгов, на которых заключена сделка. Сложный состав подготовки, проведения торгов и заключения сделок по их результатам обусловливает характерные особенности рассмотрения споров о признании торгов и последующих договоров недействительными. Подобное усложнение конструкции сделки вызывает появление определенных проблем в правоприменительной практике.

Состоявшиеся торги не всегда влекут заключение договора купли-продажи. Согласно пункту 5 статьи 448 Гражданского кодекса РФ лицо, выигравшее торги, и организатор торгов подписывают в день проведения аукциона или конкурса протокол о результатах торгов, который имеет силу договора. В юридической литературе высказывалось мнение о том, что оформляемый в этом случае протокол имеет характер предварительного договора, поскольку его целью является заключение договора основного*(1) .

Однако довольно часто стороны сделки используют предоставленное законом право и ограничиваются только оформлением протокола, который, как и договор купли-продажи, может быть впоследствии оспорен, как правило, с обязательным заявлением требований о признании недействительными самих торгов. Жесткие требования законодателя к процедуре подготовки и проведения торгов обусловливают особый характер признания их недействительными.

Заинтересованными лицами в этом случае являются должник, кредиторы, покупатели имущества, другие участники торгов и, на наш взгляд, лица, объективно лишенные возможности участвовать в торгах в качестве покупателей ввиду их ненадлежащего уведомления о торгах. Обозначенный круг лиц определяет, как правило, перечень участников судебного разбирательства по иску о недействительности торгов. При этом, как показывает судебная практика, непривлечение в качестве ответчика покупателя имущества, чьи права и обязанности непосредственно связаны с признанием торгов недействительными, является основанием к отмене судебных актов.

Иные лица не могут оспаривать торги. Так, при рассмотрении одного из дел сделан вывод о том, что арендатор отчужденного имущества не вправе заявлять исковых требований о признании торгов недействительными.

Согласно статье 447 Кодекса правила, предусмотренные статьями 448-449 Кодекса, применяются к публичным торгам, проводимым в порядке исполнения решения суда, если иное не предусмотрено процессуальным законодательством. Статьей 54 Федерального закона "Об исполнительном производстве", определяющей порядок реализации арестованного имущества, закреплена императивная норма о том, что продажа недвижимого имущества должника осуществляется путем проведения торгов. Данный закон регламентирует порядок принудительного исполнения судебных актов и актов других органов. Таким образом, пределы действия норм статей 448-449 Кодекса расширены на любое принудительное исполнение.

Подавляющее большинство споров о признании недействительными торгов и заключенных по их результатам сделок относится именно к принудительной реализации имущества. По мнению К.И. Скловского, в основе взыскания лежит идея отобрания этого имущества у должника и его продажа для того, чтобы вырученную сумму вручить взыскателю. При этом должник отстраняется от всей процедуры продажи его имущества через аукцион, позволяющий выявить действительную рыночную стоимость имущества. Продажа имущества с торгов соединяет в себе черты права публичного, в силу которого в этом процессе участвуют органы судебной власти, судебный пристав-исполнитель, применяющие свойственные власти меры принуждения, и права частного, в силу которого возникают и прекращаются гражданские права, прежде всего, право собственности*(2) .

Правила организации и проведения торгов закреплены в статье 448 Кодекса, их подготовка судебным приставом-исполнителем - в статьях 52, 54 и 62 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве".

В качестве оснований признания торгов недействительными по нормам статьи 448 Гражданского кодекса РФ в судебно-арбитражной практике наиболее часто встречаются нарушения требований к форме извещения о проведении торгов, его содержанию, сроку опубликования и к внесению задатка их участниками.

Указания закона об обязательном распространении в средствах массовой информации извещения о предстоящих торгах их организатором не менее чем за тридцать дней до проведения, обязательности сведений о времени, месте и форме торгов, их предмете и порядке проведения, определении лица, выигравшего торги, а также данные о начальной цене соответствуют положениям статьи 437 Кодекса и, с учетом административного характера принудительной реализации имущества должника, должны служить определенной цели - выявлению из достаточно широкого круга покупателей того, кто способен приобрести имущество на наиболее выгодных для взыскателя, а значит, и должника, условиях.

Несоблюдение организатором торгов изложенных требований зачастую влечет необоснованное ограничение количества потенциальных покупателей.

Так, при оценке извещения о предстоящих торгах суд кассационной инстанции пришел к выводу, что, несмотря на неустановление законом обязательных требований о виде средств массовой информации, через которые осуществляется извещение о проведении торгов, по смыслу законодательства, предусматривающего особый, открытый порядок заключения такого вида договоров путем привлечения наибольшего количества заинтересованных лиц и в целях выявления лица, предлагающего наилучшие для продавца условия договора, информация о проведении торгов должна быть размещена в специально предназначенных для этого средствах массовой информации и информационных изданиях, позволяющих привлечь на торги лиц, потенциально интересующихся приобретением реализуемого имущества. Кроме того, в соответствии со статьей 448 Гражданского кодекса РФ извещение о торгах должно содержать значительный объем информации, поэтому извещение, сделанное в течение непродолжительного времени по радио и на телевидении, без опубликования в печати, не может быть признано надлежащим.

В постановлении по другому делу суд указал, что имеющаяся в извещении информация, содержащая перечень объектов недвижимости, их характеристики, данные о первоначальной цене и месте, времени и правилах проведения торгов, значительна по объему, сложна для восприятия на слух, в связи с чем требовала более определенной фиксации, чем объявление по радио.

В другом случае суд округа отклонил довод заявителя жалобы о ненадлежащей форме извещения о проведении торгов. Объявление было размещено в эфире местной телекомпании. Существуют примеры, когда объявление о торгах по радио признается судом надлежащим.

Таким образом, в судебной практике не выработано единого мнения о надлежащей форме извещения о торгах.

По делу N Ф08-3084/01 предметом торгов являлась дебиторская задолженность. Поскольку извещение о предстоящих торгах было проведено ненадлежащим образом, что повлекло поступление заявки только от одного покупателя, организатором торгов составлен протокол о признании торгов несостоявшимися, а задолженность реализована на комиссионных началах. Кассационная инстанция, с учетом изложенных обстоятельств, а также допущенных судебным приставом при оценке задолженности нарушений, согласилась с выводом суда о необходимости проведения повторных торгов.

Наблюдались случаи нарушений правил торгов в части внесения его участниками задатка. Так, в качестве одного из оснований признания недействительными торгов и заключенного по их результатам договора купли-продажи суд по делу N Ф08-3655/2000 указал на неправомерность принятия организатором торгов в качестве задатка от участников векселей, так как в соответствии со статьей 380 Гражданского кодекса РФ задатком является денежная сумма, выдаваемая одной из договаривающихся сторон в счет причитающихся с нее по договору платежей.

По другому делу в качестве одного из оснований признания торгов недействительными указан факт участия в них только одного участника.

В ином случае признаны недействительными торги, в которых принимали участие два участника - предприниматель и АОЗТ, генеральный директор которого являлся супругом указанного предпринимателя. Поскольку одной из целей торгов (аукциона) является продажа имущества по наиболее высокой и выгодной для должника цене, то участие в торгах только указанных лиц, объективно не заинтересованных в состязательности при покупке, не соответствует самой природе торгов.

В силу статьи 449 Гражданского кодекса РФ торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица.

Данная норма подразумевает прежде всего правила, предусмотренные статьями 447-448 Кодекса. В этой связи Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в своем постановлении от 25.02.98 N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указал, что споры о признании таких торгов недействительными рассматриваются по правилам, установленным для признания недействительными оспоримых сделок.

При этом торги и заключенный на них договор признаются недействительными, если будут нарушены правила, приведенные в главе 28 Гражданского кодекса РФ, и иные указанные в законе правила*(3) .

В отношении принудительной реализации имущества такими правилами являются прежде всего нормы, регламентирующие исполнительное производство на стадии описи, ареста, оценки и выставления имущества на торги. Данные нормы непосредственно не регламентируют порядка проведения торгов, однако в результате их нарушения покупателям предлагается имущество, которое предметом продажи не могло быть. В силу статьи 168 Гражданского кодекса РФ подобная сделка является ничтожной как не соответствующая требованиям закона. При этом, как отмечено в постановлении по делу N Ф08-1707/01, при ничтожности сделки применение последствий ее недействительности не связано с вопросом о признании недействительными торгов, в результате которых сделка совершена. Вывод суда о необходимости оспаривать результаты торгов для признания договора купли-продажи недействительным признан ошибочным.

Действия судебных приставов-исполнителей по обращению взыскания на имущество должника (арест, опись, хранение, оценка, направление уведомлений и заявок) предшествуют непосредственной реализации имущества - торгам - и являются, по существу, подготовительными мероприятиями. От соблюдения судебными приставами норм Федерального закона "Об исполнительном производстве" при выполнении этих мероприятий прямо зависит действительность заключенных впоследствии сделок.

Рассматривая кассационную жалобу на решение и постановление апелляционной инстанции, окружной суд установил, что при разрешении спора фактически не рассмотрены доводы по существу иска о признании недействительными торгов и договора купли-продажи и сделаны безосновательные выводы о том, что требования направлены на обжалование действий судебного пристава-исполнителя. Решение об отказе в удовлетворении иска обосновано тем, что должник в установленные законом сроки не обратился в суд с жалобой на действия судебного пристава-исполнителя и не заявлял ходатайства о восстановлении срока, установленного для ее подачи. Отменяя вынесенные по делу акты, кассационная инстанция указала, что согласно материалам дела истец не обжаловал действий судебного пристава-исполнителя, а оспорил торги недвижимым имуществом должника, произведенные самим судебным приставом-исполнителем с участием единственного покупателя имущества.

В другом случае подтверждена правомерность проверки судом апелляционной инстанции действий судебного пристава-исполнителя с момента возбуждения исполнительного производства, поскольку оспариваемые торги проведены в порядке обращения взыскания на имущество должника. Применение мер принудительного исполнения входит в обязанности судебного пристава-исполнителя, в связи с чем отклонен довод заявителя кассационной жалобы о превышении апелляционной инстанцией своих полномочий. В связи с невынесением в установленном порядке постановления о возбуждении исполнительного производства, необращением ареста на спорное имущество действия судебного пристава по обращению взыскания на имущество признаны незаконными, что послужило причиной признания торгов недействительными.

Наиболее часто рассматриваемыми являются доводы о нарушении судебным приставом-исполнителем требований, содержащихся в статье 59 Федерального закона "Об исполнительном производстве", об очередности наложения ареста на имущество.

Нередко судебные приставы-исполнители в нарушение статей 59 и 60 Закона "Об исполнительном производстве", статьи 47 Налогового кодекса РФ обращают взыскание в целях уплаты налогов на недвижимое имущество должника, относящееся к третьей очереди, при наличии имущества предшествующих очередей, и не уведомляют об этом территориальный орган ФСФО.

Однако, рассматривая дело N Ф08-4820/02, суд кассационной инстанции указал, что отсутствие уведомления Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве) об аресте имущества должника имеет существенное значение при обсуждении вопроса о недействительности торгов при условии, что в отношении должника проводятся действия по возбуждению производства по делу о его несостоятельности (данный вывод соответствует выводам Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по делу N 3802/00). В постановлении ФАС СКО также указано, что арест имущества должника, которое подлежит последующей передаче взыскателю или дальнейшей реализации, применяется для обеспечения сохранности имущества должника и состоит из описи имущества, объявления запрета распоряжаться им и его изъятия. Факт отсутствия ареста может свидетельствовать о непринятии судебным приставом должных мер для обеспечения сохранности имущества и сам по себе не является основанием для признания торгов недействительными.

Таким образом, можно сделать вывод о необходимости наличия для удовлетворения иска именно существенных нарушений правил подготовки и проведения торгов, со всей очевидностью влекущих их недействительность.

По делу N Ф08-4145/02 суд указал на неправомерность действий судебного пристава-исполнителя, обратившего взыскание на недвижимое имущество и не представившего доказательств, подтверждающих отсутствие у должника имущества первой и второй очереди. Суд сослался на пункт 2 Временного положения о порядке обращения взыскания на имущество организаций, утвержденного Указом Президента РФ от 14.02.96 N 199, согласно которому обращение взыскания на имущество должника производится после получения взыскателем либо лицом, осуществляющим взыскание, отметки банка, обслуживающего расчетный (текущий) счет должника, о недостаточности денежных средств для удовлетворения взыскания. Кроме того, должник в момент наложения ареста находился в стадии внешнего управления, что согласно статье 69 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" исключало возможность ареста и обращения взыскания на имущество. При этом судебный пристав-исполнитель в нарушение требований пункта 10 названного Временного положения не уведомил территориальный орган ФСФО о произведенном аресте имущества должника.

Довольно распространены нарушения требований статьи 52 Федерального закона "Об исполнительном производстве" об оценке имущества должника.

Судебному приставу-исполнителю был передан исполнительный лист арбитражного суда о взыскании с ТОО в пользу банка задолженности по кредиту в размере 404 643 руб. путем обращения взыскания на здание, являющееся предметом договора залога, и оборудование оздоровительного комплекса. Во исполнение этого исполнительного листа судебный пристав произвел опись и арест спорного здания, оценив его в 450 тыс. руб. В специализированную организацию направлена заявка на продажу здания, где начальная цена обозначена в значительно меньшем размере - 82 856 руб. Впоследствии судебным исполнителем был изготовлен новый акт описи и ареста здания с указанием другой цены - 82 856 руб. Согласно протоколу торгов спорное здание реализовано ООО "Шанс" за 87 тыс. руб. Суд указал, что при определении рыночной цены объекта судебным приставом-исполнителем безосновательно не принято во внимание требование статьи 350 Гражданского кодекса РФ о начальной цене продажи заложенного имущества, определяемой решением суда.

По другим делам суд округа делал выводы о том, что самостоятельное определение организатором торгов начальной стоимости выставляемого на торги имущества недопустимо. Статьями 52 и 62 Федерального закона "Об исполнительном производстве" предусмотрено, что оценка имущества должна производиться судебным приставом-исполнителем либо, по его поручению, специалистом. Торги проводятся специализированной организацией по заявке судебного пристава-исполнителя с указанием минимальной начальной цены имущества, выставляемого на торги.

Нередко участники торгов оспаривают результаты оценки имущества вне исковых требований о признании торгов недействительными. В аналогичной ситуации ФАС СКО указал следующее: если имущество продается на торгах, то цена реализуемого имущества определяется по результатам проведенных торгов. После предъявления иска о признании торгов недействительными требование о признании недостоверной оценки рыночной стоимости объекта недвижимости подлежит рассмотрению в рамках дела о признании торгов недействительными. Результаты рассмотрения данного требования в самостоятельном деле без привлечения всех участников процесса по ранее предъявленному иску о признании торгов недействительными не могут иметь преюдициального значения для рассматриваемого дела.

Полномочия специализированной организации, выполняющей роль агента продавца при продаже имущества, носят двуединый характер. Судам следует проверять наличие обеих составляющих этих полномочий.

1. Специализированная организация должна иметь право совершать операции с недвижимостью.

Кассационная инстанция, направляя дело N Ф08-1372/2000 на новое рассмотрение, пришла к выводу, что судебные инстанции не оценили постановления судебного пристава-исполнителя о передаче спорного имущества для проведения торгов ООО "Пирамида", у которого отсутствовала лицензия на осуществление риэлторской деятельности.

2. Со специализированной организацией должен быть заключен соответствующий договор.

По делу N Ф08-3655/2000 суд указал, что торги проведены организацией, не имеющей для этого соответствующих полномочий. Согласно постановлению Правительства РФ от 23.04.99 N 459 решение задач по реализации имущества, арестованного или конфискованного на основании судебных решений или актов других органов, которым предоставлено право принимать решения об обращении взыскания на имущество, возложено исключительно на Федеральный долговой центр при Правительстве РФ. Деятельность по оценке и реализации имущества осуществляется отобранными на конкурсной основе специализированными организациями в соответствии с договорами, заключенными с Федеральным долговым центром.

Кроме нарушений правил подготовки и проведения, торги и заключенная по их результатам сделка могут быть признаны недействительными также вследствие наличия порока в самом предмете торгов, когда имущество в силу особенностей его правового режима не может быть предметом сделки и соответственно торгов, например, принадлежности имущества другому лицу либо вследствие наложенных законом ограничений оборотоспособности имущества.

В силу статьи 25 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" объект незавершенного строительства может быть предметом сделки только после регистрации права собственности на этот объект.

Применительно к торгам Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в информационном письме от 16.02.01 N 59 указал, что объект незавершенного строительства не может быть продан с публичных торгов в порядке исполнительного производства до тех пор, пока право собственности должника на данный объект не будет зарегистрировано самим должником или судебным приставом-исполнителем в соответствии со статьей 25 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним".

Так, на основании постановления начальника налоговой инспекции об обращении взыскания на имущество ЗАО наложен арест на не завершенный строительством объект. По результатам проведенных торгов с предпринимателем заключен договор купли-продажи арестованного имущества стоимостью 41 500 руб. Суд кассационной инстанции, отменяя вынесенное по делу решение, в качестве одного из оснований указал на неисследованность вопроса о государственной регистрации права собственности должника на реализованное с торгов имущество.

Однако отсутствие государственной регистрации права собственности должника на не завершенный строительством объект не всегда является безусловным основанием для признания недействительными торгов и заключенного по их результатам договора. В постановлении от 04.04.03 Президиум ФАС СКО указал, что правила о государственной регистрации установлены в интересах прав третьих лиц, которые должны получить достоверную информацию о недвижимом имуществе (правах, ограничениях (обременениях); статья 7 Закона о регистрации прав).

Таким образом, когда отсутствие регистрации не повлекло нарушений прав и интересов третьих лиц, необходимо выяснять, не используется ли указанное основание как формальный повод для признания сделки недействительной. Если у продавца имелось право на регистрацию незавершенного строительства (объект создан в установленном законом порядке, т.е. имеются документы, подтверждающие право пользования земельным участком для создания объекта недвижимого имущества, необходимые разрешения на строительство, проектно-сметная документация), другие лица прав на это имущество не заявляют и на момент рассмотрения спора право собственности зарегистрировано за покупателем, то основания для признания сделки недействительной отсутствуют, так как допущенное нарушение устранено и интересы третьих лиц не нарушены.

После признания недействительными торгов и заключенных по их результатам сделок следует вопрос о правильности применения последствий их недействительности. Согласно статье 166 Гражданского кодекса РФ инициатором применения последствий недействительности сделок могут быть как заинтересованные лица, так и суд.

Суд кассационной инстанции, направляя дело N Ф08-1372/2000 на новое рассмотрение, указал, что при наличии оснований для признания торгов недействительными, с учетом требований статьи 166 Гражданского кодекса РФ, суду первой инстанции следует по собственной инициативе применить последствия недействительности сделки путем возвращения сторон в первоначальное положение: покупатель обязан возвратить реализованное на торгах имущество Главному управлению юстиции по Краснодарскому краю для устранения допущенных нарушений, а последнее обязано вернуть покупателю уплаченные им денежные средства. Принимая во внимание, что согласно справке службы судебных приставов денежная сумма, полученная от реализации спорного имущества, перечислена взыскателю, необходимо обсудить вопрос о привлечении его к участию в деле в качестве третьего лица.

В приведенном деле суд не случайно так подробно описал порядок применения реституции в случае вероятной недействительности торгов. Сложный субъектный состав правоотношений по реализации имущества с торгов обусловливает определенные разночтения об определении круга лиц, между которыми должна быть произведена реституция. По поводу применения к подобным отношениям именно норм о реституции, а не виндикации, суд высказал свое мнение в постановлении по делу N Ф08-2025/02. При этом отменено постановление апелляционной инстанции, которым в отношении имущества по признанному недействительным договору и торгам применена виндикация. Суд кассационной инстанции указал, что ссылка истца на статьи 301-305 Гражданского кодекса РФ не лишает суд права применить при разрешении требования те правовые нормы, которые регулируют данные отношения. Данная позиция соответствует выводу Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по делу N 2868/2000. Удовлетворяя иск об истребовании имущества на основании статьи 301 Гражданского кодекса РФ как виндикационный, судебные инстанции не учли, что имущество предпринимателя перешло к ответчику в результате гражданско-правовой сделки, которой являются торги, впоследствии признанные недействительными. Таким образом, требования о возврате имущества собственнику от покупателя могли быть осуществлены лишь в порядке применения последствий недействительности сделки на основании статьи 167 Гражданского кодекса РФ, а не путем виндикации. Не имеет значения, что торги по продаже имущества истца проводились по поручению судебного пристава-исполнителя специализированной организацией, так как последняя не являлась стороной в сделке, а выполняла лишь функции посредника.

Научно-консультативный совет при Федеральном арбитражном суде Северо-Кавказского округа 02.03.01 пришел к следующему выводу: имущество, проданное с торгов в случае признания их недействительными, подлежит возврату должнику, являющемуся надлежащим субъектом реституции. Однако при этом следует учитывать основания, по которым торги признаны недействительными. Если судебным приставом не допущено нарушений при аресте, описи и оценке имущества, оно подлежит возврату для повторного проведения торгов. Нарушение же процедуры описи и ареста имущества приводит к отпадению законности владения спорным имуществом со стороны службы судебных приставов, и при таких обстоятельствах оно должно быть возвращено должнику. Служба судебных приставов, равно как и специализированная организация, проводившая торги, не может признаваться субъектом реституции, проводимой в порядке статьи 167 Гражданского кодекса РФ.

На вопрос о том, с кого подлежат взысканию денежные средства, уплаченные покупателем за имущество, президиумом ФАС СКО в постановлении от 04.04.03 дал следующий ответ. После реализации имущества должника на торгах вырученные средства направляются на погашение долгов продавца. Если торги признаются недействительными и должнику возвращается имущество, то покупатель не может взыскать уплаченные им средства с фактического получателя в порядке неосновательного обогащения, поскольку в соответствии со статьей 1102 Гражданского кодекса РФ неосновательное обогащение предполагает отсутствие установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований для приобретения или сбережения имущества. В данном случае фактический получатель денежных средств таким основанием обладает - это решение суда и исполнительный документ. Таким образом, необходимо признать, что недолжное приобретение имеется на стороне должника: он не только уплатил долг фактическому получателю денежных средств, но и вернул свое имущество в порядке применения последствий недействительности сделки, заключенной на торгах. Поэтому у покупателя появляется право требования уплаченной им суммы с должника в порядке статей 167 и 1102 Гражданского кодекса РФ. С учетом того, что у должника могут отсутствовать денежные средства, покупатель вправе при применении реституции в части возврата имущества воспользоваться таким способом обеспечения исполнения обязательства, как удержание.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ по делу N 8924/01 отменил судебные акты, поскольку, удовлетворяя исковое требование о применении последствий недействительности сделки и взыскивая исковую сумму с Минюста России, суд не учел, что, заключая с покупателем договор купли-продажи (путем подписания протокола проведения торгов), Управление юстиции действовало в рамках исполнительного производства по обязательствам собственника спорного имущества в интересах взыскателя, т.е. не являлось стороной в указанной сделке. Сторонами в сделке в данном случае являются должник и покупатель. Более того, суд не учел, что сумма от реализации спорного имущества, взысканная судом с Минюста России, направлена на погашение задолженности должника перед банком. Удовлетворяя требование о применении последствий недействительности сделки в отношении возврата денежных средств истцу, суд не выяснил, в чьем фактическом владении находится спорное имущество, в связи с чем дело направлено на новое рассмотрение.

Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа по делу N 1002 принял аналогичное решение: лицом, получившим по сделке денежные средства, является не организатор торгов, выполнявший лишь посреднические функции, а ООО "Консорциум", долги которого за счет этих средств погашены.

В постановлении по делу N Ф08-456/01 ФАС СКО указал на недопустимость применения последствий недействительности торгов в виде их повторного проведения, а не двухсторонней реституции. Сделан вывод о том, что проведение повторных торгов не отвечает интересам сторон, поскольку имущество истребуется от покупателя без возврата ему ранее уплаченной суммы и без учета изменения стоимости этого имущества за период его нахождения у покупателя. Однако стоимость спорного имущества за время пребывания у покупателя может быть увеличена ввиду ремонта и иных улучшений или снижена в результате ненадлежащего ухода, сноса строений и иных действий. В результате на повторные торги будет выставлено имущество с иными характеристиками и иной стоимостью. При участии в повторных торгах первоначального покупателя он фактически будет приобретать не только имущество должника, но и свои вложения в это имущество. Поскольку в результате проведения торгов должник погасил свою задолженность перед бюджетом, то он является стороной, получившей по сделке денежные средства от покупателя, несмотря на то, что фактически денежные средства ему на счет не поступали. При таких обстоятельствах следует считать, что истец распорядился денежными средствами, полученными в результате проведения торгов, в виде расчетов с бюджетом, а также выплаты вознаграждения организатору торгов, поэтому денежные средства, поступившие в бюджет и организатору торгов, не могут быть истребованы в порядке реституции. В связи с этим именно должник обязан при реституции возвратить покупателю уплаченную последним за спорное имущество сумму.

Федеральный арбитражный суд Московского округа по делу N КГ-А41/7642-01 указал, что в случае признания недействительной ничтожной сделки применим обязательственно-правовой способ защиты права, предусмотренный статьей 167 Гражданского кодекса РФ. Однако в части инициативного применения последствий недействительности сделки окружной суд высказался следующим образом: поскольку применение последствий недействительности ничтожной сделки при отсутствии такого требования истца является правом, а не обязанностью суда, то судебная коллегия не находит возможным понуждать суд (статья 178 Арбитражного процессуального кодекса РФ) к реализации его же права, что влечет возникновение обязанности, которая не установлена законом.

Другой позиции придерживается Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа. В постановлении по делу N А42-5824/01-21 указано следующее. Принимая решение о признании торгов недействительными, суд не решил вопрос непосредственно о сделке и о применении соответствующих последствий, предусмотренных законом; само по себе признание торгов недействительными не решает вопроса о восстановлении нарушенного права.

Представляется более соответствующей закону позиция Федерального арбитражного суда Московского округа, за исключением тех случаев, когда суд обязан применить последствия недействительности сделки по своей инициативе в целях защиты публичных интересов.

Для применения последствий недействительности торгов и заключенной по их результатам сделки в виде двухсторонней реституции (в отсутствие необходимости проведения повторных торгов) необходимо наличие такого условия, как неизменность стоимости и свойств переданной по сделке вещи за время нахождения ее у покупателя. В противном случае должнику будет возвращен объект с иными, чем выставленный на торги, свойствами.

По общему правилу, закрепленному в статье 181 Гражданского кодекса РФ, срок исковой давности по признанию оспоримой сделки недействительной и применении последствий ее недействительности составляет один год с момента, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

Так, по делу N Ф08-4021/01 суд кассационной инстанции подтвердил правильность выводов судебных инстанций об истечении срока исковой давности по требованиям ОАО о признании недействительными торгов по реализации арестованного имущества. В соответствии с пунктом 1 статьи 200 Гражданского кодекса РФ течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Истец узнал о проведенных торгах 11.05.98, о чем свидетельствует письмо службы судебных приставов N 40 с подписью генерального директора ОАО. Таким образом, с этого момента следует исчислять годичный срок исковой давности по требованиям о признании недействительными публичных торгов, который истек к моменту подачи искового заявления по рассматриваемому делу.

В заключение следует отметить, что институт принудительной продажи имущества должника с торгов создан в целях максимального содействия государства интересам добросовестного кредитора. В связи с этим особая ответственность за точное исполнение требований закона при обращении взыскания на имущество возлагается на службу судебных приставов. Однако в целях сохранения стабильности результатов торгов при рассмотрении споров об их недействительности необходимо всегда соизмерять существенность допущенных нарушений с реальным нарушением прав и интересов должника, получателя денежных средств, и самих участников торгов.

А.Е. Воротников,
председатель судебного состава Федерального арбитражного суда
Северо-Кавказского округаА.Ю. Смоляков,
помощник судьи

*(1) Каган Е., Сухадольский Г. Правовая природа конкурса // Хозяйство и право. 2001. N 2. С.49.

*(2) Скловский К.И. Исполнительное производство // Закон. 1999. N 1. С.27.

*(3) Гражданское право России. Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1996. Ч.1. С.290.